Цветок по имени Монстр День 2

                Видно, предыдущая суета и укачивающий своим ритмом стук колёс сделали своё благостное  дело, и мне удалось отлично выспаться. Заметив моё пробуждение, Мария Ивановна улыбнулась.
– Вы так сладко спали, я боялась вас потревожить.
Успокоив её, я заметила на столе тарелку с бутербродами, прикрытую салфеткой.
– Я уже позавтракала, а вы, Наташенька, хоть перекусите, обед уже скоро,  – предложила она.
Я привела себя в порядок и достала сумку, в которой было то, что мама собрала мне в дорогу.  Мои просьбы не делать такие огромные запасы, на неё не подействовали. Поэтому, достав, то, что она приготовила мне для завтраков, я выложила на стол.
– Мария Ивановна, вы должны мне помочь в поедании этих запасов, мама как всегда перестаралась.
Мария Ивановна с грустью посмотрела на меня и тихо сказала:
– Мамы всегда переживают за своих деток. Вы, наверное, одна у неё?
– Нет, у меня есть старший брат, но он давно живёт со своей семьёй.
В проёме открытой двери показался Трофим. Пожелав нам доброго утра, предложил принести горячего чая. Я в свою очередь, пригласила его на завтрак.
– Спасибо, но я уже позавтракал, но от чая не откажусь.
А у меня прорезался аппетит. С удовольствием поедая бутерброды, я заметила, как Мария Ивановна смотрит на меня. Её грустные глаза заблестели от появившихся слёз. Я смутилась и стала убирать остатки пиршества.
– Наташа, вы ешьте, просто вы так мне напомнили мою дочь. У неё были такие же светлые волосы, только волнистые.
Я улыбнулась, не зная, что ей на это ответить. Мы с Трофимом переглянулись. Значит, наши предположения были верны. Скорее всего, она потеряла дочь.
– Вы потеряли дочь? Мы сочувствуем вашему горю, – сказала я, не выдержав неизвестности.
Мария Ивановна опустила голову. Она смотрела на свои руки, и медленно вытирая платочком слёзы, катившиеся ручейками из её глаз, сказала.
– Да, можно и так сказать, потеряла. Давно потеряла.
Мы с Трофимом сидели, боясь пошевелиться. Мне показалось, что она хочет о чём-то нам рассказать. Поделиться. А может выдавить из себя боль, как нарывающий нарыв на сердце. Боль, которая, как раковая опухоль живёт в твоём теле и разрастается, пожирая всю тебя изнутри.
Мария Ивановна застыла на несколько минут, направив своё сознание в одну точку, потом медленно сдавленным спазмами голосом начала свой рассказ ни к кому, не обращаясь. Словно пересказывала сама себе историю своей прожитой жизни.

***
Сама я приморская. Родилась в этом крае. После войны нас с сестрой поместили в детский дом во Владивостоке. Так там и жили, работали после школы. Пока мы не встретились с Колей. Сам он из Краснодарского края, а у нас проходил срочную службу.
После окончания службы, Коля сделал мне предложение. Свадьбу скромную мы сыграли у нас, а потом он мне предложил поселиться на его родине. А я и не противилась переезду. Полюбила я своего Коленьку. За ним не только на юг, но и на север холодный подалась бы. Лишь бы рядом с ним быть.
А любить Николая было за что. Другие о таком муже только мечтают, а мне вот посчастливилось. Крепкий, работящий, интересный. Не избалованный жизнью, не мот, но и не скряга. С доброй душой и чистым сердцем. Он, когда делал мне предложение, так и сказал:
– Верь мне Маша, полюбил я тебя. Никогда тебя сам не обижу и никому в обиду не дам.
Верным его слово оказалось. Жили мы в любви, да уважении. Слова грубого он мне никогда не сказал. Да и ссориться нам было не за что. Мирно жили. Некоторым даже на зависть. Поселились мы у тётушки его. Коля родителей давно лишился, а вот тётку, которая его, можно сказать, воспитала, никогда не бросал. А она одинокая была. Мужа на войне потеряла. Приняла меня, как свою дочь. Добрая, хорошая женщина была. Жили мы с ней в её доме, горя не знали. Коля дом её обновил, да пристроил. Он такой рукастый был. Кто не пройдёт мимо нашего дома, обязательно в его сторону голову повернёт. Всё было у нас. И сад во дворе, и огород держали. Птица разная водилась. С соседями ладили.
Вот только Бог деток нам не давал. Уж как мы только не старались. И врачей всех обошли, и у знахарок побывали, и в церковь я стала постоянно ходить. Просила милости божьей. Теперь-то вот, грешным делом, думаю, знал ли Бог, что делает.
Решили мы мальчика усыновить из детского дома. Даже сходили, узнали, какие для этого бумаги, документы нужны. Собрались уже и в детский дом пойти, да вдруг почувствовала я, что всё-таки услышал Всевышний мои молитвы. Радости нашей не было предела. Только Коля сына хотел, а я доченьку. Коля всю мою беременность о мальчике мечтал, а я постоянно дочку представляла, даже не говоря мужу и тётке имя ей дала.
Носила я под сердцем ребеночка с любовью. Да и Коля оберегал меня от любой тяжести, все желания исполнял, а Нина, тётка Колина следила за режимом дня и моим питанием. Можно так сказать, что втроём выносили мы мою беременность. Годков к тому времени мне было уже почти сорок.
Время подошло, появилась на свет девочка. Не девочка, а цветочек Аленький. Такая хорошенькая, милая, что Николай и не вспомнил, что о сыне мечтал. Представляете, все сбежались смотреть на неё. Только родилась, а волосики белые прямо локонами лежат на плечиках. Пальчики длинные, глазки голубые, а реснички длинные, чёрные. И имя мной задуманное, как нельзя лучше к ней подошло. Светочка, Светланка.
Любили мы дочку, слов нельзя подобрать как. А она росла и ещё забавней становилась. Бывало я выйду с ней на улицу, а  с противоположной стороны улицы, соседка увидит в окошко и выходит со двора на Свету полюбоваться. Ещё бы! Волосы по плечи локонами, бант капроновый на всю голову, глазки большие, а голубые, что небо в ясную погоду. Ресницы длиннющие, щёчки так и пышут румянцем. Да ещё Нина, платья такие ей красивые шила, не дитё, а кукла живая!
Как-то подошла ко мне эта соседка и говорит.
– Ох, Мария сбаламутила ты меня, уж думала и не рожу больше, хватит уж. Да нет, насмотрелась на твою Светку, и самой захотелось такую куколку родить.
– Не получится, – ответила я ей, – такая единственная была, да нам досталась.
Так и жили, радовались каждому дню. Конечно, баловали любимую дочь. Считали, как же, столько ждали, ради неё живём. Всё для неё, всё для кровинки единственной нашей. А Света не подводила нас. Спокойная, к учёбе способная девочка. Училась хорошо. Думали мы, что дело к старости идёт, так счастье, что Бог нам дочь такую подарил. Живи, да радуйся. Да как говорится, сильно радоваться грех беда непременно настигнет. Так и случилось.
Как-то, Света уже  седьмой класс оканчивала, случилась беда. Не вернулась она домой из школы. Мы с Колей весь свой маленький городок  подняли на ноги. Оббегали все больницы, даже в морг ходили. Милицию, участкового до белого коленья довели. Там в один голос объявили.
– Найдётся ваша красавица, Нагуляется, объявится.
Да разве можно такое говорить про нашу Свету? Николай чуть  в драку не полез на участкового за такие слова. Что мы тогда пережили. Коля поседел, я от слёз вся опухла. А у нашего дома машина с врачами, можно сказать, постоянно стояла, так Ниночке плохо было. Чего мы только не передумали. А к концу недели, под утро вернулась Светлана. Я как увидела её, так и заголосила.
– Доченька, что с тобой сделали?
А от дочери перегаром несёт, как от грязной пивнушки. Еле на ногах стоит. Кудри, как пакля, свалялись в один ком, вещи на ней грязные.
– Мам, отстань, – говорит, отстранила меня, – я спать хочу.
– Где ты была, кто тебя так? – стала я её выспрашивать.
– Не твоё дело, – говорит.
Ушла в свою комнату, упала на пол, так на ковре и заснула, в чём была. Как собака, какая бездомная. Грязная, да лохматая. Мы так и решили, уволокли нашу девочку негодяи и испортили. Городок наш небольшой, слухи мгновенно разлетаются в разные его концы. Так до мужниной работы слух дошёл, что снасильничали с Колиной дочкой.
Прибежал он с ночной домой, сам не свой. Глянул на дочь и приказал нам с Ниночкой никогда не посметь, словом её нехорошим упрекнуть. Затопил баньку, как дочь проснулась, мы с Ниной её отпарили, отмыли, волосы в порядок привели. В школу больше до конца учебного года не отпустили. Месяц остался до каникул. Муж сам к директрисе сходил, она поняла наше горе.
Но с того дня и недели не прошло, опять дочь пропала. Мы опять в бега по городу. Дочь, как сквозь землю провалилась. Муж в милицию. А там его участковый отвёл в кабинет и говорит.
– Николай, в прошлый раз мы не стали тебя огорчать. Понимаем иметь такую дочь, не подарок, да и в городе тебя уважают. Но никто её в прошлый раз не насильничал. Сама она развлекалась в компании. Добровольно.
Коля, как услышал это, так и не посмотрел, что участковый, кинулся на него. Но его так, для успокоения продержали до вечера, да и отпустили. Только Николай домой не пошёл. Стал всех расспрашивать, откуда им известно, что, да где она. Докопался, где она  может находиться, и у кого. Ничего мне не сказал, куда собрался, потом я поняла, что за ней поехал в соседний городишко. Вернулись дня через три. Оба молчали. Как я его только не пытала, так и не сказал мне, где был, и где Свету нашёл.
Так и поселилось горе в нашем доме. Убегать стала наша Светочка из дому.  Приведём, отмоем, откормим её, а она поживёт неделю, другую и опять в бега. Так мы за ней по следам и ходили. Как тяжело нам было в ту пору не рассказать.
Как в маленьких городках, где все друг друга знают? Чуть не пальцами на нас показывают. Как мы этот кошмар вынесли?! Бегаем, ищем её, а Света в соседний город на электричке уедет и пропадает в каких-то компаниях. Раз даже лечить её принудительно отправили. Стыд-то, какой…
Инспектор по делам несовершеннолетних, уже и рукой на неё махнула. Говорит,
– Ничем вы теперь дочери не поможете. Есть сорт таких детей, что не могут они жить, как мы с вами. Не нужна им такая жизнь. Сколько я таких перевидала. Теперь только смотрите, чтобы не рожала, как кошка. А то, знаете… По рукам идут и каждый год по бедному ребёнку. Бросают их, а то и убивают.
– Как это, можно, что вы говорите такое, – возмутилась я.
А она мне, говорит:
– А вы не возмущайтесь. У вас ещё всё впереди. У меня глаз на таких особ намётан. Замуж вам надо её отдать.
– Какое замужество, ей и пятнадцати ещё нет!
– Годков нет, а желание есть. Только таким, как она на разных мужчин падких и замужество может не помочь.
После таких слов нам жить не хотелось. Мы никак не могли поверить, наша Светочка, и такое. Откуда? Как? Мы уж подумали, может у неё с мозгами что-то не так. Даже в Краснодар возили её на консультацию к какому-то психиатру. Он тоже стал нам твердить, что у неё всё с головой нормально, да и правда, учёба ей легко давалась.
– Гиперсексуальность… – говорит.
Придумали слова какие-то, а жить-то как с этой гиперсексуальностью? Жить-то нам как?
Никто помочь нам не смог. Ни врачи, ни милиция. Да и то правда, что милиция может сделать? Милиционера не приставишь к каждому. А Светка бумажки подписывает, нравоучения послушает, со всеми соглашается, пообещает, что больше убегать не будет, а как за порог выйдет, и всё, пропала девка.
Решили мы её от себя никуда не отпускать. Скоро учебный год. Восьмой класс надо закончить.
– Поменяйте обстановку, – говорит Коля, – поживите у моря, может и Светка одумается, в себя придёт.
И отправил нас с Ниночкой и Светланой на море. Море от нас хоть и недалеко, но каждый день не наездишься. Снял он для нас домик у хозяйки. Хорошая женщина, добрая. Неделю отдохнули, всё хорошо было, а потом сын хозяйский вернулся откуда-то. Мы с Ниночкой, вроде глаз со Светы не спускали. А тут подходит хозяйка и говорит.
– Я бабоньки, против вас ничего не имею, но съезжайте с моей хаты. У меня сын один, в институте учится, а девочка ваша несовершеннолетняя. Грех выйдет, ваша вывернется, а моему сыну всю жизнь испортит.
Мы хотели защитить Светлану, а она говорит, мол, видели люди, как она не только с её сыном общается. Вы ночью спите, а она через окошко ныр, и к ребятам. Так они, эти женщины и просили хозяйку поговорить с нами, чтобы мы уехали. Так быстрее от срама такого мы вернулись домой.
Я сначала хотела скрыть от мужа, почему пришлось вернуться. Хотела свалить всё на моё, и на Ниночкино здоровье. Но Нина сказала, если я промолчу, она сама всё Коле расскажет. А я тогда уже поняла, что-то не так с дочерью. Тогда я за Колю боялась. Сердце не выдержит, как я без него жить буду. Не смогу. А без меня и без Коли, совсем дочь по рукам пойдёт. А Ниночка из-за этих событий уж совсем плохая стала.
Приехали, Коля, как увидел нас, сам всё понял. Опять мы с ней и разговаривали и убеждали, что так жить нельзя. Она глаза в пол опустит, головой кивает. А ночь настала, она опять убежала. Опять ночи бессонные. Как подумаю о ней, так сердце кровью обливается. А как не переживать? Собак на улице и то жалко, а тут дочь родная, долгожданная. Сердце изболелось за неё.
Опять Коля в бега за дочерью. А потом, сообщил нам наш участковый, что нашли её. Рейд какой-то делали в Краснодаре, да в притоне и нашли.
Избил её Коля сильно. Первый раз в жизни руку на неё поднял. Сильно побил. Хотела я вызволить её, он и меня полоснул ремнём.
 – Всё, – сказал, – никакой грязи больше в моём доме не потерплю. До совершеннолетия я за тебя в ответе. А после, если уйдёшь из дома, то только или к мужу или вон из города.  А теперь жить на улице как, грязная собака, и случаться с кем попало, не позволю. Теперь из дома ни ногой. Поймёшь, твоё счастье, убежишь, забудь дорогу назад и нас, твоих родителей.
И так он сказал, что поклялась Света больше из дома не выходить. Восемь классов закончить. В медицинский техникум поступить в следующем году.
Прошло время, мы смотрим, ожила  наша Светочка, стала с нами разговаривать. Директриса школьная сама к нам зашла, успокоила, говорит:
– Всё забывается и это забудется. Она у вас умная девочка, пусть доучится и поступает куда хотела.

***

Мария Ивановна приложила руки к лицу. Мне показалось, что ей стало плохо. Трофим сел рядом с ней, взял её руку и нащупал пульс. Он вышел из купе и вернулся через несколько минут. Измерив ей давление, достал какую-то таблетку.
– Мария Ивановна, выпейте, не бойтесь, я врач скорой помощи. Вам станет легче.
Я с удивлением смотрела на его действия, а Трофим продолжал говорить.
– Вы правильно сделали, что решили рассказать о своей беде. Вам нужно выговориться. Тогда сердцу станет намного легче. Давайте, завтра вы продолжите свой рассказ. А сейчас необходимо прилечь. Через час я дам вам ещё одну таблетку, она поддержит ваше сердце, и вы спокойно будете спать до утра.
Мария Ивановна была не против. Было видно, как воспоминания измучили её. Оставив бедную женщину, мы вышли из купе.
– Страшная история, у меня самой сердце заболело. А в её возрасте пережить такое, – сказала я.
– Мне кажется ей не столько лет, насколько она выглядит. Горе старит. Будем надеяться, что завтра её рассказ будет не таким ужасным.
– А нам повезло, что вы врач, – улыбнулась я, кстати, только заметив, что у Трофима очень мужественное лицо, – хотя меня удивило, что вы лечите людей.
– Я работаю на скорой помощи, поэтому, оказываю первую необходимую помощь.
– У вас фактура спасателя, я бы скорее предположила, что вы работник МЧС.
– Вообще, я хирург. Хирург кардиолог.
– А почему скорая?
– Так вышло, – тихо сказал Трофим, опустив глаза.
Мне стало понятно, что это тяжёлый разговор для него.
– Вам тяжело говорить об этом? Давайте, вы мне потом тоже расскажите свою историю?
– Думаю, что откровенность мало мне поможет. Но, мы только в начале долго пути. Всё может быть. Пойдёмте спать, Наташа.
В эту ночь я долго не могла уснуть. Меня не успокоил не равномерный стук колёс, ни безоблачное небо с мерцающими на нём яркими звёздами.