глава 14 роман Кочубей

                О любви, так много сказано
  Лошади тронули, поскакали во - всю мочь, и в несколько минут вся малороссийская делегация в составе 48 человек уже была за городом. Проводив мужа за околицу, изрядно всплакнув при церемонии прощания, она буквально бабочкой вспорхнула на конюшню. Ей было весьма интересно увидеть нового конюшенного.

                Иван Кириллович Томашук
  Взору Любовь Фёдоровны  предстал молодой человек - 25 лет отроду.  Он был - высокого роста, широк в кости, густые черные волосы закрывали лоб.  Из – под густых чёрных бровей смотрели настороженно, испытующе  карие глаза. Они вглядывались в барыню, взглядом он обладал проницательным, словно видел то, что другим не дано, будто пытаясь выспросить  хозяйку:  «Для какой надобности он ей сподобился?» Барыня обошла со всех сторон Ивана Томашука. Хорош,  да нечего сказать, видно стать мужскую. Не понимаю вас пани, зачем я  сподобился? Зачем тебе понимать меня Иван? Знаю,  вы чоловик честный и умный, действуешь – я надеюсь не против совести. У меня – то и сословие холопское,  извиняйте, нет высокого положения. Это не столь важно, заявила пани, предположи, что у меня есть к тебе причины интереса, только узнаешь о них несколько позднее. Ну, что давай показывай хозяйство, лошадок наших, сказывай, как ты радеешь о них. Конюшенный во время разговора боялся поднять голову на барыню, уж больно хороша, изящна, словно куколка, такую – то на руках надобно носить, да и запах от неё какой – то ненашенский, бабы говорят хранцузский, заморский. Обошли лошадок, стоят в стойлах все чистенькие, сытые. Жеребец вороной масти « Монгол» только бесится, копытом бьёт землю, ржёт, пена во рту, а сам весь блестит, ажно лоснится. Впустили его в загон к кобылке, он весь встрепенулся, залез на неё, привосокупился, а она его кусает за шею, но правда не злобливо так, а полюбовно, шутейно значит, всё как у людей. У барыни,  при виде этой картины,  какой – то азарт дьявольский  в  глазах появился, посмотрела она на Ивана с таким с интересом, можно сказать с усмешкой.  А сама от страха или от чего прижалась к Ивану, взяла за руку, как бы проверила крепость мускул, да и говорит ему: «жду вечером Иван на дому, опосля - это ужина, смотри не опаздывай?». Весь день прошёл как насмарку, проходил, протолкался, еле дождался вечера. Помылся, от того  значит, чтобы дух лошадиный смыть, да явился под очи хозяйки. В палатах каменных отродясь – то не был, окромя конюшни, потому как всё в диковинку. Палаты высокие, просторные, наверное, можно с лихвой всё население Диканьки разместить в палатах. Все стены, потолок украшены заморскими картинами. И повсюду диковинная утварь заставлена по углам. В залах стоит полу - темень, изредка в окнах появляется свет луны.  Да где – то исходит тепло от камина. Оторопь исходит, мысли разные в голову лезут: кажется Ивану, что за колоннами с подручными прячется хозяин с розгами, схватят его под белые ручки, да и поволокут его на конюшню, всыпят  батагов, а того ещё хуже на «дыбу». Пробивает холодный пот, скатывается тонкой струйкой  прямо в портки. Противно, шаг ступить не можно. Что делать, сбежать сраму не оберёшься от барыни? Двум смертям не бывать, а одной не миновать, будь, что будет? Бог не выдаст,  а свинья не съест.

                Палаты Кочубея
  Стоит значит, весь оробел, но тут появилась хозяйка, и разрядила напряженность. Вся такая нарядная, в бархатном халате, улыбнулась ему приветливо, так по – дружески, а сама машет ручкой ему, дескать она за стол приглашает отужинать, а он весь заставлен яствами. И наливает она ему бокал  красного вина – венгерского подаёт,  да и говорит: выпей,  дескать - за здоровье хозяина Василия Леонтьевича, отъехал он по делам надолго в Москву, приедет видимо не скоро. Выпил, разве можно отказаться от чарки, да ещё за здоровье хозяина   дай – то бог здоровья Василию Леонтьевичу. Сидит, молчит, насупился, старается не смотреть в глаза барыне, что дальше будет, неведомо? Руки, ноги трясутся, молюсь, повторяю молитву отче наш:

Отче наш, сущий на небесах!
Да святится имя  твое;
Да придет Царствие твое;
Да будет воля твоя и на земле, как на небе;
Хлеб наш насущный дай нам на сей день;
И прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим;
И не введи нас в искушение, но избавь нас от лукавого.
Ибо твое есть Царство и сила,  и слава вовеки. Аминь.

  Ну, что казак пойдём,  сослужи службу хозяйке, и берёт,  да так крепко, за евонную руку, да и ведёт в опочивальню. А от самой так и пахнет разными благовониями, ажно голова кругом идёт от разных запахов, в жисть таких не вкушал. Взору гостя открылась большая зала, в конце которой  упиралась в стену большая, дубовая кровать, на которой громоздились кучи подушек, наполненных лебяжьим пухом. Полы сплошь устланы искусными персидскими коврами,  у подножья кровати распласталась большая медвежья шкура, голова обнажила огромные клыки зверя, застывшие в последней ярости, лапы с огромными когтями показывали величие зверя. На стенах в канделябрах – подсвечниках горели восковые свечи, обнажая обстановку. По стенам всюду развешаны картины в  золочёных рамах. Картины - отражавшие охоту царственных особ, а также любовных утех.

                Застывшие купидончики
С потолка залы внимательно смотрели купидончики, ангелочки с крыльями застывшие в полёте. Иван твёрдо знал, что у каждого человека свои ангелы – хранители. С точки зрения ангелов люди ужасны, часто трудно уразуметь их поступки. От таких картин, защемило сердце, живут же люди? Дабы себя успокоить, приостановился - значит, верчу вкруг головой, да и считаю себе ангелочков,  какие они все славные, упитанные, так похожие на господских детишек, только крылышек нет за плечами, чудно. Всё это потому, что младенцев принимали за символы человеческих душ. На картинах мир предстаёт, совсем иным. Вся обстановка напоминала сказочные сцены. У  стены стояло большое зеркало, ряд столиков, на которых находились всевозможные снадобья. Добрую половину стены занимал шкаф, в котором были развешаны всевозможные наряды хозяйки Любовь Фёдоровны. Убранство говорило о богатстве хозяев, сравнимое с богатством видных вельмож Европы. Да, так оно и было, семейство  Кочубеев было сравнимо, на Украине по богатству они были вторыми, уступая лишь гетману Мазепе. Пришли, а она - это значит, скидывает с себя халатик, на скорую руку накинутый, дык и мне пришлось исподнее скидывать. Смотрит на меня так пристально, прижалась ко мне. Сердюк мой не выдержал, поднял голову, она ухватилась за него  обеими ручками, да и говорит, какой «коняка» у тебя большой, да и горячий. Конечно, он потребует пристального моего внимания. А сама в душе порадовалась, что не обманулась в ожиданиях. Ну - я вижу Ваня, созрел ты - то до больших дел, будешь сегодня брать Азов приступом. А сама легла на кровать, и задрала ноги на плечи. Тяжело входил в ворота, но осилил, потом легче - стало быть,  приноровился. Есть оргазм, знаменующий собой вершину жизни, высшее напряжение жизненной деятельности. Полноценный оргазм – это есть полнота ощущения жизни,  и в тоже время приходит полное забвение себя и окружающего.  В таком именно состоянии Иван находился недолго, он исходил из неведомых дотоле сил, он почувствовал себя победителем. Жизнь будто ключом  закипала заново, в душе словно произошёл бурный разлив: каждая жилка, каждый мускул заиграли огнём.  Он был готов приступить к этой иступлённой скачке. А хозяйка,  видимо соскучилась по этому делу, давно её так не брали, стонет,  не отпускает.  Грубые, мужские сильные руки приводили мгновенно в трепет белые, пышные, женские ягодицы. Они наливались неистовством, отвечая на каждое прикосновение партнёра. До утра пришлось все девять турецких крепостей брать, благо венгерского много было, хватило, а так – бы, наверное,  не осилил. Ночь пролетела незаметно, словно мгновение, даже как – то обидно, прошептала барыня? Иван, так до конца и не осознал, что это было? Счастливый случай или удар судьбы? Весь в раздумьях он упал на постель,  и заснул как убитый, да и проспал до полудня богатырским сном. Встав, затем пошёл на конюшенный двор, здесь  знамо сподручней, свободобней. Иван, при большой занятости никогда не забывал регулярное личное общение с «Монголом». Лошади, конечно, не говорят, но всё понимают, умны твари. Монгол, завидев  хозяина - призывно заржал, прижался своим носом к плечу хозяина, в знак особой благодарности. Это так умилило Ивана,  что дал два принесённых кусочка сахара. «Монгол» испытывал ревностные чувства к хозяину, вставал на дыбки, призывно ржал - выражая неудовольствие, если при входе он задерживался подле другой лошади. Кони привязываются к одному хозяину, любят доброе к себе отношение. Они способны предупредить хозяина об опасности и даже защитить его. Вот чертяка, сказать не может, но чувствует настроение хозяина,  как никто другой, настоящий друг. В душе творилась неразбериха. День прошёл в заботах, Иван прокручивал события уходящей ночи, так славно она прошла, но его не покидало чувство страха, а вдруг хозяин узнает о случившейся измене жены, и о роли Ивана, что с ним он сделает? Лишит, наверное, сразу жизни. Отказаться от любви с хозяйкой, в этом случае развязка последует неминуемо, обвинят в краже или ещё того хуже, тоже смерть. Двум смертям не бывать, а одной не миновать, придётся идти и отрабатывать прихоти хозяйки. В эту ночь хозяйка потребовала осмотреть все захваченные ими турецкие крепости накануне, села на сердюка и можно сказать всю ночь не слезала с него. Только под утро усталая, и потная свалилась рядом на кровати, и довольная произнесла:  «Я когда у батюшки жила, тощая – претощая была. А теперь ишь - какая! Печь – печью изделалася. Скука – то - стало быть, а она впрок не идёт. Ваньша, любимый,  я и не знала за всю свою жизнь, что так бывает хорошо, вот тебе колечко с изумрудом за твою службу». И крепко – крепко поцеловала его в губы, Иван даже опешил? Облик Любовь Фёдоровны такой своеобразный и всё же такой далёкий: он чувствовал, что между ними лежит пропасть. На первых порах Иван не знал как себя вести, он боялся показаться навязчивым, особой радости не испытывал. Но свои обязанности партнёра исполнял добросовестно, безукоризненно всегда был на высоте, чем и радовал Кочубеиху. «Иван, скажи мне слово, да такое матерное, просила она этой ночью, которое ты никогда не произносишь, грязное, похабное. А я отдамся тебе, как ты захочешь, возьми меня сзади, как Монгол берёт молодую кобылицу, ты так сможешь?» Близость стала их неотъемлимой частью жизни, но в то же время ему казалось,  что это несбыточный сон. Вкусив господской любви,  Иван осознал: «Не для того его мать рожала, мучилась, чтобы он пребывал навечно в конюхах». Нельзя такую возможность упускать, надо быть во всём покладистым, смиренным. Бог не выдаст, свинья не съест, будь - как будет. С любым божьим решением соглашусь, дай бог только терпения, да выдержки. Любовь – любовью, а работу надо делать.
 
                На конюшне Монгол
  За безделье хозяин строго спросит. В начале XVII – XVII1 веков Россия не в первый и не в последний раз в своей истории принуждена была отстаивать независимость своего государственного существования от иноземных захватчиков. Продолжавшаяся свыше 20 лет война России с могущественным в то время северным соседом Швецией требовала напряжения всех сил страны и тяжелых жертв во имя победы. Одной из наиболее пострадавших отраслей хозяйства в стране оказалось коневодство. Война безостановочно много лет подряд требовала большого числа лошадей. Бесчисленные конские наборы следовали один за другим и с железной необходимостью выхватывали весь лучший конский материал. Качество конского поголовья по всей стране резко снизилось, так как был отдан на пополнение конского состава кавалерии и артиллерии почти весь племенной состав конских заводов и конюшен. Томно, нехотя Томашук  улыбаясь,  приступил к выполнению своих обязанностей по конюшне. Любовь безраздельная к милым лошадкам куда – то делась, в сердце стала хозяйничать барыня. Но  Иван был несказанно рад этому обстоятельству, видимо так богу угодно? Холопы удивлялись разительной перемене произошедшей с конюшенным, от неряшливого вида не осталось и следа, стал таким счастливым, улыбчивым. Пойди - ка  ты,  спроси его, узнай причину перемен? Дни летели, полюбовники их не замечали, не хватало на все – про все дела времени. Ах,  ты такой шалун Ваня, такой шалун рассмеялась дробным горошком Любовь Фёдоровна, ты у меня муж праздный, а Василий Леонтьевич будний. О, если бы ты знал, как я по тебе соскучилась, я тебя не видела двое суток, хотя прошёл всего - то один день. Они мне показались целой вечностью, а сама с такой страстью прижималась к нему, что и немудрено в такие минуты Ивану позабыть обо всём на свете, голову затмевало туманом, начинали дрожать руки, сгибались колени. Устоять пред таким соблазном не было никаких физических сил сил. Любовь Фёдоровна была такая проказница на новые фантазии, выдумщица придумала новую игру «Охотник».
 
                Пробудившая стыд
  Становилась у дивана, раскрывала ручками белоснежными свои очаровательные ягодицы  и нежно так говорила: «Ванюшка, поймай белку». Охотничья страсть не давала покоя Ивану. Только после третьего или четвёртого заходу белка была словлена. Вот стерва,  дала бы хоть день продыху, нет же. Но если - по правде сказать, то данные действия Ивана захватывали, он втягивался в игрища,  да и подарками она частенько по - царски одаривала опосля каждой  встречи, приговаривая любезно: « Любимый, такого добра  Василий Леонтьевич не одну подводу из туретчины –  привёз», такого богатства у Кочубеев было не меряно. Всё это мелочи в сравнении с тем сокровищем, которое она возымела, оно никаких денег не стоит. Теперь Иван постоянно держал за щекой золотой, стараясь не замечать сельчан, через губу редко переплёвывал, превратившись для всех в Ивана Кирилловича Томашук. Так стали уважительно называть его сельчане. Да и походка у него изменилась, стала какая – то величавая  вразвалочку, господская - одним словом. Все завидовали, везёт же людям. Вот как - то пришло с нарочным письмо от Кочубея,  что делегация не скоро вернётся домой, Так как очень много дел. Очень сильно соскучился, писал хозяин, прошёл уже не один месяц, так хочется обнять жену, деток. Любовь Фёдоровна получив известие - загрустила, напустила на себя маску добропорядочной хозяйки. Удивительно, как быстро пролетело время в любовных игрищах, даже и не заметили? С того самого дня, когда Любовь Фёдоровна познала Ваньшу,  в ней проснулось нечто новое, прежде неизвестное пробудилось в её душе, зазвучало сладкое пение в ушах. Ещё не зная чувства любви, она как женщина опытная его предугадывала всеми фибрами. Наскоро сообщив о приезде хозяина, она нахмурилась, замурчала как маленькая холёная, всеми любимая кошечка». Ваньша, а ты меня любишь, стала испрашивать пани?» Просите о чём угодно, я почту за счастье исполнить ваше желание. Любую мою просьбу? Всё, всё! Разве я не предан вам душой и телом? Нет ещё раз, ты готов исполнить любую мою просьбу, то я воспользуюсь случаем». Вместо нерешительности, с какой она пол – часа обращалась к Ивану, теперь в её глазах блистала уверенность. Иван, терялся в догадках, что она ещё запридумывала,  как бы не попасть – это впросак, в ловко расставленный ею капкан, да не заплатить за греховность, любовные шашни - своей жизнью. Ведь жизнь холопа ничего не стоит для пани. Полюбила его быстро, а разлюбить может ещё быстрее, за ненадобностью, побаловалась и будя. Молодцов таких, как он, готовых устремиться для любовных утех ясновельможной  пани, известно хватит с лихвой, что тут говорить. Конюшенный в сердцах на день отступил с домогательствами по доступу к телу хозяйки. Хозяйка  находилась  в состоянии депрессии,  ожидая  приезда хозяина, искусно выставляя на всеобщее обозрение это домочадцам.