Птичка певчая. Часть 5

ПТИЧКА ПЕВЧАЯ.  Часть  5.
Автор произведения — Александра Рудэн. ( Раннее - Полевая Алла Владимировна). 04.07.47.  г. Сочи.
 Весь сентябрь месяц прошел в тревоге. От Ларочки никаких извещений не было и Евгения Ивановна по ночам тихо плакала в платочек, лежа рядом с мужем. А Петр Петрович, уставший от работ по разбору разрушивших домов, приходил усталым, валился с ног после съеденного горячего супа. Худенькая Катя легче переносила тяжесть работы, после ужина она шла на чердак дома, беря с собой тряпки и ведро воды. Комендантом дома было сделано расписание по сброса зажигательных  осколков бомб с крыши.  В обязательном порядке Катя дежурила со старушками и была частым гостем на крыше. Другие дети приходили с бабушками и когда сбрасывали осколки бомб с крыши они визжали с удовольствием от счастья, что уничтожили осколок. До часу ночи было установлено дежурство, но люди расходились еще в десять часов, так как ночью немцы не летали.  А, однажды Катя пришла с обожженной рукой,  плохо смоченная тряпка загорелась у нее в руках. Евгения Ивановна тихо плакала, смазывая вазелином руку Кати.
-Детка, тебе нельзя калечить руки. Как ты на фортепиано будешь играть? А петь, как будешь? У профессиональной певицы руки должны быть, как крылья, то можешь сложить их на груди, то взмахнуть ними и полететь сможешь вместе с голосом вверх, к небесам. А почему ты перестала петь в доме? А, Катя?
- Мне грустно жить. Я скучаю за мамой.
- Пой, Бог  дал тебе дар, Пой мои романсы, пой свои пионерские песни. Это будет помогать тебе жить. Пожалуйста.
- Не могу.
- Давай вместе вполголоса споем.
Они запели старинный романс и Катю как будто изнутри прорвало, и она не умолкала. Пела  вполголоса, когда работала на завалинах, пела на крыше старушкам и ее просили они петь на крыше во весь голос, чтобы люди во дворе слышали и Катя пела.
Люди из дома говорили:
- Поистине певчая птичка. Вся в бабушку пошла.
- Такая маленькая, а каким чарующим голосом обладает. Божий дар получила.
Комендантша по разбору пострадавших домов, услышав ее пение, сказала:
- Так и быть и на тебя талон оформлю. Час разрешаю тебе веселить людей, вместо концерта. Да, ты настоящая уже певица.  Маленькая, как птичка, но — певчая. С тех пор ее называли птичкой певчей и на разборах домов и  во дворе. Так легче было жить людям, имея рядом светлое пятно в этом хаосе, смерти  и постоянного горя по погибших под завалами родных, они просили Катю петь. Не раз комендантша смахивала слезы с глаз, думая о чем — то, о своем.  О потере близких ей людей.
 В начале октября комендантша собрала работающих работников возле обрушенного дома, сказала:
- Больше не приходите, талонов у меня больше нет, не выдали. Да и помочь уже никому не сможем под завалинами, кто был живой за месяц умерли под ними.
Люди заголосили, они понимали, что нет там живых людей, но похоронить по
человечески они надеялись.
- Простите, - сказала комендантша, - Сдайте все кирки и лопаты.  И идите по домам.
Катя подошла к комендантше, спросила:
- Может какая — то работа для дедушки есть?
- Нет.  И не проси. У самой «семеро по лавкам». Сама не знаю, чем кормить стариков своих и мужа стариков, да трое маленьких детей, а муж на фронте. Иди в цеха работать.
- Пока ждала своей очереди, то в обморок упала. Мастер посмотрел на мои руки, сказал:
- Нет, тебе и харчи не помогут, хилая ты.
 - Мальчику взяли, ему двенадцать лет, а мне полных четырнадцать.
 - Та то пацан, а ты кисейная барышня, Иди домой , не занимай очередь.
- Да. Если совсем будет худо, ты к артиллеристам прибейся, пой им песни, чего — то подадут или в госпиталь иди.
В госпитале Кате не повезло.
Ей сразу отказали, хлебные места были все заняты. К артиллеристам Катя не пошла. Возвращалась домой, бабушка как и прежде на ужин готовила горячий суп. Одно наименование «суп», в котором плавала поджаристая мука на подсолнечном масле, оставшееся на дне бутылки , еще из мирного времени. Дедушка тоже мотался по городу в поисках работы. Иногда он приносил консервы, помогал разгружать машину в санатории, где последнее время он отирался. Им по банке выдавали за работу, вторую банку они прятали, воровали. Это было унизительно для Петра Петровича, но он свою совесть держал в кармане брюк, рядом с ворованной рыбной консервной банкой.  Но и там окончилась  работа.  Городских людей  прогнали за воровство, теперь машины разгружали сами работники госпиталя,  который раннее был санаторием..
 Петр Петрович благодарил Бога, что его за воровство не арестовали, учитывая старость, прогнали со двора.  Он так и не решился сказать Жене о своем падении, рассказать о том, что воровал он ради нее и Кати,  и ради того, чтобы супчик был по- круче.  Как — то октябрь они продержались. В ноябре месяце им по карточке было выдано по 125 грамм суррогатного хлеба на день и горсть гороху. На остальное они не надеялись, так как продуктовый магазин кто — то обокрал и нечем пополнить было карточки. Катя продолжала мурлыкать себе под нос. Подходила к госпиталям и пела. Ее уже знали раненые и выбрасывали через окно еду. Чаще летели кусочки хлеба. Она мчалась домой, чтобы накормить дедушку и бабушку. Не раз у нее отбирала «шпана» из сумки подаяние раненых . Катя сидела на лавке и горько плакала. Все чаше  выносили из домов обессиленных умирающих стариков, детей увозила другая машина в специальные приемники и детские дома в городе. 
- Еще немного потерпеть и наши прорвут оборону., - говорил Петр Петрович своей Женечке.
-  Немец уже редко прилетает, в кольцо нас взял. Он хочет город сохранить , а людей умертвить голодной смертью. Как вы бегаете в поисках работы, у меня ноги стынут в доме. Отопление нам не ожидать. Как зиму мы переживем? Ты бы ,Петруша,   поискал бы на развалинах бочонок, где можно что — то сжечь и руки погреть. Петр Петрович задание получил и каждое утро выходил на поиски бочонка. Ему повезло, он нашел металлический небольшой бочонок и железный лист. Не хватало рук, чтобы все унести сразу и он под обломками кирпича спрятал  оцинкованный лист.  Вернулся за листом. Он никогда не держал в руках молоток и не знал, как согнуть лист в труб. Помог ему сосед, который когда — то работал инструктором по партийной линии и не был призван на фронт из — за позвоночной грыжи. Это был тот сосед, который, в начале блокады  держал в коридоре мешок муки. Соседка долго не открывала дверь, а потом сообщила Петру Петровичу, что муж на работе и только вечером он будет дома. По очереди Катя с дедушкой сидели возле окна , ожидая Гавриловича с работы. Его привезла машина и он закинув мешок, наполненный  чем— то,  на плечи вошел в парадную дверь. Петр  Петрович уже стоял на этаже ждал соседа.
 - Помощь твоя нужна мне.
- Мешок закину, поужинаю и зайду.
Как пообещал Гаврилович, зашел. От него разило спиртным.  Он осмотрел приобретенное имущество на свалке, сказал:
- Тут работы не мало. Вырезать дырку по размеру трубы и приставишь  ее, чтобы дым шел на улицу.
= И все? А где трубу взять?
- Захочешь, найдешь. а потом режь дырку по размеру трубы.
- А куда класть лист металла.
- Вот, чудак человек. На бочку, да заклепай их по бокам бочки, дыру сделай, а  трубу  в форточку.
- А куда дрова класть?
- Дырку сделайте в листе.
-  Ничего не пойму.
- Одним словом — артисты. Приспичит - поймете.
Катя поднесла Гавриловичу лист бумаги с нарисованной печкой.
- Правильно. Размеры учитывайте. Одна Катя у вас смышленая, остальные — артисты. Некогда мне с вами заниматься. Пошли, я вам дам инструмент и работайте.
 Петр Петрович вернулся с инструментом и протянул своей Женечке плитку шоколада.
- Откуда шоколад?
- Я не спрашивал... Дали, спасибо.
 - Буду выдавать Кате по кусочку.
 Катя с дедушкой нашли трубу изогнутую и принесли в дом. Как -  то слепили они «буржуйку», поставив ее на кирпичи и воткнули в бочонок трубу, она провалилась и ударилась о дно.
- Еще лучше получилось, она плотно закрыла отверстие.   
Петр Петрович поставил трубу, через дырку для дров, на два кирпича, получилось отверстие для дыма. Ободрав руки , он сидел и скулил воле жены.
- Почему не сдают город. Люди умирают с голода.
- Молчи, иначе можешь накликать на нас беду. И стены имеют уши. В верхах знают, что делают, переживём и тебе будет стыдно, что ты так думал.
 - И правда, дедушка, это не патриотично. Ты же русский человек, а рассуждаешь... Мне стыдно за тебя.
- Простите меня, мои родные, я так соскучился по прежней жизнью.
- Не ты один такой. Миллионы людей теряют своих родных и ждут освобождения. Солдаты умирают в госпитале, их привозят с передовой.
- Простите меня. Болтнул я лишнее, не подумал.
 Ты меня очень огорчил..., - сказала Евгения Ивановна мужу и отвернулась от него  к окну.
 Первый раз за долгую жизнь его Женечка обиделась на него.
Петр Петрович нахмурился. « Я слабый человек и наверное еще плохой, так как я неделю носил банки с рыбными консервами, украденными в  санатории. Знала бы Женечка, точно не простила бы меня», - думал он , вздыхая.
Как — то доделали они печь и опробовали ее. Сожгли пару книг, так как дров не было. Катя продолжала петь в больницах и в госпитале, ей санитарки выдавали не большую провизию. В больнице она встретила врача Толмачеву, которая отправила маму с сестрой на поезд.
- Вы меня помните? Я - Катя. Мама с сестрой  уехали по вашей просьбе.
- Не выросла, а повзрослела ты, Катя. Помню я тебя.   Все машины в колоне немцы разбомбили.  Никто не остался живой. В общей могиле всех похоронили.
- А мама с Верочкой?
- Они тоже погибли. Мы сообщили всем по списку, а женщина откликнулась, что она жива и не ехала в той колоне. Она осталась жить в Ленинграде. А мама твоя с сестрой сели в машину вместо нее с ее сыном. Так, как незаконно мы ее вывозили, то в списках их не было. Мы отказались, что знали эту женщину. Документы кто - то вынул из сумочки вашей мамы. Они стали неизвестными. Подсудное дело, страшно мне сообщать вам было. После войны разберетесь, а сейчас молчи, а то я под трибунал попаду. Пожалела, хотела спасти их. Хотела как лучше. Прости...
Катя на ватных ногах отошла от Толмачевой. Пройдя несколько шагов она потеряла сознание. Кулек, в котором была луковица, две картошки, морковка и кусочек хлеба, выпал у нее из рук и  высыпался на пол. Медсестра позвала врача.
 Врач, увидев содержимое пакета, закричал.
- И эта воровка. Солдаты не доедают в окопах. Мы врачи с ног валимся и семьи наши голодают.
 - Это же птичка певчая, она поет раненным в палате. Кто — то дал ей луковицу.
А вы уже говорите на нее — воровка. Что с ней делать?
- Под нос нашатырь  и на улицу выгоните. Больше ее в палаты — не пускать. А то развели здесь богадельню.
 Медсестра передала слова Кате, что говорил врач о ней.
- Не приходи больше. Возьми луковицу, не заметил врач.
 Катя машинально положила в карман луковицу и вышла во двор под холодный дождь.
 На крыльцо вышла Толмачева.
- Видели, даже спасибо не сказала, - сказала медсестра Толмачевой.
- От меня узнала, что мама и сестра погибли при выезде из города.   Как переживут они такую страшную потерю?
 Катя дошла домой уже в мокром пальто, берет она потеряла по дороге, так как несколько раз падала. Дверь открыла бабушка и с испугом отшатнулась от нее.
 - Что с тобой, Катя?
Катя разрыдалась у бабушки на груди.
 Плакала, рыдала и ничего не говорила.
 - Скажи причину слез одним словом.
- Я потеряла берет мамин.
- О Господи, не плачь так , я свяжу тебе из своей кофты берет и шарф.
 Она раздела Катю, уложила ее в кровать.
Когда вернулся дедушка со своих поисков, Катя уже спала.
- Что с нами твориться, Петруша, тебя я поругала за особое твое мнение, Катя по потерянном берете рыдала, как по покойнику. Мы все изменились. Как будем жить дальше?
- Как все. Пошли спать, дорогая.
- От буржуйки идет тепло. Дождь усилился, стал проливным.
- Первый раз ложимся спать без супчика, - сказала вяло Евгения Ивановна.
- Как все, дорогая.  ( Продолжение следует)