Главы 17-19

Глава 17.

Высыпаюсь в восемь часов  утра. «Жуть! По моим меркам рань несусветная».  Пока занимаюсь утренними процедурами, замечаю, что Глюк притормаживает. Когда он роняет очередной предмет, вопрошаю:
- Петрович, что-то случилось? Может чем помочь?
- Помочь? Да, Тома! Понимаю, что нарушаю правила… Но вы можете помочь, не мне, а вашей попутчице Юле.
- И что с ней?
- Точно не знаю, но она второй день плачет.
- А ты откуда… - начинаю я, но вспоминаю про коллективное машинное  мышление и понимающе вздыхаю, - И как помочь? Не могу же я прийти к ней и ни с того, ни с сего начать утешать? Я, по идее, не знаю, что она расстроена.
- Она собирается на завтрак, может вы там что-нибудь предпримите?
- Ладно, попробую порешать…

Открываю дверь и слышу вдогонку торопливое:
- Тамара вы прекрасны!
- Петрович, не подлизывайся, сделаю, что смогу.

По пути встречаю Юлю. Вид у неё и впрямь не комильфо. Рыжим, белокожим барышням надо вообще запретить плакать. Потому как последствия этого процесса их лица скрыть не в состоянии. Красный нос и отяжелевшие веки косметика не камуфлирует. А Юля, судя по всему, даже и не пыталась маскироваться. Прикидываюсь совсем немощной и вешаюсь на девочку моля о помощи:
- Юлечка, будьте добры, помогите пожалуйста.
- Да, да Тамара Петровна, что с вами?
- Ничего страшного, просто возраст.  Но опереться на кого-нибудь  не помешает.
Усаживаемся за столик. Стремительный и вездесущий Дуся, обслуживает по высшему разряду, вкуснейшей кашей и какао с булочками. Компаньоны наши где-то загуляли, а потому приступаю к «секретной операции»:
- Юля, как вы себя чувствуете? У вас всё в порядке?

Девочка кивает, но того и гляди расплачется. «Блин, и вот как поступить?» Решаю не форсировать, доедаю завтрак и  снова постанываю:
- А вот у меня проблемы. Юля, я вас очень попрошу, если вы не торопитесь, посидите со мной немного. 

Она остаётся. Почти все позавтракали и  разошлись, припозднился только Юл.  Он что-то пьёт маленькими глотками из огромной кружки и подозрительно на нас косится. «Ну, и фиг с тобой, зарабатывай косоглазие»
- Юля, мне всё-таки кажется, что вы чем-то расстроены? Может я могу помочь? Для начала, просто выслушаю, иногда достаточно выговориться. Просто вслух проговорить свои проблемы и решение придёт само.

Она смотрит  мимо меня и шепчет:
- Я запуталась … Но, вы правы, я попробую.  Вот лечу, к своему бывшему жениху. Мы учились вместе.  Первые три курса в мою сторону даже не смотрел. Потому, что я обыкновенная, а он человек-праздник. Всегда в центре внимания, весёлый, красивый, многообещающий.  Все девчонки по нему сохли. И какие девчонки - первые красотки! Говорили, что бабник, но тем не менее очередь на его внимание  не кончалась. Каждая думала: «Вот в меня он точно влюбится на всю жизнь!»  Но жизнь продолжалась, а он всё не влюблялся. 
Зимой, на последнем курсе, я задержалась в универе и попала в аварию. Не заметила взлетающую авиетку и та меня сшибла. Улица пустая, вечер поздний, я в полуобморочном состоянии со сломанной рукой. Телефон достать не могу, думаю: «Всё, замёрзну!» И вдруг Сергей, даже не поняла откуда взялся. Скорую вызвал, сам со мной поехал и вообще не отходил. Я, дура, даже радовалась сломанной руке, потому что благодаря ей он стал моим парнем.
И не просто так, погулять на два  вечерочка, а замуж на всю жизнь! Рука зажила. Весна пришла, решили: дипломы защитим и сразу поженимся. Но, я наверное, как все влюбленные дурочки, ослепла. А одна из однокурсниц просветила, на тему: «Как жениться на профессорской дочке перед защитой диплома». Оказалось, что несчастный случай с нечаянным спасеньем и последующей любовью – хорошо разыгранный сценарий.  Конечно, не обошлось без накладок.  Подружка  Сергея, всё-таки не профи и взлетая на авиетке не рассчитала силу удара, должна была слегка задеть, а оно вон как вышло с переломом. 
Но Сергей «молодец», не растерялся и в больницу отвез, и героем стал. Разве могла я после такого не влюбиться?  Сама на шею повесилась.  И как оказалось, не одна.
А потом, та самая подельница, которая меня сшибла, узнала, что наш декан,  профессор Павлов, мне вовсе не отец. Накладка у них там какая-то вышла с информацией. А раз перспективы на трудоустройство в тёплых местах обломились, то и женится ни к чему. Сергей, правда, приходил, говорил,  что любит, что все романы в прошлом, что жениться хочет по-настоящему, а не по расчёту.  Но я не поверила.
Защитились, я на Земле осталась, он на Зерус улетел.  Весь год письма писал, просил простить. Потом выиграл эту путёвку, и уговорил прилететь. Теперь вот лечу и ем себя. А вдруг опять обман?
- Да, задачка…- бормочу я, - А какого обмана на этот раз боишься?
- Так ведь, ничего же не изменилось, красивых женщин меньше не стало.
- Но ведь, зачем-то же он тебе целый год писал? И поездку эту зачем-то устроил? Какой ему интерес?
- Всё тот же, - невесело усмехается Юля, - профессор Павлов, действительно мне не отец, он мой дядя и крёстный. И боюсь, что Сергей об этом тоже знает.
- Вот оно как! Да, Юля,  тут есть над чем поразмыслить.  Только особого смысла в твоих переживаниях  нет. Если он карьерист и бабник, то глупо страдать по такой потере. А если честный и любящий – радоваться надо.  Чего ж себя накручивать-то? 
Юля устало смотрит, шмыгает носом и согласно кивает.

«Терпеть не могу советы советовать, тем более молоденьким барышням. У них же всё на уровне любит-не любит, а я уже и забыла как это. Но сказать что-то надо…»

- За чужой опыт, - говорю, - интересно послушать, но поверь очень мало тех, кто применяет его на практике. Большинство предпочитает самостоятельно во всё вляпываться и только потом понимать как не надо наступать на грабли.  Я тоже могу поделиться кое-чем «живописным». Только тебе от этого легче не станет.
- И что делать?
- Жить! Давай подойдём  к ситуации с точки зрения бытовой разумности. Как? Ну, смотри: ты уже летишь и этого не изменить. Так?
- Так.
- Пока его не увидишь все твои мысли из разряда нанесения узоров на водной поверхности огородным инструментом. Так?
- Так.
- А вот теперь скажи мне как космонавт космонавту: «За чью разумную жизнь, такие переживания?»

Юля  молчит.
-  Эх… Прости девочка, циничную старушку, я тебе может сейчас не очень приятные вещи скажу, но  разумности в твоих поступках никакой.  Хотя тебе, по молодости лет, простительно.  Ты целый год, с упоением, играла роль жертвы.  Переживания, письма… С одной стороны, ты наверное, его любишь, но в глубине души не веришь и ждёшь подлости.  Выбери уже что-то одно и успокойся. И потом, он, конечно, сволочь и так ему и надо, что ближе Зеруса работы не нашлось.  На Земле остаются  только достойные!  Он к ним не относится, а вот ты – другое дело. Ты, наверное, гораздо умнее его?

В ответ тишина и недоумение.
-  История про сломанную руку однозначно грязная.  А твоё распределение по месту жительства ничем не пахнет?  Прости ещё раз, я  не хочу никого ни оправдать, ни обидеть, пытаюсь смотреть на ситуацию объективно.
Девушка взрывается:
- Да я дневала и ночевала в лаборатории крёстного! Может я и не гений, но очень хороший генетик.  Первый патент зарегистрировала в шестнадцать и не по блату! Я, конечно, у крёстного под крылышком, но смею надеяться не бездарность.  Он человек жёсткий, и будь я дурой, всё равно бы меня любил, но к  своей работе над применением методов генной инженерии в генной терапии наследственных болезней  близко не подпустил бы.  А раз доверяет, значит не всё так безнадёжно!
- Вот и славно! А чего же ты с такими мозгами  сопли распустила?  Включай соображалку! Хочешь быть с Сергеем – вперёд! Не хочешь – зачем письма писала, зачем летишь?  Всё возможно: и быть с тем, с кем хочется, и заниматься наукой. Эти вещи вполне совместимы.  И не обязательно на Земле, почему бы не на Зерусе? Если поймёшь, что без него никак, оставайся с ним.  Юля, ты же ученый, поставь задачу и реши. 
- Остаться на Зерусе? – прозревает девушка, - А ведь это действительно вариант!
- Конечно, вариант. Но учти и вероятность того, как твой Сергей воспримет его? Если этот расклад его не устроит – вот и ответ на все твои сомнения. Всё сворачиваем  заседание клуба теоретиков, это утомляет.  Всегда любила экспромт, хотя, хеппи-энд вещь крайне редкая, во всяком случае в моей жизни. Кто-то умный сказал: «Лучше сделать глупость и пожалеть о ней, чем не сделать и пожалеть в десять раз больше!»

Юля встрепенается и почти подпрыгивает.
- Беги девочка. Если, что нужно будет заглядывай, я в седьмой каюте квартирую. И вот ещё что, ты не обижайся, на мои слова. В жизни так бывает, что не всегда полезно чтобы по головке гладили, иногда подзатыльник лучше работает.
Она вскакивает и порывается убежать, но тут вспоминает мои жалобы на немощь и спрашивает:
- Вас проводить?
- Нет, беги, всё в порядке.

Глава 18.

Но одной мне на этом корабле побыть не суждено. На месте Юли вырастает Юл. Мнётся, видно вчерашняя угроза действует. Иду на помощь:
- Внимательно слушаю, господин старший помощник.
- Капитан просил вас зайти к нему.
- К нему.. .Куда-когда?
- В каюту, лучше сейчас. Скоро Майра, и тогда будет не до разговоров.
- Ведите, раз так срочно.

Иду за ним. «О! А это не просто дверь, это вход в служебный отсек! Что ж, приятно, что команда живёт в тех же интерьерах, что и гости» Идём не долго, всего один поворот и мы на месте. Юл нажимает кнопку вызова, дверь распахивается.  Обстановка  капитанской каюты от моей практически не отличается. Разве, что наличием трёх кресел, картиной в виде огромного папируса на стене и нескольких прозрачных камней на столе.
- Здравствуйте, Тамара, присаживайтесь.
Устраиваюсь, жду объяснений.
- Мы, подумали, что в сложившейся ситуации будет лучше для всех, если мы сохраним в тайне ваше знание нашего языка.
- А что, это знание, как-то наказуемо?
- В общем да, но поскольку природа его не ясна, а  на Скайро вы не собираетесь, то…
- И как именно наказуемо? – интересуюсь не очень вежливо.
- Десять лет тюрьмы с пожизненным поселением на Скайро! – услужливо информирует Юл и быстренько отходит в дальний угол.
- О как! Но это «развлечение» , как я понимаю, грозило бы если я находилась на планете? А если вне?
- Увы, то же самое, - вздыхает капитан, - любой, обнаруживший утечку, обязан доставить виновного на Скайро. Правда за всю историю, таких случаев было только три, и ни одного землянина среди них.  Двое лактерианских шпионов лет триста назад, и один проповедник с Ксина в прошлом столетии.
- Любопытно!  И каким же образом доказывается вина? Допустим, применительно ко мне? Я не гражданка Скайро, и никаких обязательств перед вашей планетой у меня нет. И опять же, понимать язык и владеть им, как говорится две большие разницы. Да и судя по тому количеству уходящих, которых вы выкинули вон (заметьте сами!), утечка не удивительна. 
- Ваши замечания справедливы.  Но тем не менее, есть специальный нейролингвистический прибор, распознающий владение языком, - поясняет капитан.
- Он есть у вас, или на планете?
- Ну, на планете разумеется, но и у нас он тоже есть.
- Чудненько, - потираю руки, - и вы можете,  по результатам проверки, дать документальное подтверждение   моей виновности или не виновности?

Назим теряется:
- Можем… но прибор никогда не ошибается. Вы понимаете, если мы проведём проверку, то  скрыть уже ничего не получится? Тем более, что процедура требует присутствия минимум четырёх объективных свидетелей…
- Понимаю. И настаиваю на ней.
Скайронцы только что руки не заламывают, внушая мне какая я бестолочь.  Меня эта пантомима утомляет, тем более капитану пришел вызов на коммуникатор, встаю и  иду к выходу:
- Короче, прошу вас подготовиться и назначить время проведения проверки.

У двери торможу и с нескрываемым любопытством интересуюсь:
- Послушайте! А вы ведь наверняка должны указать причину проверки? Лучше подумайте, что там напишете! И не надо так переживать. Поверьте, будет лучше, если мы обезопасим себя документом подтверждающим нашу невиновность. В свою очередь обещаю не демонстрировать, без вашего разрешения, окружающим своё знание. А сейчас я пойду, так понимаю вы тоже заняты. Уже Майра вон,  на горизонте.

С расстроенным капитаном и ошарашенным старпомом выпадаем в коридор. На выходе из отсека расходимся.  За углом натыкаюсь на Лорейду  с Азизом. Вижу, что ему эта компания не очень нравится. А потому пользуюсь случаем и громко поздоровавшись, прошу Азиза проводить меня до каюты.  Но откуда ни возьмись в нас влетает профессор Перельман. Он так возбуждён, что почти в истерике.  Доктор в Азизе, автоматически делает стойку:
- Абрам Исаакович, куда вы так спешите?
- Как же? Куда же? Там же! – суетится тот и опять беспорядочно  машет руками.
- Тише, тише, - говорит  Азиз и незаметно нажимает кнопочку на коммуникаторе, -  Кажется я понимаю в чём дело. Профессор, как давно вы не виделись с сыном?
Тот всхлипывает и приваливается к стенке :
- Пять лет. Софа не дождалась… Она ушла в прошлом году… Я тоже уже не надеялся…

Вовремя появившийся бортовой медик подхватывает взволнованного профессора под руку и очень ловко уводит  в медотсек.  В себя прихожу от змеиного шепота Лорейды:
- Азиз, как ты можешь? Ладно Асим – это его работа. Но ты! Прикасаться к уходящему, тем более землянину!  Это мерзко и ужасно!  Фу, этот старик едва не умер у тебя на руках! Ещё  и эта чего-то  от тебя хочет? Неужели  ты и к ней прикоснёшься?  Не понимаю, как твой отец мог согласиться взять на борт этих недолюдей? Неужели так нужны деньги, что он пошел на такое унижение?
«Ах, с каким бы удовольствием я ей сейчас  свою «немощь» продемонстрировала! Но не могу, слово капитану дала...»
Но Азизу, похоже этот монолог тоже не нравится:
- Если помнишь, Лорейда, я тоже врач! И не вижу ничего мерзкого в этих людях! Скорее наоборот!
Та фыркает в ответ, как кошка, которой хвост прищемили. Азиз берёт меня под руку, вежливо улыбается и как ни в чём не бывало говорит:
- Тамара, пойдёмте, я вас провожу.
Лорейда бесится, а мы, как в финале слезливой мелодрамы, медленно удаляемся в рассвет… эээ… короче сворачиваем за угол.

Глава 19.

У дверей каюты Азиз, видимо решает, что свободен, но я настоятельно подталкиваю его внутрь. Смотрю в округлившиеся глаза и боюсь даже подумать, что он там себе нафантазировал. Усаживаю будущего зятя в кресло, нажимаю несколько кнопочек на клаве, бук быстро откликается и вот Азиз уже смотрит на себя и улыбающуюся Дину.

Сказать, что он удивился, это ничего не сказать.  Поскольку стоять долго мне сложно, пристраиваюсь на кушетку и жду, когда клиент вернёт способность воспринимать информацию. Интересно и как я это пойму? Мы, люди, бледнеем или краснеем, а вот как скайроанцы реагируют на всякие неожиданности я не знаю.  Азиз напряженно молчит. Не нахожу ничего лучше, как встать и открыть письмо от Дины. «Прости меня дочка, но тебе он поверит, а вот мне – ещё вопрос» 

По прочтении Азиз заметно расслабляется:
- Так вы мать Дины?
- На сегодня да.
- Вот почему отец так настаивал на том, чтобы я с вами не общался, - озаряет его.
- По-моему он уже не против.
- И что вы обо всё этом думаете?
- Обо всём? Что вы имеете ввиду?
- Простите, я несколько растерялся. Вы не против того чтобы мы с Диной были вместе?
- У меня нет для этого повода. А даже если бы и был, чтобы это изменило? Конечно мои дети –  самые главные люди в моей жизни. И по возможности я стараюсь удержать их от опрометчивых и ошибочных поступков. Но это совсем не мешает мне уважать их выбор если он делает их счастливыми.  У меня нет к вам никаких условий и претензий. Просто не люблю сюрпризы и недосказанность. Поэтому  и решила, что будет лучше не скрывать от вас кто я. Вот собственно и всё.
- Спасибо. А отец, он тоже знает? Что он вам сказал?
- Ещё бы он не знал. Плохой бы он был капитан, если бы не знал, кто у него на борту. Не волнуйтесь Азиз, ваш отец не переступил граней приличия. Если вы об этом. Он вас любит и очень боится потерять, а потому совершает глупости. Ещё, мне показалось, что его очень умело кто-то накручивает  ужасными предположениями. Он же психует и ведётся на провокации.  У вас нет идей, кто бы это мог быть?
- Есть даже не идеи, а полная уверенность.  Но я думаю, эта проблема решаема.
- Лорейда или старпом? – предполагаю я.
- Она. Юл, если и влияет, то косвенно, - подтверждает мои догадки Азиз.
- А в чем её интерес?
- Моя бывшая невеста, её кузина.
- Понятно.

- Тамара, я как-то растерялся, простите. А как у вас на Земле женятся? В смысле есть какие-то традиции? Я смотрел в сети, но там сплошная неопределенность, всего много, а конкретики никакой. Мне же очень хочется чтобы Дине было приятно.
- Да есть, конечно, но всё очень условно. Можно пойти и сделать запись о регистрации брака. Можно устроить из этого события шоу. А можно просто жить и ничего этого не делать. Раньше, в докосмическую эпоху, порядок был такой: в дом невесты  приходили сваты и рассказывали её родителям, о том какой у них замечательный жених и что только он достоин жениться на их неотразимой дочери.  Родители, для порядка, немного выперндривались, но потом соглашались, договаривались о дате свадьбы, после чего начиналась активная подготовка к торжеству. Определялось место проведения, обговаривалось меню праздничного стола, писался сценарий,  шились или покупались наряды, подарки, выбиралось место проведения медового месяца… Ну, а в положенный срок план мероприятий воплощался в жизнь. Но, повторюсь, каждый сам себе придумывает традиции. Всё очень условно.
- Ух… И как мне быть? – вопрошает жених.
- Просто быть и просто любить. По возможности искренне…
- А вы сомневаетесь в моей честности?
- Вовсе нет, имею непреодолимое желание верить вам.

Неожиданно оживает Глюк и громко вещает:
- Внимание! Совершена посадка на Майру, просьба не покидать каюту до особого уведомления.
С детским любопытством, смотрим в окно, но там темно, а у нас разговор настолько забористый, что мы даже посадку не заметили.
- Азиз, хотелось бы закончить нашу беседу на позитивной ноте и дальше к этой теме не возвращаться.  Так вот, больше всего на свете я хочу, чтобы мои дети были счастливы. Если судить по этому снимку –  Дина именно в этом состоянии, да и вы недалеко от неё ушли.  Поэтому, если у вас  получается это взаимное осчастливливание, то совет вам да любовь!  Не знаю может у вас принято более ярко проявлять эмоции и в связи с этим вас напрягает моя сдержанность, попробую вас успокоить.  Мой скепсис и  недоверие вполне объяснимы. И, поверьте, они относятся не только к вам, а ко всему и всем в целом. Я привыкла осторожничать, мне надо присмотреться, понять,  а что дальше будет? Это черта всех немолодых людей, и чем больше попадается в жизни несправедливости  - тем больше недоверие. Как у нас говорят: поживём – увидим.

Тяжело вздыхаю и, извинившись, вытягиваюсь на кушетке с ногами. Обезболивание, конечно, помогает, но не на долго. А мой организм, в уединенной, благоустроенной и по большей части сидячей жизни, совершенно  отвык от продолжительного прямостояния и пеших прогулок. Надо залечь на дно и не отсвечивать, а то как-то не комильфо немощной плесенью в космосе.