Один день из жизни Тома

Тома разбудили птицы. Жирные голуби скребли когтистыми лапами по подоконнику и ворковали. Мерзкие птицы. Голубей Том ненавидел, считал грязными переносчиками всяческой заразы и немного побаивался. Вроде как стыдно в этом признаваться, но ведь можно же иметь какую-то фобию? Любой психотерапевт скажет, что это совершенно нормально.

Том потянулся на кровати. Одеяло сбилось в кучу в углу, край свесился: ночью было жарко. Лето выдалось душным, с редкими дождями, не приносящими прохлады и отдыха. Все покрывалось серой пылью. Пыль оседала на вещах, предметах мебели, одежде, на Томе, забивалась в ноздри и от нее постоянно хотелось прочихаться.

Часы показывали семь утра. Ну хоть не в пять разбудили, как вчера. Том соскочил с кровати, плавно повертел головой в разные стороны, прогнулся в спине, с удовольствием услышав, как хрустнул какой-то позвонок, и побрел в ванную, представляющую собой совмещенный санузел, но не как в хрущевках, а просторный, с большой ванной, на краю которой Том любил сидеть. Справив естественные потребности и умывшись Том прошел на кухню. Чашка с сухими подушечками непонятно что включающими в состав, но вроде как полезными, и молоко. Мельком в которым раз подумалось, что с определенного возраста молоко вроде как перестает быть полезным и даже наоборот, может принести вред, но мысли эти были привычными да и чем тогда вообще питаться? Мясо запредельно дорого стоит, своими силами за ним охотиться в городе не выйдет, кроме как на надоевших голубей (тут Тома передернуло). Сосиски и колбаса - та же химия, состав как у собачьих консервов.

Позавтракав, Том подошел к двери, напоследок окинув взглядом прихожую, и вышел на улицу. Солнце снова жарит, восемь часов, а асфальт уже нагрелся. Цветы на клумбах стоят поникшие, хоть дворники  и поливают их, а вот трава на газонах высохла, стала колючей и уже не покрывает землю сплошным ковром, а лишь топорщится мелкими редкими кустиками.  В песочнице уже возятся малыши, их мамаши сидят рядом на лавочках, готовые если что броситься по первому зову и дать лопатку, ведерко, воды или вытереть грязные ладошки влажными салфетками. Немного поглядев на это детское сборище, Том думает, что у него даже и подружки давно не было. Разовые полуслучайные соития не считаются. Друзья считают его неисправимым романтиком и посмеиваются над ним, но Том мечтает о серьезных отношениях, о том, чтобы жить вместе, вместе просыпаться, утыкаться носом в ушко, вместе дурачиться в постели, устраивать шутливые гонки по дому (он будет поддаваться. чтобы она выиграла и радовалась этому, как маленькая). Как было бы приятно прийти вечером домой и понять, что ужинать ты будешь не один, что дом наполнен ее запахом. Тома бы даже не раздражало, если бы он повсюду потом находил ее волосы (ну если только слегка). И  может быть - тут Том прищуривается, сам себе не веря, - может быть они бы даже задумались о детях. Хотя корни его и уходят довольно далеко, таким генеалогическим древом не каждый может похвастаться, но отцы в его семье обычно не принимали никакого участия в воспитании, хотя и тщательно следили за продолжением рода.

Встряхнувшись и  прогнав сентиментальные мысли, Том идет на службу. Многим конечно кажется что он занимается ерундой. Что это за работа - следить за поддержанием порядка на улицах города? Но Том точно знает, что он бы хотел жить в красивом, спокойном месте, а для этого нужно следить за территорией, с подозрением относиться к незнакомцам, поддерживать раз и навсегда установленные границы, правила и нормы поведения. Хорошо, что он нашел нескольких единомышленников. Не сказать чтобы они стали друзьями, нет, но они кивают друг другу, встретившись на границах своих участков, не конфликтуют, в общем ведут себя вполне цивилизовано.

С такой службой конечно на Мальдивы не съездишь, но Том доволен тем, что имеет. А на что жаловаться? Прекрасный домик, большая солнечная терраса, можно на улицу вообще не ходить, там гулять. Вокруг дома сад с яблонями и вишнями, беседка и гамак, клумбы  с цветами - Том любит покопаться в земле, а после завалиться на гамак и, покачиваясь, наслаждаться теплым вечером.

Том встрепенулся: по улице шел осёл. Нет, не в переносном смысле, а в самом буквальном. Серый  ослик с длинными ушами тянул маленькую повозку, в которой сидел  ребенок. По одну сторону от ослика шла женщина, держа поводья, по другую - мама ребенка. Повозка была сделана как маленькая карета, украшена алой и золотой тканью, яркая и блестящая на солнце. Ослик явно не радовался перспективе весь день тащить ее по улицам, он лениво перебирал ногами, его копытца мягко ступали по асфальту, а на морде была написана скука и покорность одновременно. Поравнявшись с Томом, осел было потянулся к нему, но Том быстро отскочил. Видимо он боялся не только голубей , но и ослов, просто раньше ослы так близко к нему не подходили. Женщина с поводьями сказала: "Иашка, чего встал!" Осел слегка фыркнул и побрел дальше.

Том обходил улицу за улицей, солнце поднялось до самой высокой точки, а потом медленно покатилось к горизонту. Воздух прокалился до такого состояния, что его стало тяжело вдыхать. Том мечтал оказаться сейчас под вентилятором, но упрямо решил, что пройдет весь маршрут. По пути ему встретились два хулигана, оправляющих нужду в неподобающем для этого месте (их Том прогнал) и одна невероятно красивая блондинка. Ее волосы казались мягкими, шелковыми, она игриво переступала ножками, посматривая то вверх, то в бок, но только не на Тома. Тот даже приостановился, увидев ее, а потом пошел следом, держась на небольшом расстоянии и чуть различая ее запах, настоящий афродизиак. Милашка старательно делала вид, что не замечает его, и лишь на пороге дома обернулась и едва заметно кивнула головой, прежде чем скрыться. Том запомнил, где она живет, сразу же решив, что завтра утром придет сюда. Вдруг она выходит на прогулку утром? В любом случае, он может и подождать, посидеть на скамейке. Да он бы весь день тут просидел, ожидая ее! Том еще раз огляделся, хорошо запоминая местность, и помчался домой. Он вспомнил, что с утра ничего не ел, только пил воду, и теперь желудок был совершенно пустым и настойчиво просил пищи. От дома красотки до его собственного было совсем недалеко, да еще Том срезал через чей-то сад. Плевать, есть надежда, что никто не заметил этого своеволия.

Весь запыхавшийся, Том подошел к двери, перевел дыхание и вошел. Его сразу окутало блаженной прохладой. Он прошел на кухню и первым делом попил воды. Людмила стояла возле плиты и нарезала сырую печенку.
- А, Томас, вот и ты! Опять весь день где-то проблудил, да, разбойник? Небось проголодался.
С этими словами она поставила блюдце с кусочками печенки на пол. Томас коротко мяукнул, боднул легонько ее руку в знак благодарности, и принялся есть.
- Хороший котик, британчик мой, красавчик. Ешь, ешь, Томасик!
Поужинав, Том запрыгнул к хозяйке на кровать, свернулся клубочком и тихонько замурчал от удовольствия, которое предвещала завтрашняя встреча с беленькой кошечкой.