Идея в себе

Поверьте, кто-то управляет моими действиями и поступками, но управляет криво, словно начинающий или просто бездарный автор литературного произведения. Поверьте, кто-то следит за мной из-под кровати, словно типичное чудище детских страшилок, но следит неуверенно, потому что боится выдать себя. Поверьте, я не вру, я чувствую напряжение каждой мышцей своего лица, и оно, то есть напряжение, нарастает с каждым шагом. Никакой шизофрении. Я не психопат, не лунатик, не потомственный детерминист, не фанат эзотерики, не религиозный юноша и даже не великая фигура, влияющая на судьбы мира, судьбы вселенной и судьбы людей. Судьба, если начистоту, вообще не волновала меня до момента, пока я не начал писать текст. Данный текст. Любая буква, идущая дальше по предложению, роднит меня с тем, кто, потенциально, управляет мной. Попробуйте написать сами свой текст — ну же, давайте! Я подожду в промежуток между абзацами.

Ну? Впечатления? Подозреваю, вы не воспользовались моим советом, так как посчитали его полнейшей глупостью. И я, знаете, вполне солидарен с вами. Неясно одно: откуда держит свой путь подобная глупость, откуда бредёт она походкой уверенной и твёрдой? Смотрите, я смею писать что угодно, пусть и набор букв: кущшкузощууцлаоуц. Я смею, неправильно, расставлять: знаки, препинания! Понимаете? Я смею делать здесь самые разные экстравагантные вещи, и всё равно я продолжу ощущать то, что я не управляю этим процессом.
 
«Идея» – хорошее, сильное слово. За идеями, разумеется, стоит мозг, а мозг представляет собой совокупность тонких процессов и нейронных связей. «Нейронная связь» – хорошее, сильное словосочетание. Ещё есть потрясающие импульсы, побуждающее человека к действию. Но что стоит за побуждением человека к действию? Понимаю, я завалил вас банальными философскими вопросами уровня младших классов, но я веду диалог с воображаемым читателем, поэтому не обязан оправдываться, хотя нет, я уже оправдываюсь. Неважно. Подводить к тому, что разум – порождение мозговой деятельности, было бы слишком пошло. Подводить нужно к вопросу о том, зачем разуму, – основному гиду по выживанию венца эволюции на злой и суровой планете, необходима свободная мысль, необходима абстракция, необходима идея.

Сто тридцать миллионов книг – достаточное число для выражения всякой мысли. Условный главный герой побывал на стороне добра, на стороне зла, на стороне конформизма и на стороне отрицания всего, что связано с реалиями и массовой культурой. Я прямо сейчас нахожусь в этом тексте как главный герой, рассказ ведётся от моего лица, я заранее прописан, заранее продуман и заранее знаю, чем всё закончится. Точнее, буду знать раньше вас. Если слово выражает идею, то выражает её с задержкой, но… задержка нивелируется тем, что вы читаете это как бы в прямом эфире для восприятия. Задержка – фикция. А если герой говорит читателю в лоб, что герой – это герой, то идея переходит на мета-уровень, но… мета-уровень – третьесортный приём по слому четвертой стены, которым пользовались наши шизопредки, в нём нет ни капли особенного. Всё уже было.

Знаете, мне правда обидно за идею. Она способна казаться воистину оригинальной, хотя любые сюжетные ходы за столько лет изжили себя, обглодали друг друга и давно вошли в миллионы шаблонов, где по сей день занимают позиции на местах в миллиардах схем. Самое страшное, что даже идея описывать идею, – то, что я делаю в данный момент, с огромной вероятностью находится в каком-нибудь потрёпанном фолианте на полке раскуроченной советской квартиры или в библиотеке конгресса США. Какая разница? Сюжеты сдавливают голову сильнее тисков, а я, будучи главным героем вторичного текста, вторично изъясняюсь на вторичные темы. Препарировать язык и форму можно по-разному, но идея останется идеей, возникающей в голове по обстоятельствам, от нас не зависящим, и выйти за ограничения самой идеи не сможет талантливый писатель, не сможет гениальный философ, не сможет учёный-лингвист, не сможет литературовед, и я не смогу – я просто гг, запертый в этих посредственных символах.

Интересно, сколько читателей осталось, сколько из них по-прежнему заинтересованы, а у скольких появились важные критические замечания. Вы же в курсе, что находитесь в привилегированном положении? Моим письмом управляет неведомая сила разума, и шарманка перестанет играть сразу с окончанием текста. Автор умрёт? Автора тут нет и не было, был герой – я, и герой умрёт в любом случае, невзирая на концовку. Герои умирают, даже когда остаются живыми по сюжету, потому что герой тоже фикция. Полёт фантазии писателя исчерпывается историями, которые он впитал, а герой как часть этой фантазии не в силах утвердить своё существование самостоятельно и уж точно не в силах переступить за границы придуманного, за границы страничной разметки. Здесь, поверьте мне, очень душно, нет окон, дверей и обыденного человеческого общения. Писатель, конечно, способен ввести нового персонажа, то есть абсолютно нового героя, и сделать его главным, но сущность бесполезно делить на элементы – от перестановки их мест она не поменяется.

Среднестатистический студент, ознакомившись с этим текстом, наклеит на него ярлык «постмодерн» и уйдёт восвояси, не особенно задумываясь над смысловыми нагрузками. Что мне делать с ним? Что мне написать, на какие темы вывести ниточки рассуждений? Я не только заперт в идеях, я ещё зависим от них, словно от аппарата ИВЛ. Похоже, мной управляет отсутствие чёткого понимания того, что мной управляет. Мысли проникают в голову закрытыми шоссейными дорогами, они двигаются с бешеной скоростью и готовы размозжить череп изнутри своей прямолинейностью. Понимаете? Я никогда не постигну ничего большего, чем идея, а идею, чёрт возьми, постигает даже неуравновешенный. Не имеет настоящего значения, в какой из сюжетов меня поместит тот, кто прописывает действия и поступки. Всё уже было! Всё повторяется! Всё будет повторяться! Нескончаемый вселенский репит, который из раза в раз помещает новый разум в условия, наводящие на определённые идеи. Что же произошло с мозгом первого животного, осознавшего себя? Тупой вопрос. Добрая часть человечества мгновенно сказала бы, что за всё в ответе бог, а пути господни неисповедимы, но бог, очевидно доброй части человечества или нет, является идеей, концепцией, поэтому автоматически переходит в разряд пустой банальности. Идеи конечны. Могу сказать только…

Всё уже было! Всё повторяется! Всё будет повторяться!

Три восклицательных предложения, закупоренные в крике, среди частот которого слышался устрашающий отзвук самого зла, выбили молодого Аллана из жуткого ночного сновидения. Он хорошо запомнил, что во сне находился внутри страниц неизвестного текста, и никак не мог бежать оттуда. Открыв, наконец, глаза, юноша медленно пошевелил хрупкими конечностями, обрадовался приобретённой свободе, а затем резко вскочил с кровати, намереваясь без лишних промедлений приступить к делу — написанию обширного трактата, должного подвести черту под всем текущим достоянием литературного искусства.

После смерти родителей Аллан окончательно закрылся в себе, а замок стал настоящим пристанищем для его одинокой натуры. Количество книг, собранных родственниками при жизни, превышало пределы местных городских хранилищ, поэтому внутренняя жажда читать, изучать и анализировать за время безлюдного проживания разрасталась сильнее плюща на крепостных стенах и кремлях. Но читал он не просто ради удовольствия, разбавляя тоскливый досуг невероятной кладезью историй, а с целью, с надеждой, с мечтой создать в ответ на существующие миры произведений свой непревзойдённый мир, берущий из чужих опытов со словом всё самое необходимое. И кошмар, увиденный накануне, сделал мечту ближе, осуществимее.

Тёмные пролёты и тусклые анфилады, минуемые Алланом ежедневно на дороге в просторную залу с книгами разных мастей, сегодня виделись не настолько тёмными и тусклыми — писательский зов лучом пробивал мрачные думы, меняя и внутреннюю, и окружающую реальность в свою пользу. Свечи канделябра, схваченного молодым человеком второпях со стола спальни, помогали оголённому писательскому энтузиазму освещать пространство, так что обладатель внушительного наследства бежал по стёртому камню, совершенно не боясь упасть или споткнуться, и бежал навстречу скорому творению, обращающему в прах любое достояние прошлого и современности.

Аллан долго и спешно перебирал дрожащими руками комоды, ящики и шкафы, чтобы найти новую чернильницу, а за окном буквально разверзлась преисподняя. Природные стихии неистово бушевали, танцуя под безумную музыку — симфонию завываний ветра, ритмических ударов дождя и смертоносных пощёчин грома, до тех пор, пока перо не коснулось пергамента. Единственный жилец замка, покрываясь гусиной кожей от завещающих аккордов пугающей мелодии, начал выводить первые предложения…

Всё уже было! Всё повторяется! Всё будет повторяться!

Обряд прервался на моменте, когда шаман племени Раг'дэ внезапно лишился чувств. В его незащищённый разум проникло странное наваждение, словно им управляют, но управляют не злые существа, не духи и даже не боги, а какой-то юнец в удивительном одеянии, держащий пальцами непонятную палочку, оставляющую чёрные следы; а вокруг юнца наваждение рисовало первородную тьму циклопического помещения с непревзойдёнными архитектурными изысками, какие шаман самостоятельно не мог ни представить, ни вообразить. Прекрасно понимая, что обряд должен быть исполнен раньше, чем взойдёт полная луна, он сразу же выступил на вершину горы Раг к верховному с просьбой войти в священный транс для разговора с духами измерений извне.

Не скрывая возникшего интереса, верховный дослушал рассказ до конца и решил, что необходимо связаться с Инором – древнейшим духом, появившимся в потусторонней реальности с начала её существования. Кто, если не Инор, способен пролить свет на детали наваждения? Магия этого транса заключалась в неизвестном амулете из слоновой кости, благодаря которому шаманы поколение за поколением устанавливали связь с древностью.

Речь верховного, начинающая переход в иное состояние души, переменилась, когда его голосом заговорил дух, откликнувшийся на зов, и слова духа тяжёлыми звуковыми волнами стали опускаться с вершины, представляя собой прямое обращение к шаману:
— Ты просто главный герой…
— Ты просто главный герой…
— Ты просто главный герой…

Шаман слышал слова, внимал им, но не мог до конца осознать их значение. Тогда опустился он к подножию, где были похоронены его мать и отец, чтобы ещё раз прочесть те странные символы на скале, возникшие с начала времён, значение которых он тоже не осознавал. Прямо в камне были выдолблены линии, формирующие предложения на неизвестном для шамана языке…

Всё уже было! Всё повторяется! Всё будет повторяться!