Клетка
Плакала от огорчения и от своей «ненужности». Вот тогда квартира клеткой и показалась. Четыре стены. Крохотный балкон. Тесная даже для одной кухня. Клетка, короче говоря.
И из клетки никуда! Только в магазин. И к сыну. А у него своя жизнь. Чего лезть-то? Старые друзья поумирали. Новых не завела. А главное – работы лишили. Горе-то какое! Она плакала. Так тоскуют, наверное, заключенные в тюрьме по свободе, когда смотрят на небо – за решеткой.
Ходила грустная. И тоска с утра до вечера. Все кончилось. Ничего нет.
Понимаете, смысла-то нет никого. Вот, к примеру, для чего с утра вставать, просыпаться? Зачем? Что тебя ждет? Жалкое топтание по квартире? Унизительный «поход» в магазин? Зачем жить, когда ты на пенсии?
Откроет глаза в семь утра. И слышит, как за стенкой лифт катается туда-сюда, туда-сюда. Это люди на работу поехали. А она лежит под одеялом. И вставать незачем.
В конце ноября позвонила сестра из деревни. Попросила приехать. На севере области, в стороне от дорог: автобус раз в сутки. Сестра старшая.
Собралась - прикатила. Снега кругом намело, как в феврале.
В избе сестры холодно. Даже жильем не пахнет. Все темное, неуютное, чужое. Кажется, что где-нибудь в углу нечистый дух сидит.
Знаете, иногда бывает так: непогода путника неожиданно застанет – на дороге. Все тепло было, все солнышко радовало. И вдруг подует, польет, с дороги собьет.
Так и здесь. Болезнь неожиданно свалилась. Сестра слегла. Пожилая одинокая женщина. Ни ребенка, ни котенка.
В город ехать отказалась. Мол, здесь помру.
Лежала молчаливая, скорбная. Ни слова, ни полслова. Вероятно, болезнь и на голове как-то сказалась. Собралась она – сестра – в последнюю дорогу.
Что делать? Младшая городская сестра рукава засучила. Вымыла избу. Вспомнила детство золотое – воды натаскала из колодца. И еще детство вспомнила, когда печь растапливала.
Затем уход. В баню больную почти на руках отнесла. Думала, что горячий пар оживит. Но – ничего подобного! Хуже стало. Кое-как помыла ее. И кое-как на постель.
Уход тяжелый. Где в деревне памперсы? Где в деревне лекарства? Ничего нет. Живет фельдшер – пожилая женщина. Вот и все.
Сложность в том, что ходишь за человеком, ухаживаешь и прочее, а сам все равно ждешь. Сами понимаете, чего.
И эти жуткие ноябрьские вечера в чужой темной избе. Лампочка свисает на шнуре. Старое радио. Давно сломанный телевизор. Шкафы, забитые хламом.
Кровать, а на ней почти безжизненное тело. И угасающее сознание. На стенах торчащие гвозди. А на них висят старые куртки. Такое ощущение, что они вот-вот сами по себе взмахнут рукавами. Страшно очень. Одной с умирающим страшно.
Ходишь по темной избе и ждешь утра, как чуда. Чтобы выйти во двор и размести метлой ночную порошу. Принести воды. Имитировать деятельность.
Ходишь и ищешь занятия – пустые и бессмысленные. И уход за телом, которое когда-то принадлежало сестре.
Вечер приносит с собой почти неуправляемую тоску. В такие тихие пустые вечера можно сойти с ума. Или спиться.
Сестра «отпустила» ее только через два месяца. И это время стало для нее адом.
Деревенская администрация помогла исполнить последний долг. Накрыла стол – последний поминальный обед. Мужики заколотили избу.
Приехала домой – в свою квартиру. Не раздеваясь, прошла к углу, упала перед иконами на колени. Так – в пальто – стояла. Плакала и плакала. И хотела пол целовать.
Пошла в душ, почувствовала на себе воду. И поняла, что вот оно – счастье. И нет темной избы. И никто не стонет.
Вышла из душа помолодевшая. Включила телевизор, но смотреть не могла. Слезы текли и текли. Пережила много, намучилась и настрадалась.
Телевизор работал, а она ходила по квартире и трогала каждую вещь, каждый предмет. Гладила и ласкала. И все вдруг представилось родным и дорогим. Тем, без чего не обойтись.
Иногда наша квартира кажется нам клеткой. Наверное, без причины. Ключевое слово здесь – «кажется».
Свидетельство о публикации №221081301287