Трудно и очень больно

Трудно и одиноко. Кошка ходит за мной по всем комнатам, ласкается, утешает, но ей самой тоже трудно и тоскливо. Она уже не играет, она грустит. Она тоже тоскует по маме.

Мы вместе с мамой пережили много радостных и горьких дней. Всегда вместе. Бывало, и ссорились, но всегда мирились. А сейчас я совсем одна. Часто плачу. Когда не плачу, комок стоит в горле. Испекла мацу, грызу ее, чтобы исчез комок, запиваю попеременно чаем, кофе и валокордином. Комок из горла перемещается в сердце. Больно. Надо что-то делать. Превращаюсь в робота. Утром заставляю себя идти на стадион, потом подолгу убираю квартиру. Мою окна, раковины, плиту… Когда чем-то занята, то легче.

Надо взять себя в руки, надо писать. Не могу сосредоточиться. Все время больно. Пересматриваю фотографии мамы, отца. Отец умер 21 июля 2012 года. А мама — 12 июля 2021 года. Какое странное совпадение. А 21 июля 2021 года со дня смерти отца было девять лет, со дня смерти мамы — девять дней.

Подхожу к окну, смотрю в окно. Высокие грецкие орехи стоят рядом с окном.  Чистое голубое небо. Смотрю в окно, а вижу «фильм» из прошлого.

Мама, молодая и очень красивая, садится в автобус, в поезд, на самолет, на теплоход. Моя старшая сестра идет рядом. Я путешествую на шее у отца по малолетству. Это советское время. Тогда после окончания учебного заведения, молодой специалист не имел права отказаться от распределения. Мама — геолог-разведчик. Сихотэ Алинь — золото, Волгоградская область — вода, Луганская и Ростовская области — уголь. И бунт отца. Мама меняет профессию, после окончания института имени А. Герцена в Ленинграде, она уже педагог. В доме появляются книги на английском. Однако совместная жизнь рушится. Мама уходит со мной и сестрой в никуда. Отец еще много раз женился, мама всю оставшуюся жизнь жила ради нас с сестрой. Бывало очень тяжело, даже голодно, негде жить. А теперь в большой квартире некому жить.

Я вытерла пыль, помыла полы, еще раз два окна. Надо чем-то занять себя. Все убрано. Брожу по комнатам. Кошка за мной, трется о ноги. Тяжело и больно. Хочется плакать. Бессонница. Я совсем одна. Где мои друзья? Остались в молодости.

Мои друзья остались где-то там, в Москве, в Центральном Доме  Литератора в Дубовом зале. Мы часто собирались там. Обсуждали творческие планы, спорили о жанрах, о литературе и поэзии. В ту пору я писала стихи. Мы почти все писали стихи. Таня Козлова — верлибр. Коля Шишкин писал такие стихи, что мы все умирали со смеху. Валера Романюк писал о школьнице Наталье. Толик Капитонов (самый старший из нас) тоже писал стихи. Только Цукерман писал детективы. И мы презирали его за это. А теперь я сама пишу детективы.

Надо писать. Надо взять себя в руки. Когда умер отец, его вдова позволила мне взять одну книгу из его большой библиотеки. Я взяла Бхагават Гиту, облизнувшись на стоящие рядом книги Учения. Все книги Учения! Сейчас перечитываю Бхагават Гиту, потому что надо взять себя в руки:

«Малодушию не поддавайся, Партха, это тебя недостойно!
Покинув ничтожную слабость сердца, восстань, подвижник!»