ДЮК. Манхеттенские Рассказы

Мойшеле, распятый на затянувшейся американской весне, грелся под ленивым бруклинским солнцем.
Его расплывающееся сознание удерживалось на границе полного кайфа хлопаньем крыльев и воплями чаек .
На какое-то мгновение ему показалось что и он, вместе с этими суетливыми птицами куролесит там наверху...
«- Быть может... это место... для меня?...» не успела набежать слеза - как птичья разборка дополнилась оживленным разговором двух молоденьких женщин.
 
- Ты представляешь, дорогая? Гривна –то, теперь в Одессе стоит больше десяти долларов!
- Что ты, Милочка! Это Доллар стоит теперь, больше десяти Гривен!

Почему Мойшеле решил что женщины молоденькие?
Этого мы не знаем, так как он все еще пребывал с закрытыми, правда от удовольствия, глазами.
Впрочем, старому одесситу вовсе не обязательно видеть женщину чтобы воспламениться – он может вспыхнуть лишь от звуков ее голоса. Тем более что Мойшеле уже давно не видел женщину... Вы понимаете, да?

- Да какая разница, если сейчас мужиков в Одессе, ка-те-го-ри-че-ски не-хва-та-ет!
- Настоящих мужиков всегда не хватало. Особенно в Одессе... – проговорила та у которой голос был грудной и с музыкаленкой.

От этой новости ресницы у Мойшеле дрогнули, лицо исказила сакраментальная улыбка, молнией передавшая весть остальному телу.

- Я слышала что даже Привоз теперь стал шикарным!
- Да. Одесский Привоз это ...
- Ну... как Лувр... ?
- Как Кнесет, милочка! Там торгуют все, всем, 24 часа в сутки и в ларьках, между прочем, а не с пола, как на вашем Брайтоне!

Вдруг, Мойшеле увидел Дюка де Ришелье, стоящего на Приморском Бульваре с протянутой рукой и ...себя самого - в белом костюме, при парчовом галстуке и белых же парусиновых туфлях...

- С пола? Ну и что, что с пола? Зато у нас есть «Мэйсис», а мужиков-то у вас, в Одессе не хватает!
- А их теперь выписывают из Америки, ага!
- Из Америки?

Сидя рядом со сгоревшим рестораном, под обгоревшим плакатом, на котором сохранилось только одно, обуглившееся слово - «еврей», Мойшеле ясно видел за перилами бордвока не песчаные дюны мертвого пока пляжа, а Дюка де Ришелье в зеленом и себя самого - в белом и...

- Ага. Из Америки!
- От вас значит! И делают из этого бо-ольшо-ое, как говорят в Одессе, ШО?-У!

Кроме себя и Дюка, Мойшеле видел Потемкинскую Лестницу в пионерах, Оперный театр в строительных лесах, Александра Сергеевича Пушкина в черном и при шампанском, но в окружении молоденьких устроительниц Коммунизма!
Красотки встречали каждую новую порцию шампанского аплодисментами и возгласами восторга, а ...

« - А что? - Подумал Мойшеле, - При таком курсе валют, я таки, на свою американскую в 632 доллара пенсию, могу припеваючи жить «У Черного моря»...
Не успел он закончить эту интересную мысль, как лязгнули тарелки, все закружилось в бешеном ритме и, под общий гвалт, Мойшеле оказался облитым шампанским с ног до головы!
Ему не было жаль белого костюма – Мойшеле был счастлив! Счастлив впервые с тех пор, как приехал в Америку.

- Пойдем отсюда, Милочка, пока эти наглые птицы не загадили нас так как этого полоумного типа!
- Да, пора уж нам и домой, - проговорила Милочка отпуская тормоза инвалидного кресла.

Поправив куцый платочек на высохшей головке своей пациентки, она поднатужилась и покатила ее мимо Мойшеле, размазывающего по лицу смесь из птичьего помета и слез; мимо суетящихся чаек и редких прохожих - медленно исчезая в радужном мареве океанских брызг.