Ч. 205 Служба без покровителя

Предыдущая страница   http://proza.ru/2021/08/15/807

Начальник Главного морского штаба Александр Сергеевич Меншиков был высокого мнения о Корнилове, чему способствовали рапорты Лазарева.  9 августа  1851 года в секретном докладе Николаю I он сообщал:

«…Главным орудием покойного адмирала Лазарева ко введению тех усовершенствований по судостроению, вооружению и корабельной морской практике, которыми отличается Черноморский флот, был контр-адмирал Корнилов, даже и в то время, когда ещё не был назначен  начальником штаба сего флота.

Сие побуждает меня думать, что пока тот же Корнилов пользоваться будет одинаковым доверием и у другого главного командира, то существующий порядок не только сохранится, но и в успехах не остановится, а наипаче,
 
когда и главный начальник флота опирается на введенный  в одной части порядок, чтобы распространить его и на другую, как сие делает вице-адмирал Берх старанием дать более жизни хозяйственным распоряжениям».
 
Меншиков совершенно верно увидел, что слабое место на Черноморском флоте было интендантство, в современном понимании – тыл флота. Лазарев держал на должности обер-интенданта вице-адмирала Дмитриева «из уважения к долговременной службе и в надежде, что сам догадается  оставить оную».

Александр Сергеевич по согласованию с Берхом решил назначить исполняющим должность обер-интенданта контр-адмирала Метлина, а Дмитриеву предложил подать прошение в отставку.

На случай войны Меншиков предлагал императору назначить вместо Берха того из «младших адмиралов, в коих при физической бодрости окажутся  как энергия, так и способности».

Владимир Алексеевич Корнилов во время службы всё время чувствовал опеку Лазарева. Теперь ему предстояло действовать самостоятельно. Он нёс ответственность за боевую подготовку флота.

Прежде всего  нужно было убедиться в боеспособности кораблей, а она не радовала. Проверка  четырёх фрегатов и корвета показала, что «такелаж, как стоячий, так и бегучий, самой низкой доброты».

Затем Корнилов проверил хранение орудий, якорей и металлических изделий в Ростове. По заказам с флота там накопилось 325 494 пудов металла. Всё валялось на берегах Дона.

Новейшие орудия лежали в иле и в глине. И это при том, что на многих кораблях не была установлена артиллерия.

Ясно, что всё началось не вчера, а во время командования флотом Лазарева, державшего на должности обер-интенданта больного человека, который едва передвигался.

В конце июля в Николаеве и Севастополе побывал Меншиков. Адмирал пообещал Корнилову всяческую поддержку и сообщил о назначении Метлина обер-интендантом Черноморского флота.

В письме брату Корнилов написал: «…контр-адмирал Метлин,  мой хороший приятель и мне, кажется, придётся оставаться в этой злополучной стране  и в этом грустном городе Николаеве».

Далее он сообщал, что у него гостит Лукин, который «купил какое-то имение на Днепре с 20 000 десятин леса и хочет продавать нам лес. Я его обращаю к новому интенданту и, несмотря на неудобство наших отношений, не могу препятствовать явным для казны выгодам».

Всё бы хорошо, но я покопался в бумагах и выяснил, что Лукин был управляющим имением Корнилова, и  это наводит на разные мысли. В письме брату 9 ноября 1851 года Владимир Алексеевич жаловался:

«Да, очень плохи финансы. Лукин что-то не посылает. В. Львов грозит голодом крестьян. В. Сергиевский только что обещает. А между тем я должен здесь 700 р. серебром и не знаю, как пополнить. Тверскому поручил распродать высочайшие табакерки, да не знаю, что он сделает…».
 
Речь шла о табакерках из драгоценных металлов с украшениями и портретами царя, которыми награждал Николай I. Когда Корнилов погиб, выяснилось, что он набрал долгов на 20 тысяч рублей серебром. Но я уже писал, что Николай I их оплатил.

В отношении своей служебной нагрузки он писал брату так: «В Николаеве усердие моё до того дошло, что случаются минуты, что самому хочется над собою смеяться, да и нельзя не сознаться, смешную роль часто разыгрываю… если захочешь знать подробности нашей здесь жизни, обратись к Унковскому.

Он тебе всё расскажет, я только прибавлю, что на таком основании у меня сил не хватит оставаться более полугода ещё».

6 декабря 1851 года Корнилова, наконец-то, как он мечтал,  назначили в императорскую свиту с оставлением в должности начальника штаба Черноморского флота и портов. Но и теперь он недоволен. Из письма Владимира Алексеевича брату Александру:

«…Поздравляю  также с арендой, за часть, которая пришлась на мою долю, благодаря любезного друга Александра, как виновника. Если бы ты не догадался пустить в ход прошение, то мы не имели бы ни гроша, и я бы теперь был в большом затруднении со своим свитским воротником, потому что  расчисления твои о следуемых будто мне свитских столовых,
 
к моему крайнему огорчению, неверны….  Итак, вся прибавка моего содержания ограничится арендой  покойного батюшки, т.е. 3500». Брат Владимира Алексеевича был сенатором.

Корнилов сообщал брату, что у него двойственное положение: «Без всякого официального признания властию я нравственно ответственное лицо за всё.

Мне сказано, что государь на меня одного  полагается, а между тем  окончательные резолюции на всякую бумагу пишет другой, и я очень часто узнаю о них после, когда они уже состоялись, и, может быть не о всех».

Но точно в таком же положении находился в своё время Михаил Петрович Лазарев. Он никому не жаловался, а просто выполнял свои обязанности начальника штаба, жёстко отстаивая интересы службы, даже когда ему пришлось вступить в конфликт с обер-интендантом Черноморского флота.

Владимир Алексеевич уже видел себя командующим флотом, но Николай I и Александр Сергеевич Меншиков считали, что он должен ещё проявить себя как начальник штаба. Всё же авторитет Лазарева у черноморцев был намного выше.

При всех достоинствах и положительных качествах Корнилова на флоте знали, что Лазарев ему покровительствует, а это нравилось не всем.

Как только Лазарева сменил Берх, Владимир Алексеевич сразу почувствовал изменившееся к нему отношение. Он писал брату весной 1852 года: «Опять пошли борьба  и ухищрения неутомимых негодяев здешнего гнезда опутать и завладеть болваном, брошенным царствовать над болотами нашими;

опять зашевелились партии скрытых врагов покойного Михаила Петровича, состоящих большею частью из людей  им облагодетельствованных.

Но всего не исчислить, с чем приходится возиться. И это всё делается из-под юбки старой слабоумной женщины, каков Берх! Но всему бывает конец, к моему утешению. Следовательно, будет  же когда-нибудь конец и моему теперешнему тяжкому положению».

Продолжение http://proza.ru/2021/08/17/766