Голубые розы

- Ээээй! Есть кто живой? Может, проснёмся уже наконец-то?
Тишина!.. О, поле, поле, кто тебя усеял мёртвыми телами? Все дрыхнут, как убитые!
Все - это ещё три молодых парня. Мы - четверо друзей: Арик, Гарик, Марик и я, ваш покорный слуга. Нам уже не шестнадцать, но ещё нет полных восемнадцати - предармейский возраст. Работаем актёрами в театре кукол... Театр в данный момент на гастролях, мы проживаем вместе в одном четырёхместном номере. ПОСЛЕ ОЧЕРЕДНОЙ ПЬЯНЕНЬКОЙ НОЧИ ПЫТАЮСЬ ПРОБУДИТЬ СВОИХ, ВЫРУБИВШИХСЯ ПОЧТИ ПОД УТРО ДРУЗЕЙ.
- Блииин, мне что, больше всех нужно? Опять голодные поедем? Сегодня три спектакля, я жрать хочу!
- Чё ты орёшь, блин? Голова раскалывается, только недавно легли! Хочешь - иди жри, не мешай спать!
- Ладно, чтобы потом не скулили, алкаши несчастные! Я иду умываться, потом кушать, кто хочет со мной, милости просим.
- Вот ведь гад, умеет же отыскать слабые места в душе! Стой, я с тобой! Только оденусь!
Марик с удивлением рассматривает себя:
- А я и не раздевался?  Ну, тем лучше, пошли!
- Cтойте, и мы с вами...
Четверо патлатых парней, с головы до ног одетые в кожу, в ботинках для гонщиков по гаревым дорожкам, в перчатках и длинных двухметровых шарфах, в чёрных "Макнамарах"- мы были похожи скорее на  каких-то братков из уголовного мира, чем на людей, служащих в театре  для детей. Когда мы появлялись в фойе дворцов культуры или школах, люди невольно шарахались - кого это чёрт принёс. И буквально через пятьдесят минут после начала спектакля (а спектакли в театрах кукол не идут больше часа) нас буквально  на руках выносили к автобусу, забрасывая цветами и прося приехать ещё… Мы с таким азартом и страстью выкладывались на сцене, что нам прощалось всё: и внешний вид, и игра в карты все ночи напролёт, и немереное  количество любимого «Порто, Токай и Массандры». Вино в Закарпатье настолько дешёвое и вкусное, что не пить было бы - просто грех. Особенно Токайские вина. Мммммм. Это что-то! Об этом как-нибудь в отдельной истории. Мы были фанатами своего дела и отдавались ему полностью... Зритель это чувствовал и платил, чем мог - цветами, аплодисментами, благодарными письмами в администрацию театра...
Сегодняшний день не предвещал ничего особенного. День, как день, но почему я его помню во всех деталях и считаю  чуть ли не лучшим днём в своей пока молодой жизни? Обыкновенное морозное, весеннее утро Закарпатья(мы на границе с  Венгрией). Всё, как положено: снег тает, птички чирикают. За гостиницей, свисая с крыши, ждут своей жертвы, чтобы упасть ей на голову,  сосульки - в метр длиной, пар изо рта… Мы уложились вовремя - позавтракали, заправили термосы обжигающим кофе, запихнули в сумки по паре сэндвичей и курили возле автобуса, поджидая наших, как всегда опаздывающих, дам - молодых девчушек в количестве трех персон... Старший группы, побеседовав сначала  с администратором, кассиром и девочками, подошёл к нам.
- Так-с, господа, слушайте сюда. Мы сегодня работаем все три спектакля в интернате. Работаем с переводчиком, поэтому не спешите с текстом. В зал не выходить, со сцены в зал не спускаться, никаких брожений по зданию в поисках столовой и туалетов. Это единственная просьба, в остальном я за вас спокоен. Вопросы есть? Вижу, вопросов нет! Да, и ещё, ребята!  Не хочу вас обидеть, но прячьте вы ваши причёски под капюшоны, что ли, уж очень не как люди. Если вопросов нет, все по местам. Поехали! Ехали мы в тот день очень далеко и очень долго. Нас так растрясло в дороге, что уже ни работать, ни жить не хотелось. Одно радовало, что все три  спектакля будут на одном месте.
Приехали почти к пяти часам, уставшие, голодные, злые как волки. Шутка ли, весь день на колёсах! Это ж какая  задница и спина столько в этом «гробу на колёсах» выдержат?   Пока рабочие ставили сцену, готовили площадку, мы, облепив промёрзшими телами печку, пытались отогреть руки. Пальцы набрякли и грозились не слушаться хозяев.… Вот наконец-то прозвенел долгожданный  звонок. Детей попарно, в полной темноте ввели и разместили в зале. У каждого свои причуды, это, наверное, чтобы не шумели, догадались мы и одобрили манёвр,  дети в зале пока угомонятся, нагигикаются - кучу времени забирает, а тут - чик и тишина… гробовая.
Спектакль!  "Блакитнi троянди"(голубые розы укр.)! Идёт синхронный перевод с  гуцульского языка на венгерский. Сюжет простенький: злая волшебница ослепляет деда Арпада, чтобы он не открыл тайну правды жизни людям, а если он всё-таки расскажет правду - окаменеет. Идёт битва добра со злом. Мы чеканим каждое слово, выдерживая паузы для переводчика, из-за этого спектакль, вместо часа, идёт в полной гробовой тишине ровно два часа пятнадцать минут. Всему в конце концов приходит конец. Финальная сцена. Дед прозревает, все живы… Добро побеждает зло! Занавес! Зал взрывается аплодисментами. Мы выходим на поклон с куклами в руках и буквально обалдеваем. Счастливые улыбки медленно исчезают с наших лиц. Молча стоим на сцене, боясь пошевелиться, а к нам из темноты зала по очереди подводят детей - пощупать, погладить наши куклы, дотронуться маленькими пальчиками до нас - актёров. До нас вдруг доходит, почему зал в постоянной в темноте,   почему такая тишина и дисциплина. Мы, оказывается, находимся на сцене  в интернате для слепых детей. Нас, оказывается не видели, а только слышали. У  наших девчонок начинается истерика. У меня и сейчас мурашки по коже и ком в горле.
P.S. Два следующих запрограммированных спектакля не состоялись, все дети поместились в зрительном зале за один раз. Всё равно никто играть бы больше  не смог. Утром мы накоротко подстриглись в ближайшей парикмахерской.
Каждый из нас по-своему, внутри, стал другим человеком ...
А.К.