Существование

2012
Швеция.
Осень.
Поздний вечер.
Порывистый  ветер.
Дождь.

 Праздник Хэллоуин.

Район типовых вилл.

 Солидный кирпичный дом.
Звонок в дверь,  застеклённую  старомодным витражом.
Открывает пара бодрых пенсионеров.
На пороге в кровь исхлёстанная голая женщина: -«Счастливого   Хэллоуина! Дайте конфетку!» с энтузиазмом восклицает женщина.
Дверь захлопывается молниеносно .

Пенсионеры позвонят в полицию. Там составят протокол. 
И всё.
Это была моя идея.
Исхлёстанная женщина – это я.
Кент держал меня на прицеле. Он профи – стрелок.
 Была  надежда, что успею прорваться в дом.
Тяжёлое ранение и даже смерть лучше, чем  просто пропасть без вести.
Но реакция пенсионеров  была не под стать возрасту.

увидела их хитрые физиономии  - поняла что проиграла
«до чего же они похожи» -: подумалось, между прочим

На что я надеялась?
Люди привыкли к скуке.
служебного рвения и гражданского самосознания никто не проявил.

уже две недели как я числюсь пропавшей.
сын забил тревогу в первый же вечер.  На  работе хватились на следующий день.
только шеф местной полиции - апатичный подонок Бенгт Шолд - вряд ли подымет свой жирный зад и предпримет поиски.
С  досадой примет к сведению тот факт, что я не пью, не курю, наркотиков не употребляю, не имею привычки  исчезать без предупреждения.
единственно, что сделает коммуна - это направит сына в какое-нибудь коммунальное учреждение и отнимет квартиру.
Может, повезёт – и его оставят в покое –  почти  совершеннолетний.

Игра  с Кентом пересекла точку невозврата, и теперь я его пленница.
Он ужасный трус.
Если его игра оставила следы – уже не отпускает.
Ведь я могу пойти с этим в полицию.
А если там начнут копать….
Ведь до меня были и другие.
Вот если бы я не кричала, не выражала недовольство, может быть, обошлось бы, но теперь поздно об этом говорить…. - Так мягко и примирительно говорит  Кент: - ”ты мне никогда не надоешь»

Зачем  я затеяла  игру с Кентом?
 Одного  взгляда  на  фото на сайте знакомств  было достаточно – маньяк.
Сработала   программа самоуничтожения, запушенная в бессознательном возрасте.
Эта игра – моя обманная терапия.

1970
Москва
Меня не хотели.
Завели из-за квартиры  в столице.
Родители – лимитчики планировали развод по достижению цели.
Планами не делились.
Долгих  шесть лет ожидания .
Намаялись друг  другом
В здоровой советской семье муж должен уметь  чинить,  мастерить,  т. е. уметь «забить гвоздь» а жена должна уметь готовить, стирать, убирать.
Ничего этого  родители не умели.
А если брались, то лучше бы не брались.
Глядя  на плачевные попытки мама научилась кое- как «криво – косо» забивать гвозди, а папа тяп- ляп готовить и убирать.
Оба  умели болтать без умолку.  Слушать  не умели.

мамины родственники  подарили им на новоселье прекрасный «розовый» чайный сервиз.
При переезде «безрукий» папа сервиз разбил.
В оправдание  сказал что это «безрукая» мама  плохо запаковала.

Я так любила этот сервиз.
Часто встречала отдельные чашки и блюдца в витринах сервантов в чужих домах и в витринах  антикварных магазинов.

По получении квартиры  начались взаимные провокации.
Мама завела кавалера.
Папа только обрадовался поводу.
И года не прошло, как они развелись.

Мама плакала от  ярости.  Просчиталась .
 Думала  - папа как  настоящий мужчина соберёт чемоданчик и уйдёт.
А он педантично всё поделил .

В его понимании  настоявший мужчина имеет и обманывает женщин.

Я выпала в осадок как побочный продукт.
Функцию  выполнила.
  родители задумались, что  теперь со мной делать?

Мама доставала  папу испод земли закатывала скандалы и требовала деньги на дочку.
Просила не много.  Скорее  как повод поскандалить. Папа не охотно, но давал.
Мама тут же всё тратила на себя.

С папой  я общалась крайне редко.
Содержание  общения выпадало из памяти.
Но оставалось мерзкое  тяжёлое чувство.

Я поняла, почему, через много лет, когда папа позвонил  из- за границы и сделал мне предложение. Я сначала подумала, что он ошибся номером. Я переспросила. Он в добром здравии и ясном сознании повторил своё предложение.  Потом растерялся, словно не ожидал отказа.
Я что – то подозревала.
Он никогда не смотрел мне в глаза.

Сквозь густой кисель амнезии я вспомнила, что не раз открывала дверь и себя неприятным  не нужным людям.

Вскоре в дверь позвонили.
Я  машинально взялась за ручку, чтобы открыть, но спохватилась.
- Открывай скорей! Игорёк пришёл. Папаевого сока принёс!
- Почему я должна тебе открывать?  Папаевый сок не люблю.
За дверью стали возмущаться и угрожать.
Потом всё стихло.
Так  хорошо стало на душе.

И началось.

Сколько удивлённых паразитов  звонило в дверь ,возмущалось,  угрожало.
 Но, пошумев, они уходили.
Я не могла вспомнить, как  где и когда  я с ними знакомилось.
Мне необходимо  было всё вспомнить  пережить. Избавиться от этого разрушительного рефлекса.
Ведь пока я забываю -  вся эта мерзость  будет повторяться.
Нужна  была рисковая игра.
Я хотела  научиться противостоянию.
И вот доигралась.
я в ловушке.

Кент с виду – пай–мальчик (сорока лет).  Подруги говорили, что из моих он единственный нормальный.

Кент педант.

Тренируется в спортзале. Бегает. Стрижётся у хорошего парикмахера.
Читает глубокую литератору. Слушает сложную музыку.
У него добротный дом на краю леса.
Построил  сам. Постоянно  что-то достраивает. Что – то заливает бетоном.
Вокруг дома огромный участок.
Кент  хозяйственный.
Вредная привычка  одна –   убивает женщин.

Кент хорошо зарабатывает. Хотя работа не под стать его интеллекту, зато под стать вредной привычке – он дальнобойщик.
На его участке в одной из  пристроек живёт нелегал румын – хиляк с запуганным взглядом.
Кент не раз делал мне предложение,  с  условием, что  я всегда должна ходить на высоких каблуках и брить гениталии.
Раньше я отказывалась.
Теперь согласна.
Но поздно.

Мы  любили играть в съём на трассе:
Я шла по краю дороги. Он ехал рядом на медленном ходу, заговаривал, предлагал деньги. Потом  выходил,  пытался затащить меня в машину.
Кента всегда  приятно удивлял достойный отпор.
В разгар схватки, когда мы понимали, что силы равны – начинали смеяться.
Это были светлые моменты.

Он был щедр.
Покупал дорогие подарки.

В моей камере все удобства.
Даже сауна и беговая дорожка.

  Кент из семьи сектантов.
Он однажды привёл меня в  огромный храм напоминающий крематорий.
У него была запись  «самой красивой песни на свете» которую пел один из ведущих членов секты. Голос очень сильный холодный и безумный.
Кент рассказывал, что когда во время богослужений взрослые впадали в экстаз - дети поначалу плакали от ужаса.
Потом привыкли.

Дьяконесса – лидер секты зналась с тётками из социальной службы.
Те содействовали экспериментам в «воспитательных целях» .
 Детей  сектантов запускали в помещение, где находились дети инвалиды, изъятые у родителей социальной службой.
У детей сектантов было физическое и количественное преимущество.
Особенно доставалось инвалидам - иностранцем.
Ни жалости. Ни страха.

« секретная игра» - вызывала зависимость – «мы – сильнее и выше.»  - маленькие преступления связывали.
Дети росли.
 И преступления тоже.


Садистские оргии утомили Кента шумом.

У него свой сценарий.

Был женат. Пятеро детей.
Не общаются.

 У меня снова начались провалы памяти.
 В состоянии овоща я быстро надоем.
И тогда он меня убьёт.

Постоянно думою о сыне. Как он один?

Подруги – суки. Знают про Кента.
Но не станут ввязываться.
У местных эмигрантов так не принято.

Тот забитый Румын что живёт у Кента. Наверняка многого тут насмотрелся.

Вылазка  на Хэллоуин – единственный раз, когда он выпустил меня наружу.
Осенняя ночь, запах палой листвы, порывы свежего ветра вспоминаются так явственно, что кажется, я могу телепортироваться.
Постоянно прокручиваю эти воспоминания, и это помогает мне дышать.

Представляю, как поздней ночью возвращаюсь домой к сыну.

Кент поливал меня из шланга напорной струёй по холодной то горячей.
Я лежала на цементном полу,  свернувшись эмбрионом, и не реагировала.

Всё тело болело. Но я не помнила от чего.
Усталость была сильнее боли.

Вдруг я почувствовала свежий осенний ветер.
Открыла глаза.
Ночь.
Всё  как я мечтала.

На мне огромная куртка Кента на голое тело.

Автобусы уже не ходят.
Домой дошла за час.
Ключей нет.
Под ноги бросился тёплый пушистый комок и радостно замяукал.
Моя кошка
Балконная дверь была приоткрыта.
Поднялась на балкон по доске для кошки.
Когда  вошла, сын закричал от ужаса.

Прошло время. Сын смирился и привык к тому, что я периодически появляюсь.

Я верю, что живу.