Биполярка Психологический триллер глава шестая

Дверь моего номера открывается, я чувствую это по ощутимому  потоку воздуха сквозняком врывающемуся в комнату.
Невесомая ткань занавески окна взымается в верх.
Мои ноги не дают ей подняться в высь, она старается проскользнуть сквозь узкую щель между ними, касается внутренней поверхности бёдер и тут-же падает вниз при щелчке двери.
Мгновение. И  я делаю шаг наружу... 
Обхватив ноги руками, я сижу. Босая, всё в той-же футболке — с которой по-видимому я срослась стиммингом.
Я не стала наряжаться, как на моём месте поступила бы любая женщина, старавшаяся произвести впечатление — в последний момент я всё-таки сбросила с себя тунику.

Через  минуту его голова с испуганным лицом показывается в проёме окна.
Да, я испугала его.
Я бываю такая — непредсказуемость всего лишь одна из составляющих проявлений моего разума. Дурная наследственность или биохимия мозга? Ведь я не эпатирую. Тогда почему я так поступаю?
Я протягиваю Платону руку — предлагаю улечься на тёплую черепицу крыши.
Я жду вибраций по телу, от ожидаемого в небе вертолета — эта мысль  пришла мне в голову всего лишь пару минут назад.

— Ты слышишь его мотор? Он уже совсем близко,—  говорю я ему.
Он послушно ложится рядом. Я кладу его руку на свой живот.
Мы смотрим в небо.
Вертолета сегодня нет, как может быть не было и вчера. Хотя в день приезда я отчётливо слышала шум его двигателя.
Но зато, я чувствую пульсацию в районе пупка на своём животе от его руки. Он не знает, как себя вести. А мне впервые хочется просто лежать вот так, глядя в небо.
Лежать и мечтать. А может быть, летать.
Но не так высоко, как у Марка Шагала в его " Полёте".
Он и она летят над городом. Кстати, я только сейчас вспомнила о его полотне —
на нём, рука мужчины лежит на животе летящей рядом спутницы. Вернее, так он поддерживает её.
На полотне изображен сам Марк, его жена Бела и их родной Витебск.
— Зоя, никому не известный художник и Рига, — провожу аналогию я.
А руку себе на живот я положила просто по наитию.

Крыша достаточно покатая, чтобы скатиться. Расставленные ноги упираются в черепицу.
— Получился бы отличный кадр с верху, думаю я и в этот момент слышу шум приближающегося вертолёта.
— Смотри, смотри! Нас  снимают, — восторженно, как ребёнок восклицает Платон, — пилот действительно снимает нас на камеру.
— Вот бы увидеть снятое, — продолжает он.
Тут-же раздаётся стук в дверь.
Кто-то увидел нас с низу и доложил на ресепшн.
Администратор  возмущена нашей выходкой.
Ворвавшись в номер она на распев рассказывает о том, что  здание  находится под защитой ЮНЕСКО, о ценности черепицы, о технике  безопасности,  о безрассудстве и ещё о чём, что я уже не слышу, но киваю соглашаясь.
Только сейчас, я замечаю лежащие на подоконнике оранжевые ранункулюсы, которые он небрежно бросил в момент моего выхода на крышу.
Мои любимые лютики рассыпались по моей сброшенной атласной тунике. Толстые полые ножки с маленькой головкой собранной в соцветие лепестков необыкновенной нежности в Римской технике. В них столько жизни и одновременно столько  хрупкости, что если бы меня спросили с каким цветком я себя ассоциирую, то я бы бесспорно назвала бы его.
Конечно им нужна вода. Их стромкие стебли в обычном стекле восхищают своей зелёной параллельностью. Обычно, мне дарят банальные розы на длинных ногах и в большом количестве.
Я погружаю стебли в вазу,
— Пожалуй, он  первый мужчина в моей жизни подаривший мне лютики. Я так давно покупаю их сама себе.

— Как выставка?,— спрашиваю я у него, уже забравшись в в кресло с ногами. Затем встаю, предлагаю ему чашечку кофе.
— Выставка?  Это всегда круто!
— Любого уровня и масштабности. Конечно хотелось бы, чтобы тебя увидели, а потом и узнавали большее количество людей, но я не унываю.
— Да, пожалуй ты прав, —  я не раскрываю ему  свою профессию,  я соглашаюсь с ним. Но цитирую дальше, провоцируя его : " Мы все ходим голодные и оборванные мимо картинных галерей, нам хочется воды и хлеба"
— Не утрируйте, — неожиданно говорит  он.
Каждый приходит к пониманию искусства по разному.
Некоторым голодным оно необходимо как воздух. Другие хранят картины в хранилищах используя, как денежный эквивалент.
— Так ты что, против коммерциализации искусства?
Тогда почему за свою картину ты хочешь... Тут я разоблачаю  себя,  называю сумму с нолями, которую видела  под репродукцией одной из его работ на том самом сайте, где  вчера нашла  его имя.
Платон с удивлением смотрит на меня.
Чтобы не акцентировать на моём любопытстве внимание, продолжаю лекцию на тему ценности художественного произведения и её вторичности до недавнего времени, как производной от его художественно-эстетической ценности.
И тут меня начинает нести...
Я зачем-то объясняю художнику влияние коммерциализации на отношение зрителя к творению автора, его оценку и признания в целом. Коммерциализации, как отказа от ремесленнической составляющей художественного творчества и ещё, и ещё...

Я останавливаюсь, понимая, что увлеклась. 
Платон смотрит на меня изумлёнными глазами.
В момент своего "монолога" — проф. лекции , я уже не сижу  в кресле, я хожу туда— сюда, энергично  размахивая по комнате руками.
Не знаю, на сколько внимательно он слушает меня, но взгляд его серых глаз перемещается с моих рук, то на коленки торчащие из под растянутой футболки, то снова на мои руки.
Наконец я выдыхаю, а он переходит на ты, 
— Ты, смешная!, — говорит он.
— И бесспорно, ты галерист! Как я не догадался сразу?

Это был тот самый случай, когда оставшись с мужчиной один на один в номере у меня не возникло ни малейшей  мысли о сексе.
Мы не говорили в этот вечер ни о его работах, ни о моем предложении о сотрудничестве с моей галереей.
Я натянула джинсы и мы пошли гулять по Риге.
Мы бродили по исторической части города, доказывая друг другу, что интернациональная готика это переходной период к Ренессансу — мостик между средневековым искусством и эпохой Возрождения. Что готическими считаются  только произведения, и архитектура, которая создавались в XII—XVI века. Все более поздние работы в подобном стиле, как утвердительно  доказывала  я ему, относятся к неоготике и мы задирали головы на шпили и фасады пытались  разгадать их вековую принадлежность, потому, что многие из них просто выглядели готично.
Уставшие мы не заметили, как выбрались из старого центра и оказались в  Концепт-стор Imagehouse. В месте , где собраны все новомодные  марки одежды, представлена эксклюзивная коллекция мебели и аксессуаров и конечно самая лучшая кафешка, пожалуй во всей Риге, с её очаровательными пирожными. Конечно я попросила парочку миниатюрных кругляшек с удивительным на вкус кремом тэйк—эвэй, чтобы съесть перед сном.
Сегодняшней ночью, не знаю, как Платон — он ночевал в номере своей гостиницы, за долгие-долгие месяцы бессонных Московских ночей, я уснула сладким сном маленького ребёнка.

Пояснения: Стимминг-  предмет или действие,  в данном случае предмет, способствующий сенсорным ощущениям — как отвлекающий манёвр от стрессогенного воздействия,  позволяющий справиться с эмоциональным напряжением.