Адыгские циновки ремесло vs искусство

Циновка или арджэн: ремесло vis-a-vis искусство

Интервью с исследователем адыгского народного творчества, Заслуженным художником Республики Адыгея, автором исследовательских работ по адыгской культуре Замудином Леловичем Гучевым.

-  Замудин, мы часто с Вами ведем беседы об адыгской культуре, народных музыкальных инструментах, аутентичном песнопении. Сегодня хотелось бы поднять тему о циновках. Да,   Вы   изучаете   адыгскую   народную   музыку,   но,   наверно,   в   первую   очередь,   Вы являетесь мастером по изготовлению адыгских циновок.  Сегодня поднимается вопрос о том, является ли это ремесло утраченным или  утрачивается, или, наоборот, оно становится   искусством,  то   есть  идет   по   другому   пути   –   по   пути   развития  авторского искусства.  Мы   видели   в   этом   году   выставку   Руслана   Мазло   из   Кабарды. Он действительно   владеет   и   мастерством   изготовления   адыгской   циновки,   и   делает   свои авторские  арджэны.   По   Вашему  мнению,   можно   ли   считать  ремесло  по   производству адыгских циновок как уходящим, исчезающим из обихода?
З.Г.:  Честно, как ремесло, можно сказать, на 90% оно уже ушло из обихода. Почему? Потому  что им не занимаются народные массы. Так скажем. Это было домашним занятием в каждой семье у адыгов в прошлом. И без этого предмета не обходилась ни одна семья в  разных проявлениях обрядовой и бытовой   жизни. Это   и   при   рождении ребенка, и в воспитании детей. Это и доход семьи, и уход из мира в мир иной. Во многом это было связано с бытом адыгов. Сегодня, конечно, в адыгских семьях все уже совсем по-другому. Поэтому и мастеров, которые практикуют это ремесло, в народе нет. Сегодня есть люди, которые помнят его азы, помнят, как делала бабушка циновки,   помнят,   как   в  детстве   делали   сами   что-то подобное. И даже могут сами этим заниматься при определенных условиях. Но, увы, люди не  занимаются им, и циновку – п1уаблэ  – арджэн – хьацыр, как  называют это адыги, заменили ковры, паласы и прочее. Нет необходимости утруждать себя, когда можно пойти и купить их недорого для использования в доме, быту.  Между тем вместе с этим традиционным предметом  уходит   целый пласт адыгской культуры. Циновки могут рассказать многое об адыгах   прошлого, их видениях, их философии и т.д. И сегодня можно буквально на пальцах пересчитать тех, кто умеет их изготовлять. Если возьмем Адыгею, это те ребята, которых я научил. Но, к сожалению, они  не работают в этом направлении.
- Как Вы уже сказали, у адыгов циновка имела практическое применение.
З.Г.: Разумеется. Это и украшение. Это и предмет обихода. На неё садились, ложились. Это был и подарок, и молитвенный коврик. То есть это был обязательный предмет в доме для разных случаев жизни. Но его кто-то делал, изготовлял. Кто делал? Внутри семьи его обычно делали женщины. В основном, молодые. Это, на самом деле, женское ремесло.
- Следовательно, практическое применение циновок исчезло, и их перестали производить.  Про массовый характер их производства мы уже вообще не говорим. Но мы говорим о том, что сегодня есть мастера, умеющие их изготовлять. Как Вы сказали, в Адыгее еще остается несколько мастеров. Но они не производят их в каком-то количестве, а делают их по необходимости, если есть заказ.  Или же они вообще их не делают?
З.Г.:  Вообще, не делают… Возьмем Адыгею. У нас есть те, которые знают либо видели в детстве, либо обучались у меня. А вот чтобы практиковали это ремесло, практически нет. Приведем пример моей дочери Мазаго (Прим.: Мазаго Тешева). Она даже сделала целый комплект невесты в качестве дипломной работы. То есть все те плетенные из рогоза предметы, которые   готовились в прошлом загодя для невесты. Это и прикроватная   циновка, и большая циновка. Да, она овладела этим уникальным ремеслом. Но сегодня она не может практически им заниматься, потому что она – молодая мама, и профессиональный художник. Ей просто некогда. Конечно, она использует материал либо какие-то маленькие циновки для этюдов, делает с ними свои художественные композиции. То есть теперь циновка –  не  самоцель. Делать постоянно  циновки и вести творческий поиск в  этом направлении – этого у неё пока нет. Но она остается мастером по изготовлению традиционных адыгских циновок. Это если говорить о ней как о   человеке, который владеет этим ремеслом и владеет при этом на уровне народной мастерицы.
- А еще в Адыгее есть другие мастера?
З.Г.: Как я уже говорил, практикующих мастеров нет. В свое время я научил много детей, но они не занимаются плетением циновок. Почему? Во-первых, сегодня большой потребности в этом нет. Во-вторых, интерес к этому ремеслу, к этому искусству, в общем-то, со временем угас в виду отсутствия особой необходимости. Хотя в народе использование этого предмета в ритуалах, особенно в печальном ритуале, продолжается. Действительно, благодаря печальному ритуалу, то есть в связи с ритуалом ухода человека из нашего мира в мир иной, циновка и существовала издревле. И теперь благодаря этому она и сохранилась.
- Верно! До сих пор спрашивают, где можно приобрести циновки как раз для ритуального обряда по такому печальному поводу. Особенно если умирают женщины.
З.Г.: Да, живы еще люди, которые помнят этот обычай. И они отдают дань ему, поэтому им  хочется  приобрести циновку. Особенно, я  подчеркиваю,  люди  в   возрасте,   которые помнят этот ритуальный  обряд. Но им не к кому обратиться. Нет мастера,   человека, который практикует на сегодняшний день это ремесло. Это касается именно Адыгеи. Сам я когда-то практиковал его, делал их много. Но я плел циновки больше для души, а не для печального ритуала. Тогда я проводил огромную работу в направлении возвращения этого предмета в нашу современную среду жизни, в наши дома вместе с современной мебелью. Циновка прекрасно вписывается в интерьер современного жилища. Её теплый охристо-серебристый   цвет   и   орнаментальная   композиция, да и сама техника исполнения, высококачественная техника исполнения, - всё это позволяет  циновочке занимать свое место в нашем доме, являясь как бы таким мощным национальным символом, постоянно напоминающим о наших предках.
- А возможно ли, что это ремесло уходит из-за сложности самой технологии изготовления циновки, из-за того, что надо искать материал в определенное время и в определенном месте?   То   есть   из-за   трудностей   самого   процесса   её   производства   люди   перестали увлекаться этим.
З.Г.: Это одна из причин. Во-первых, этой техникой пользовались люди в те времена, когда они жили, в общем-то, небогато. Но как только люди стали жить лучше, отношение к ней изменилось. Принимая циновку за символ бедности, многие старались  быстрее забыть ее. Сегодня же аутентичные вещи стали цениться гораздо выше, что связано с нашей душой, нашим мышлением, нашими связями с истоками. Возвращаясь в послевоенное время, когда вокруг была разруха, когда люди имели мало из того, что необходимо в быту, циновка оставалась предметом украшения жилища, как и в стародавние времена. Фабричное ковроткачество, в свою очередь, сделало свое дело. Мода менялась, и этот предмет утратил свою ценность. Это я слышал от тех женщин в возрасте, которые прошли через весь этот процесс. И во многих семьях старшие отказывались от таких вещей, то есть требовали, чтобы в семье их не было, поскольку для них это было неприятным воспоминанием о былой бедности. Возможно, они были вправе так думать, ибо человек всегда хочет жить сегодня лучше, чем вчера. Таким образом мир обновляется. Однако суметь жить и лучше и не забывать то прекрасное, что было у народа во все времена,  по-моему, гораздо  мудрее.
Это  касается   и   циновки,   и   всех   других   традиционных ремесел. Это же не просто плетеная трава, которая висит на стене. А когда циновка изготовлена именно   качественно,  то   есть при качественном отборе самого   материала, когда орнаментальная   композиция   сделана   мастерски, это   уже   душа   мастера, душа этого искусного человека, и она ощущается живо, визуально. Да и орнаменты – это древние письмена адыгов. Человек через орнаменты общался с богами, духами, то есть это была огромная философия. Но эту философию вовремя  не  изучали, и,  увы, носителей  этих мощных знаний мы утеряли навсегда.
В тот   период, лет 35-40 назад, когда я начинал  свое   исследование,  еще   жили  люди, которые могли что-то рассказать. А если бы начать лет 70-80 назад, то поколение могло рассказать очень многое из того, что было связано с этими травяными коврами. Но время было упущено. Мне же посчастливилось лет 40 тому назад общаться с тем поколением, которого   уже   нет. То, что они мне рассказали в технологическом плане, в   плане философии, в плане названия орнаментов, сегодня уже никто, кроме меня, не расскажет.
- Тем не менее, у нас в современном черкесском мире появилось такое явление, назовем его   художественным   явлением, это творчество Руслана Мазло, который   использует технику этого ремесла, но создает свои неповторимые художественные образы, свои выразительные художественные арджэны. Правда, они считаются уже авторскими. Их  нельзя называть традиционными циновками, это авторские произведения искусства.
З.Г.: Говоря о его творчестве, надо разделить его на две части. Первое – это занятие традиционным искусством, и второе – профессиональное   искусство   с   использованием крашенных и крученых листьев рогоза. Замечательно владея приемами традиционного плетения, ему под силу воспроизведение любых народных орнаментальных композиций и создание собственных композиций.  Что он,  кстати,  хорошо  и делает. Касательно его новаторства как профессионального художника в использовании традиционного материала рогоза, оно далеко от традиции плетения арджэна. Если бы ему удалось воспользоваться цветом и «петь» живописью именно в плетении циновок-арджэнов, тогда можно было бы говорить о новаторстве. Но он новатор в создании впечатляющих декоративных панно из крашенного или не крашенного крученого рогоза. И это блестяще ему удается. На самом деле, это другая форма искусства, которая, по сути, не имеет связи с традиционным ремеслом. Сегодня его произведения востребованы, и я рад его успехам.
- А сохраняются ли какие-то стандарты технологии при этом? Или в данном случае о стандартах говорить нельзя?
З.Г.: Это разные виды искусства. Если говорить о традиционном плетении циновок, конечно, там все стандарты и техника присутствуют. И речь идет об одноцветной циновке. А вторая сторона, если говорить о его последней выставке, это «живопись». Там прослеживается и его авторское мышление как профессионального художника. Видно его тяготение к абстрактному искусству. На самом деле, там нет узнаваемых предметов, а есть определенные геометрические фигуры, их переплетения, в цвете, в масштабах. То есть это профессиональное абстрактное искусство, созданное с применением крашеного рогоза. Да и техника создания иная. Там нет переплетения, а есть крученный крашеный рогоз, который крепится на определенной основе. И вот за счет этой мозаики Руслан делает свои интересные, завораживающие солнечные панно.
- Но всё-таки, если говорить о традиционном искусстве, можно ли сказать, что у народных мастериц или мастеров был свой язык, и что он не совсем был похож на те же орнаменты, которые вышивались в золотом шитье, например? Или, наоборот, они были похожи…
З.Г.: Можно сказать, золотое шитье выросло из плетения п1уабле. Если посмотреть на шитье гладью, которое было очень распространено, и на орнамент циновки, то там тот же рельеф. Это сходство прослеживается особенно в «дышъэ идагъ». На циновках видны те же геометрические фигуры, что и в золотом шитье. Многие фигуры заполнены треугольниками. Эти переплетения в шитье похожи на то, как плетется циновка из рогоза, шагая через некоторое количество шнуров, уходя в тыльную сторону, а затем на лицевую. И на лицевой появляется рельеф треугольников, мелких или крупных. То есть их орнаменты очень сходны.
- Получается, древнее искусство изготовления циновки оказало свое влияние на золотошвейное искусство адыгов.
З.Г.: У любого народа в его истории плетение присутствует. Это древнейшее шитье из различных материалов, потому что человек издревле использовал ту технологию, которую он подсмотрел в природе. В дальнейшем он использует тот же природный материал. А потом со временем эти материалы меняются, технологии усложняются и совершенствуются. Хоть это и разные направления прикладного искусства, но когда я смотрю на золотое шитье, я вижу явное сходство с циновками.
- Можно ли в подтверждение Вашим словам привести в пример старинные веера из соломы, которые делались по подобию циновок?
З.Г.: Сегодня существует жьыф, жьыху - веера, украшенные золотым шитьем. Вообще, жьыф, то есть такой тип вееров, был распространен на Ближнем Востоке. Наверно, и в других странах. На картинах эпохи Возрождения и в других различных источниках мы можем видеть подобные жьыф у разных народов Ближнего Востока. И, естественно, адыги, возможно, переняли их либо по линии мамлюков, либо по линии паломничества в Мекку и Медину. Они что-то привозили с собой оттуда. А вот что касается соломенных вееров, не всем в старину были доступны золотые нити. Золотое шитье считалось княжеским занятием. Поэтому, возможно, остальные плели веера из соломы.
В   действительности   мы   не   знаем,   когда   именно   у   адыгов   появился   такой   веер.   Эту историю пытался проследить наш известный искусствовед Аслан Кушу. Никто кроме него глубже пока не пошел в изучении их. К сожалению, ему не хватило жизни,   чтобы исследовать их историю появления, проследить конкретно веера. Но он изучал плетения у адыгов, в том числе и циновки, и сделал довольно содержательный вклад в   это исследование. Если же говорить о близости соломенных вееров и циновок, то у первых и основа сделана из соломы, и сам уток тоже соломенный, поэтому получается   такое одноцветное плетение с геометрическими фигурами. А у циновок основа – конопляный шпагат, а уток – листья рогоза. В свое время мастерицы-старушки   рассказывали, что иногда для основы они использовали сам рогоз, то есть они крутили его из травы. Правда, такая основа получалась недолговечной. Позднее мастерицы стали   использовать конопляные шнуры в качестве основы циновок. Технически: они нарезали так же, как и рогоз, дикую коноплю, затем вымачивали, снимали луб, сушили, а потом делали из неё шнуры. Так же делаются и шерстяные нити. И затем они крепились на станке для плетения.
Понять, насколько большой возраст у циновки, можно по основе шнуров, сделанных в домашних условиях. То есть просматривается конопляной луб. А фабричные шнуры прочнее: их настолько сильно треплют и крутят машины, и у них четко видна шерстистость.
- У Вас в школе искусств (Прим.- Адыгейская республиканская детская школа искусств имени   Кима Тлецерука) преподают это ремесло, и учащиеся делают здесь  небольшие циновки.
З.Г.: Так и есть. Когда-то я сам начинал в нашей школе искусств именно с преподавания изготовления циновок. Тогда был у нас такой предмет «Плетение адыгской  циновки». Сегодня в нашей школе преподают эту технологию как часть образовательной программы по изучению народных ремесел на отделении Изобразительного искусства. Я  мечтал, чтобы адыгские ремесла преподавались на национальном факультете нашего университета. Но пока это мечтания, хотя и были попытки реализации этой идеи. Как пример того, что планировалось, привожу практику Южнокорейского университета, где преподаются традиционные ремесла как обязательная часть образования студентов. Это преподавание традиционных ремесел, традиционной хореографии, традиционной народной медицины, традиционной музыки, игры на традиционных инструментах. То есть там готовятся носители этих знаний. В дальнейшем из них многие становятся мастерами, руководителями  промысловых групп, исследователями. Хотелось бы, чтобы такое, по идее, было и в нашем университете на национальном факультете. Честно говоря, было время, когда я это предлагал. Возможно, это еще будет. Но пока никакого движения в эту сторону не наблюдается. На самом деле, лучше всего, когда есть носители, у которых можно учиться. В противном случае, это будет как новации. А в том университете студенты работают именно с носителями секретов ремесел. Тогда связь времен не  прерывается, и продолжается преемственность. Когда же эта связь прервана, тогда и поднимаются вопросы о возрождении или восстановлении.
- Да, сегодня мы видим, что некоторые традиционные ремесла утрачиваются. И изготовление циновки – это одно из направлений, которое действительно уходит, и мы сами видим, как это происходит. Что нам нужно сделать, чтобы оно не исчезло, чтобы мы хотя бы сохранили знания об этом?
З.Г.: Всё очень просто. Это должно быть частью современного образовательного процесса. В школах имеется предмет «Труды». Чему учат на этих «Трудах»? Это еще надо посмотреть. Это один способ. И он самый надежный, потому что то, что закладывается в детстве, прослужит долго и останется на века. К тому же, с  детства уже  проявятся те талантливейшие из учеников, которые смогут продолжить обучение в этом направлении. Потом, когда человек становится старше или будучи уже в возрасте, для него всё уже по-другому. Хотя, например, в студенческом возрасте, он еще обучаем. А когда он уже заканчивает ВУЗ и вступает во взрослую жизнь, у него появляются семья и работа. Тогда ему становится не до этого.
Сегодня очень важна клубная работа. В клубах можно обучать ремеслам. Вот, например, в Тахтамукайском районе есть люди, которые помнят об этом ремесле. Кроме того, есть еще моя книга «Искусство адыгской циновки», которую я написал и опубликовал в 1991 году. Она имеется во многих библиотеках республики. По этой книге можно оживить в памяти весь процесс. А в ней я представляю основы как раз для образовательных программ. Это книга для начинающих. По ней они быстро научатся. Но, в целом, для этого надо, чтобы государственные образовательные учреждения поддерживали такой подход. Как раз в Тахтамукайском районе это уже  началось: заказали станки, их сделали. Начальник   Управления культуры района хочет пригласить меня для проведения семинаров и мастер-классов. Считаю, что он на правильном пути. Естественно, я всё расскажу и покажу на практике.
- Это то, что касается клубной работы. А как насчет высшего образования?
З.Г.:  Если привести в пример АГУ, то у них пока нет необходимой базы для этого. Но её можно создать. Лично я за то, чтобы это было сосредоточено на национальном факультете. Например, у них есть Центр адыговедения. По моему мнению, национальный факультет должен быть построен немного иначе. За 40 лет моей деятельности я много   раз слышал, что надо возрождать адыгскую культуру, восстанавливать многое в ней. Но когда идеи и проекты попадают в чиновничий лабиринт и переходят в условия выживания, в результате, все они крушатся. Поэтому и движения нет.  В свое время  мы пытались такое сделать на национальном факультете. Было даже заявлено, что там будет хачещ. Предыдущий ректор очень хотел воплотить эти идеи в жизнь. К сожалению,  тогда это не состоялось  в  полном объеме,  но появился ансамбль «Жъыу». И прежний ректор АГУ (Прим.: Рашид Хунагов) это поддержал. За счет его поддержки «Жъыу» продержался, и мы создали всё то, что смогли тогда создать.
-   На самом деле, создание «Жъыу» - это огромный вклад в сохранение адыгского народного песнопения. Сегодня с учетом растущего интереса к адыгской культуре и фольклору в целом, именно Ваши ученики, участники проекта «Жъыу», работают в этом направлении и достойно представляют наш регион на различных фестивалях. Если бы их не было, сегодня было бы гораздо труднее сохранять и продвигать традиции адыгского песнопения. Пример тому, ситуация с изготовлением циновок.
З.Г.: Но, а если бы в то время, а это 20 лет тому назад, мы бы создали на базе национального факультета удобные для всего этого помещения… Те же цеха с практикой ремесел, тот же хачещ, где исполнялись бы адыгские песни. Сегодня мы бы имели, действительно, культурологов широкого плана. Но, увы, это не случилось. Конечно, можно начать этот процесс и сегодня. Никогда не поздно!
- Возвращаясь к теме нашей беседы, есть еще один вопрос, возможно, странный. Например, изучая золотошвейное искусство адыгов, сегодня мы всё равно понимаем, что материалы изменились. Так или иначе, нет тех золотых нитей, которыми пользовались адыгские мастерицы в старину. А когда современные мастера делают дэжъый быракъ или ореховый флаг, они отходят от традиций и заменяют орехи на бусинки, жемчуга и другие более долговечные материалы, чтобы те хранились дольше. Как, на Ваш взгляд, можно ли сохранять технологии, используя другой материал? При изготовлении циновок, можно ли заменить рогоз на что-то иное? И будет ли это изделие считаться циновкой, вообще?
З.Г.: При таком условии это можно сформулировать следующим образом: это будет уже не традиционное искусство, а скорее всего – модифицированная   форма  изготовления этого   предмета. Если говорить о традиционной форме и модификациях, то хотел бы отметить то, что делает Руслан Барчо. Он сделал и подарил мне, то есть в мой музей, дэжъый быракъ и дэжъый  бэщ, и моль их не портит. При   этом   они изготовлены из того же фундука. По-моему, он что-то сделал с сердцевиной орехов. Не знаю как, но ядрышко было удалено изнутри, и затем пустоту чем-то наполнили. В результате, верхняя оболочка орехов или скорлупа сохраняется, не портясь. В случае традиционного изготовления, сердцевина ореха сохранялась, и там со временем заводилась моль.
Между тем, традиционно дэжъый быракъ и дэжъый бэщ не были предназначены для длительного хранения. Через какое-то время эти орехи просто кушали, прежде чем они портились. По сути, дэжъый быракъ был культовым символом, с которым были связаны народные обряды. Но это отдельная тема разговора. К сожалению, и это направление на стадии исчезновения. В наши дни аутентичное теряет свое предназначение и уходит,   либо его заменяют модифицированным уже с определенной целью сохранения. В этом нет ничего плохого, поскольку независимо от самого предмета знания, связанные с ним,  сохраняются, продвигаются и пропагандируются как часть ритуала. То есть   национальный колорит, национальная экзотика этого сохраняется, что вызывает интерес  к традиции. И это прекрасно! Но если говорить об аутентичном именно для музеев, то, конечно, их делают в традиционной технике, хотя и обрабатывают для сохранности. А если речь идет об использовании других материалов для изготовления циновок, то это будет   уже   не   п1уабле.  Я   делю  искусство на традиционное, нетрадиционное или модифицированное. Это  будет   уже нетрадиционное. То  есть   если  будут использованы вместо рогоза, например, шерстяные шнуры, тогда это будет уже ковер, другое изделие.
По поводу размера, адыгская циновка имеет свои стандартные размеры. В основном, циновки изготовлялись с человеческий рост. То есть стандартный модуль – это человеческий размер – 1,9 м. Циновка была частью места, где человек ложился отдыхать. То есть на пол что-то стелили и раскладывали циновку. Так же и для перевозки: скрутили быстро и взяли с собой. Но, на самом деле, циновка была ориентирована больше на  жилище, чем на перевозку. В то же время она легко изготавливалась. Да, она быстро изнашивалась, но и легко делалась. В старину были технологии её быстрого изготовления. Это когда ширина расстояния между шнурами больше, тогда процесс плетения быстрее.   При этом, конечно, нет той выразительности орнамента, нет той красоты. Но в то время не было таких задач. Тогда была одна задача - быстро сплести и заменить старую циновку. А для тех изделий, которые должны были стать частью украшения, при их изготовлении расстояния   между   шнурами   делали   меньше,   чтобы   при   переплетении   орнамент   был выразительным. И, конечно, отбор материала играл огромную роль.
Самые высококачественные листья рогоза использовались для такого плетения. Даже если нет орнамента, простое плетение, простое полотно из качественного материала получается прекрасно, является великолепным фоном для музыкального инструмента, оружия, плетки. Или даже если ничего не висит, сама по себе циновка – это солнечное изделие, которое доставляет радость, попадая на глаза.
- А сегодня современные адыги хотят украшать свои дома циновками. Но, как Вы отметили, к сожалению, практикующих мастеров нет.
З.Г.: Сегодня еще одна из причин отсутствия таких мастеров – это, наверно, отсутствие качественного материала. Даже будет целая армия мастеров, самого материала мало. Но для тех единиц, которые работают, его вполне достаточно. Если взять Тахтамукайский район, у них под боком масса необходимого материала. Там есть и ногайский рогоз, и адыгский рогоз. Пожалуйста, работайте!
- А если говорить о походах или зек1о, возили ли циновки с собой?
З.Г.: Нет! Объясню, с чем это было связано. Во время зек1о погода меняется.  Если циновку брать с собой, надо было её во что-то заворачивать. Скажем, это рулон в 70 см. И его надо было еще приторачивать. Для зек1ол1 это лишний груз. И зек1о предполагает совершение каких-то подвигов, какие-то воинские движения. Бурка и седло использовались в походах для ночевок. Ведь настоящая бурка делалась так, чтобы она стояла, если её поставить. Если вспомнить песню о Нарте Шебатнуко, в одном из вариантов поется, что Шебатнуко снимает свою бурку, а в доме не было балки, которая могла бы выдержать её. Это же эпический герой, и бурка у него огромная. Он снял свой Маисэ, меч, люди с трудом могли его поднять и еле-еле держали. Там не оказалось столба, куда можно было его повесить. А когда нашли такой и повесили, то столб надломился, а дом чуть не разрушился. Тогда Шебатнуко говорит: «Отдайте их мне!». Он взял свою бурку, поставил её и повесил на неё свой меч. Вот так свялена бурка, что она может стоять. Кроме того, бурки различались по длине. Они делались тоже с учетом роста человека. Так, всадническая бурка была длиннее, потому что надо было и коня подогреть. Если всадник сидит в седле, часть бурки укрывала круп коня и поддерживала тепло. Это было особенно важно в осенне-зимнее время или высоко в горах, где погода быстро меняется.
-   Резюмируя   всё   сказанное,   мы   в   нашей   беседе   пришли   к   тому,   что   надо   все   равно сохранять это ремесло.  И хорошо, что в Тахтамукайском районе появляется такая возможность. Правда, остался еще один вопрос. Вы уже говорили, что красители использовались для того, чтобы передать какой-то художественный замысел самой мастерицы, либо для других декоративных целей. Какие же красители были у адыгов в старину именно для циновок?
З.Г.: Красители были натуральные, природные. Позднее появился фабричный железный купорос.  Это  как  раз   в  период  после Кавказской  войны, когда  была   возможность  его приобрести. В то время развивалось и кожевенное дело. Изделия   производились   с красителями. Одним  из них   был  как раз железный купорос, который с  отваром  ольхи давал черный цвет. Там своя технология.  А если говорить о натуральном красителе, высушенный рогоз укладывали в яму в болоте. При этом не всякая местность подходила для этого, а только илистые места, куда укладывали сухой рогоз с добавлением листьев ольхи и плодов  бузины.   Рогоз   окрашивался   там   в   темно-шоколадный   цвет.   С использованием рогоза такого цвета получался некий контраст, но при этом всё выглядело гармонично. Помимо этого, для циновок использовали шерсть, солому как вкрапления в различные   натюрмортные   композиции.   Подобные   циновки  хранятся в нашем Национальном музее.
-   Благодарю   за   эту   беседу.   Но,   думаю,   что  мы   продолжим   изучать   с   Вами   адыгские циновки особенно после  того, как Вы  начнете  свою работу в   Тахтамукайском районе. Будет интересно узнать, насколько  востребованным оказался этот проект, и какова его судьба. До новых встреч!

Интервью подготовила Фатима Теучеж