Глава 26. Проклятье Тьмы

Они спустились со стены и по оживленной улице стали подниматься наверх, к дому, где жил Сивард. Лунный Страж шел и ухмылялся, отлавливая на себе любопытные взгляды жителей - они понятия не имели, что у их любимого военачальника есть «невеста».  Да еще такая… странная, если не сказать, больная на всю голову. И Белый Воин до сегодняшнего дня тоже был не в курсе дела, но ложь Вердан была забавной, и если в первое время он сердился, то сейчас был вполне доволен ее шуткой. Он прямо-таки чувствовал, как оживился и забурлил город, обсуждая новость.
О злодеяниях духа было забыто, и наивные жители уже даже дату свадьбы назначили, по крайней мере, торговка сладостями очень уверенно называла собравшимся вокруг нее покупателям, что торжество состоится в конце следующего лета. И военачальнику это нравилось, потому, несмотря на усталость и проблемы, связанные с Тьмой.Он шел и улыбался, вслушиваясь в перешептывания толпы. Но Кэрлих радостных чувств старшего друга совсем не разделял: мальчишка, весь скованный и напряженный, затравленно озирался по сторонам, словно бы искал врагов - ему, выросшему в бескрайней, бесплодной степи, все было здесь в новинку: и множество незнакомых существ в пестрых одеждах всех оттенков и форм, поражавших своим разнообразием, и дома, сделанные из камня и совершенно не пригодные для кочевой жизни, и мостовая под ногами, вместо песка и травы… Жители отвечали ему тем же и с недоумением косились на разрисованного колдуна – уж очень он был странен, да и посох его доверия никому не внушал. Сразу видно - ведьмак, а от таких личностей надо было держаться подальше.
Совсем невысокий, едва ли больше полутора метра ростом, он походил на ребенка, и казался еще более щуплым по сравнению с рослым Сивардом, шагающим рядом. Закутанный в пестрые, лоскутные одежды, разукрашенные незнакомыми символами, он был неестественно бледен, а его лицо было разрисовано темно-фиолетовыми полосами, скрывавшими его реальный возраст.  По росту – подросток, а вот сколько лет – не поймешь, и взгляд узких, прищуренных глаз, не по-детски тяжелый и внимательный, прожигал насквозь, добираясь до самой души.
Но кого только не видели жители торгового города Солнечного! Внешность колдуна, приведенного откуда-то их любимым военачальником, конечно, вызывала некоторые вопросы, но ненадолго. И вскоре люди попросту забывали о странном парнишке, поглощённые своими повседневными заботами.
Вот показался домик пекаря Гьерна – он располагался в нижнем ярусе Солнечного, потому путь от стены до него занимал едва ли десять минут. У ворот, нетерпеливо вглядываясь в людской поток, стояла рыжая Найна – она каждый день ждала Сиварда у порога, верная, как кошка. Заметив его, чуть ли не на голову возвышавшегося над всеми остальными жителями, она сорвалась с места, бросившись навстречу, он усмехнулся, остановился, протянув руки к ней, мол, беги сюда, и, когда девочка подбежала, легко оторвал ее от земли, подбросив над собой. Поймав, на землю спускать не стал – пусть на руках покатается, пусть восстановит хоть что-то из потерянного детства. Найна обхватила Верескового Воина за шею и прижалась щекой к щеке - у нее было много вопросов к старшему другу, но чужеродное присутствие Кэрлиха не давало девочке говорить, и она выразила все в этом объятии. Вскоре уже все трое вошли в ворота миленького дома, и солнцепек улицы сменился приятной тенью разросшихся во дворе деревьев.
Сивард хотел эвакуировать всю ратушу: все-таки жить над логовом самого могущественного монстра в истории – не самая светлая идея. Да, цепи заклинания, наложенные неизвестным магом, и колдовская печать Вердан пока что хранили город от вторжения чудовища, но кто знает, что еще осталось у НЕЕ в запасе? Какие ловушки? Уж лучше не рисковать понапрасну, тем более, когда речь идет о жизнях мирных существ, совершенно не причастных к Древним разборкам. Остаток дня нужно было посвятить делам государственным, и эта мысль не очень-то грела Сиварда – после соприкосновения с эпохой, в которой он жил раньше, возвращаться к делам насущным совсем не хотелось, но было необходимо. Военачальник планировал расселить бургомистра и всех его слуг по разным домам в городе, а самому переехать к Гьерну и Лейле, которые считали его своим ребенком, тем более, что дом у них был большой, а народу в нем жило мало. Собственно, Белый Воин пришел, чтобы попросить о местечке для себя и Кэрлиха.
Дверь за спиной закрылась, отрезая уличный шум, и вокруг приятно пахло свежей выпечкой – пекарь Гьерн готовился к вечернему базару. Умиротворенная тишина, какая бывает только в полупустых домах, где все живущие друг с другом в мире, встала вокруг, коконом окутав гостей. Кэрлих настороженно озирался по сторонам, все еще подрагивая от прогулки по городу и прижимая книгу Вердан к груди, как последнюю защиту от многолюдья и пестроты.
- Есть кто дома? – позвал Сивард и опустил Найну на землю.
Ему ответил легкий шорох, и с кухни вышла Юмани - вся белая от муки, она вытирала руки об полотенце.
- Здравствуйте, - за рослым военачальником девушка не заметила своего брата, потому вовсе не удивилась приходу Лунного Стража: тот стал частенько хаживать сюда, приглядывая за девушкой, как и обещал.
- Я тебе тут привел кое-кого, - лукаво улыбнувшись, сказал Белый Воин и отшагнул в сторону, открывая Кэрлиха.
Юмани побледнела, как полотно, выронила полотенце, все еще не веря, что все происходящее не сон, а потом с оглушительным визгом бросилась вперед, повисла на шее брата, едва не сбив его с ног. На вопли, несшиеся из прихожей, показалась тетушка Лейла в белом чепчике и с вязанием в руках. Поначалу старушка не очень поняла, что происходит и кто этот разрисованный юноша, но Найна, подскочив, принялась быстро объяснять, что парень, которого обнимала Юмани – ее брат, и вскоре швея заулыбалась, видя восстановление семьи.
Суматоха, охватившая город, проникла и в дом, раньше такой пустой и тихий: комнаты наполнились топотом и разговорами, пекарь, еще не успевший уйти, решил остаться дома, раз наступил такой значительный день, Кэрлиха закружили в водовороте расспросов, потащили на кухню – ему были рады все, даже те, кто видел его впервые. Сивард не пожелал участвовать в переполохе, потому, выловив хозяина дома, спросил, сможет ли поселиться здесь, переехав из ратуши, на что Гьерн только руками замахал, мол, что за вопросы? И тебя поселим, и друга твоего, а большего Сиварду было и не надо. Он тихонько выскользнул через черный вход на соседнюю улицу, которая была менее загружена народом – хаос уже начинал действовать на нервы – легко махнул через забор и двинулся к площади, намереваясь собрать пожитки, когда тоненький голосок окликнул его:
- Можно с тобой?
Н-да, ушел тихо, называется. Однако, против рыжей он ничего не имел, потому помог ей перебраться через ограду, взял за руку, и вдвоем они зашагали по практически пустой улице.
- Скажи, та дух, она и вправду твоя невеста? - спросила девочка, когда они уже порядком отошли от дома, и никто не мог их услышать.
Сивард усмехнулся: этот вопрос теперь всех интересовал.
- Да, - соврал Лунный Страж.
Не то, чтобы он не доверял Найне, просто чем меньше существ знало правду, тем дольше смогла бы прожить ложь.
- Странная она у тебя, - задумчиво проговорила рыжая. - Ни разу ее раньше не видела. Взялась ни пойми откуда, пришла на день, шороху навела и сгинула, как тень. Я, конечно понимаю, что у духов жизнь сложная, но разве это повод — вот так бросать своего жениха?
- А почему ты решила, что Вердан — дух? - поинтересовался Вересковый Воин.
Найна была сложным ребенком, совсем не таким, как другие дети. Она была связана с магическим миром, но как, даже Лунный Страж понять не мог. То, что девочка безошибочно определила Вердан как духа, вовсе не удивило Сиварда, но ему было интересно узнать, как рыжая поняла это. Та пожала плечами, мол, тут и глупый разберет что к чему, но все-таки объяснила:
- Я встретила ее еще утром, она была прозрачной, как стекло. И глаза — такие странные, совсем не человеческие, белые… Она подошла было ко мне, но камень, что ты подарил, запульсировал, и Вердан, зашипев, убралась прочь: цветок отпугнул ее.
- Так себя обычно нечисть ведет, - заметил Белый Воин, пытаясь сбить девочку с толку и посмотреть, что она на это скажет, но реакция рыжей его удивила.
- Какая же она нечисть? – спокойно возразила Найна. - Она добрая.
И дальше до самой ратуши оба молчали. Сиварду все не давали покоя слова девочки: он знал, что Вердан не злая, но назвать ее доброй никак не мог – она была разной, как и все существа, ее решения было невозможно определить как хорошие или плохие, все в мире имеет оборотную сторону, и Вердан в своей человечности не была исключением.
На самых ступенях, по которым он столько раз за последние дни скатывался, как мешок с мусором, военачальник остановился и все-таки решил открыть девочке правду:
- Она не невеста мне.
- Я так и знала, - улыбнулась Найна. - Но кто тогда?
Он пожал плечами:
- Сам не знаю: друг, враг, уже не разберешь. Мы связаны одной историей, но всегда были на разных сторонах. До последнего времени.
Такой ответ вовсе не показался Найне странным, она лишь торжественно пообещала, успокаивая друга:
- Я никому не скажу.
***
С бургомистром договориться получилось на удивление быстро: Сивард ожидал, что придется долго убеждать — пожилые люди нередко боятся перемен, а династия правителей прожила в здании немного-немало тысячу лет, но нет худа без добра: тряска ратуши, вызванная ночным бегством из подземелья, стала неоспоримым доказательством. И старик-правитель даже сам подумывал перебраться куда-нибудь, но решил посоветоваться с Лунным Стражем. Такое заявление просто взбесило Сиварда: он ненавидел, когда на него вот так слепо полагались, окончательно переставая соображать своими мозгами. Казалось бы, куда проще: земля трясется, монстр лезет из-под пола - тут и дурак сообразит, что пора делать ноги. Но нет, бургомистр решил сидеть и ждать, что его приближенные скажут! Однако, разочарование пришлось загнать далеко вниз, в крепкие подземелья сознания — еще напугается старик.
И вскоре вся ратуша пришла в движение: появились крепкие парни из охраны — таскать вещи и грузить их на телеги, под окнами заржали кони, переводимые конюхом на новое место. Отправив Найну домой, чтоб под ногами не путалась, Лунный Страж ушел к себе, чтобы тоже собраться.
Он всегда думал, что вещей у него не так много, но за тринадцать лет мирной жизни успел обрасти такой внушительной горой ненужного хлама, что сам был неприятно удивлен. Здесь каждая вещь была связана с каким-то воспоминанием, хотелось забрать все, но Сивард прекрасно понимал, что его новое жилище будет в разы меньше, и если подчиниться этому желанию, то жить он будет на улице, так как все оставшееся место займут его вещи. Он принялся сортировать мебель и предметы быта, но, чем больше он откладывал, тем сильнее проявлялось внутреннее недовольство, загнанное в подсознание, но не исчезшее совсем.
Вересковый Воин ничего не хотел менять в своей тихой, беззаботной жизни, не хотел вести войну и разбираться с новыми проблемами, а в данным момент не хотел заниматься переездом. Напряжение копилось, военачальник упорно сопротивлялся возрастающему гневу, продолжая делать свое дело сначала через «не хочу», а затем через «не могу». И только под конец, когда большинство оставленных вещей было уже отправлено в домик пекаря, Белый Воин не выдержал и со злобой швырнул об пол чернильницу, отчего та разбилась на сотни мелких осколков. Подрагивая от гнева, военачальник уселся в кресло, подпер голову руками и глубоко задумался.
Он ненавидел слово «долг» с самого детства. Оно было похоже на оковы: такое же сильное и непоборимое, хоть и совсем короткое. Но, по глупому стечению обстоятельств, именно долг сделал его тем, кем он был — великим героем Древних времен. Долг защищать, долг сражаться… Сидя в тюрьме, Сивард дал себе слово, что никогда больше не станет на тропу воина света, безропотной жертвы, готовой переступить через себя, чтобы спасти чужих людей, но не прошло и двух десятков лет, как все повторилось. И более того, повторилось в точности также, как было раньше, без каких-либо изменений.
Ему снова безгранично верили, от него одного ждали решения всех бед, в нем не сомневались… Да, его любили, но любовь времена, и когда наступят тяжелые времена, никого рядом не окажется, кому, как не ему было это знать? На своей шкуре проверил. И именно это его и злило. Он сам был идиотом, дважды наступившим на одни и те же грабли, но сделать ничего не мог, потому что долг звал, и шишки от ударов уже начали появляться. Но что он мог изменить? И где все пошло не так?
Он просидел достаточно долго, и, когда очнулся, за окном уже наступила глубокая ночь, огни окон ратуши мигнули в последний раз и погасли навсегда. Задерживаться в темноте не хотелось, и Лунный Страж, собрав последние книги, вышел на балкон, затворил накрепко двери и спрыгнул вниз на площадь, старательно сосредоточившись на приземлении. Вышло не так мягко, как ему хотелось, но ноги он не сломал, как то прогнозировала Вердан. И на том спасибо. На ступенях все еще стоял бургомистр, печально глядя на закрытые двери и омертвелые окна родного дома.
- Вы не видели Шилью? - как-то невзначай спросил старик. - Она убежала пару часов назад и с тех пор я не могу ее найти.
Сивард только головой покачал: все в городе привыкли к капризам дочери правителя и к ее желанию сбежать куда-нибудь подальше и посидеть в одиночестве, поэтому не сильно волновались, когда девушка в очередной раз пропадала на время.
- Поднимайте охрану, ищите, - немного холодно отозвался Белый Воин. - Надеюсь, с ней ничего не приключилось.
И зашагал к себе домой. Искать принцессу он сейчас точно не собирался. А зря.
Ночь была просто чудесной: на небе — ни облачка, каждую звезду прекрасно видно, а посередине - огромная, яркая луна. Вересковый Воин любил лунный свет и никогда не признавал, что свет солнц сильнее сияния ночного светила, своим примером доказывая обратное. Он использовал любой свет для создания техник, но с лунным ему было проще работать. За это его и прозвали Лунным Стражем. Он шел, обнимая кипу книг, и злился. Злился на себя, на свою слабость, на то, что не мог сказать «нет», послать всех далеко и навсегда, а вместо этого взваливал на себя все заботы мира. На то, что снова ввязался в историю, хоть и обещал себе больше никогда не вмешиваться в дела государств и, тем более, не заигрывать с темными тварями. Он злился на жителей, которые не желали сами себя защищать, на пропавшую Шилью, на бургомистра — на всех, кто жил в этом городе. Ночь стояла уже достаточно глубокая, и на улице не было ни души, даже свет в окошках не горел, потому Сивард не боялся показать свою усталость и злость. Его такое спокойное обычно лицо то и дело перекашивалось, сжималось, уголки рта опускались вниз в уродливую гримасу.
Луна светила прямо в лицо, четкая черная тень падала сзади, и военачальник не видел, что она, его собственная тень, не повторяла движений своего хозяина. Она извивалась, показывала язык и дразнилась, приставляя пальцы к носу, но Белый Воин не видел.
Лунный Страж добрался до своего нового дома, снова перепрыгнул через забор — военачальник специально возвращался по улице, что привела его к черному входу, так как параллельная ей шла мимо кабаков и таверн, открытых круглые сутки, а встречаться с людьми ему совсем не хотелось. Прокрался по участку, ругаясь про себя и, стараясь не раздавить грядки, расположенные в небольшом палисадничке за домом, вошел внутрь. После достаточно светлой улицы, залитой серебристым светом луны, в доме, казалось, царила кромешная темнота. Белый Воин не стал зажигать волшебный огонек, чтобы ненароком не разбудить Кэрлиха — мало ли, где его устроили — в пробуждении замученного колдуна не было никакого смысла. Ему и так досталось с лихвой сегодня: сначала встреча со Тьмой, затем общение с Вердан, чужой город, новая семья… Пускай спит спокойно. Тем более, Сивард хорошо помнил, как идти наверх, в маленькую комнатку на чердаке, где его поселили: он жил там до того, как стал военачальником и перебрался в ратушу, и первое время, слепой, как крот, из-за выжженных темнотой и кислотой глаз перемещался ощупью по всему пекарскому домику.
Ступени лестницы не заскрипели, когда он поднимался наверх — сам их недавно менял и в душе порадовался, что поменял их: пение половиц уже давненько ассоциировалось с приходом мрака.
В комнате было совершенно темно, занавески были задернуты и не пропускали свет с улицы. Сивард зашел, запер дверь за спиной, выдохнул устало и сердито - теперь можно было окончательно расслабиться: никого из домашних он не встретил и говорить ему не пришлось бы до самого утра. Мебель из ратуши была выгружена и беспорядочным лабиринтом расставлена по комнате, черные силуэты высились один над другим, загораживая проход и занимая все пространство.
«Придется немало повозиться, чтобы привести тут все в порядок», - тоскливо подумал Лунный Страж и намеревался уже где-нибудь лечь, чтобы перекимарить до восхода, как вдруг почувствовал чье-то присутствие в темноте.
Он не мог сказать, кто или что это за существо, враг оно или нет, где оно спряталось. Ощущение было совсем слабым, похожим скорее на игру расшатанных нервов, но военачальник не стал скидывать их со счетов. Уж слишком хитра и опасна оказалась Тьма. Кто знает, ЕЕ ли это уловки? Вересковый Воин осторожно сложил книги на пол, снял сапоги, чтобы двигаться совершенно бесшумно, продолжая настороженно вглядываться в темноту. Тот, кто скрывался среди беспорядка, пока что не проявлял признаков беспокойства, значит, возможно, еще не заметил появление хозяина, и шуметь не стоило. Надо было попытаться застать гостя врасплох.
Глаза Лунного Стража уже достаточно привыкли ко мраку, и он осторожно двинулся вперед, внимательно проглядывая каждую черную тень, но везде было пусто. Никого… Ощущение чужеродного присутствия все росло, катана перекочевала в ладонь, но открывать ее военачальник не спешил – не удобно сражаться с таким длинным оружием в столь маленьком пространстве. Сивард решительно не мог понять, что представляет из себя это существо: обычно монстра от не монстра отличить не составляет труда, но теперь все было по-другому. Вроде — монстр, а вроде и нет. За свою долгую жизнь Белый Воин встречал подобных существ, но крайне редко. Одним из них был Нед: вроде Зверь, оборотень, чудовище, так нет же — человек. Но Золотой Дракон погиб, по крайне мере Лунный Страж был в этом точно уверен. Он уже почти добрался до окна, так и не обнаружив никого, когда, внезапно, сбоку что-то шевельнулось. Реакция Сиварда была мгновенной: он отпрыгнул в сторону, уходя с линии атаки, над его головой вспыхнул волшебный огонек, а катана выросла до своего настоящего размера. Белый свет фонарика разрезал темноту, отбросил четкие тени, но там, где должен был быть противник, никого не было.
Длинное зеркало в рост человека висело на стене. Глубокий омут стекла отбрасывал свет назад, ослепляя Лунного Стража. Тот выдохнул, сбрасывая напряжение - всего лишь зеркало. Глянул на свое отражение — урод уродом. Зеркала не отражали иллюзии, и надо было быть сильнейшим Мастером Обмана, чтобы провести честное стекло, а Сивард таковым не являлся. Мирных он мог еще кое-как обмануть, но зеркало - никак. Тушить свет было уже бесполезно: такое резкое действие сложно было не заметить, и эффект неожиданности был безвозвратно утерян. Ругаясь про себя, Лунный Страж стал рассматривать каждый уголок комнаты, пользуясь ментальным зрением.
Надо было сразу использовать эту технику, а не переться в темноте, но Сивард опасался встретить тварь, не имеющую обычных органов чувств и ориентирующуюся на ментальные колебания поля, порожденные использованием магии, вот и не стал колдовать раньше времени. Теперь же было поздно. Военачальник застыл на месте, собрав все внимание на ментальном фронте, поэтому, когда отражение в зеркале шевельнулось — просто так, само по себе — он не заметил. Отражение замерло на секунду, словно опасаясь, что хозяин заметит произвол, но реакции никакой не последовало. И тогда существо принялось отплясывать, как сумасшедшее, показывая язык и приставляя пальцы к носу, а потом зло ухмыльнулось и щелкнуло по поверхности зеркала.
Сивард, как кегля, отлетел назад, но в полете успел перегруппироваться и даже поймать падающий комод, в который врезался. Только грохота сейчас не хватало до полного счастья - на него все домашние сбегутся. Пока военачальник ловил мебель, отражение не теряло времени даром: оно коснулось поверхности зеркала с той стороны и принялось давить пульсирующими движениями, сначала слабо, а потом все сильнее и сильнее. По темной глади стекла побежали волны — зеркало сопротивлялось нечистой силе, стремящейся выбраться наружу, но тварь была сильнее. Поверхность расступилась, выпуская руку, а затем и все отражение, существо выбралось, стало объемным и совсем живым и шагнуло прочь от зеркала. Теперь отражение и стекло были связаны лишь тонкой нитью, бравшей начало в волосах твари и уходившей в глубины зеркала. Отражение потянулось, хрустнув суставами, оно было совершенной копией Сиварда, только глаза — белые, без зрачков и радужки - выдавали, кем на самом деле являлся гость.
- Здравствуй! Не ждал меня? - спросило отражение и ухмыльнулось едко.
Они замерли друг напротив друга. Сивард и… Сивард. Одинаковые до неузнаваемости и столь же разные внутри. Лунный Страж знал, кто перед ним, знал, как с ним бороться, уже сражался не раз и побеждал, сумев запечатать свое темное «я», своего темного владыку, глубоко внутри. Но Белый Воин никак не ожидал, что эта тварь напомнит о себе именно сейчас.
Сивард ничего не ответил, холодно глядя на самого себя. Такой же, как Вердан по своей сути, только жестокий. В нем не было ни капли человечности, присущей его «невесте», только мрачное желание жить ради себя. Подчиниться такому — и все, новый монстр готов.
- Ну что ты молчишь? Вообще со мной не общаешься что ли? - расхохоталось отражение. - Я предлагаю сделку: ты даешь мне доступ в тело, а я спасаю нас обоих от Госпожи Тьмы. Подумай, кто лучше: я или ОНА? Ну что же ты, не обижай старого друга! - и темный владыка снова рассмеялся, сотрясаясь всем телом будто бы в истерике.
Лунный Страж знал, что именно его злость освободила эту тварь, что его злость питает и укрепляет темного владыку также, как страх и ненависть. Но он не мог не злиться, не мог не ненавидеть эту темную тварь, жившую у него внутри, не мог не бояться ее, ведь темный владыка всегда сильнее своего хозяина. Да, пока что темное «я» не окрепло полностью, потому и было вынуждено действовать через отражение, но сколько ему потребуется, чтобы стать полноценным окончательно? Неделя? Две? Сколько?! Он-то куда? Одной Тьмы что ли мало?
- Убирайся прочь, - зло проговорил Сивард, - или я тебя снова запечатаю. Уходи, уходи сам, пока не поздно. Я предупреждаю по-хорошему: пощады не жди.
- Смелый, значит. Сильный, самостоятельный, - темный владыка затряс головой, поджав губы и мгновенно оборвав свою наигранную истерику, потом ухмыльнулся страшно, а в белых глазах что-то шевельнулось блики заплясали на глянцевой поверхности. - Нас обоих решил погубить, придурок!
Лицо отражения передернулось уродливой, злой гримасой, и тварь атаковала. Взмахнула катаной и бросилась на Сиварда – монстр был очень быстр, гораздо более стремителен и легок, чем его хозяин. Тот, однако, тоже стоять столбом не собирался. Две катаны встретились с металлическим треском – противник не состоял из стекла. Он был соткан из плоти и крови, также, как Лунный Страж, и катана в его руках тоже была настоящей. Вообще-то, по-хорошему, тёмные владыки – духи, но индивидуальная способность темного «я» Верескового Воина, позволяла существу материализовываться. Выйдя из зеркала, он стал реальным, физически ощутимым.
На мгновение противники замерли, с силой навалившись на клинки, но их силы были равны пока что, и воины разлетелись в стороны, так и не сумев достать друг друга. Сивард не дал темному владыке опомниться, провел череду резких, стремительных атак, оттеснив тварь к зеркалу, нанес колющий удар, намереваясь пробить голову и разрезать тонкую цепочку, соединившую отражение со стеклом.
Подобный удар, нанесенный с такого маленького расстояния, отбить было совершенно невозможно, но темный владыка и не собирался: в последнее мгновение он выпустил свой клинок и голыми руками ухватился за острие катаны Сиварда. Та продвинулась еще немного и остановилась, пронзив лоб темного «я» всего на миллиметр. Капля крови сползла сначала по носу, а затем по щеке, как алая слеза, и на этом повреждение лица кончилось. А вот руки были разодраны в хлам, но тварь не чувствовала боли. Она, ухмыляясь, смотрела на своего хозяина – тот был напуган. Это было попросту невозможно! Сивард и раньше боролся с существами, не имеющими уважения к собственному телу и ломавшими его, как только вздумается, но отражение выглядело настолько реальным, что Лунный Страж уже порядком запутался, где он на самом деле, кто он на самом деле.
Белый Воин знал, что не всякую катану можно поймать голыми руками. И он хорошо понимал, что ту катану, что подарил ему мастер Зайнари – великий изобретатель и кузнец – поймать не сможет даже Темный Владыка, Тот, что Хозяин Дома. Уж слишком много чар на нее наложено. Военачальник помедлил всего мгновение и поплатился даже за столь малое промедление: тварь дернула за острие с такой силой, что Белый Воин едва не рухнул и, чтобы удержаться на ногах, выпустил рукоять. Катана сложилась, во мгновение ока став маленькой игрушкой, и темный владыка отшвырнул ее куда-то в темноту, а затем неспешно поднял свое оружие и двинулся вперед, выставив клинок между собой и Сивардом и направив острие прямо в грудь хозяину. Тот отступал шаг за шагом, пока не уперся спиной в комод – дальше двигаться было некуда. Сталь разрезала ткань туники и упёрлась в тело, пронзив плоть на миллиметр, совсем также, как сделал это недавно Лунный Страж.
-  Ну, что? – отражение ухмылялось, глядя на зажатого, безоружного противника. – Поговорим теперь на моих условиях?
Сивард только ухмыльнулся в ответ, также сердито и смело, как и тварь, и одним взглядом ответил: «Никогда!»
Следующие действия заняли буквально несколько секунд, но для Верескового Воина они растянулись в целую вечность. Свет волшебного фонарика внезапно погас, военачальник что есть силы ударил по катане рукой, отбивая ее в сторону, а сам отпрянул назад и вниз, уходя от удара. Шкаф все-таки зашатался, хоть Лунный Страж старался на него особо не давить, но уперся в стену и остановил падение, а Сивард уже бросился вперед. Теперь игра шла на время. Кто быстрее – тот и победит.
Отражение растерялось на мгновение: отсутствие света делало его совершенно слепым, ведь когда нет света – нет и отражения в зеркале, но создание уже покинуло стеклянный мир, поэтому не могло быть уничтожено одной лишь темнотой. Темный владыка взмахнул клинком, в попытке попасть по исчезнувшему противнику, но тот легко избежал удара, потому что хорошо видел в темноте, ориентируясь на ментальное зрение. Сивард ушел от столкновения, нырнул под рукой темного «я» и, схватив липкую от крови рукоять катаны, дернул клинок на себя, пытаясь вырвать его из рук твари. Та, видимо, была готова к подобному и клинок не выпустила, но рывок был настолько мощным, что темный владыка стал заваливаться вперед, не сумев удержать равновесие. Он ушел в кувырок, чтобы смягчить падение, катану-таки пришлось отпустить – уж слишком длинной она была. Лунный Страж воспользовался мгновением, приказом уменьшил оружие до размера булавки и отшвырнул его подальше - все-таки сражаться в забитой вещами комнате катаной с себя ростом дело весьма неудобное.
Военачальник выхватил из-за пояса небольшой кинжал, которым обычно не пользовался, но на всякий случай носил при себе. Так вот «тот самый случай» сейчас настал. Сивард взмахнул клинком, пытаясь перерезать нить, соединяющую зеркало и отражение, что должно было вернуть тварь на место, но темный владыка не собирался просто так сдаваться. Одним мощным рывком существо поднялось на ноги и буквально за мгновение до рокового события все–таки успело перехватить руки Лунного Стража. И как тот ни крутился, как ни пытался вырваться из мертвой хватки, он не мог сдвинуться с места, впрочем, как и сам темный владыка. Белый Воин изогнулся и что есть силы ударил противника ногой в пах – удар низкий, подлый, но когда дерешься не на жизнь, а насмерть в драке без правил да еще и с самим собой, то как-то уже все равно, но реакции не последовало: Сивард забыл, что противник не чувствует боли. Темный владыка зло усмехнулся и дернул хозяина вверх, одновременно ударяя по ногам, тем самым выбив опору из-под военачальника. Тот упал, как того и ожидала тварь, выронил клинок, и столь, глухо звякнул по ковру, исчезла в где-то в стороне. Отражение прыгнуло сверху, прижало Сиварда к полу и потянулось длинными пальцами, шаря в темноте, чтобы найти горло противника и придушить. Два тела сплелись в один тугой ком, распутать который казалось уже невозможным, два Сиварда сражались, с противоестественной жестокостью пытаясь уничтожить один другого. Мрак ночи вздрагивал, но схватка происходила в полнейшей тишине, нарушаемой лишь приглушенный, хриплым дыханием двух половин одного существа.
Наконец, Лунный Страж изловчился и сумел сбросить с себя темного владыку, перекатился, схватил кинжал. Тварь прыгнула прямо из того положения, в котором сумела остановиться, и в этом движении было что-то звериное, ведь человеку невозможно то, что вытворял темный владыка. Он тянулся своими уродливыми, длинными пальцами, на которых явственно выступили шишечки сломанных и неправильно сросшихся суставов, и у Лунного Стража не возникало сомнений: дотянется – убьет. Все ближе, ближе… военачальник рубанул по нити, и она разбилась, во все стороны брызнули осколки. Страшная сила остановила полет темного владыки и втянула его обратно в зеркало. Поверхность схлопнулась, но тварь не перестала бороться: она принялась бить с той стороны, пуская волны по глади стекла, она хотела выбраться наружу, чтобы продолжить бой. Сивард швырнул кинжал в зеркало, и то покрылось сетью трещин, а затем стеклянным дождем осыпалось вниз. Военачальник выдохнул было с облегчением, но рано! Процесс уже было не остановить. Волны продолжали идти, но так как стекло было разбито, пузыри возникали на каждом осколке. Темный владыка теперь был не один. Он или, вернее, они пытались выбраться из каждого фрагмента разбитого зеркала. Их было много теперь.
Белый Воин сорвал со спины плащ и накинул его на груду осколков, а сам попятился назад, чтобы ни в одном не отразиться. Нет отражения – нет темного владыки. Ему просто неоткуда было взяться. Бульканье достигло своего пика и стало потихоньку опадать, а затем и вовсе исчезло. Наступила гробовая тишина. Сивард осел на пол, подрагивая от пережитого и бездумно пялясь на пустую раму, висевшую на стене. Она зияла своей чернотой будто открытая могила.
Темный владыка появился совсем не вовремя, но вполне ожидаемо: такой выброс мрачных эмоций за последнее время! И страх, и злоба, и отчаяние… чего там только не было!  Появление твари означало одно: никаких больше зеркал, никаких отражений, даже в воду заглядывать – и то опасно. Ну, собственно, не очень-то и хотелось на свое уродство глядеть… Куда сложнее – следить за эмоциями и давить в себе зачатки какого-либо проявления агрессии. Нельзя давать темному «я» подпитку, иначе он накопит сил и уже не будет нуждаться в зеркале, чтобы совершить атаку, а сможет вести войну прямо внутри разума. И вот тогда, Сивард был уверен, что проиграет.
Где-то далеко-далеко, на городской площади, старинные часы пробили час ночи. И Вересковый Воин понял, почему все так боятся темноты: она – неизвестность, кто скрывается в той или иной тени? В мертвой тишине спящего дома, казалось, что-то двигается, стараясь не шуметь, крадется, каждый случайный шорох – будь то птица, севшая на крышу или игра ветра в занавесках – представляется шагами и можно было с ума сойти, вслушиваясь, вглядываясь… Сивард никогда не боялся мрака – ему-то что? Он всегда был светом, его разгоняющим, но сейчас холодок пополз по спине.
Тьма был обычной, совсем простой, но издерганному, уставшему военачальнику везде мерещилось присутствие ТОЙ, кто обычную темноту превращал в липкую Тьму. Лунному Стражу до тошноты не хотелось себя контролировать, но делать было нечего: страх тоже питал темного владыку. Белый Воин поднялся и хотел было подойти к окну, когда неожиданно понял, что ощущение чьего-то присутствия, насторожившее его еще до схватки с самим собой, никуда не ушло. И там, у занавесок, что-то шевельнулось внезапно и замерло, словно насторожилось.
Сивард вздрогнул, силясь побороть бесконтрольную панику, подступившую к горлу. Только сейчас он понял, что нежданный гость все еще здесь. Затаившись во время сражения, он ждал, а теперь дал о себе знать, и он был прямо под окнами, заныкался за занавеску и тихонько шуршал. Там, за застекленной стеной, был балкончик, наверняка, с него-то и пришло это создание. Маленькое, буквально до колена Лунному Стражу, и не очень крупное создание жалось у стены, но военачальник уже привык, что сила не зависит от роста, и был настороже.
Он крадучись переместился к раме, сжимая в руке кинжал – какое-никакое оружие, не голыми же руками драться. Он, конечно, умел, но боялся пол города разворотить. Существо зашевелилось более активно, пытаясь выбраться, оно явно почувствовало приближение хозяина комнаты. Вересковый Воин не стал говорить с тварью, сжал зубы и засветил фонарик, одновременно откидывая занавеску в сторону. Яркий свет, как на то и рассчитывал Сивард, испугал и на время ослепил гарпию, притаившуюся у окна, птица взвизгнула, загораживаясь иссиня-черными крыльями и вжалась в стекло. Она не нападала, только всхлипывала от страха и мелко дрожала - совсем необычное поведение для полу разумного монстра. Опасности птица не представляла, военачальник опустил занесенный кинжал, присел перед гостьей на корточки – к нему пришли за помощью.
- Я напугал тебя, прости, - проговорил Лунный Страж, с трудом надевая маску-иллюзию, чтобы своим внешним видом не ввести несчастную в еще большую истерику. – Что тебе нужно?
Гарпия всхлипывала все реже, затем и вовсе затихла, отвела крылья от лица, и Вересковый Воин вздрогнул, отшатнувшись. Что-что, а вот это он не ожидал увидеть: в бледном лице птицы отчетливо угадывались черты Шильи, дочери бургомистра.
- Как такое возможно? – в недоумении пробормотал Сивард.
Птица ничего не ответила, только жалобно заплакала. Она даже не могла понять, как ей заговорить, как объяснить, что произошло, настолько чужим было тело. Военачальник стащил жилетку, затем тунику и быстро натянул ее на Шилью прямо поверх крыльев. Он раньше не встречался с гарпиями, но хорошо знал классификацию монстров, потому был в курсе, то женщины-птицы не носят одежду, но разум у Шильи остался человеческим, и нагота смущала бедную девушку. Лунный Страж поднялся, в беспорядке на столе, куда были кучей свалены все мелкие вещи, нашел полу сгоревшую свечу, сменив больнично-белый фонарик ровным золотистым светом. Ворча про себя, военачальник отыскал шкаф с вещами, оделся, чтобы не травмировать и так стеснительную и зажатую гарпию, затем нашел одеяло и плед, завернул подрагивающую птицу, завернулся сам и сел напротив, поставив свечу на пол.
- Ну, рассказывай, что случилось, - устало попросил он, зябко кутаясь в тоненький плед – ночь все-таки была холодной, а одеяло он благородно отдал гостье.
Гарпия забулькала, пытаясь что-то сказать, но эти звуки были не похожи на связную речь. Голосовые связки этих существ не были настроены на произношение согласных звуков. Обычно женщины-птицы вслух произносили только гласные, да и те – странные, смешанные, в других языках и звуков-то таких не было. Гарпии пели витиеватые мелодии на одном слоге, заманивая путников в непролазные дебри, где их и ожидала смерть, а если и приходилось общаться с кем-то из разумных существ, то птицы использовали ментальную речь.
Честно говоря, Сивард был совсем не уверен, что у Шильи получится освоить даже этот базовый магический прием, потому что у девушки не было потенциала, не было ни малейшей предрасположенности к освоению колдовства. От слова совсем. А без хоть какого-нибудь соприкосновения с магией создать технику не получится, все-таки ментальный разговор – это уход за физические возможности тела. Но существовала вероятность, что, превратившись в гарпию, Шилья обрела особенности и возможности существа, которым стала. Прервав бесполезные всхлипывания птицы, Вересковый Воин обратился к ней с помощью мысли:
«Заговорить голосом у тебя не получится – тело не приспособлено. Попробуй сфокусировать мысль, представь, что она острая, как стрела, и направь ее в мой разум, соедини твой мозг и мой. Можешь даже глаза закрыть, чтобы лучше представлялось, так будет проще. Ты не переживай, что сначала может не получиться, о не сдавайся: пробуй и пробуй раз за разом. В сложившейся ситуации ментальный разговор – твоя единственная возможность общаться со мной.»
Шилья глянула на военачальника, как на психа, но затем все-таки сосредоточенно нахмурилась, закрыла глаза, стараясь передать мысль Сиварду. Тот не мешал ей, молча глядя на сквозь нее за окно.
Шли долгие минуты. Пламя свечи ровно, не колеблясь, освещало комнату и двоих существ, замерших друг напротив друга: рослого военачальника и крупную черную птицу. Она была бы красивой, если бы не лысая голова на длинной шее, покрытой складками кожи. Черные, с синим отливом перья покрывали спину и мощные лапы, увенчанные когтями длинной чуть ли не в палец, размах крыльев достиг бы полутора метров в раскрытом состоянии - такая тварь легко могла бы унести ребенка. Внезапно, воздух едва заметно завибрировал: Шилья все же смогла создать ментальный контакт. Эта связь была слабой пока что, и грозила вот-вот оборваться, но все-таки она была. И птица заговорила, сбивчиво и неразборчиво, пытаясь поведать свою историю, но из-за слабости контакта до Сиварда долетали лишь отдельные фразы, совершенно не связанные по смыслу, и как он ни пытался, общий смысл все равно ускальзывал от него. Потому Лунный Страж слушал молча. Не перебивая ждал, когда Шилья выговорится и сможет спокойно все объяснить, да еще и привыкнет к новому способу общения. Вересковый Воин не ошибся и уже через пол часа остановил девушку, попросив начать с самого начала. Ментальная связь окрепла, текст стал более осмысленным – можно было и послушать, что все-таки стряслось. Птица посмотрела на него удивленно и с обидой, мол, я же только что все это рассказала, но затем выдохнула и принялась объяснять заново:
«Я не знала, что мы переезжаем из ратуши – весь день просидела у подруги, после того, как встретила вашу… - тут она замялась, словно боялась произнести страшное слово, навсегда ломавшее ее детские мечты, но она пересилила себя и все же сказала: - вашу невесту. Гонец отца нашел меня только ближе к вечеру и велел срочно идти и собирать вещи. Помню, что уже наступили сумерки, когда я подходила к ратуше, в самом здании было темно – лишь в некоторых окошках был свет. Я зажгла свечу и пошла к себе, но лишь только я попала в свою комнату, как огонь внезапно погас, хоть никакого сквозняка не было, и в коридоре пламя горело ровно. Мне стало совсем неуютно: одна, да еще и в темноте! За стенами копошились слуги отца, но они были далеко – у нас нету сквозного прохода между комнатами, надо идти в обход. Я хотела было уйти, но потом решила не переживать понапрасну: в конце концов это просто свеча погасла. Я решила добраться до шкафа, где у меня лежали спички, и зажечь огонь. Вошла в спальню, ощупью добралась до комода, и странное дело: чем дальше я продвигалась, тем страшнее мне становилось, хоть я не очень-то боюсь темноты. А потом дверь со скрипом закрылась и засов задвинулся. И вот тут я по-настоящему испугалась. Спичек на месте не было, темнота вокруг давила все больше, я спросила, кто пришел и что ему нужно от меня, но мне не ответили, только со всех раздался шепоток, похожий на шелест ветра, а не на какой-то язык, но воздух стоял неподвижным. А потом я увидела черную фигуру в плаще. Она была настолько черной, что выделялась от окружающего ее мрака и совсем невысокой, поначалу я подумала, что это ваша невеста. Я попыталась было разговорить ее, но мне опять не ответили, и это существо остановилось, глядя на меня в упор. Я замерла от ужаса - не могу объяснить, почему, но я даже пальцем пошевелить не могла, настолько мне было страшно. Она высвободила руку и поманила меня к себе. Я не хотела идти, но ноги сами понесли меня вперед, я не могла ни крикнуть, ни позвать на помощь – ничего, тело отказывалось повиноваться. А потом на руках твари вспыхнули серебряные оковы, она завизжала, но ее вопль могла слышать только я. Способность двигаться вернулась, я осела на пол, зажала уши руками, но крик продолжал звучать у меня в голове. Все кончилось также внезапно, как и началось: существо исчезло, но я еще долго сидела, боясь пошевелиться, а когда же наконец решила встать, то поняла, что стала… я даже не знаю, кем я стала! – Шилья всхлипнула, готовая снова разрыдаться. – За что она так со мной? Я ничего ей не сделала! Я бы не стала мешать ни ей, ни вам, ни вашей любви!» – несчастная расплакалась, сжавшись в комок.
Она все еще винила Вердан.
Сивард покачал головой:
«Это не моя невеста. Она ушла еще днем, но я знаю, что за тварь на тебя напала, и должен сказать, что тебе крупно повезло: немногие выжили после встречи с Госпожой Тьмой лицом к лицу.»
«Вы сможете меня расколдовать?» – с надеждой спросила птица, словно бы не услышав слов утешения.
Вересковый Воин вздохнул: девушка пришла к нему за помощью, которую он не мог оказать. Он ничего не мог сделать – не та специальность. Он был боевым магом, а снимать порчу и тому подобное не умел, тем более, что проклятье было наложено самой Госпожой Тьмой, но разве можно было сказать такое в лицо бедняге?
«Пока что не знаю, как это сделать, - честно признался он. Не стоило давать бедолаге тщетных надежд. – противник очень силен, а я слаб, но я сделаю все, что смогу, чтобы помочь тебе, обещаю,» - быстро добавил он, увидев, как в глазах девушки поднимается отчаяние.
Она сжалась, нахохлилась.
«Что теперь делать? Отец наверняка волнуется,» - прошептала птица.
«Не переживай, с твоим отцом я сам поговорю, - успокоил ее Лунный Страж. – Ты умеешь летать?»
Она мотнула головой.
«Не порядок, - Сивард ласково улыбнулся, стараясь поддержать Шилью. – Я научу тебя, хочешь.»
Он сходил к Найне в комнату, нашел вязанную жилетку, отдал ее гарпии, сам вышел на балкон, плотно прикрыв за собой дверь, пока девушка переодевалась. Ночь уже пошла на убыль: небо из черного стало сиренево-серым, звезды поблекли, но город еще крепко спал, потому нежелательных зрителей можно было не бояться. Вернувшись в комнату, военачальник обмотал предплечье пледом.
«Залезай,» -  велел он птице.
Она испуганно и смущенно уставилась на протянутую руку, думая, не шутит ли Белый Воин, но потом все-таки забралась, осторожно цепляясь мощными лапами.
«Такие даже мне в миг кости переломают,» - подумал Лунный Страж, но скрыл свою мысль от птицы и вместе с Шильей выбрался на крышу дома.
«Сейчас я побегу, а ты маши крыльями и пытайся взлететь. Если что, я поймаю, не бойся.»
Гарпия кивнула, и Сивард побежал, прыгая с крыши на крышу. Поначалу все попытки взлететь оканчивались провалом, как ни билась девушка, она не могла ни на сантиметр оторваться от руки военачальника, но дочь бургомистра не сдавалась. И в ее молчаливом упорстве было что-то серьезное и решительное: «Раз птица, значит, буду летать,» - словно бы говорила она.
Стена города была уже совсем близко.
«Поворачивать придется,» - подумал Вересковый Воин, запрыгнул на зубец, одним движением перемахнул на внешний край стены и что есть силы подбросил гарпию вверх. И она полетела. Сорвалась, немножко неуклюже, но вполне уверенно, взмыла ввысь, в ночное небо. Сивард едва не свалился со стены от последнего рывка, но каким-то чудом успел остановиться, размахивая руками, чтобы удержать равновесие. Когда-то давно он тоже умел летать, но теперь не смог бы подняться над землей.