Каштановый лес

Я почувствовал холод и смятение в мыслях. Да, конечно я уже много лет как не был молодым - но такое со мной творилось впервые. Я обогнул неизвестную мне улицу и в отражении витрин встретил свое лицо. Оно было напряженным, лоб был бугристым и морщинистым, как море в сизый шторм. Я посмотрел вниз. Ботинки оказались чистыми. Так что же со мной?

- Дедуль, осторожней! - прикрикнул на меня встречный прохожий, и я вдруг понял: я уже бывал здесь.

Эта дорога не раз приводила меня домой. По белесым камням маршировали золотые лучи: полдень на этой улице всегда начинался с солнца. Немного приободрившись знакомому месту, я зашагал в сторону дома, хотя и не помнил, как очутился здесь.

Вдруг мимо меня что-то пролетело. Вернее, проехало - но скорость была, как будто это полет. А потом еще, и еще… Это были машины! Никогда не видел таких. Резвые, рвущиеся вперед кони с крыльями из белого металла, они давили армии солнечных лучей и швыряли их в окна стеклянных домов. Улица сияла, и мне стало страшно.

Я на ходу достал из-за пазухи свой ежедневник и начал быстро его листать. Где же оно, где… Ах, вот!

“Если вы попадете туда, вы больше уже не вернетесь…”
Не то.

Я снова взглянул на ботинки. Как это не вернусь? Куда?

В ежедневнике я всегда записывал места, в которых себя нахожу, если теряю память. Иначе мне было не победить Болезнь-всех-стариков - впрочем, я не побеждал ее и теперь. Я ее обманул.
В прошлый раз я обнаружил себя у паба на перекрестке двух улиц, скрепивших свою встречу крестом из аллей. Во всем жарком городе было лишь одно место, куда щупальца солнца не доставали в полуденный час. Две улицы из света ныряли в спасительную тень, как будто их концы окунули в прохладный каштановый лес. Мои ботинки в тот раз были в грязи - это значило, что я не вышел из паба, а вероятней всего, рылся в земле под деревом, чтобы что-то найти.

В этот раз я ничего не искал. Я просто обнаружил себя в подворотне десять минут назад и вышел на свет. Листание страниц не помогло: ни одно из записанных мест не было похоже на это. Я стоял на знакомой улице, которая частенько сама вела меня к дому, когда я забывал дорогу. Но сейчас все было не так. Эти летящие по дорогам стальные машины и говорящие с небом дома...

Вдруг я понял, что на этот раз меня подвела не моя дырявая память. 

Улица была моей, и город был моим, и солнце было на месте в полдень и как обычно жарило что есть сил. Меня подвело время. В этот раз дыра была в нем, а не в моей голове. Теперь я не был удивлен ни машинам, ни безучастным стадам домов. Я был поражен только этой ошибке.

Я открыл ежедневник и опять прочитал: “Если вы попадете туда, вы больше уже не вернетесь”. Кто это написал? Когда?

Запись следовала сразу после отметки об аллее каштанов. Я решил вернуться туда и поискать. Что надо было найти, я не знал, но смутно чувствовал, что идти все-таки стоит.

Город кричал и бросался на меня из витрин. Люди, будто стада бизонов в иссушенных прериях, мчались куда-то во весь опор. Я шел медленно, но разглядывать бездушные дома мне не хотелось. И совсем не хотелось думать, привела бы меня та улица в мой дом. Был ли он там вообще? Или вместо него там теперь стоял уродливый великан с тысячей глаз?

Я долго шел по прямой и наконец уперся в перекресток. Тенистая аллея превратилась в гигантское море плитки и асфальта, замершее в штиль. Над площадью стоял такой жар, будто бы пышущий жизнью шар Земли вывернули наизнанку, и вместо морей и лесов осталась лишь горячая лава. Я многое повидал на своем веку и кое-что конечно забыл, но то, что предстало моему взору, сделало мне по-настоящему больно. Никаких каштанов не было. Вокруг площади хороводом кружили высокие дома, перекидывая от стены к стене плачущий ветер. Светофоры бездумно моргали и издавали протяжный писк, как назойливые комары, крадущие летний сон. Можно, нельзя, можно. Город мерцал и не сопротивлялся потоку ни ветра, ни вечера - равнодушным в нем было абсолютно все.

Чтобы успокоить взгляд, я вновь посмотрел на ботинки. И тут вдруг заметил прямо под ногами… трещину. Это раскололся асфальт, как будто кто-то изнутри дал ему под дых. Я наклонился и положил ладонь на маленький серый вулкан. Это росток! Росток смело выбирался из-под искусственной мертвой коры, не давая ей ни шанса удержаться.
Я прикрыл глаза, и вдруг вспомнил...

- Нет, нет, нет!

Мальчишки с хохотом разбегались прочь, стараясь зарядить каштаном прямо мне в глаз. С самого утра я караулил их здесь, потому что они замышляли страшное дело. Мальчишки собирали упавшие каштаны и прятали их в землю, рыхлую от первых сентябрьских дождей. Этого совершенно не стоило делать - я сам не знал, почему. Но я как будто бы помнил что-то, и оно не давало мне покоя. Снова и снова я приходил к этой аллее, снова раскапывал землю и вырывал оттуда набухшие ребристые плоды…
- Нет! - кричал я мальчишкам, - Не сажайте здесь ничего! Эта аллея умрет, этот город умрет! Я знаю, я видел! Они не должны здесь расти!
Я нещадно рыл ботинками землю, в исступлении спасая нерожденные еще деревья.

Когда я выбился из сил, мне показалось, что я спас их все.

Тогда я сел возле дерева, прислонился к его теплой коре, достал ежедневник, ручку и записал: “Если вы попадете туда, вы больше уже не вернетесь”. Это был знак для меня самого, только бы не забыть, только бы их спасти, ведь кому в большом городе будущего нужен каштановый лес...

Потом я почувствовал холод.