Легенда о каменном сундуке

   В давние времена, был замок. О нём ходило много легенд.

   Например, ходили слухи о лице, прятавшемся в одной из его многочисленных комнат. Оно, по преданиям, было укутано в чёрную простыню, и лежало на камнях, под которыми старый граф, владелец всего это замка, спрятал одну четвёртую часть всего своего богатства. Этой четверти хватило бы, чтобы безбедно прожить одну, а то и две жизни. Ещё, так же по слухам, в этой комнате сошли с ума две женщины, бывшие работницы музея. О кладе они не знали, как говорят, им начали мерещиться какие-то занавески, после чего они стали одержимы этим местом и даже после закрытия музея продолжали наведываться в замок… Но это лишь слухи. Легенды о замке были куда интереснее.

   Когда-то в замке, после смерти графа, располагался монастырь. Монахи облюбовали это место из-за его отдалённости и оснащённости — можно было ни о чём не переживая вести свои служения. Это как плюс, так и минус, ведь когда какому-нибудь из монахов посчастливилось бы заболеть, то на помощь всему монастырю прийти было некому. Так и повелось тогда — в подвал ссылали всех больных, до их исцеления или гибели. Поэтому места эти избегали — холод, сырость, больные… Тут и начинается эта легенда, рождённая то ли желанием романтизировать подвалы, то ли несвойственной монахам жаждой богатств.

   Звучит она дословно так:

   «В помещении холодном, средь мокрых ледяных камней, хранится каменный сундук, что граф давал сестре своей. Иль деве блудной… То неизвестно, как и то место, где хранится он. Но знаем мы — в нём злата много, а камни в нём горят огнём… Добыть его — проблема многих. Но без ключа не обойтись. Был случай, но заворожённый проклял свою чумную жизнь… С тех пор хранится камень трудный, сундук начала и конца… И слуг дворца манят порою его горящие глаза.»

   Ничего примечательного, упоминаются герои, в конце и вовсе намёк — находился сундук, да и ключ однажды, но ничего хорошего из этого не вышло. Легенда легендой, взять с неё нечего…

   Если бы не случай, Августий Франкович Замятин вообще бы не узнал о ней. Но после истории с затерявшимися, сумасшедшими музейщицами, он заинтересовался замком, в котором всё произошло. Даже искал ту самую комнату — не нашёл. Зато, в библиотеке, организованной в бывшей столовой, на его лысоватую макушку свалился старинный том чего-то бытового, из прошлой монашеской жизни монастыря. То ли учёт производимого сыра и вина, то ли список посещавших монастырь. В любом случае, книжка вышла увесистая и чуть не повредила могучий мозг академика исторических наук. Он ругнулся, сильно, не по академически сильно, и бегло глянул ту книжку, что по случайности, по какому-то неведомому случаю рухнула на него. Там он обнаружил то ли салфетку, то ли какой-то обрывок бумаги, на котором была написана вышеописанная легенда.

- Это не единственный источник сказочки, - сказал ему кто-то из забредших в замок одиноких туристов. Территория ограждена не была, бездомные и прочие люди, ведущие не очень порядочный образ жизни почему-то замок избегали, а туристы и исследователи иногда заглядывали. - Она в поисковике по запросу «Замок Старого Графа Калли» высвечивается. Как найти подвалы, чтобы проверить, кстати, не говорят. Видимо, чтобы народ не калечился.

   Августий заинтересовался.

   Он целый день бродил по замку, а когда стемнело, решил не покидать его, как те туристы, которых он встретил, а, напротив, и ночью его изучить.

- Ведь если есть подвал, - думал он вслух, прохаживаясь по старинному коридору. - Значит где-то есть и лестница, туда в него спускающаяся. Или люк… Или…

   Нога историка уверенно встала на какой-то камень, и академик, с криком, свалился в мгновенно образовавшуюся яму.

- Вот ведь на! - расстроенно пыхтел Августий Франкович, потирая ушибленное место рукой. Какое это место было уточнять не стоит. - Ловушка в монастыре! Для кого!

- Да что вы, сударь, какая ловушка, - донёсся из темноты голос какого-то юноши. - Просто потолок ветшает, настоятель уже не первый год собирается уладить, да всё никак руки не доходят.

- Настоятель, говоришь? - вздохнул Замятин. - Что, опять церкви здание передали, после скорой кончины музея?

- Да что вы, сударь! - юноша, в монашеской робе, подошёл к академику достаточно близко, чтобы тот ощутил его призрачное дыхание. - Что вы, что вы, никаких музеев здесь не было никогда! Жил был один порочный человек, да и сгинул, а чтобы дела свои злые спрятать, монаху одному письмо послал… Так тут и появился монастырь.

- Какие подробности! А источник, не подскажите? Может быть книжку стоит про это написать, а? - загорелся новой идеей историк.

- Источник? Был у нас один, но иссяк, - невпопад ответил юноша. - Подождите, я зажгу факел. Я нашёл ключ от сундука, и сам сундук. Но сначала лишь его, поэтому когда у меня появился ключ…

- Ключ, сундук, ключ, сундук… Что-то вы не договариваете, с-сударь, - усмехнулся академик.

- Погодите, я зажгу факел, и тогда всё вам станет понятно.

- Отнюдь.

   Августий ожидал услышать чирканье зажигалки или на крайний случай зажигалки, но ничего подобного не случилось. Внезапно, как по чьему-то приказанию, загорелись находившиеся на каменных стенах факелы. И силуэт юноши, так хорошо различимый в темноте, исчез.

- Ба! - ахнул Замятин. - Что же это такое…

   Историк недолго находился в прострации, почти мгновенно он заметил… Сундук! Каменный сундук! Но не простой, нет! На крышке его, врастая в крышку, являясь ею он увидел невероятной красоты бюст! Девушка, каменная, такая сумасшедшая, божественная красота! О, как была она прекрасна… Каменные губы были сомкнуты, глаза строго смотрели вдаль, а шея, а волосы… Ах! Августий Франкович потерял голову. Он рванул к сундуку, не заметил что-то под ногами и споткнулся. Да, всё же он был очень неловок. Особенно в отношениях с женщинами. Краснея от стыда, он осмотрелся, ища причину своей неудачи, ему казалось, что сундук, что та голова, тот бюст на нём насмехался над ним и даже желал ему смерти. Причина падения была проста, как мир — небольшой предмет, едва поблёскивающий, пыльный, как пол, попался под ноги и…

   Сердце академика замерло.

   Ключ! Это был ключ! Эта бесформенная кучка пыли, блестящая при малейшем прикосновении, это был ключ! Ключ! Ключ!

   Августий Замятин вспрыгнул, хватая находку, вскрикнул и закружился в безумном танце, топчась на месте и не смея остановиться…

   Так его и нашли в этом подвале, всё те же туристы, полоумным и невероятно уставшим, сжимающим какие-то осколки грязи в руке. Ничего похожего на факелы или сундук найдено не было.

   В дальнейшем, годы спустя, была обнаружена и подлинная история, поддерживающая легенду. Нашёлся старый журнал, в котором один из монахов вёл летопись всего произошедшего в монастыре. И там были такие строки:

   «Юный монах, замеченный до сего дня за поиском несуществующего да отвлекающего от дел, был найден в полубезумном состоянии в одной из комнат подвала монастыря. Бредя, он говорил что-то про сундук, вытесанный из камня, скульптуру его сопровождающую, ключ к нему и несметные богатства. После лечения в себя так и не пришёл, так и остался полоумным. Одной ночью вышел за стены монастыря, с тех пор отсутствовал. Лишь сегодня была найдена его роба. Самого его не было найдено, но из фактов следует подтвердить его мучительную гибель.»

   О деве, изображённой на сундуке так же стало известно из найденных писем одной из знакомых Графа Калли. Неизвестная писала своей сестре:

   «Калюша совсем в последнее время чудит, носится за этим страшилищем по всему замку. Она то ли сестра его, в чём я отныне сомневаюсь, скоро скажу отчего, то ли приезжая из прочих мест. Уши у неё, уши, сестрица, я даже не могу описать тебе, не терпит бумага таких выражений! Это нечто! А манеры! Словно уши, такие же кошмарные. Как только Калюша умудрился, я не могу понять. Ходит за ней, особенно во время торжеств, ходит по пятам, не отходя, в спину ей дышит. А она разговаривает с ним постоянно, он слушает. Какая непростительная ветреность, как может молодая дама себя так вести? Но по какому случаю пишу тебе - удалось подслушать мне один их разговор, после него совсем не знаю, что и думать, быть может с ума сошёл наш Граф на старости лет… Передаю, как слышала.

   Она подходит. Это в самом начале торжества произошло, до того, как он начал за ней слоняться. Нагло смотрит ему в лицо и заявляет:

- Я вашей женой не буду, Граф. Считайте меня иродом, каракатицей, сиреной морской, каким злом угодно считайте, но не быть вам моей судьбой до конца дней, не хочу я вам врать и сердце ваше марать своими поступками.

- Отчего это, поведайте, не мучьте меня!

- А оттого, Граф, что вы… Нет, не вы, за вас я бы ещё и пошла бы, может смерилась бы… Но ваша родня, Граф, её я не потерплю.

   Представляешь, сестрица, в лицо такую грубость сказать! Нет, такого я не понимаю. А он стоял, Калюша, смотрел на неё круглами глазами и внимал ей, и не перебивая глядел ей чуть ли не в рот! Продолжала она:

- Сестра ваша…

   Тут поняла я, что она не сестра ему.

- Сестра ваша, младшая, тому пример. Говорит, направо и налево, прямо и назад, везде говорит — я не обязана прощения вам давать. Не обязана я молить о вашем снисхождении. Такова я есть, такова и буду — не хотите, так не смотрите на меня. Вот ведь чудо! У самой ни голоса, ни красы, ничего, даже приданного не нажила, а однако ведь выражается. И как общается с прислугой? Как общается с гостями? Представила я себе наше возможное общение, так мне стало дурно. Отворотила она меня от вас. Доколе будут живы змеи, что служат злу? Доколе?

- Быть может, вы не правильно её могли понять?

   Граф смутился от речи её, я, впрочем тоже.

- Поняла я её верно, как тут можно не то понять? А вам, Граф, к сердцу моему ключ не подобрать. Не ваша я, видимо, невеста. Мне стыдно слушать слова её, а вам кажется, что не понимаю я. Не понимаю… Эх, а ведь была бы я неплохой супругой вам. Какая досада, что вы хам…

- Отчего же?

- Да оттого, что в грубости своей, не видела она ничего. Ей казалось, что платье узко. Ей казалось, что виноват портной. Ей казалось, что швея не то сделала. А на свою толстую шею не посмотрела.

- Так худа-ж моя сестра…

- Худа, да не только весом. Худа она злобой своей. Возрешила, что она — идеал, а все вокруг ей просто не подходят. Слыхали ль вы, что с женихом её сталось-то?

- А что-ж?

- Утопился! От ненависти к ней и к роже её утопился! И я так с вами в болоте утопну, коли буду жена вам.

- Но, погодите, умерьте свой пыл… Или играете вы ту же песню, что сестра моя?

- Сестра? О, нет, она у вас другая. Вы лучше золото своё, сложите в каменный сундук, чем пытайтесь убедить меня в том, что в её эгоистической, нигилистической пустоте есть хоть что-то, что такая арфа, как я может спеть! Заприте и сидите на нём, коли не разберёте — если не нужен никому человек, если омерзителен, то не будет никто ему удобен, ибо мерзко ему, народу, такое соседство. И тогда не она, такая сякая святая, и не они, такие сякие не понимающие. А воспитания грош, чем только страдал ваш отец, чем жив был? Или брат ваш покойный… Ничего, ничего кроме стыда я в ней не вижу! Пытается играть в императрицу, когда сама жаба болотная, змея подколодная — пустышка. Ещё и цену себе набивает… Отнюдь, таких «красавиц» я не видала нигде. А то ещё, сестра… Сестра… Знаете, может и хорошо, что я пред вами объяснилась. Нет сил больше терпеть её наглую физиономию возле своей.

- Так отойдите.

- Отойдите? Она в дом мой приехала гостевать, отойдите!? Она ворвалась ко мне, без приглашения, отойдите, тоже мне… Прощайте, Граф, зря верила в вас я и зря врала любовью обзывая то, что было между нами.

   Вот так скандально и ушла! Подумай только, сестрица!»

   О этой же сестре графа было известно ещё несколько историй — как она утопила чужую кобылу, а потом хвасталась, как крала, да не стеснялась. В честь этого, а так же пропавшей любви своей, граф оставил после себя сундук. В него он сложил то золото, ту сумму, что сестра его промотала за жизнь. Приличную. Очень.

   Есть ещё одно предположение, менее романтичное и более похожее на правду. Любовь Графа была скорее всего неуравновешенной особой, раз могла так спокойно обсуждать других. Впрочем, как и автор письма. Этот автор, кстати, могла быть ближайшей подругой сестры Графа, уж слишком нежно она к нему обращается. В любом случае, историки пришли к такому заключению — сундук Граф посвятил всё же сестре, которую очернила одна из его возлюбленных. Ибо все те дела, что скидывала она на других, творилось её рукою. Длинные уши — это не часть внешности, хотя на сундуке, судя по самым твёрдым предположениям, они тоже присутствуют. Это метафора — правда, которую все знают. Она и есть тайна каменного сундука. Как бы не пыталась искривить факты неизвестная мадам, но правду не скрыть за злобными словами. Дела её это не спасло.

   А влюбчивым, таким как юный монах или академик исторических наук Августий Замятин, да, впрочем, таким как Старый Граф Калли, совет — не ищите в каменном лице, лишённом чувств человека. Ведь это лишь статуя, вами созданная, образ, непоколебимый. Истина далека от слов. Истина — есть аналитика из поступков. И, как убийцу не оправдают подарки детям на новый год, так и статую, себя возомнившую таковой, не спасёт её каменность. Ибо она, такая как есть, чище от этого не станет. Камень видит всё.

   Не поддавайтесь легендам, и везде, всегда ищите правду.

   Даже если она жестока, неприятна и мерзка вам.

   Иначе — станете полоумными искателями несуществующих ключей, от сундука, существование которого так и остаётся под большим историческим вопросом.