Кровь за кровь - Смерть на вершине пирамиды

     Теплый южный ветер гонял над землей запахи гари и пролитой крови. Смерть размеренными шагами шла по горящему портовому городу, обнесенному высокой каменной стеной. К звездным небесам неслись истошные крики умирающих и поддавшихся панике жителей. А их враги безжалостными тенями скользили по узким улочкам верша свое кровавое дело - грабя, убивая, насилуя.
     Но старого сморщенного колдуна все это уже не волновало. Он медленно изо всех оставшихся сил полз вперед по каменным ступеням высокой пирамиды к обители своего бога. Кровь сочилась из глубокой раны в его боку, пачкая дорогие одежды из синего шелка, но он, превозмогая боль, полз все дальше и дальше, ибо за ним следом шла судьба и неотвратимая гибель. А он вовсе не искал встречи со смертью.
     Вот он достиг верхней площадки и, сплевывая густые кровавые слюни, устремился к резному дверному проему в святилище древнего храма, где горели среди толстых витых колонн огромные жаровни и стояли окропленные кровью невинных мраморные алтари, украшенные древними письменами, что были старше самой Атлантиды, тысячелетия назад канувшей на океанское дно.
     Но смерть была совсем рядом. Колдун чувствовал ее присутствие всем телом, каждой частичкой своей черной души, и страх пронзал его словно огненным мечом. Внезапно что-то заставило его обернуться, и он замер в ужасе на каменных плитах. Черная тень двигалась позади него, уверенно ступая по ступеням, истертым тысячами ног приговоренных к смерти жертв и их палачей. Мрачный воин в залитых кровью доспехах приближался - колдун увидел блеск его темных глаз, мощную фигуру хорошо различимую на фоне языков пламени, пожирающего город внизу, бросающего алые блики на поверхность темного моря, лениво плещущегося в окружении поросших лесом берегов. Вилайет на удивление был спокоен сегодня, словно затаился в ожидании и с интересом наблюдал за развитием событий, наслаждаясь всем происходящим.
     В порту же царил полный разгром - горели склады, портовые таверны и дома торговцев, у пристани догорали и медленно погружались на дно два торговых суда, а выход в море перекрывали три боевые галеры - с черными флагами, реющими на одиноких мачтах, и черными парусами, украшенными изображениями белых черепов, а сами псы морей и океанов жадной волной наводнили улицы Йоркахана, каким-то чудом пробившись через высокие ворота и перебив стражу, и занимались теперь своим грязным делом, терзая бьющийся в агонии гирканский город.
     Колдун знал это, хотя не мог видеть всего случившегося. Его глазам довелось узреть лишь некоторые моменты кровавого побоища - он видел, как пал гарнизон правителя, как сам царственный Саарах был убит у дверей своей опочивальни вместе с последними гвардейцами, а затем страх погнал колдуна прочь. Но уберечься от врагов он не смог. В панике он словно позабыл все заученные за долгие десятилетия заклинания и метался по тускло освещенным коридорам дворца словно сумасшедший, расталкивая ревущих женщин и спасающихся бегством слуг.
     И в зале с огромным резным фонтаном, где раньше звенели звуки лютни и слышались тихие голоса влюбленных, где любили отдыхать придворные и даже сам правитель, острая сталь нашла его тело. Это был предводитель пиратов - огромный варвар с горящими синим огнем глазами, он с ухмылкой на загоревшем лице стремительно атаковал колдуна, взывая к своему мрачному северному богу, и едва не оборвал жизнь дрожащего старика. Но колдуну повезло. Он смог улизнуть от мрака смерти. И позже безумно бежал, не разбирая дороги, спасая свою жизнь, слыша позади удаляющийся громовой хохот. Он петлял по наполненным призрачными тенями коридорам и переходам, пересекал богато обставленные комнаты и гулкие залы, теряя силы и кровь, но упрямо рвался вперед к намеченной цели - укрыться в храме своего бога, там он хотел затаиться и набраться сил. Но враги были повсюду. Со всех сторон неслись крики ярости и боли, предсмертные вопли и мольбы, звон стали о сталь и удары мечей в незащищенную плоть. К тому же одинокая черная фигура неотступно преследовала убегающего колдуна.
     Высокий воин воздвигся над лежащим на камнях стариком, совсем не похожим на того надменного и жестокого человека каким он был еще вчера, на того, кто легким взмахом руки отправлял десятки молодых женщин на смерть, кто взламывал грудные клетки и вырывал еще бьющиеся сердца из груди орущих истерзанных жертв, кто раскалывал головы младенцам и пил их кровь во славу своего темного бога. И мрачная угроза ощутимыми жаркими волнами исходила от воина. А острый меч в его руке отливал красным в зареве пожара.
     - Пощади, - с трудом выдохнул сквозь дрожащие губы колдун, давясь своей кровью. - Не убивай! Прошу!
     Послышался хриплый зловещий смех. И воин заговорил:
     - Пощадить? Ты думаешь, что смеешь молить меня о пощаде после всех своих зверств да еще в обители своего проклятого кровавого бога?
     В глазах незнакомца вспыхнуло пламя ненависти, и колдун невольно отшатнулся от мощи его взгляда.
     - Я… я… не понимаю? Кто… кто ты?
     - Возмездие. Ты пришел однажды в мой дом, неся смерть, ты рассыпал ее вокруг щедрой рукой, невзирая на мольбы женщин, плач детей и слезы стариков. Но ошибся. Ты ошибся колдун! Ты решил, что уничтожил всех тогда, но это было не так. Я выжил в том пекле и был брошен на самое дно этого мерзкого мира, но смог выжить и не потерять себя, а также сохранил в своем сердце жгучую ненависть и страстную жажду мести. Они придавали мне сил все это время. Как же долго я искал тебя, колдун. Сколько сил потратил, чтобы добраться до тебя… Ты убил всю мою семью и теперь просишь пощады! Ее легче получить у этих древних камней, которые ты считаешь священными, или у загубленных тобой душ, но не у меня.
     И тут внезапная догадка проникла в измученный мозг колдуна:
     - Тангарс… ты один из них… но…
     - Да. Это родовое имя моего отца - Мелантаса. А я - Колберн, его последний сын, оставшийся в живых, его мстительная рука, протянувшаяся из черной бездны, чтобы покарать врагов нашего древнего рода.
     - Постой, постой. И я был таким… но твой отец - он стал моим врагом, ибо отринул свои клятвы и обманул нашего бога… я должен был убить его и наказать всю семью в знак устрашения другим. Не всех, как оказалось… но сейчас познав всю боль и безразличие древних богов-демонов, испытав на себе их гнев, а не милость, я уже не тот каким был раньше… прости старика за его ошибки… за пролитую кровь…
     - Простить старика говоришь? Неужели невинная кровь смыта с твоих дряхлых рук и души отданные на расправу демонам обрели покой в ином мире? Ты творил много зла в своей жизни и ни чем не искупил свою вину перед этим миром. Я не уверен, что даже вся твоя кровь сможет стереть хоть часть свершенных тобой деяний.
     Темная фигура шагнула ближе к колдуну, тот инстинктивно прикрыл лицо рукой, словно таким образом пытался защититься от надвигающейся судьбы.
     - Нет, нет… прости Колберн. Не твори того, что творил я… не поднимай оружия на родную кровь… я не…
     - Родную кровь? - воин замер в удивлении от услышанных слов.
     - Твой отец, князь Мелантас, - мой брат. Люди знают меня сегодня как Зандара, пришедшего из руин темной Ханарии, что укрыта среди скал у северных границ Патении, но имя мое данное мне при рождении - Кахил… из рода Тангарс… Твой отец - он отступник, он отринул все наши идеи - все стремления ордена Шамаха, который был главенствующим в этих землях много веков назад. Мы возродили его… Шамах - огненный демон из алой бездны… он обещал мне силу и власть, но… я уже не ищу ни того, ни другого… Я лишь хочу жить!..
     - Мой отец тоже хотел жить, вдали от мерзости и грязи твоих проклятых богов - как и моя мать, как и моя сестра…
     В глазах колдуна мелькнул ужас, отразившийся в холодном блеске смертоносной стали. Острый клинок с шипением взмыл в воздух и стремительно опустился вниз. Раздался звук удара, когда сталь пронзила мягкую плоть, и тело колдуна замерло в расширяющейся малиновой луже на мраморных плитах у входа в черный безмолвный храм.
     Колберн постоял пару мгновений, бесстрастно смотря на труп своего врага, а затем повернулся и начал спускаться вниз в город, озаренный огнями пожаров, где пираты Конана-киммерийца справляли дикий пир. Густой дым лениво поднимался, кружась и извиваясь, к ночным небесам, где одиноко висела среди россыпи искрящихся звезд молодая луна.