На изнанке жизни

Надежда

Продолжение

Надюха стала приходить к Федору когда не было Верки. Договорились они, что ли, думалось ему в такие минуты. Однако такой расклад его вполне устраивал — меньше мороки, чересчур уж проблемный контингент эти девочки!

А как-то они снова пришли среди ночи вдвоём и шумно дурачились, тискали и целовали его, обзывали дедом. Он не обиделся, а только одёрнул, чтобы не шумели, — соседи могут услышать.

Быстро сбросив одёжку, в одних трусиках, без бюстгальтеров, тряся своими упругими сиськами, они нырнули под бок дядечке Федечке. Он сам и девчонки были худенькими, так что места всем троим на старом диване, познавшем не одну интимную тайну, вполне хватало.

Верка, тормоша Фёдора, переползла через него к стенке. «Не могу я спать у стенки, упираются коленки!» — дурашливо затянула она песенку из популярного мультика. И прибавила, что спать у стенки любит. Засыпая, она забросила на неё свои стройные ножки, а когда уже крепко заснула, они невольно соскользнули на диван. Когда утром Фёдор спросил её о такой чудной привычке, она ответила, что ноги так отдыхают. «Американочка ты наша, иносраночка» — ухмыльнулся он.

Чмокнув Фёдора с двух сторон в щёки, подружки мгновенно уснули, а он, как и тогда, когда они впервые примостились возле него на диване, всё не мог заснуть, всё ворочался между двумя смазливыми девочками. Похоть загуляла в плоти, широко раскинутые руки не знали покоя, одна скользила по Верке, другая — по Надьке. В голову лезли плотоядные думы, из трусов тоже лезло... Ещё бы, рядом такая «подъёмная» прелесть!

Подспудно у него шевелилась мысль, что всё это грешно. Оправдывая себя, он твердил, что насильно рядом с собой никого не укладывал, они сами, без всякого стеснения, прыгнули к нему под одеяло. На свете много бывает разных разностей, и вот одна такая, далеко не противная, произошла с ним.
***
Верка смотрелась красивей Надюхи, хотя росточком была пониже. Тонкая и гибкая. Чистое, без прыщей, лицо, изящный носик «римских кровей». Аккуратно подрезанная чёрная чёлка закрывала прямой лоб. «Из-за такой черноты уму не пробиться», — иногда думалось Фёдор, когда ближе познакомился с ней.

Бывало, разденется перед ним догола и крутит свой хулахуп. Вертится обруч, извивается тело, взмахивают над плечами иссиня-чёрные волосы. Небольшие крепкие груди, тщательно выбритый бронзовый треугольник ниже пупка, пухлая прелесть между стройных раздвинутых ног, золотистый пушок ниже колен — всё это сводило с ума.

Похотливым взглядом схватывает мужик ладную фигурку девочки и в сластолюбии замирает: «Вот так подарочек мне среди ночи!» В такие минуты он прощал Верке все пьяные её выходки, из-за них его жизнь тихого алкаша превращалась порою в громкие перебранки с её молодыми и беспардонными ухажёрами.

Иногда доходило до драчки, когда, помахав кулаками и не нанеся серьёзных ударов, они расходились с угрозами, что ещё обязательно встретятся. Правда, дальше дело не шло. Своему очередному мачо, Верка объясняла, что живёт у отчима, потому никто не хотел заводиться серьёзно. А уж он и подавно!

Однажды он возвращался домой навеселе и возле своей квартиры увидел незнакомого парня. Тот настойчиво трезвонил в двери. Довольно невежливо Фёдор поинтересовался: чего это он ломится в чужую квартиру? Парень оказался Веркиным ухажёром. Фёдор посоветовал ему не торчать под дверями, а если желает увидеть подругу, пусть вызванивает её по телефону.

Разговаривали на повышенных тонах, никто не хотел ничего брать в резон. Словесная перепалка переросла в драку. Пару раз они смазали друг другу по физиономии. После этого парень быстренько удалился, видимо, хватило ума не втягиваться в драку с «отчимом» Верки.

А Верка в это время спала, и Фёдор решил её не тревожить. Слава богу, что всё обошлось. Может быть, до поры-времени, но думать об этом ему не хотелось. Кости целы, ну и ладно!
***
А может, он её ревновал? Хотя вряд ли… В своей жизни Фёдор усёк одну истину, что серьёзно ссориться из-за баб не стоит. Жизнь этому научила. Врезался в память случай, когда муж, застав жену с любовником, забил того до смерти. И с большим сроком пошёл на зону. В письмах она перед ним слёзно каялась и уверяла, что будет его ждать.

Ревнивец отписывал, что любит её, чтобы слала ему передачи, что с нетерпением ждёт свидания. Сначала всё шло полюбовно, однако баба оказалась слабой на передок (сидеть ему ещё долго, и терпеть от свидания до свидания?) и завела любовника. Опыт-то такой был ещё при «живом» муже. Хотя на свидания к нему приезжала исправно, держали двое детей.

И сидел мужик, и радовался редким свиданиям со своей жёнушкой, За примерное поведение остаток срока ему заменили «химией», он ушёл на стройку народного хозяйства. А злые зековские языки чесали, что мотает он срок из-за бабы, а она в это время любовничает с другим.

И он, потеряв рассудок, сорвался домой, чтобы самому убедиться в неверности своей подруги. Зековский «телефон» не подвёл, он застукал свою ненаглядную на горячем. В приступе ярости он забил её и любовника до смерти.

На суде признали его опасным рецидивистом, три смерти висело на нём, припомнили ему и побег со стройки народного хозяйства, а ведь ему оказали доверие, поверили, что он встал на путь исправления. Приговор получил ревнивец расстрельный...

И что кому он доказал? Детей своих оставил без матери, и свою жизнь потерял. А всё из-за безрассудной, застившей глаза ревности. Развёлся бы с ней, и пусть уж она живёт, как ей заблагорассудится.
***
Фёдор любил книги и читал много. Ему нравились стихи Пушкина, «Евгения Онегина» пытался выучить наизусть, однако, сил хватило только на первую главу. Он поражался и завидовал лёгкому слогу поэта, а когда подробнее познакомился с его биографией, позавидовал его успеху у баб.

Поэт поэтом, а ещё тот был кобель! И занозистый! Спал с замужней женщиной, а на её мужа строчил эпиграммы. А его почитатели восторгались. А как же? Обличал деспотизм российского самодержавия, пригвоздил к позорному столбу верного царского сатрапа!

А вот Наталию свою ревновал. Из-за неё трагически оборвалась его жизнь на дуэли в самом расцвете лет. А ведь поживи он такую долгую жизнь, как его друг, поэт Василий Жуковский, многое ещё бы успел. Но и того, что он оставил после себя, навсегда прославило имя «арапа русского» в российской литературе.

Ну что же, каждому овощу свой сезон. Жизнь у всех разная, так ведь и люди неодинаковые. Всех под одну гребёнку не обкорнаешь. Любого спроси, он расскажет о своём отношении к жизни. К женщинам тоже. Кто-то раболепно заглядывает им в рот, а кто-то засматривается под юбку…

А кто-то вообще воротит от них свой нос, потому что западает на мальчиков. Теперь это стало модно, хотя так повелось ещё издавна. В Древней Греции царя Филиппа, отца Александра Македонского, убил из-за ревности евнух-охранник, которого царь нагибал как любовника.
***
Надюха смотрелась не так броско, как Верка. Рыжие конопушки на простоватом округлом лице совсем не добавляли ей шарма. К тому же у неё (когда никто не видел) непроизвольно подёргивались ресницы, а зрачки глаз закатывались под лоб. Такое случалось не часто, но производило неприятное впечатление. Впервые подсмотрев такую Надюхину «заморочку», Фёдор решил, что у неё какой-то психический изъян.

Но что-то в её облике всё же притягивало. Может, ещё совсем по-детски припухшие губы и широко открытые глаза. Они наивно смотрели на мир. И ростом она была повыше Верки, длинные худощавые ноги подчёркивали её стройную фигуру. В отличие от своей вечно сумрачной подруги, она выглядела живой и непоседливой. Несмотря на большую разницу в возрасте, совсем не стеснялась прогуливаться с "дядечкой Фёдечкой» по городу, и всегда шла с ним под руку.

Верка же вечно дичилась, шла от него в сторонке. И всё оглядывалась, чтобы никто из знакомых её не увидел. Фёдора это раздражало. В конце концов, кому какое дело, с кем она идёт? Ведь всегда можно сказать, что встретила знакомого своих родителей, или что-то в этом роде.
***
Как-то под утро Надюха пришла весёлая и принесла в сетке большой арбуз. Разрезала его на большие ломти и угощала Фёдора. Вволю наевшись сочной сладкой мякоти вместе с косточками, они пошли спать.

Тесно прижавшись к Фёдору, спала она беспокойно, бормотала во сне и размахивала руками. Юное женское тело притягивало теплом и уютом, но ему пришлось отодвинуться, чтобы Надюха спросонок не ударила его по лицу. Так бурно переживала она свои ночные танцульки и приключения с мальчиками.

В голове Фёдора крутились липкие мысли, что на старости лет он совсем сдурел, связался с двумя девицами «облегчённого» поведения, теперь хлопот с ними не оберёшься. И это ещё только цветочки — ягодки непременно будут.

И расставаться с ними тоже ему не хотелось. Какая-никакая, а всё радость в его безотрадной жизни. Ведь больше ничего не осталось, как только одиноко и пьяно доживать свой век в своей неуютной квартире. Вспоминая под чарку с собутыльниками свои прошедшие годы, уже ушедших из жизни друзей и знакомых.

Да и жил ли он вообще? На лёгком весеннем дыхании промелькнули молодые года и не принесли в дом достаток. Жизнь стала сморщенной и невыразительной, как прелый лист в сыром осеннем саду. А тут такое бесовское наваждение, попробуй от него откажись!
***
С работой у Надюхи не клеилось. Мужчины, с которыми она знакомилась, что-то ей обещали, но все обещания заканчивались в постели. Вволю натешившись глупой девочкой, они быстро её бросали. И тогда она вновь объявлялась у дядечки Федечки, а когда он подначивал её насчёт очередного увлечения, она упёрто заявляла, что всё у неё будет хорошо, она обязательно выбьется в люди.

С Веркой отношения у неё не сложились, та обвинила её в воровстве. Однажды Верка зашла к Фёдору и увидела сохнущую на балконе юбку.
— Откуда она у тебя?
— Надька постирала, и просушить повесила.
— Ах, сучка! А я её ищу, куда она могла деться? А эта стерва стянула её у меня и носит. Ну, я ей покажу.

Верка забрала юбку и собралась уже уходить. А тут, легка на помине, объявилась, Надюха. Начались разборки с матами и угрозами. Верка кричала, что скажет своим парням, они опустят её, оттрахают по всем зековским правилам. В ответ Надюха, тоже не паинька, выдавала матерные трёхэтажные кренделя. Фёдору надоело всё это слушать, и он выгнал их на улицу. Чтобы там устраивали свои разборки, а ему дали покой.

С тех пор пробежала между подружками чёрная кошка, Если они ненароком встречались у Фёдора, смотрели друг на друга исподлобья, кто-то из них старался поскорее уйти. А Фёдор только радовался: баба с воза — возу легче! Ему и с одной бы справиться, а кто там их них уйдёт, ему было без разницы.
***
Так и не устроившись на работу, Надюха решила рвануть в Москву. Фёдор прекрасно понимал, за какими заработками она едет, и уже на вокзале напутствовал:
— Ты смотри, поаккуратней там. Москва слезам не верит!
— Не беспокойся, не пропаду! Жди, скоро приеду.

И действительно, месяца через три она вернулась. Этакая расфуфыренная дамочка с грубо подведёнными синими глазами и накладными, красными ногтями. В куцей красной курточке и коротенькой юбчонке, обтягивающей неширокие бёдра. Сапожки-чулки на высоких каблуках ладно облегали высокие стройные ноги.

Навестив Фёдора, она подарила ему носки и белую кепку.
— Вот тебе, дядечка Федечька, мой презент, носи на здоровье!

Немудрёный её подарок растрогал Фёдора до слёз, уже давно никто ничего ему не дарил. Он с благодарностью взял подарок: «Дареному коню в зубы не смотрят. Надюха хоть и шлюшка, но совсем неиспорченный человек. Так и осталась простушкой, вот как этот её подарок».

Надюха дала ему денег, чтобы купил еды и пива. В отличие от Верки, она не любила водку, быстро пьянела от выпитой рюмки. И они шумно отметили возвращение её из Москвы бесстыдной всенощной гулянкой.

Пожив у Фёдора несколько дней, Надюха ушла и долго не появлялась. А потом объявилась, весёлая, и сказала, что нашла себе парня и живёт с ним у его родителей. Отец и мать Стаса уже на пенсии, люди они приветливые, встретили её доброжелательно, относятся к ней, словно к дочке. Квартира у них трёхкомнатная и хорошо обставлена. У них со Стасом своя комната.

— Рад за тебя, наконец-то тебе подфартило.
— Да уж, Стас — парень клёвый!
— Работает?
— Он неплохой автослесарь, работает в частной автомастерской.
— Ну, подруга, отхватила себе молодца с золотыми руками! Теперь только жить — не тужить!
— Я не сказала тебе самого интересного, познакомилась с ним в Москве.
— Он снял там тебя, что ли? — не сдержавшись, грубо спросил Фёдор.
— Дурачок! Ну почему снял? — скривилась Надюха. — Просто прогуливалась, зашла в кафе, там и познакомились. Оказалось, что мы из одного города. Москва большая, а тут земляка встретила. Вот так и стали встречаться. Я уехала из Москвы первая, он приехал позже. Когда уже дома встретились, предложил жить у него.

«Кривит душой», — подумалось Фёдору. В Москву ехала с известной целью, а познакомилась с ним якобы случайно. Скорее всего, вызвонил он её по «спецпредложению». Такие девочки обитают на съёмных квартирах с «мамашами», а те подсовывают их клиентам. Схема известная и неплохо работает, подобные бордели крышуют менты. А Москва — мегаполис, сколько там таких борделей с мамашами и девочками по вызову!
***
Москва, как огромный магнит, втягивает в своё нутро разношёрстную публику, перемалывает, приспосабливает под свой разноликий микроклимат различных людей. Целеустремлённые, обладающие сильной волей и знающие, чего хотят от жизни, находят в Москве своё призвание. Нередко становятся публичными людьми, известными на всю страну.

Из бывших союзных республик стремятся в Москву на заработки, чтобы тяжёлым, но честным трудом заработать на сносную жизнь. Деваться ведь некуда, дома дела неважные — безработица, а содержать семью нужно. А в российской столице заработок неплохой. Проблеск надежды, что всё в жизни устроится, у таких «заробитчан» всё же есть.

Однако, существует совсем иная категория людей, стремящихся в российскую столицу. Это разного рода прохиндеи и проходимцы, сторонники неправедной жизни. Стремясь обогатиться, они запросто оберут простодушного, а то и убить могут, не моргнув глазом.

В этой изнанки бытия запуталось много неумных девиц, так и не сумевших разобраться в себе, а потому ступивших на предосудительную стезю. Как бабочки на яркое пламя, слетаются они в Москву в надежде на красивую лёгкую жизнь. Но ведь свежо предание…

В бешеной круговерти московского бытия быстро сгорают все надежды. И ночные бабочки стремительно опускаются на самое дно столичной жизни, попадают в настоящий круг ада. «Оставь надежду, всяк сюда входящий». Сладкие грёзы оборачиваются сексуальным рабством, выйти из него удаётся не всякой.

Девочек из неблагополучных семей искренне жаль. Но часто встречаются девицы, сознательно вставшие на такой путь. Они особенно не млеют, что продают своё тело, нормы этики и морали для них чуждые, может быть потому, что стали размытыми в нашем обществе, вставшем на путь дикого накопления капитала.

Такие считают своим капиталом своё тело и легко продают его, даже не задумываясь, что позорят свой женский род. С ними случается всякое, многие пропадают. А вот жалко ли их? Тоже жалко! Всё же они, запутавшиеся в своих страстях, частица рода людского. Пусть и не самая лучшая.
***
— Пока мы со Стасом поживём у его родителей, а потом опять поедем в Москву.
— Однако, интересно у вас получается…
— Всё путём, дядечка Федечка! Не переживай!
— А чего переживать? Устроилась в жизни, ну и ладно. Флаг, а лучше презерватив тебе в руки!
— Дурак!
— Ну почему же? Чтоб абортов больше не делала.
— Тётенька вот доабортировалась, теперь ребёночек у неё не получится. А я хочу… Ладно, пошла я. До встречи!

Дальше будет