Про жизнь

   Тучный птенец дрозда взбирался по лестнице винограда. Каждый лист, широкая его ступень давалась с трудом. С первых дней жизни дрозд ценил во всём размеренность и порядок. Во всякую четверть часа он употреблял ломтик чего-нибудь скоромного, воды с дождевую каплю по потребности и уделял много времени на раздумья: про жизнь, про своё в ней место, про любовь, всё к ней же, которая столь многогранна, сколь и однобока.
- Голубь её, благодари всем сердцем за каждое дыхание, и она будет к тебе благосклонна! - Твердил дрозд самому себе, словно привыкая к этой мысли, заучивая снизошедший будто ниоткуда, проникающий во всё ритм. Птенцы ласточек, прислушиваясь к бормотанию дрозда, нехорошо смеялись и над ним, и над его основательностью.

   Мать жалела его за тоже самое, и, неизменно выделяя среди иных детей, как непохожего на прочих да чудаковатого,  старалась подсунуть ему кусок послаще да помягче. Отец же, напротив, был более суров с ним, чем с остальными, и принуждая к упражнениям телесным, чаще, чем к умственным, корил сына за дебелость и некоторую рухлость, которые, так ему казалось, окажутся серьёзной помехой в будущем...
- ...которое может не состояться у тебя, ввиду вопиющего отличия от нормальных дроздов. Понимаешь ли ты это?!
- Нормальных? Это каких? - Интересовался он у отца.
- Каких-каких, - злился тот и ответствовал с раздражением в клюве, - обычных! Совершенно обыкновенных, похожих один на другого. Не стоит выделяться, сынок. - Добавлял он, сжалившись ненадолго. - Таковым прожить проще, удобнее.

   Парнишка не понимал, в чём его вина перед жизнью, ибо помнил себя только таким,- неторопливым и задумчивым. рассудительным,- с того самого мгновения, как  появился на свет. Но... он верил тому, кто старше и «уже пожил», и, тем паче, если этот «поживший» его отец.
Однако и с собой он тоже ничего поделать не мог, и, пользуясь уроком, как поводом поразмыслить без помех, бормотал, продолжая шагать по ступеням листьев винограда:
- Растрачивать свою судьбу на то, чтобы подтвердить или опровергнуть итоги чужой... Разве для того мы, я оказался тут? Ровно мне себя не жаль.
 
   Походка дрозда делалась увереннее с каждым часом, он всё реже помогал себе крылами, и нечасто оступался. Белая в коричный горох манишка растрепалась слегка, зато в голове его было свежо, ясно и любая мысль ложилась в загодя уготованное ей место.

   Прилетевший тем временем поглазеть на чудака соловей разбойничал, объедая вишни.
- И добро бы ел по-порядку, а то выклюет у одной ягодки розовый глаз и принимается за другую. - Жаловались друг другу старожилы.
- Не припомню я такого года, - невпопад сокрушался кто-то из них, и, кушая из горсти надкусанные соловьём ягоды, пачкал себе щёки... И непонятно было совсем, про что он толкует: то ли про ягоды, то ли про соловья.