Рембрандт. Одесские Рассказы

Micro thriller-triptych.

1. БЮРОКРАТ.
(ИЛИ: «СДЕЛАЛ ДЕЛО – ГУЛЯЙ СМЕЛО!»)

Об искусстве, как и о любви, написано так много интересных книжек с картинками, что мне лично нечего добавить к этому разделу человеческой культуры.
Разве что забавный рассказ о том как я впервые познакомился с художником.
С настоящим, живым художником, Вы представляете?

Жил я тогда в Одессе...
«- Я жил тогда в Одессе пыльной...» - сказал великий поэт и, погиб. А я знаете ли, не просто там жил – я там родился и вырос до Главного Энергетика одесского филиала всеукраинского объединения «УКРТОРГРЕКЛАМА».

Художники, архитекторы, скульпторы, литейщики, чеканщики, газосварщики, газосветчики и много еще творческих личностей осуществляли, под руководством КПСС, коммунистическую пропаганду в городе и области, а на сэкономленные материалы - отделку личных апартаментов как своих так и начальства - то есть это было объединение людей «ну очень большого» искусства.

Вы конечно помните огромные (в несколько этажей!) портреты вождей мирового пролетариата? А бескрайние кумачовые транспаранты типа «Народ и партия – едины!»? А «девушек с веслом»? Да?

Так то были произведения тех самых людей, работы которых сегодня можно встретить по всему миру, а не только в коридорах JCC.

К примеру, на крыше здания «RED SQUARE», что на Манхэттене, на Хаустон Стрит.
Там, гордо попирая капиталистическое окружение, возвышается многотонная и кепко-руко-протянутая статуя Владимира Ленина (Ульянова).
Дом этот кстати, украшает некое подобие кремлевских курантов. Правда забавно? Будете на Манхэттене – обязательно посмотрите!

А тогда, в Одессе, многочисленная армия этих творцов (или, как их любовно обозвало руководство объединения –«ребрандты») ютилась со своими идеями, мастерскими, студиями и любовницами по подвалам города и области.

Причем, между «ребрандтами» не прекращалась борьба за овладение лучшим подвалом.
Да что там подвалы! Настоящие войны вспыхивали за прибыльные заказы, за получение под эти заказы остро-деффицитных материалов: от египетского мрамора и горного хрусталя до золота высочайшей пробы!

Жертвами в этих войнах, почему-то оказывались Директора, Главные Инженеры и Главные Энергетики вышеназванного предприятия. Они приходили по разнарядке Обкома Партии, а увозили их спустя пару месяцев, с ордером ОБХСС.

Как видите, должность моя была заметная и даже опасная. Занял я ее случайно.
Это произошло в тот момент, когда в распоряжении Обкома кончились номенклатурные энергетики из близлежащих сел и Директор был вынужден выхватить кого-то не номенклатурного из городской толпы.

Помимо статистических отчетов, разборок с «ОДЕССАЭНЭРГО» и нескончаемым венцом планерок «наверху», моими обязанностями были: строжайший контроль за расходованием «рембрандтами» электроэнергии; соблюдение «ребрандтами» правил техники безопасности с пресечением ее нарушений - вплоть до полного обрезания нарушителей... от городских электросетей. Делалось это просто – с помощью плоскогубцев или вывертывания пробок из счетчика.

Здесь я хочу заметить, что главным моим производственным достоинством всегда была, есть и будет исполнительность. Простая мысль о том, что «...лучше сделать порученное тебе дело качественно и как можно скорее от него избавится на-все-гда!», родилась отнюдь не в моей голове. Ею со мной поделился один очень толковый человек, лично переживший немецко-румынскую оккупацию. Он успевал одновременно работать на трех работах да еще слыть прилежным семьянином!

Следуя его примеру, я старался четко исполнить свои дневные обязанности за полдня интенсивной работы, зато в оставшееся время...

Нет, я не принимал роскошных подарков от «рембрадтов» и не вел с ними пространных бесед об искусстве.
Каждый из них знал, что если я сказал «резать», значит у них есть двадцать четыре часа на исправление недостатков.

Поэтому никаких серебряных канделябров или (Боже упаси!), хрустальных люстр в моем доме не стояло, а отчетность моего отдела была всегда в идеальном порядке.

Однажды, я получил распоряжение начальства проверить «сигнал» поступивший из среды «рембрандтов». Выслушав путанную речь новенького директора, я догадался, что что-то неладное происходит в подвале на улице им. Гоголя, дом номер шесть и немедленно оправился туда.

2. ВСТРЕЧА С ПРЕКРАСНЫМ.

Только пять ступенек вниз, а от жаркого летнего дня не осталось и следа.
Подвал встречает непроницаемой темнотой такой же густой как и запах заплесневевшего здесь времени.
Делаю шаг вперед. Мрак и сырость смыкаются за спиной. Рука, шарящая по влажной, не знавшей штукатурке стене путается в липкой паутине. Отвращение и страх «гусиной кожей» разбегаются по всему телу. Множество зеленых глаз вспыхивают из темноты гипнотизируя.
Еще шаг и, задевая меня по плечу, с грохотом падает нечто, жестяным своим эхом множась под невидимым сводом.
С испуга делаю рывок вперед, навстречу зеленоглазым. Это победа! Зеленоглазые исчезает с пронзительным «Мя –яя-яууууу!», а я попадаю в разрезанный серпами неверного света тоннель, завораживающий бесконечностью потустороннего мира...
Оглядываюсь и взгляд тонет в абсолютной темноте... Иду вперед, на свет. «Серпы неверного света» оказываются щелями в дверях и простенках сараев!
Отсчитываю четвертую дверь. Именно здесь находится «Художественная Мастерская». Стучу, а в ответ – тишина... Еще стучу - и еще тишина. Вхожу, вернее протискиваюсь в весящую неизвестно на чем, но сорванную с петель дверь. Отбрасываю с лица вонючую тряпку занавешивающую проход и ослепленный пригвождаюсь к месту ударом яркого света. Из загаженного окна под потолком пробивается летнее солнце.

Когда глаза привыкли к яркому свету я увидел, что некогда беленые стены испещрены надписями и рисунками как в общественной уборной.
Рука, неизвестного мне гения, с помощью цветных карандашей и угля виртуозно изобразила сцены из недавнего прошлого этого подвала, но самым впечатляющим здесь, пожалуй было могучее изображение серпа и молота.

Я огляделся. Повсюду валялись портреты утомленных людей; чертежи каких-то фантастических проектов; незаконченные вывески «Пиво отпускается с ...»; ржавые инструменты всевозможных видов; старые консервные банки; огарки свечей и талые батарейки, окурки; бутылки и просто мусор.
Все это слегка шевелилось, особенно клочки разорванных игральных карт и, влекомое сквозняком, путалось в кумаче транспаранта «Да здрав...пять..ура!»

Длинный и высокий рабочий стол был завален бумажками; старыми журналами; тюбиками с засохшими в них красками; фотографиями обнаженных женщин щедро демонстрирующих свою наготу мухам и тараканам.

Я почувствовал странный, даже для такого места запах и, осторожно продвинулся в его направлении. Классическую гармонию узора паутины, серебрящейся на свету и уютно свисающей изо всех углов, разрушал хаос проводов ведущих от каких –то приспособлений; ламп; глянцевателей; вентиляторов к останкам(О чудо!), мопеда «Весна».
А вот и оазис.

Под одним из не горящих светильников было расчищено место, на котором аккуратно разложены планшеты, чертежные инструменты. Здесь же, отдыхая в футляре черного бархата, сверкал хромом импортный аэрограф.

«-Это интересно! Посмотрим–ка, что здесь может родится!» -подумал я и продолжил в слух:
- Ага, это эскиз интерьера кафе... Так и написано - «Ретро». А вот что-то сине –темно-синее... Ага... это проект кафе «Вечерняя Одесса». Очень мило!

Резкий звук за спиной возвращает меня к ужасу заброшенного подвала.
Рука инстинктивно дергает выключатель но свет не включается. «То-то меня вызывали!»
Холодеющей спиной ощущаю какое-то движение позади меня.
Рука тянется к пистолету, которого никогда не было!
Только сейчас осмысливаю резкий и сладковатый запах наполняющий это пространство. Ужасная догадка пронзает сознание, заставляет бежать, «Немедленно!», но я не успеваю: раздалась очередь совершенно конкретных звуков сообщающих всем, что труппа здесь пока нет.

Резко оборачиваюсь и вижу там, в дальнем углу, вне досягаемости солнечных лучей нечто ... Подхожу с опаской, на ходу звякая стаканами, хрустящими рюмками, наступая на шахматные фигуры и отпрыгивающих тараканов. Подхожу и вижу: из под короткой рогожки торчит пара худющих ног в дырявых носочках.

-Аа-льёёё!- кричу, - Есть кто живой?! - кричу изо всех сил.
Под рогожей опять пёрнули. Потом там забулькало, забурчало, закашляло и отплевываясь, появилась косматая голова с давно небритым лицом.
- Чего надо, мать твою! - рявкнула голова.

Вот так началась светская беседа со временно не признанным гением (хотя и членом Союза Архитекторов СССР), из которой я узнал, что зовут гения –Вольдемаром, и что в настоящее момент он работает над произведением «Доска Почета передовиков сельского хозяйства Беляевского района Одесской Области».

«Так вот что это за страшное сооружение, макет которого я вначале принял за какой-то военный объект!» - пронеслось у меня в голове, а тем временем, «рембрандт» доказывал мне, что из-за отсутствия электричества -«...безусловно отрезанного этими бл-ми, ну - конкурентами из «Мастерских Художественного Фонда УССР!» -
он, Вольдемар, не может работать вечерами и ночами, то есть с наибольшей производительностью использовать время когда к нему приходит Муза и, таким образом судьба проекта, а точнее – гонорара в опасности!

Не успел я посочувствовать творцу, как Ребрандт-Вольдемар предложил мне допить остаток сиреневой жидкости из напомаженного стакана. Я отказался и приступил к составлению сметы на ремонт.

3. НЕ МЕСТО КРАСИТ ЧЕЛОВЕКА, А ЧЕЛОВЕК КРАСИТ МЕСТО.

Во вторник я передал «Смету...» начальству на утверждение, а ремонт электропроводки сделал сам, еще в воскресенье – уж больно мне понравился Вольдемар с его гусарскими усами и изысканными манерами дворянина.

В понедельник, и в присутствии инспектора «ОДЕССАЭНЕРГО», Вольдемар щелкнул новеньким выключателем и убожество подвала буквально залили потоки яркого света.

Вольдемар не мог скрыть набежавшей слезы и угостил всех шампанским.

Лето было в разгаре: занятое строительством персональных дач, гаражей и социализма в целом, начальство забыло о смете на ремонт мастерской по адресу «Гоголя шесть».

Наступила осень. На каждой планерке я доказывал, что незначительный ремонт мастерской на Гоголя шесть приведет в конечном счете к глубокому удовлетворению передовиков Беляевсокго Района, которые наконец-то смогут увидеть свои портреты на Доске почета, а следовательно повысится урожайность и удойность в означенном районе!

Но что это могло значить по сравнению с недостроенной дачей Директора?

Наступила зима. Вместо снега зарядили дожди. В городе прорвало канализацию и затопило портовые районы. Директора посадили, а новенький Директор выслушав мой доклад о положении в Беляевском районе, распорядился сделать ремонт у Вальдемара.

Наступила весна. Подвал на Гоголя превратился... нет не во дворец, но во вполне пригодное для творчества великого художника, место.

Когда ушли строители Вольдемар расписал стены потрясающими фресками на которых молодые строители и устроительницы коммунизма испытывали терпение партии и народа в 486 эротических позах.
Более того – Вольдемар стал систематически бриться, купаться, купил джинсы «Ливайс» и женился на Музе переехав с нею, к ее родителям, на Черемушки.