Живая мертвая плоть

Джон Мелвин всегда считал себя человеком разумным и последовательным, и, даже занимаясь черной магией, подходил к делу основательно. В целом занятие казалось ему ничуть не лучше, и не хуже других. Да, кто-то мог бы посчитать его эксперименты в области некромантии безумием или, того хуже, глупостью, но, черт подери, миллионы людей ежедневного покупали лотерейные билеты и играли в казино – без малейшего шанса выиграть. А у Джон шанс на победу был.
Притом не на какой-нибудь там паршивый миллион долларов, о нет! Даже будь Мелвин безгранично богат, рано или поздно он все равно валялся бы прикованный к кровати, гадил под себя и тратил все свои деньги на врачей или тех же колдунов. Так почему бы самому не стать одним из них? Так как медицина требовала длительной учебы и лишь откладывала неизбежное, Джон обратился к магии.
Если вы живете в Сан-Сити, этот выбор не покажется странным, тем более получить сканы некоторых страниц из некоторых книг в библиотеке Университета Кипера оказалось проще, чем он ожидал. Древние и запретные знания о чудовищных богомерзких ритуалах, способных разрушить известный нам мир обошлись Джону меньше, чем в пять сотен баксов.
Так что, приезжая в охотничью хижину своего идиота-отца, Мелвин был преисполнен воодушевления. Немного работы в уединении – и прощай опасности алкоголя, вредной еды, быстрой езды и курения. Немного последовательной и четко организованной работы – и здравствуй, жизнь вечная. Ну или, по крайней мере, ключ к навыкам, позволяющим продлить ее для себя и прочих, если прочие, конечно, готовы будут раскошелиться.
Нет, Мелвин не был идиотом, вроде дьяволопоклонников, приносящих черных петухов в жертву на кладбище в полнолуние. Мелвин был умным парнем, он прочел тематические монографии, переводы тех самых нечестивых текстов, поговорил со знающими людьми от Мун-Авеню до Кварталов Праведников и пришел к однозначному выводу, что магия ему покориться. Нужно только время и уединение, а здесь, в лесу в пятидесяти милях от Сан-Сити у него будет в достатке и того, и другого.
Джон взял с собой не только книги, свечи и человеческую кровь (за определенную сумму некоторые парни в больницах отдавали ее без лишних вопросов), но и вещи более насущные – пару ящиков пива, стейки, бургеры и пару куриц гриль.
Зачем заниматься магией на голодных желудок?
Выгрузив все это добро в холодильник своего папаши, Джон принялся за работу.
Начинать всегда стоило с простого. Возвращаться души с того света или даже разговаривать с ними – уровень профессионала. Для начала нужно было выбрать что-то элементарное, чтобы проверить, работают ли ритуалы в принципе. Например, заставить мертвое шевелиться. Просто функционировать, не более.
Джон решил начать с оживления какого-нибудь мелкого животного, а затем переходить к более сложным и масштабным проектам.
С нахождением такового проблем тоже не было, папаша- охотник об этом позаботился. Возможно, интерес к теме смерти Джон унаследовал именно от отца. Только вот незадача, там, где Джон раздвигал границы человеческого познания, стремясь к богатству, власти и бессмертию, Мелвин Старший действовал куда проще – набивал чучела. Вся его лесная хижина была забита какими-то птицами, крысами и прочими енотами (Джон никогда не разбирался во всей этой живности), которые с детства пялились на парня своими бессмысленными стеклянными глазами и ухмылялись ему вслед кривыми мордами.
Пройдясь по лесу, Мелвин нашел нужный ему объект – пусть немного подгнивший, труп этого опоссума (или хорька? Или скорее ласки? Мелвин понятия не имел) не утратил целостности и должен был прекрасно подойти для реанимации.
Джон поднял тушку, и в нос парня сразу ударил едкий запах разложения, тошнотворный, выбивающий слезу. Мелвин пытался нести тело на вытянутых руках, держа его как можно дальше от своего лица, но тельце, казавшееся вначале достаточно прочным, стало рваться у Джона в руках, вываливая свои внутренности парню под ноги и источая смрад еще сильнее.
Труп так вонял, что даже отбил проголодавшемуся за время дороги Джону аппетит. Его чудесные стейки, что он пожарил прежде, чем приступить к работе, в основном остались не у дел. Джон с трудом проглотил пару кусков мяса, но даже пряных запах жареного стейка не мог перебить в носу ту тошнотворную вонь от мертвого зверька, что будто бы въелась в его кожу.
Что же, никто не обещал, что некромантия - это приятно.
Нарисовав кровью нужные геометрические фигуры, Мелвин водрузил мертвое тельце в центр своего творения, зажег свечи (он не был уверен, так ли они нужны, но люди из оккультных магазинов на Мун-Авеню все же убедили его, что без свечей ничего не выйдет) и принялся произносить заклинания.
Чучела птиц, опоссумов, хорьков и енотов смотрели на Мелвина стеклянными глаза, будто бы удивляясь его странным действиям.
Поначалу Джон не мог решить, какой из ритуалов использовать первым, но, поглядев на почти развалившегося напополам мертвого хорька, решил использовать самый универсальный. Заставить мертвое ожить, двигаться и действовать, без каких-либо дополнительных свойств и условий.
За окном лес накрывала ночь, огонь свечей дрожал в порывах ветра, прорывавшегося в хижину сквозь щели меж досок. Мелвин произносил слова, чуждые, порожденные неким нечеловеческим языком и невообразимым сознанием. Сначала произносить их было сложно, буквы путались, язык заплетался, но вскоре текст будто овладел Джоном, и слова полились рекой, величественный распев, заставляющих воздух дрожать. Древняя мольба, в которой Джон не узнавал собственный голос.
Поток нечестивых заклятий лился и лился, и с каждым словом ветер все яростнее бил в тонкие деревянные стены хижины. Голос Джона, уже неподвластный ему звучал то низко, будто раскаты грома, то взлетал вверх, почти срываясь на визг.
Ветер с голодным воем распахнул дверь и задул свечи, оставив Мелвина в вечернем синеватом сумраке.
Заклинание закончилось.
Джон отдышался. Хоть мгновение назад он и был погружен в экстаз, сейчас эти ощущения улетучились, словно унесенные порывом ворвавшегося ветра, а практических результатов Джон пока не замечал. Ззверек лежал посреди ритуального рисунка такой же мертвый и неподвижный.
Мелвин поднялся, оглянулся, размял ноги. Набитые опилками звери пялились на него своими стеклянными глазами, будто насмехаясь.
Живот заурчал, способный по ярости воя составить конкуренцию ветру. Джон взял еще кусок стейка и сунул в рот.
Бывший сочным и свежим еще час назад, сейчас он ощущался как резина. Джон с трудом проглотил его, на мгновение ему показалось, что кусок мяса разросся в горле, перекрыв ему кислород, но Мелвин все же смог проглотить его, хоть и не без усилия.
Проклиная про себя так быстро портящуюся еду, Мелвин обернулся к месту ритуала.
Половина тушки зверька пропала. Задняя ее часть продолжала лежать между немного размазанных кровавых линий, а передняя просто исчезла.
Или Джон начинает сходить с ума, или ритуал сработал!
Мелвин присел на корточки чтобы поближе рассмотреть кровавые следы, которые могла оставить передняя половина зверька.
Вот здесь он полз через ритуальные рисунки, вымазался кровью, потом двинулся через комнату к стене и выше…
В этот момент нечто – клыкастое, когтистое, вопящее и злое обрушилось на Джона с потолка.
Оно визжало, кружилось и рвало спину Мелвина когтями и зубам, пока он пытался схватить тварь и содрать ее с себя.
Футболка пропиталась кровью, спина была исполосована и болела, но Джон все же смог схватить тварь и оторвать ее от себя. В его руках извивалась и визжала передняя половина зверька, ее остановившиеся, налитые кровью и гноем глаза не выражали ничего, но в каждом звуке и каждом движении ощущалась невообразимая ярость. Джон бросил тварь на пол и опустил на нее свой ботинок. Существо хрустнуло, размазанное по полу весом парня, но даже сейчас он чувствовал, что оно продолжает шевелиться под его ногой, хоть в нем, похоже, не осталось ни одной целой кости.
Пока правая нога Джона удерживала трепыхающуюся тварь, левую ногу пронзила внезапная боль. Вскрикнув и переведя на нее взгляд, Джон увидел, как нижняя часть твари ползет по его ноге задом вверх, впиваясь в кожу своими когтями даже через плотные штаны.
Мелвин завопил и попытался сбросить с себя этот омерзительный кусок ожившей плоти, но стоило ему убрать ногу с передней половины нежити, как так зашевелилась и попыталась двинуться, теперь больше похожая не на зверька, на кровавую лепешку с клоками шерсти и осколками костей.
Мелвин кричал, но за своими криками слышал то, что вначале показалось ему завываниями ветра. Лишь когда он смог оторвать от себя половину твари и отбросить ее в дальний угол хижины, он понял, что ошибался.
Его окружал шум хлопающих крыльев – чучела птиц размахивали ими и выгибали шеи в немом крике, а мертвые и набитые опилками звери скребли дерево и разевали пасти, демонстрируя клыки.
Мертвецы были везде - оживающие, яростные и абсолютно лишенные благодарности за то, что Джон дал им эту новую жизнь. Ритуал сработал не так? Мелвин упустил что-то важное? В этом причина их гнева? Или в том, что они возродились в изуродованных искалеченных телах, выпотрошенных и набитых опилками и теперь готовы выплеснуть ярость на того, кто, по их мнению, виноват в их чудовищном положении? Или же ярость попросту единственное чувство, доступное выходцам с того света?
Джон не знал, да и в целом ему было плевать – сейчас весь его интерес к магии улетучился, уступив место животному ужасу.
Мелвин попятился, вслепую шаря позади себя, надеясь найти хоть что-то, что поможет ему защититься от коллекции своего отца. Под руки попалась только деревянная швабра, которой отец то и дело заставлял Джона драить охотничью лачугу.  Не бог весть что, конечно, но ничего лучше было не найти – свои ружья отец привозил сюда с собой, боясь, что пока его нет, их попросту украдут.
Одна из оживших птиц ринулась вниз, но Джон отбил ее атаку шваброй, отбросив чучело к стене. За ней последовала втора, а затем третья, но Мелвин успешно отбивался от них – почти как бейсбол, толь с наполненными опилками ожившими мертвецами.
Но пока Джон отбивал атаки с воздуха, на него напали с земли. Чучело енота вцепилось ему в ногу, заставив парня потерять равновесие и повалиться на пол.  Все еще пытаясь отбиваться шваброй от атакующих сверху мертвых птиц, Джон лупил енота своим ботинком по морде, разрывая швы, выбивая стеклянные глаза и заставляя опилки лететь из разорванной головы чудовища, но тварь все равно не прекращала атаковать.
Джон пытался отступать, отталкиваясь свободной от атаки нежити ногой, он пытался выползти из комнаты, чтобы добраться до двери и сбежать из злополучной набитой мертвечиной хижины.
Вслед за енотом со своих насестов стали спускаться и другие чучела – хорьки, неестественно выгибающиеся, словно влезшие в чужую мохнатую шкуру змеи, опоссумы с чудовищно разинутыми огромными пастями…
Уползая подальше от атакующих чучел спиной вперед, Джон задел столик с едой и тот рухнул, тарелки разбились, стейки разлетелись по комнате, а пиво залило пол.
Вот только стейки, упавшие на пол, не остались просто лежать, они присоединились к маршу мертвецов и тоже поползли к Джону, сжимаясь и растягиваясь, извивающиеся, омерзительные, в своей гротескной попытке изображать жизнь.
Ужас, вызванный этим сюрреалистически зрелищем, придал Джону сил, и он, наконец, смог отправить уже практически безголового енота ударом ноги в полет.
Вскочив с пола, Мелвин рванулся к двери, игнорируя все новые и новые удары птиц, он просто хотел вырваться, сбежать, забыть этот вечер раз и на всегда и больше никогда не касаться магии.
Распахнув входную дверь, он бросился к машине. На мгновение обернувшись, краем глаза он заметил, как жареные куриные тушки выпадают из холодильника и пытаются преследовать его на своих культях лап.
Все еще атакуемый птицами, Джон пробежал несколько метров и запрыгнул в машину. Одна из пернатых тварей попыталась последовать за ним, но он с силой захлопнул дверцу, разорвав лезущую в автомобиль птицу напополам. Ее голова и одно из крыльев упали под сиденье, клюв продолжал двигаться в немом крике, а стеклянные глаза смотрели на Джона, дрожащими руками заводящего автомобиль.
Мотор загудел, машина тронулась и набрала скорость. Сначала птицы пытались нападать на ее сверху -  скреблись по крыше и бились в стекла, но вскоре отстали – слишком уж велика была скорость автомобиля для их ватных мертвых крыльев.
Когда их атаки прекратились, Джон нагнулся за половиной птицы, лежащей под сиденьем и все еще пытающейся размахивать своим сломанным крылом. Нужно было выбросить эту штуку в окно, чтобы она уж точно не натворила никаких бед.
Птичья голова старалась укусить Мелвина за пальцы, пока он пытался схватить ее. А, когда шея птицы, наконец, была плотно зажата в кулаке Джона, он поднял голову, чтобы посмотреть на дорогу.
На  стекле перед ним распласталось безголовое чучело енота, скребущее стекло когтями и пытающееся вслепую пролезь внутрь машины, к человеку, который дал ему это омерзительное подобие жизни.
Мелвин открыл окно, швырнул ошметок птицы куда-то в лесную темноту и включил дворники.
Енота сбросило со стекла, Джон почувствовал, как машина скакнула на его тушке, но он даже не хотел смотреть в стекло заднего вида и проверять, что осталось от твари, и продолжают ли мертвецы преследовать его.
В любом случае, к утру он будет уже очень далеко не только от охотничьей хижины, но и от чертового Сан-Сити с его волшебными лавками и запретными книгами.
Чтобы отвлечься от пережитого ужаса и унять дрожь в руках и шум в голове, Джон включил радио. Там какой-то очередной полоумный проповедник вещал о судном дне и гибели человечества. Мелвин даже подумал – не сходить ли ему в церковь, ведь если существует вся та хрень, что он видел сегодня, значит, может существовать и Бог, который Мелвина от этой хрени защитит.
Мелькание деревьев в свете фар и болтовня по радио почти успокоили Мелвина.
Он еще не знал, что в его желудке шевелиться и вертится, стремясь вырваться наружу, съеденная им живая мертвая плоть.