Часть 1. Глава 7. Круговорот дружбы в классе

17 февраля 2014г.
   Перечитала предыдущую главу и испугалась. Я не хочу, чтобы у вас, друзья, сложилось впечатление, что в этой школе, где я начинала работать, все учителя были неправильными, равнодушными и недалекими, а я – белой и пушистой! Я была самой неправильной и самой недалекой из всех: могла обидеть, не понять, даже подвигнуть народ на восстание, не отвечая за последствия... Чего я не могла сделать, так это переступить через человека, будь то завуч, учитель, техничка, вахтер, родитель, ученик. 

Моя первая школа – это целая академия, потому, что уроки, полученные мной  в этой маленькой литовской школе с русским языком обучения – бесценны! У меня было много друзей и единомышленников среди коллег, мы провели немало времени в подготовке различных мероприятий, праздников, готовили школьные вечера, играли в КВН с учениками... 

В моём классе были самые замечательные родители, о которых можно было только мечтать: они сочувствовали мне и искренне не понимали, как можно справиться с тридцатью «бандитами», какими являлись их "неуправляемые" дети. У меня был и есть потрясающий муж, и тогда, когда я делала свои первые шаги в педагогике и учительстве, он по вечерам терпеливо высушивал мои причитания и вытирал мои слезы, пролитые по поводу «неправильно выбранной профессии». У меня были мои родные дети, которым не повезло, потому что они получили маму-учительницу, вечно проверяющую тетради и пишущую планы уроков. У меня была молодость, и, наконец, я была отчаянным романтиком! У меня были и есть мои дорогие мама и папа, которых  всегда интересовали мои школьные дела... Разве этого не достаточно для того, чтобы быть счастливым человеком? Оглядываясь назад, несмотря на временные трудности и неудачи, свойственные молодости, я была полна сил, энергии и веры в то, что рано или поздно, педагог во мне обязательно проснется. Когда-нибудь...

   После месяца работы с классом я собрала свое первое родительское собрание. Незадолго до этого, к нам в школу пришла новый учитель истории, которую, не знаю, в силу каких заслуг перед отечеством и обществом, поставили работать завучем. 
Думаю, каждый учитель помнит своё первое родительское собрание. И я его запомнила. На всю жизнь запомнила. Ужасно волновалась: все родители были гораздо старше меня, двадцатичетырёхлетней девчонки , мамы двух трёхлетних малышей. Это я к тому, что личного опыта общения с подростками у меня ещё не было.

Родителей пришло совсем немного - человек пятнадцать. Если кто-то из родителей, того класса прочтёт мой дневник, я абсолютно спокойна: нет ни слова лжи в моем грустном повествовании.

   Через минут пять после торжественного начала собрания, открывается дверь кабинета и та самая завуч. Именно она курировала седьмые классы. Не извинившись за опоздание, она уверенно вошла в кабинет, села за последнюю парту и, открыв блокнот, начальственно попросила меня продолжать. Не помню, что я говорила на том собрании, но очень хорошо помню, что после каждой сказанной мной фразы, она достаточно снисходительно объясняла родителям, в чём я, очень молодой педагог, была не права.
     
Не называю имя того «удивительного педагога», хотя прекрасно помню его. Давно простила и отпустила. Но с того самого момента, подобные рифы своей биографии я называю «витаминами роста» души человеческой. 
Вот они, эти витамины: 
1. Выслушать, чтобы до конца быть уверенной в своей правоте или неправоте. 
2. Принять, что это, увы, случилось. 
3. Простить, может и не сразу, но навсегда. 
Последнее, кстати, тогда давалось мне с большим трудом, но в этом была виновата молодость.
      
Совершенно не помню, как я закончила собрание, которое проходило в нашем ободранномклассном кабинете: зелёного ободранные стены, старые, страшные парты и половина не работающих ламп вызывали и так удручающее впечатление, а тут ещё и неудавшееся первое в моей жизни родительское собрание.  Завуч попрощалась с родителями, зловеще взглянула на меня, сказала: "А вас, Майя Леонидовна, я попрошу пожаловать ко мне завтра. И вышла из класса. Я стояла потрясённая и молча смотрела на родителей, понимая, что стоит мне сейчас заговорить, как море слез прольется на мой учительский стол и затопит весь кабинет, всю школу, да и весь город. Родители тоже сидели молча. Мы сидели и молчали  минуты три. Мне хотелос ь провалиться сквозь землю от стыда и невозможности что-либо изменить, но я стояла, как стойкий оловянный солдатик на боевом посту, не зная, что сказать и что сделать.

Молчание нарушил один папа. Совершенно спокойным голосом он произнес: 

«Майя, Леонидовна, хотите лампы?» 

«Какие лампы?» – спросила я его сквозь слезы. 

«В кабинет. Дело в том, что у нас, на нефтезаводе, меняют и списывают светильники, кстати, очень приличные. И если вы завтра подъедете, мы с вами пойдем к директору, и я думаю, он не откажется помочь школе. Я подготовлю все бумаги и выделю машину. Электрика тоже дам!»

Я в растерянности смотрела на этого замечательного папу преклоненных лет (я думаю, ему было чуть больше сорока) и не могла произнести ни слова. В те далекие времена предприятия брали шефство над школами и помогали, чем могли. Пока я стояла с раскрытым ртом и готовилась произнести благодарственную речь, встала чья-то мама и сказала, что на Тельшяйской трикотажной фабрике списывают бракованные куски ткани, которые измеряются, порой, метрами, и что там работает её родная сестра. И завтра эта удивительная мама узнает, удастся ли для класса получить бесплатно немножечко бракованной ткани.

Потом ещё одна мама поднялась и сказала, что у нее есть возможность достать бесплатную зеленую краску для стен... 

И тут я сделала для себя еще одно важное открытие: ЧЕЛОВЕК В СВОЕЙ БЕДЕ НЕ ОДИНОК, ЕСЛИ ОН НЕ ХОЧЕТ БЫТЬ ОДИНОКИМ! 

«Если Бог закрывает окно, он всегда открывает форточку», – говаривала моя бабушка. На тот момент я поняла: Бог не открыл для меня окно – он распахнул его настежь.

На следующий день, поехав не нефтезавод, я получила абсолютно даром шикарные, хоть и не новые, люстры, каких не было и не могло быть ни в одном кабинете школы. Там же мне дали мел для побелки и дяденьку, который пришёл в субботу и побелив в классе потолок,  повесил эти чудесные люстры. Через пару недель папы покрасили стены, и мамочка принесла абсолютно новые, сшитые трикотажные шторы сиреневого цвета из списанного «брака». Я пошла к директору, Нине Григорьевне, и она разрешила мне выбрать более приличные парты из сваленного в подвале старья. Там же мы с ребятами нашли стулья и три одинаковых, но очень старых стенда. Когда Нина Григорьевна вошла в кабинет, она не могла сказать ни слова: просто подошла и впервые обняла меня. 

Нужно сказать, что мои архаровцы постепенно включились в эту увлекательную игру, которая проходила под девизом: «Приведем кабинет в порядок!» Конечно, включились не все, но я и не ожидала, что все до единого будут оставаться после уроков. Девчонки первыми потянулись ко мне и, как-то незаметно для нас самих, не без помощи моей Танечки Гельман, двух замечательных книг Шалвы Александровича, родителей и моего терпеливого мужа, у нас начало что-то склеиваться! Прозрачные ниточки доверия потянулись от моего сердца к сердцам ребят, и вскоре этот волшебный клубок опутал весь класс. 

Тогда я поняла: родители моих учеников – мои союзники, соработники, друзья и их совершенно не нужно бояться. С ними нужно дружить. Я так и назвала этот процесс: "КРУГОВОРОТ ДРУЖБЫ В КЛАССЕ". Учитель – родители – дети – учитель и совсем неважно, с какого звена начинается этот круговорот: с учителя, или, как у меня, с родителей.

   Безусловно, все не было так гладко и не обходилось без эксцессов, порой серьезных, порой, совершенно курьезных, но это уже совершенно другая история, мои дорогие друзья...

Продолжение следует...


Продолжение: http://proza.ru/2021/08/13/732