Самолётное кладбище

Гарнизонные пацаны место игровых своих паломничеств называли  "кладбищем". Реже говорили "самолётное кладбище" или просто "самолётка".
 
Была "верблюжка" – скрытые от взрослого глаза мшистые пятачки между двух горбов сопок-близняшек в мелком сосняке возле Лопъ-озера. Здесь кидали в костёр шифер, аэрозольные баллончики или, запалив обмотанные полиэтиленовыми пакетами палки, лили "напалм" на головы обречённых муравьёв.
   
Были ещё кирпичные лабиринты почти достроенного двухэтажного здания бассейна, внезапно брошенного, будто при отступлении, стройбатом. Здесь устраивали казино, ставки в котором обеспечивались "дональдами" – вкладышами от жвачки. На эту валюту можно было купить много всего: магниевый порошок для кустарной фабрикации "бомбочек", чёрно-белые фотки со Сталлоне и Брюсом Ли или пустые жестяные баночки из-под заграничных напитков. На "стройке" проворачивались крупные сделки, кто-то фантастически обогащался, кто-то в пух и прах проигрывался. Иногда кому-то разбивали нос.
 
А всё же "кладбище" – огромное бетонное поле, последняя пристань воздушных кораблей – манило к себе сильнее всего. Пешком, а лучше на "лясиках", за семь километров от жилого городка – мальчишеское Провидение всегда обещало здесь риск и приключения.

Тем, кто преодолел полпути к "самолётке" и миновал несколько построек с оконными проёмами, заколоченными зелёными деревянными щитами, обычай  предписывал остановиться в курилке возле нежилой казармы. На её торцевой стене, огромные, во все четыре этажа, плечом к плечу стояли мозаичные солдат, матрос и лётчик, и смотрели на набирающий почти по-ракетному высоту самолёт. Понизу, бордовыми мозаичными буквами, шла надпись:
 
М Ы  В С Ё,  Ч Т О  С О З Д А Н О  Н А Р О Д О М,
С У М Е Е М  З А Щ И Т И Т Ь  Н А Д Ё Ж Н О !

Были и другие надписи, краской или чем-то процарапанные: Kaunas, Ашхабад, Осень-1976, До приказа – 33 дня! Местами, до высоты полутора-двух метров, цветные кусочки мозаики отсутствовали. Особенно часто не хватало кусочков, геометрически близких к прямоугольникам. И здесь, и на панельных домах в жилом городке их специально выковыривали при помощи отвёрток, чтобы весной, до появления растительности, сыграть "в плитки". В это время года они также свободно конвертировалась в "дональды".
   
Сейчас возле курилки валяется четыре велосипеда. Женя, Йонас и Дима – трое двенадцатилеток, все из одной параллели – пускают по кругу плохо тянущийся китайский "Лишипай" и с казарменной стены на них завистливо косятся воины-великаны. Их ровесник Юра и шестилетний Костик в пятнадцати метрах от курилки раскручивают подржавелые лоппинги*. Юрец рассказывает Костику об их назначении и о вестибулярном аппарате человека. Костика – младшего своего брата – вынужден везде брать с собой Женя. Посмотрев в сторону малого, Жендос быстро делает три затяжки и передаёт ритуальную сигарету Димарику.

Движение вскоре можно продолжить, до кладбища теперь остаётся недалеко, но, Юрец, отметив на часах пятьдесят пятую минуту чётного часа, предлагает какое-то время подождать. Никто не возражает: в эту минуту в полутора километрах от них, дорогу к "самолётке" должен пересекать караульный ГАЗ-66, направляющийся к постам. Случалось, что чересчур бдительный начкар** или разводящий, звонили дежурному по полку, и в итоге можно было оказаться в комендатуре. Отцы, конечно, быстро вызволят из неё, но вряд ли похвалят.

К Юрцу прислушиваются. В Лундогу он приехал с родителями из Венгрии три года назад. Уже через год он выполнил самостоятельный полёт на планере. До него Иван Иваныч – руководитель парашютно-планерной секции на станции юного техника – десятилеток к себе даже не подпускал. Сначала Юра записался к ракетомоделистам – они занимались по соседству с планеристами. Вскоре, Иваныч обратил внимание на его серьёзные знания в области авиационных наук, поговорил с Юриным отцом и тот дал добро на подготовку сына к полётам. 
 
Юрец первым поднимает свой «Орлёнок» и помогает усесться на раму Костику. Следом к своим "лясикам" подходят и остальные. Из всей команды только малой-Костик здесь никогда ещё не был. Оставшуюся дорогу он забавляет Юру наивными вопросами, но получает и серьёзные, и понятные ответы.
 
– А самбики мы увидим?

– Увидим, только они уже не летают, а просто стоят.

– А раньше они на Луну летали?

– Такой самолёт не сможет подняться выше 13 км, до Луны он никогда не долетит.
 
– В садике мы видели, как самбики взлетают и Ярик говорил, что они на Луну…
 
С двух сторон "самолётки" – никем не хранимого, никем не возглавляемого авиамузея под открытым небом – высятся валы капониров. На них, стремясь высвободить залитые в бетон конечности и, наконец, пройтись-размяться, раскачиваются прожекторные вышки. Из неизвестного назначения трубок, разных по длине и диаметру, некоторые с отверстиями, сконструировано что-то напоминающее противотанковые ежи. Они хаотично разбросаны по склонам капониров. Попадающий в трубки ветер превращает их в траурные флейты.

Ещё одна сторона кладбища защищена невысокой сопкой, с которой спускаются молодые сосны. В них лежат остовы трёх вертолётов: двух "палубников" и одного "транспортника". Чуть в стороне от них наполовину врыт в землю фюзеляж самолёта, раскрашенного в "гражданские" бело-голубые цвета.
 
К одному краю "кладбища" подходит рулёжная дорожка, соединяющая это техноутопическое мальчишеское королевство с основными стоянками аэродрома – "радрика", на языке гарнизонных детей. Там – мир растерянных, всё чаще равнодушных ко всему, взрослых.
 
Главный предмет мальчишеских исследований здесь – три гигантских самолёта-ракетоносца. Ныряя из стратосферы почти к самой поверхности океана, ещё недавно эти машины обшаривали водные глубины в поисках подлодок. Их туманящиеся профили видели то у Фарерских, то у Фолклендских островов, а отцы перед командировками говорили об Андаманском море или республике Гвинее-Бисау.
 
Теперь три борта, с которых сняли вооружение и некоторые блоки, с равными интервалами друг от друга упокоились на кладбище самолётов, став целью регулярных пеших и велосипедных экспедиций. Этим кораблям ещё повезло – год назад десяток их "собратьев" просто разрезали на металл. 

Вокруг самолётов беспорядочно валяются бесчисленные узлы и агрегаты, куски обшивки, покрышки и блистеры. Восхищённый Костик улыбается. Он сыплет на Юру шквал новых вопросов и тот, не без удовольствия, рассказывает о стреловидности крыльев, объясняет для чего предназначены похожие на акульи плавники отростки на фюзеляже и откуда "самбики" могут вести огонь.

К одному из бортов приставлен трап и поднявшиеся в кабину Костик и Юра минут двадцать играют в экипаж, выполняющий задание. У соседнего "самбика" всё это время Димарик точит напильником огромный колёсный диск из магния, аккуратно собирая металлический порошок в банку из-под финского маргарина. Йонас и Жендос заняты рядом укреплением на точно таком же диске, какого-то приспособления из двухметровой металлической трубки и сильно погнутой стремянки.

"Катапультировавшись", Юра и Костик подходят к остальным. Дима сосредоточенно работает напильником, а Йонас, выложив из своего югославского рюкзака с дюжиной отделов и кармашков три цилиндра из очень плотного цветного картона с металлическими набалдашниками, начинает устанавливать один из них в основании направленной вверх трубки. Отмахнувшись от вопросов малого, Жендос помогает другу, и Юра с Костиком отходят к "скелетам" вертолётов.
 
Юрец в семье – один. Каждое лето родители возят его "в среднюю полосу", где в маленьком районном центре живут его бабушка, дед и другие родственники. Весь год он ждёт этого летнего путешествия, ждёт встречи с двоюродными–троюродными братьям и сестрами. Сейчас он думает, что было бы здорово привести кого-нибудь из них сюда, на "самолётку", показать всё и рассказать о том, что знаешь.
 
Костик берётся за конструирование робота из подручного материала, а Юрец взбирается на лежащий боком "палубник", и начинает аккуратно откреплять крышку небольшого лючка. Негромкий хлопок и взмывший с лёгким посвистом вверх разгорающийся зелёный шар вызывают у Костика восторг, а Женю и Йонаса заставляют исполнить вокруг своей установки что-то вроде танца первобытных охотников.
 
– Это ракетница из аварийного запаса. Если лётчики вынужденно покинули самолёт и оказались где-то вдали от людей, они подают с её помощью сигналы.
 
Объясняя это Костику, Юрец вспоминает, как в Венгрии, за новогодним столом, дядя Юра – его тёзка и друг отца, когда кто-то из гостей предложил запустить с балкона такую же ракетницу, сказал, что партизаны-нганду иногда используют их в качестве оружия. При попадании в человека ракетница сжигает изнутри его органы. Все знали, что до перевода в Венгрию дядя Юра провёл два года где-то в Восточной Африке, и никому больше не хотелось никаких фейерверков.

Покончив с лючком, Юра встаёт на корпусе поверженного винтокрыла и наблюдает теперь за вознёй Жени и Йонаса возле "пусковой установки". Костик увлечённо беседует с роботом, давая на его вопросы подробные ответы.
 
Юра думает, что уже через неделю он будет у бабушки, что целый месяц там будет заполнен предметами и занятиями недоступными в Лундоге: козами и лошадьми, фруктами из сада и едой из русской печи, сбором лекарственных трав, рыбалкой "с боталами" или "на подольник". Когда он вернётся, начнётся школа и они с Аней, которую нежное алтайское солнце за три месяца превратит в мулатку, не сговариваясь и оба дерзко-смущённо, словно заново знакомясь, сядут за одну парту, и станут делиться приключениями лета. И ещё скоро нужно будет серьёзно углубиться в устройство парашютов – Иваныч обещал добиться для него разрешения прыгнуть в следующем году...

Долго возившийся с новым пуском Женя, вдруг излишне резко дёргается и, зацепившись за стремянку, как-то криво и странно отскакивает в сторону. Юра видит падающую ровно в направлении играющего малого-Костика трубу и так рассчитывает свой прыжок, чтобы оказаться между ним и "дулом" трубы. 
 
Тысячами леденящих шильев и раскалённых штыков ракетница входит в тело где-то сбоку и слева под грудной клеткой. Внутри что-то клокочет, лопается, рвётся, извивается и вскипает. Глаза быстро заволакивает красным, сознание тает, но прежде чем погрузиться во тьму, какое-то время Юра ещё видит равнодушное "лицо" робота.

----------------------------------------------------------

*Лоппинг – тренажёр для тренировки вестибулярного аппарата парашютистов, лётчиков и космонавтов.
   
**Начкар – начальник караула.