Салам, бача. Глава 15. Последнее предупреждение

Баталов отказался от одежды, предложенной ему афганским офицером, готовившему к рейду их отряд «кочевников», в который, кроме представителей ХАДа (министерства государственной безопасности Афганистана) - вошла и его группа. И, в первую очередь, отказался от той одежды потому, что изары (штаны), рубахи, васкаты (жакеты) были новыми, как говорится с торгового прилавка. Человек, прошедший с кочевниками не одну сотню километров по дороге от Пакистанской границы до Кабула, продуваемой пыльными ветрами и испепеленной жаркими лучами солнца, одетый в новую одежду сразу бы вызвал подозрение у местных людей. Неужели хадовец хотел их подставить?

Эта мысль, закравшаяся в его сознании, заставила Виктора хорошенько задуматься: стоит ли ему идти с этим караваном до ущелья, своей конечной цели? И Беленков клюнул на этот крючок хадовца. Крючок? Именно крючок, с наживкой из группы Баталова, которую бы мгновенно проглотила рыба-смерть, в образе душман. Блин, попался. У кого?

Эта мысль не только испортила настроение, а правильнее сказать, подтолкнула старшего лейтенанта к другой, более реальной опасности, к тонкой доске, по которой он должен пройти через пропасть.

Посмотрев вдаль – на горизонт, терявшийся в пыльном далеке, Виктор прикусил губу. Горячие волны «афганца» потихонечку набиравшего свою силу, толкали его в спину, отвлекая от еще одного неприятного испытания – обильного пота, уже не впитывающегося в одежду, а текущего по телу, как смола – холодная патока. Но по привычке, уже не обращал на эту неприятность внимания, что помогало ему не отвлекаться от мысли о том, что может произойти через ближайшие шесть – восемь часов, когда их группа войдет в каменные объятья горной гряды Гиндукуша. 
Невольно сознание Баталова вернуло его к вчерашней истории, когда до посадки их в вертолет оставалось не более получаса.

Виктор вернул своих солдат из аэродрома в казарму и переодел их в ношенную и перештопанную его разведчиками афганскую «спецодежду».

Солдаты, обменявшиеся с группой «кочевников» свою старой афганской одеждой на новую, были несказанно рады этому. А вот полковник ХАДа Абдуррахман Сахим, встретивший на аэродроме задержавшуюся группу шурави в старой одежде, еле-еле подавил в себе злость. Это было хорошо видно по его заходившими желваками на лице. Но афганский командир нашел в себе силы изменить свое настроение и улыбнулся, прикладывая руку к груди, мол, вопросов к шурави у него больше нет.
Надеялся на это и сам Виктор. Задача, которую он поставил перед собой, набрать в свой новый отряд таджиков, владеющих опытом боевых действий, оказалась не такой сложной, как думал. Из своей роты он выбрал четырех человек, которые и должны стать костяком его группы. Остальных, четырех таджиков, он нашел у своих коллег, в разведротах соседних частей. И что особенно важно, все они дембеля, то есть профи. А значит, имеют огромный опыт и будут беречь свои жизни. Кому охота расстаться с ней, или сократить ее на половину, а может и больше, получив тяжелое ранение? Нет дураков.

Об этом он напомнил им перед самой посадкой в вертолет. Через час они высадятся в одной из виноградных долин Чарикара, где их будет ждать обезглавленный от сопровождающих его группы душман, - караван с вьючными верблюдами, лошадьми и ишаками. А места афганцев-кочевников заняла группа хадовцев, задача которых сопроводить шурави-разведчиков в горную часть Гиндукуша, упирающегося своими крыльями в окраины Кабула.

Еще раз, глянув вдаль, Баталов подняв руку, дал команду остановиться. Вытащив из верхнего кармана васхата (жилета) одноглазый бинокль, стал всматриваться в горизонт. До гор еще идти и идти, пять-шесть, а может и все десять часов, если придерживаться той скорости, не больше пяти километров в час приблизительно, с которой шли верблюды, лошади, ишаки их каравана, неся на себе большие вьюки.

«Животные – это не машины, скорости не добавить», - раздраженно думал Виктор.

- Товарища старшая лейтенанта, - окликнул его кто-то из «кочевников».

Виктор обернулся, ища человека, обратившегося к нему. Если бы это был его солдат, то по голосу узнал бы сразу, кто к нему обратился. Но голос был не знаком, а значит, это человек из другого полка. Так сказать, новенький…

- Товарища старшая лейтенанта, - подошел к нему невысокий парень с широким носом, и большой бородавкой или родинкой, расположившейся на левой щеке. – А может, и мы пойдем к ним, а? Там арык, вода холодный, - и махнул головой влево.

Виктор глянул в ту сторону, куда указал солдат, и еле сдержая себя, чтобы не выругаться: «Екэлэмэнэ, а? Ну и дисциплинка у вас!» - и судорожно начал вытирать пот со лба.

- Куда теперь деваться, а, душман. Пошли, - развел руками старший лейтенант.

- А, таварища старшая лейтенанта, это, ваша Костя, совсем эта, нервная… Бьется. Можна его эта (?)…

- Только аккуратно, - сплюнув, и не подумав о смысле слов, сказанных солдатом-разведчиком из соседнего полка, сказал Баталов.

Тягость, оставшаяся после того, когда он перед самым вылетом решил сменить одного из «языков» новой своей группы на младшего сержанта Константина Ивакова, «вытолкнутого» из его взвода начальником разведки, саднила душу.

Хорошо, что об этом первым узнал его новый командир роты, прибывший на всех порах к вертолету.

Сколько злости было на его лице, когда он схватил за локоть Баталова, и кричал во все горло, стараясь перекричать шум винтов.

Но мог и шептать, и его бы голос Баталов хорошо бы расслышал, понимая, что может ему значить не подчинение старшему командиру, такого – дивизионного – уровня. Но он сделал этот шаг, неожиданно, за полчаса до вылета на боевое задание, понимая, чего оно может ему, в конечном итоге стоить…

Но он не боялся, а даже наоборот, был больше рад тому, что командиру роты об этом вовремя донесли, перед вылетом, чего он заранее не предугадал. Ведь его поступок, расценивается как нарушение дисциплины. Это, если повезет, и в штабе дивизии не подключат к расследованию его поступка прокуратуру.

Но, Баталов единственное, что сделал, а правильно это или нет, уже не ему судить, так как проступок совершил, крикнув в лицо командиру роты: «А пошел ты!»

- 2-

Что удивило, это разбитое лицо у Ивакова. Костя, стоя на коленях у каменного берега арыка, судорожно, набирая в сложенные ладони воду, обливал ею свое лицо.
Хотелось подойти к нему, что-то сказать, но при этом какие-то силы удерживали Баталова от такого поступка. Лучше не обратить внимание. И что интересно, никто из своих сослуживцев Ивакова сейчас не защитил своего «товарища» от пришедших в его группу ребят из соседних подразделений. Это и не удивило старшего лейтенанта. Почему? Костя в последние месяцы службы «короноваться» стал среди равных себе. И по наблюдениям Баталова, кроме криков, да вызовов с кем-то подраться, чувствуя, что с той стороны он получит равный отпор, интерес к продолжению перепалки у него сразу же затухал.

Примеров возникновениях таких «героев» Виктор насмотрелся в прошлых - осенней и весенней - дедовщинах. И связано это ни с чем другим, как с психической несдержанностью ребят, у которых за полтора года службы в Афганистане начинали сдавать нервы. И момент срыва их нервной системы происходил в тот момент, когда в их сознании определялась конечная дата их мытарств – в оставшихся сто днях до дембеля. А потом, по календарю они невольно считывали уходящие дни службы: девяносто девять, девяносто восемь, девяносто семь…

Вчера дембеля в столовой на обеде чокались кружками с чаем за оставшиеся восемьдесят семь дней. А вечером, перед выходом, к ним пришла неприятная новость из взвода снайперов погибли Чан (Сергей Чанов) с Отверткой – Михаилом Крученным, за восемьдесят дней до дембеля. Свободы, которая давала им шанс на долгую и спокойную жизнь в Союзе.

- 3 –

- Товарища старшая лейтенанта, - обратился к Баталову один из бойцов его роты - Юсуф Мухаммадиев. - Ви не обижайтеся на нас. Она, Костя, опять сорвалась, била ремнем верблюда. А это животная, зачем это, я вас спрашиваю?
Баталов повернулся к Юсуфу лицом и, одернув его за рукав, попросил:

- И что?

- Так подставила всех нас. Душмана сразу поймет, что это не афганца идет, а шурави. Верблюда животный, он дура, ему положили на горб мешки, и тащит. А зачем тогда его бить, а?

- Блин, - помотал головой Баталов. – Все нормально, ефрейтор: показали Ивакову, кто он здесь, и хватит. И прошу тебя, больше так не делать, сам знаешь, что сейчас там, каждый из вас будет находиться под его прицелом. Понимаешь?

- Та мы его, товарища гвардии старшая лейтенанта, сами столкнем со скалы, пусть летит орел.

- Кто знает, кто будет первым. Помнишь, как в прошлом году ваших дембелей на последнем выходе крышу сорвало, чуть не перестреляли друг друга?

- А, да, да, - закивал головой Юсуф Мухаммадиев.

- Так что, кто успеет, неважно, только после этого нас всех будет ждать, если не смерть в горах, так полевой суд и тюрьма. А кого-то могила. Тебе это надо, гвардии ефрейтор, которого дома ждут родители и шесть братьев. Они будут гордиться твоими наградами, медалью «За отвагу» и орденом «Красной звезды». Или я ошибаюсь?

- Не, а, товарища гвардии старшая лейтенанта, - замотал головой Юсуф.   

- Вот и приглядывай за Костей, стань на это время здесь его другом, - в голосе старшего лейтенанта появилось железо. – Ты понял, зачем я его взял вместо Малика Махмудзодова?

Солдат безотрывно смотрел в глаза своего командира.

- Не понял?

Ефрейтор пожал плечами и посмотрел в сторону Кости Ивакова.

- Ну? – надавил словом на Юсуфа Баталов. – Как думаешь, почему?

- Пожалела вы его, гвардии старшая лейтенанта, - сдавив губы, негодующе прошептал Мухаммадиев.

- Неправильно я сделал, что взял его с нами? – не отрывая глаз от Юсуфа, спросил старший лейтенант.

- Ми думаем нет.

- Честно, значит смело! - выдохнул из себя эти слова Баталов.

- Така она, старшая лейтенанта, то-то есть, товарища гвардии старшая лейтенанта. Она, Костя, хотела убить Генка Дашкова. Парня, которая нас спасала. А он, думала, что она его стреляла там, на Панджшера! А он нас защищала!

- А ты, где тогда был, когда он бил Дашкова?

- Так я тоже думала, что тот в нас стреляла, - пряча глаза, ответил Юсуф.

- А потом, когда он, Иваков, во взвод ходил снайперов, почему вы не остановили Ивакова? Ведь уже знали, что Дашков ваш спаситель?

- Так другие, товарища старшая лейтенанта, не, тожа не держала Костю, за ним пошла.

- И ты пошел?

Юсуф растерялся, не зная, что сказать в ответ на этот вопрос своему командиру.

- Будь мужиком, понял, Юсуф! Не торопись подчиняться всем, и плыть как по течению Ты меня понял. Вы, таджики сильный народ, с огромных историй богатырей, боровшихся за независимость. Как и здесь таджики-афганцы не торопятся бежать за своими хозяевами, которые их держали как рабов. Они борются за покой своих семей, сами зарабатывают. Дехкане – на полях, рабочие – на заводах, торгаши – на рынке. Так? Ты тоже таджик, только шурави! Ты пришел их сюда, чтобы защищать. Так? И если у кого-то из своих крыша поехала, а все это сам знаешь, из-за психического напряжения, так не давайте себе лишней вольности. Легче избить человека, так сказать всю свою накопившуюся злость на нем выместить, вместо того, чтобы удержать его от плохого поступка.

И только сейчас Баталов обратил внимание, что вокруг них с Юсуфом, собралась группа ребят, слушавших командира.

- Другом быть? Ладно, товарища гвардия старшая лейтенанта, я вас уважаю, как все мы. Ви, герой, да, - и Юсуф посмотрел на окруживших его бойцов.

Те в ответ закивали головами.

- Вот и хорошо, мужики, - спокойно вздохнул Баталов. – Нервы держите здесь, - и, подняв правую руку, сдавил свою ладонь в кулак и потряс им.
Таджики закивали головой.

- Рад, мужики, что договорились. Дайте ему воды, посмотрите, чтобы он флягу свою наполнил. И – это, пожмите ему руку, мол, у вас с ним мир. Договорились?

- Да, да, - закивали головами солдаты.

- Хороша, - невольно поклонился Мухаммадиев старшему лейтенанту и направился к Ивакову.

Виктор следил за ними.

Юсуф похлопал Константина по плечу, что-то тихо ему говоря.

Но вулкан Везувий в Ивакове еще не утих. Тот снова взорвался, вскочив на ноги и, резко обеими руками оттолкнув от себя Юсуфа, ответил:

- Да пошел ты! Жалельщик нашелся! Да я вас таких, - и тут же посмотрев на собравшуюся толпу земляков Юсуфа, остановился.

Баталов сдавил до боли кулаки:

- Мужики, стоп, стоп. Костя, иди сюда.

Вытерев мокрое лицо, подолом жилета, сплюнув в сторону Юсуфа, Иваков вразвалочку подошел к Виктору.

- Что с тобою? – Баталов смотрел ему в глаза, но Иваков не был готов к разговору с командиром, прятал глаза, ища ими что-то под ногами. – Короче, нервы спрячь, все мы здесь сейчас на шаг от смерти. Короче так, сейчас будем идти впереди каравана, внимательно просматривай все. Справа будет находиться засада нашей роты. Но не хотелось бы ввязываться с ними в бой, в эту чертову игру.

- А что, заляжем, товарищ гвардии старший лейтенант? – спросил младший сержант, так и не поглядев на своего командира. – А чего, ветер сейчас запылит все кругом, можно и покинуть караван, пойдем с вами влево к скале. К тому склону.

- Крутой он больно, Костя, - посмотрел в сторону, куда показывал Иваков, - и далековато.

- Так, товарищ старший лейтенант, если уж душманы ждут этот караван, то зачем им быть наблюдателями. Они тут же ввяжутся, как и мы, в бой с шурави. И все, будет нехороший конец у нашей затеи.

- Они, душманы, здесь везде, - прикусил губу Баталов. Хотя понимал, что думал с Иваковым над этой мыслью одинаково. – Думаешь, нужно подождать немного, дождаться бури и оставить караван сам по себе? Идея неплохая. А я думал, ты уже все, сдался.

- Я не хочу быть мишенью для своих, товарищ гвардии старший лейтенант.

- Мишенью? Так у нас такого договора и не было. Наши попалят в небо, как и мы. Дождемся, когда ввяжутся в бой душманы, и тут же поддержим духов.

- Это же дурость, товарищ старший лейтенант. Они нас если не сразу, то буквально через полчаса раскусят. А так, сейчас «афганец» (ветер) силу поднимет, пыль поднимется такая, что мы, если даже торжественным маршем под оркестр пойдем к скале, нас никто и не заметит.

- Тоже верно, - вздохнул Баталов. – Я также думал, но получил отказ. Хотя, посмотрим, иди к реке, и налаживай с ребятами отношения, а то не вернешься назад.
Это последнее предупреждение.

Да, еще, а кто тебе позавчера так расквасил со Спеловым? – старший лейтенант смотрел в глаза Ивакова. – А? Или с ним что-то не поделили?

- Так, сначала просто хотели помахаться между собой, что-то в виде тренировки. Да, как обычно это бывает, переборщили, я ему в грудь ногой, а он мне серию ударов по лицу.

- А не наоборот ли? – прищурился старший лейтенант.

- А дальше, мутузились уже…

- Понятно, герои!