Как прекрасен этот мир часть шестая

                Бригада
     У Николая Васильевича Тупичко был  день рождения. Круглая дата – сорокалетие! Предстояло великое торжество! Ранее уже отметили день рождения мастера, сварщика, и вот пришла очередь монтажника.  Пястолов и Рябцев выпадали из общего списка. Электрик считал себя выше остальных, считал для себя позором пить на берегу с людьми невысокого интеллекта, хотя анекдоты, что сыпались из их уст, слушать любил. Его и не приглашали.

  Рябцев же наоборот, не любил сальные анекдоты, однако не чурался компаний, частенько организовывавшихся на берегу, Выпивать много он отказывался, ссылаясь на язву желудка. Не нравились ему такие «подзаборные» праздники. Он поздравлял именинника, выпивал для приличия стопку и уходил.
 
    Сегодня Николай Васильевич был уже после обеда излишне оживлён и суетлив, заблаговременно вынес на берег мангал, насобирал в бору дровишек, даже грибов-сыроежек. От него попахивало свежим алкоголем. Его тощая физиономия то и дело появлялась в проеме дверей в бойлерную. Он, то вбегал, то выбегал, поднимался на насыпь к приёмной камере, заглядывал в песколовку, имитируя бурную деятельность, что выражало его крайнее нетерпение перед предстоящей грандиозной выпивкой.
    Мастер Сяглов, было видно, тоже проявлял нетерпение, но сидел на одном месте и только следил за суетой именинника.

----  В приёмной камере надо бы борта наростить. Завтра суббота, воды прибавится, - высказал дельную мысль Тупичко.
    Не зря он, оказывается, суетился. Но эта «дельная» мысль витала в воздухе уже давно, давно ждала воплощения в дело, но все отодвигалась и отодвигалась на задворки сознания, как мастера, так и технолога.
 
----  В понедельник наростим, – согласился с Николаем Сяглов.
----  Зачем их наращивать? Скоро новые очистные заработают. Там пропускная способность больше. Приёмная камера переполняться не будет.

     Это Меньшиков зашевелил своей бородой. Если бы борода не шевелилась, невозможно было бы определить, он ли это говорит. Красавец Меньшиков! Хоть и молодой он ещё, всего-то тридцать, а борода уже с проседью.  Тюрьма сказалась. Отсидел Меньшиков три года за серьёзную драку. А как ни наблюдал его Рябцев, но за два месяца ничего криминального в его поведении не заметил.

 Серьёзный нормальный мужик. Семья у него нормальная. Он всё хвалит жену, какая она у него умница, да хозяйственная, про красоту не говорит, видимо, из ревности: вдруг кто-нибудь глаз положит на неё. Дочку провожает в школу и встречает. Рябцеву он нравился. Вот если бы он ещё и пил поменьше, то с ним можно было и подружиться. И речь у него такая «красивая» и витиеватая, что на бумагу не запишешь.

    К концу рабочего дня Рябцев вернулся с новой линии, где ему пришлось
 соединять полуметрового диаметра трубопровод, идущий по полу в блоке ёмкостей. Строители никак не могли соединить фланцы без протечки. Прокладка трубопровода велась с двух сторон, и вот стыковка никак не давалась. Трое рабочих промучились полдня и отказались. Крючков отправил к этому стыку Рябцева.

 Петр Иванович увидел, что фланцы были приварены не симметрично. Попросил у Крючкова сварку, расширил отверстия, чтобы можно было без перекоса вставить стяжные болты, установил нижние, засунул в проем новую прокладку, затем поставил остальные  и стянул фланцы, симметрично закручивая гайки.

    «Вот это мастер! Специалист!» – восхитились рабочие, когда пробный пуск воды показал, что протечки в соединении нет. «А вы втроем мучились полдня!» - упрекнул их Крючков. «Когда болты наперекос, они не стягивают плотно» - пояснил их ошибку Рябцев. На новой линии приклеилось к Рябцеву новое прозвище. «Специалист».

     Когда Петр Иванович пришел в раздевалку, Сяглов, Меньшиков и Тупичко уже ждали его.
----  Пётр Иванович, приглашаем вас с нами на берег отметить мой юбилей.
    Николай Васильевич, видимо ещё добавил  украдкой, был уже не так оживлён. Движения его стали замедленными, глаза заморгали чаще. Но он ещё держался. И Сяглов и Меньшиков были в норме. Весь вырученный за печь калым находился в сумке у Тупичко.
----  Поздравляю, Николай Васильевич, но я вам говорил, что у меня язва, - отказался Рябцев.

----  Не верим мы вам! – категорически заявил Николай. – Если бы у вас была язва, вы бы не кушали солёные огурцы, томатный сок, солёную рыбу. Я ведь медик, и кое-чему учился. Мы же видим, что вы приносите себе на обед. Нет у вас никакой язвы! Вы нас обходите, вы нами брезгуете!

----  Я же не отказываюсь от приглашений, даже стопочку выпиваю с вами. Больше мне нельзя.
----  Это водку нельзя, а спирт можно! Мы вам неразведеного нальём. Чистый  спирт чистит желудок, только после него надо несолёным сливочным маслом заедать.
----  Хорошо, сейчас я подойду, только переоденусь.

    А «мужички» уютно устроились на берегу реки. Здесь у них был «ресторан». Так они называли это красивое, ухоженное место, недалеко от очистных, где частенько горел костер, стоял мангал. Внизу уходила к воде каменистая коса. Между больших сосен, охраняющих берег от подмывания, были сиденья, представляющие собой валуны с плоской поверхностью. Сзади, за сиденьями невысокий яр, покрытый брусничной порослью. Вниз, к косе тоже яр. Это был «большой зал». Был ещё зал маленький. Он находился  не на берегу, на виду у всех, а за забором очистных сооружений, не со стороны подъезда, а за очистными, где можно было укрыться не только от начальства, но и от случайных свидетелей.

     Когда Петр Иванович подошел, в мангале уже жарился шашлык. Рябцев приготовился к «разбору полётов». Сегодня, наверняка, будет задан ему серьёзный экзамен «на вшивость». Чувствовал он недовольство со стороны бригады. И не выпивает он в общей компании, не участвует в сплетнях и россказнях на перекурах, «знает много», но молчит, и делает всё лучше, добросовестнее других, и от коллектива отрывается – вон на новую линию ходит работать, и с начальницей  на короткой ноге, и устроился в рудник по блату. Устроиться на работу в рудник было проблематично.

 Рабочие места сокращались. «Мужички» не знали, кто ему помог, но чувствовали, что есть у него в управлении «лохматая рука». Теперь вот из-за него и остальных погонят работать на новую линию, а как хорошо здесь, на старой! Вроде белой вороны он в бригаде, а белую ворону даже в стае клюют.

    И разбор полётов не заставил себя ждать.
----  Ты, Пётр Иванович, почему о себе ничего не рассказываешь? – после первой же стопки прицепился к нему Тупичко.

----  А кому интересна моя биография? – отмахнулся Рябцев. – Кто я такой? Не Президент, и не великий артист. Выходец из деревни…
----  Нам интересна, у тебя что, с Лариской роман?
----  Откуда ты взял, Николай Васильевич?
----  Откуда, - хмыкнул Тупичко. – Мы же видим, как она на тебя смотрит. Прямо вся светлеет!

----  Ничего между нами нет. Выдумываешь ты всё, Коля.
----  А я бы не против с ней закрутить, да она бороды моей боится, - зашевелил бородой Меньшиков. Красивые его карие глаза, обрамлённые черными бровями и длинными, как у женщины, ресницами смеялись. Он умел смеяться одними глазами. Борода многое скрывала.

----  Сбрей бороду – и она твоя! – подсказал Тупичко.
    Все дружно рассмеялись.
----  Не наш ты человек, Пётр Иванович, - продолжал копать под Рябцева Тупичко.
----  Наверное, - согласился Рябцев. – Вы же все городские, а я деревня, сельхозник. Вон, ещё ногти от навоза не совсем очистились…

----  Ну, этого дерьма и здесь в избытке, – вставил Меньшиков. – Придется Вам, Пётр Иванович так и ходить с грязными ногтями…
----  Слышали мы, Вы не в навозе копались, а на руководящей должности пребывали?
----  Руководящая… - саркастически произнёс Рябцев. – Теплотехник-сантехник!

Выполнять приходилось всякую работу, и кочегара и ассенизатора.
----  Ну, на ассенизатора ты не похож, - Тупичко переходил с «ты» на «вы»  и обратно, и не замечал этого. – А в рудник как попал? Сюда устроиться теперь непросто. Сидит в рудоуправлении «лохматая рука»?
    Пётр Иванович от ответа уклонился.

----  Мужики, вы что, меня за шпиона принимаете?
----  Нет, ты лазутчик! Зачем попёрся на новые очистные? – уже злобно вопрошал бывший аптекарь. Ему хватило одной стопки, чтобы дойти до «кондиции». В широком его рту бесследно исчезали куски шашлыка. Он жевал, а  острый нос его шевелился в такт движениям челюстей. Редкие кучерявинки на голове колыхал прибрежный ветерок.

    Рябцев оглядел компанию. И Сяглов, и Меньшиков молчали. Пётр Иванович понял,  что они солидарны с Тупичко.
----  Мужики, вы что, меня оскопить решили?!
    Ответом ему было молчание. И Сяглов и Меньшиков смотрели на реку, так будто разговор совсем их не касался.

---- Ага, значит так!!? – медленно выговорил Пётр Иванович. – Но я ведь не дамся! Вы на новых очистных работать собираетесь или нет?
----  Ну, собираемся, - нехотя согласился Тупичко.
----  Прежде, чем на них работать, надо знать их.
----  А зачем нам их знать? Начальство скажет, что делать. Наше дело выполнять, - поддержал Николая Меньшиков.

----  А что скажет по этому поводу мастер? Ему тоже не обязательно знать?
    Сяглов, молчавший до этого момента, так и не оторвавшись от созерцания горной реки, произнес отсутствующим голосом:
----  Работать начнем – изучим.
    Рыхлый и медлительный, Владимир Николаевич излучал апатию и равнодушие. Он оторвался от созерцания бурной реки и поторопил Николая:
----  Наливай. Ты-то уже успел нахлебаться, а у нас с Сергеем ещё ни в одном глазу.
    Тупичко наполнил стопки.

----  А вам, Пётр Иванович, чистого?
----  Боже упаси!
----  Язву-то надо лечить! Пей спирт – здоровее будешь. Пей с нами. Попал в волчью стаю – вой по - волчьи!
     «А может не в волчью стаю, а в стадо баранов?» - ворохнулась в голове Рябцева мыслишка.
----  Я уже стопку выпил. С меня хватит.
----  Пей! А то я тебе сейчас морду набью! – пригрозил Николай и потянулся к нему с полной стопкой.

Рябцев рассмеялся ему в лицо и отодвинул руку со стопкой.
    Тупичко выплеснул спирт из стопки Рябцеву в лицо и тут же получил такую зуботычину, что не удержался на камне и улетел под яр на каменистую косу. Он распластался на камнях и с минуту лежал неподвижно. Меньшиков и Сяглов кинулись к нему.

    Рябцев струхнул: ещё чего не хватало ему, так это убить человека. Может Николай убился, ударившись о камни. Рябцев тоже спрыгнул на косу к Николаю. Владимир Николаевич уже усадил Николая, поддерживая его за подмышки. Николай был жив. Изо рта и носа его текла кровь. Он тупо смотрел перед собой.
----  Живой! – успокоил товарищей Меньшиков. – Мы же просили тебя просто поговорить, а ты полез в драку!

     Тупичко, придя в себя, захлопал глазами, в них стояли слёзы.
----  Прости, Николай Васильевич, не рассчитал силы, - извинился Рябцев. _ Мужики, я ушел, гуляйте.

----  А ты, Пётр Иванович, все-таки не ходил бы на новые очистные, пока нас туда не перевели, - посоветовал Меньшиков, в упор глядя Рябцеву в глаза.
----  Решать это, Сергей Александрович, не вам, - жестко ответил Рябцев. – С Днём рождения, Николай Васильевич! Пока.

----  Мы ещё поговорим! – прошамкал разбитым ртом Николай, поднимаясь с помощью мастера и сварщика. Он был уже сильно пьян и плохо стоял.
    Видя, что с Николаем всё в порядке, не считая выбитого зуба, Рябцев с лёгким сердцем покинул «ресторан».

----  Надо было тебе с ним поговорить, - сказал Владимир Николаевич Меньшикову, помогая Николаю взобраться на яр к мангалу.
----  Ты же, Владимир Николаевич, мастер, тебе бы и  разговаривать. Я мог бы тоже не сдержаться. Получилась бы драка ещё серьёзней, а второй раз попадать за решетку мне уже не хочется. Не тужи, Коля, - ободрил Николая Сергей. – До свадьбы заживёт! За такое я бы тоже по зубам тебе врезал!

----  Мы с ним ещё поговорим, - успокаивал Николая мастер. Но и Меньшиков и Тупичко прекрасно знали, что Сяглов на серьёзный разговор не способен. Вон даже возле кассового окна жена у него выхватывает из рук деньги, на глазах у очереди, и он уходит вслед за ней, выпрашивая на обмывку и долги. Но он все равно напивается, приходит домой и падает на диван. А если жена видит его пьяного ещё во дворе, закрывает двери, и ночует он во времянке. Владимира Николаевича беспокоило то, что вот именинник уже пьян, а он еще почти трезв.
----  Наливай! – эта его просьба была обращена уже к Меньшикову. – Николаю не наливай.
 
    Сергей подал Николаю бутылку с водой:
----  Вот, на, умойся. А стопка тебя подождет.
    «Мужички» расселись по камням и пьянка продолжилась.