Святой Нового времени

Это время «нужных» войн и массового обмана, для которого требуются особые идеалы. Ему недостаточно многовековой истории, ему нужна реклама. Без неё оно погибло, разрушилось от соприкосновения с реальностью.

«Обычный парень, не читающий книг… Такой как все…гулял с нами» - говорит подвыпивший тридцатитрёхлетний сослуживец-дембель и которого поправляет другой: «читал, как и все». Вы видели читающих солдат, особенно в Чечне, да ещё на границе, в 1996 году? А вы служили в армии? – мой второй вопрос. Когда за то, что ты сидишь и думаешь, табурет летит в голову, и в следующую секунду ты уже «при деле». Добавить к этому девять классов образования и работу подсобным рабочим на мебельной фабрике у отца с матерью.

Фильм-пародия на нашу жизнь, которая,  пока не изменилась. Мы разрушили то, что хоть как-то склеивало нас и остались ни у чего. У потешных войск – бывших пожарников. У храма на Москве-реке, выстроенным по «щучьему» велению, где стало модно бывать-тусить первым лицам, где любуются золотом и деньгами, где забывают надевать головные уборы и молиться. У терактов, которые нужны тем, кто их заказывает, у войн, которых не становится меньше, так как надо списывать обмундирование, тушенку, патроны, ресурсы и держать народ в страхе. Ведь может быть и хуже…

Я не знаю, как происходил захват солдат пятнадцатью чеченцами, сидящими в одном автомобиле, если это была машина скорой помощи, груженая оружием, как соблюдала четвёрка из караула правила несения боевого дежурства и как происходила их казнь, и никогда не узнаю. Русский парень погиб. Но Родина наградила его орденом Мужества, бесплатным памятником за 6000 рублей, а семью денежным пособием из двадцати окладов.

Таких парней тысячи. В 2002 году я напросился в командировку в поселок Талакан, что возле Бурейской ГЭС, чтобы отвезти груз 200. Такой же обычный парень, который «не читал книг и тусил», пошел с другом на рынок в Грозный продать казенный бензин, чтобы купить водки и пропал. Чего только не говорили. И о том, что он воюет в Грузии или уже в Аравии. Нашли через год на окраине. Еще полгода проходила генетическая экспертиза. Потом его чем-то наградили. Мертвых всегда награждают. А затем матери выплатили компенсацию. Что мне ей было сказать, что сказать комиссару, который вручал ему военный билет? Правду? А нужна ли она им? Про то, что на комплектацию чеченской дивизии отправляли худших из худших, негодяев и хулиганов. Я струсил перед их горем, и, вручив деревянный ящик с останками, сбежал на первом же подошедшем поезде.

Мой друг-спецназовец попал в плен, где его казнили. Прислали груз 200 в Бурятию. Помянули. Жена отвезла цинк на Большую Землю, где вскрыла. Это был не ее муж. Её муж вещал на видео из плена о несправедливости войны и принимал ислам, чтобы остаться живым. О нем сняли фильм после возвращения из плена, наградили, уволили.  Мой коллега-славянин не был в плену. Он просто съезди на шашлык, и сделал обрезание, а после второй бутылки рассказывал нам об Исламе. Сейчас он стал замгубернатора по вопросам культуры. Попал в тюрьму за взятку. Выписался и стал читать проповеди. Такое время, такие герои!

Фильм поднимает эти воспоминания. Как десятки знакомых и друзей погибли или стали инвалидами. Им нужно помогать. Вчера я провел друга в Чечню на шесть месяцев. Он поехал вместо резервиста, у которого папа-генерал.

На кафедре психиатрии академии был большой зал для групповой психотерапии. Разогнали. Поставили храм, во главе которого  – бывший сторож, который вместе с врачами ходит по палатам стокоечной клиники и совершает таинства. По приказу начальника кафедры он вел занятия «Христианская антропология». Такой же, как бывший летчик. Признаюсь честно, я крестил в этом храме свою дочь, так как он не брал деньги за обряд.

Всё лживо в фильме. Холеный священник, не знающий лэптопа, с выпирающими швейцарским часами на ожиревших кистях, занимающийся самолюбованием перед подростками, у которых появился способ получить бесплатное образование. В окружении икон он рассказывает о самолетах и ратных подвигах и чему-то учит.
Военизированная молодёжь, с неуставными прическами, отсутствием за пять лет обучения военной выправки, наушниками, нарушающая форму одежды и развалившись, спящая в метро. Одновременно они размышляют о вере и ухмыляются перед неуставными взаимоотношениями со стороны капитана второго ранга.  Они бездумно слушают рэп, развлекают досуг мобильниками, не читают, живут в пустых комнатах общежитиях и ждут увольнительной, чтобы снять ненавистную им форму. Они веруют для того, чтобы «бог их спас от пули». Они охотнее учатся убивать , чем читают молитвы по приказу недалекого замкомвзвода, который вещает: «Что было – неправильно…А сейчас правильно…Так и должно быть!» Т.е. насмехаться над младшим, насыпать себе больше, красоваться чубчиком и ухмыляться проигрышу сотоварища в состязании…» - это правильно. А что же тогда было? Ведь он тоже примеривает на себя роль Евгения или старшего лейтенанта авиации, вовремя заменившего мундир на сутану и рясу.
Горем убитая мать, разъезжающая на дорогом минивэне и тиражирующая образ сына, а заодно и свой.  Её фразы пугающе амбивалентны, но для окружающих она – идол. И никто не задумывается над тем, почему она не целует своих мужчин, не надевает платка, почему на деревенском погосте вырос мавзолей её мужчинам, так преждевременно ушедшим из жизни. Она открыто вещает, что презирает людей. Воины России – это пасынки, а чужое поклонение – пустой звук для неё. А что главное: книги по двадцать, да книги по тридцать рублей, из которых она сколотила частный домик с трехметровым забором?

Он беззастенчиво врёт, что проводила эксгумацию трупа через год, отправившись на его поиски, и не описывает останков. Только истлевший крестик «со следами его крови». Но бывшие сослуживцы поясняют, что тело нашли через шесть месяцев.
А почему он не писал ей писем из Чечни, почему он, раз был такой правильный и с «модными прическами» на фотографии смеётся над военной формой и закрывает наполовину лицо фуражкой? Почему крестик на постановочной фотографии, где он в тельняшке и на настоящей прижизненной отличается? Почему их отпустили в увольнительную на восемь дней перед отправкой в Чечню? Много «почему» возникает, если всматриваешься в детали, да еще по второму разу.

Красная краска, имитирующая кровь в фильме, как отражение фальшивой веры и ценностей. Мы заблудились в этой какофонии жизни.

 Почему на иконах изображен Калашников, да ещё на левом плече? Что несёт такой образ человеку и что порождает? Это фанатизм, сдобренный безграмотной пропагандой, услужливыми масс-медиа и модой на псевдопатриотизм. Стране нужны герои, пусть и таким вычурным  методом.

Байкеры с гвоздиками, толкающие друг друга перед могилой, вызывающие только внешним видом страх и опасение, маскирующие свои слабости под кожано-шипованными куртками, татуировками, пирсингом и упитанными пивными животами.  Половина из них сомневается в визите на кладбище. Но отдохнув на сербском курорте, они решили заскочить, поставить галочку в своем плане.

Разношерстные певцы, одинаково успешные в ресторанах и на вечерах спецназа, поющие пустоту про честь, Россию, спецназ после рюмки коньяка.
 Детвора, играющая в пинг-понг в церковной мастерской и буквально наступающая на иконы. Седые воины псевдоказаки в звездах и кожанках совершающие  проходы по кладбищу, своровавшие строительные леса.  Это клоунада просматривается на протяжении всего фильма. Лишь священник синода пытается остановить это массовое безумие, отрезвляя сограждан. Его никто не слышит. Тридцать храмов установили псевдоиконы. Телевидение вещает в своем ключе. Мать в своем горе и в силу личностных амбиций, также глуха к его словам. Она безудержно и каллиграфически пишет иконы, говорит, что «кроме своего сына она больше никого не любила», и «может быть, никого не полюбит..». А, может, это бизнес или способ дальнейшей жизни? Наверное, так думать кощунственно.

Оператор с режиссером мастерски подмечают «молчаливые» нюансы духовного разложения и безмолвно высмеивают их в своей картине.
Последняя сцена отражает еще одних героев настоящего времени. Покурить на могиле, напиться и забыться. Это, пожалуй, самые правдивые кадры в этой истории, потому что пьяны по-настоящему.