Прерванный полет

С Вадимой Ахметовым мы никогда особенно не дружили. Ни разу не поругались –  уже хорошо. Когда два человека работают над одной темой в узенькой отрасли науки, конфликтов избежать трудно. Вопросы приоритета, то, се.  Но мы удержались в рамках приличий и даже друг-друга процитировали. Он меня два раза, и я его два. А встречались редко, в основном по конференциям. В России он жил на пять тысяч километров восточнее меня.

Возможно поэтому он быстрее добрался до Японии. Но и там мы жили на значительном расстоянии друг от друга –  Япония страна длинная –  и ни разу не пересеклись. Эту историю он мне рассказал по телефону.

Инкан – это маленькая именная печать обычно с двумя, значительно реже с тремя иероглифами, которую японцы используют вместо подписи. Для иностранцев, звучание иероглифов подбирается под звучание фамилии.

В Университете мне инкан сделали быстро, и его тут же забрала себе старая секретарша Цурута-сан. Когда я попытался сказать ей, что может мне нужно инкан держать при себе, она очень удивилась. Неужели я намерен сам отмечаться на работе? Утром и вечером?  Я тут же оценил  глубокую народную мудрость ее слов и про инкан благополучно забыл. А Цурута-сан ежедневно проставляла всем сотрудникам по восемь рабочих часов, не заботясь узнать где они находятся на самом деле.

Сейчас, правда, убей не могу объяснить как мы общались; Цурута-сан по английски не говорила. Мистика.

Вадиму тоже по приезде инкан сделали. Правда, с заминкой. Обещали быстро, но что-то застопорилось. Потом к нему подошли и попросили разрешения сделать инкан по имени, а не по фамилии. Гордый Ахметов отказался.

Еще через неделю ему инкан принесли, и только потом объяснили в чем была проблема. Фамилия Ахметов естественым образом ложится на два иероглифа; “Акуме” и 'Тоб”. И все бы хорошо, но акуме –  это дъявол, а тоб –  прыжок. Иметь у себя сотрудника по имени Прыжок Дьявола им была некомфортно.

Выход нашли, обратившись за советом на историко-филологический факультет местного университета. Там откопали редкое сочетание трех иероглифов; “А”, “Куме” и “Тоб”, что в данном контексте означало “Волшебный Полет Старика Куме”.  А вы еще говорите, что у индейцев Северной Америки красивые имена. Подумашь, Гордый Орел.

Не знаю как Вадим, а я нашел, откуда взялся Старик Куме с его полетом. Уже много позже, в сборнике легенд.

Жил когда-то такой Куме, который состарился в благочестии. Настолько он был свят, что бог решил забрать его живым на небо. И вот летит Куме наверх, а на землю все же поглядывает. Как-никак, в последний раз.

И тут видит Куме, что внизу река, а в ней молодые женщины купаются. Так белыми телами и сверкают. Появилось тут у Куме непрошенная мысль, что рано он на небо собрался. Нету там такого.

Известно, в сомнении ничего важного лучше не предпринимать. Бог расстроился и низверг Куме на землю.

С этого дня началась у него трудная жизнь. Пришлось работать лесорубом. Князь заставлял своих подданных рубить лес в горах и стаскивать вниз к реке. Не сказано, зачем князю это было нужно, торговал он лесом, или строил что. Но народ весь умучился по самое немогу. А князь был безжалостен и за недовыполнение плана наказывал не по-детски.

Люди знали про утраченное благочестие Куме. И вот, то ли от отчаяния, то ли в насмешку, они стали требовать, чтобы Куме обратился к богу за помощью. Ввиду прежних заслуг, как-то так.

Только Куме воспринял все серьезно. Он три дня не пил и не ел и неустанно молился богу.

И к концу третьего дня над ними собрались тучи, да такие густые и страшные, каких никто никогда не видел. А потом пошел дождь. Стена воды упала с неба на землю. Деревья вырывало с корнем и несло вниз по горным склонам в вышедший изо всех берегов бурлящий поток.

Когда дождь наконец закончился, склоны гор были голы. Весь лес был унесен рекой. И люди увидели как вместе с испарениями от нагретой солнцем земли в небо поднимается Старик Куме.

Зная немного Вадима, имя ему подходит. В смысле, где красивые бабы, там и он. На конференциях видел.