Витя Волчок

               
            Настоящая фамилия нашего соседа Волков, но в деревне любят давать прозвища. Маленького роста, сухонький — вот и получилось такое уменьшительное прозвание. Как он сам любит повторять: «Супчик жиденький, но питательный, а я худенький, но старательный». Не только старательный, но ещё и жилистый. Когда я попросил его привезти из леса (а он у нас повсюду, стоит только выйти за околицу) пять осин по два с половиной метра для общественных нужд, он их припёр на своём мотоблоке один, хотя я предлагал и очень настойчиво свою помощь. Сгружали осины вдвоём, одна была вообще тяжеленная, я еле-еле её двигал, а он в одиночку их закинул в невысокий кузов своего транспортного средства. По деревне кочует наша лестница, она самая длинная здесь, все таскают её на пару, а Волчок не кряхтя легко носит один. Думаю, в соревнованиях по переносу тяжестей он легко переплюнул бы дипломированного культуриста, там ведь больше видимости, чем реальности. Люди считают, что истерзанное мускулатурой тело - это красиво, вот и стараются, а накаченная фигура, может, это как силиконовые груди — картинка одна, а толку мало. Во всяком случае у Вити Волчка мышц вообще не наблюдается, а сила есть. Создаётся впечатление, что все килограммов 50-55 его веса приходятся на какие-то внутренние мускулы.
        Витя на пенсии, работал сварщиком, до сих пор его зовут варить какую-нибудь трудную вещь. Но и без этого он целый день в трудах и заботах: огород, кролики, проверка сетей, сено для соседа с коровой, у них своеобразный бартер, помощь зятю с дочкой в ремонте унаследованного женой дома, который все в деревне называют Тамаркиным, по имени покойной владелицы. Там, кстати, лучше всего берёт интернет, и, бывает, что мы, совсем замучившись загрузить какую-нибудь фотографию, идём к «Тамарке» и садимся на вынесенную новыми гостеприимными хозяевами колоду — бывшую потолочную балку. Тут внезапно и появится откуда-то из нутра хаты Витёк со своей неизменной белорусской сигаретой в зубах из пачки под громким названием “Iмпатэнцiя» да посоветует: «А ты на крыльцо иди, здесь ещё лучше ловит!» В  позапрошлом году он в одиночку отремонтировал фундамент, залив его рассыпавшиеся камни цементом, и заменил несколько венцов. Зять делает «внутрянку», видимо, все посчитали, что такая ерунда как ворочать здоровенные валуны фундамента, вытянуть толстенные, но подгнившие под окнами, брёвна проблема не шибко сложная, вполне по силам одному Вите. А он и решил её, только горбиться ещё больше стал. Вообще я не знаю какой-нибудь деревенской работы, которую наш сосед не умеет делать. Бывает, ковыряешься неумело с чем-нибудь, подойдёт Витя, поглядит-поглядит сверлящим взглядом своих маленьких, глубоко посаженных голубых глаз, покачает головой да скажет: «Зачем же так? Не на-адо, - он обычно протяжно произносит это слово, - от работы кони дохнут!» Тут же покажет, как правильно на-адо или сам сделает, отодвинув тебя властным жестом не по росту длинных, словно вытянувшихся от тяжёлой работы жилистых рук.
     Однажды увидев мои мучения с электрическим триммером в густой траве, Витя подарил мне косу из своих запасов — раньше в сенокос по выходным помочь накосить запас на зиму двум коровам к ним приезжало человек восемь родственников, братьев, дядьёв, племянников. Презентовав мне сей нехитрый инструмент, он заодно терпеливо обучал косьбе и, в качестве примера, выкосил больше половины площади перед домом. Спокойно так, размеренно, без спешки, вжик-вжик, не напрягаясь,  с минимальной затратой энергии, остановится, поточит косу, продолжит. Получаса не прошло, а мне уже почти ничего не осталось.
    За Витей повсюду следует Чопа, одна из трёх его собак. Чопа - некрасивый, ушастый, маленький, довольно глупый и, мягко говоря, неприветливый пёс. Когда ты приближаешься к Витиному дому, а иногда даже метров за пятьдесят до хатки Волковых, он начинает отчаянно лаять, изображать готовность ринуться на тебя и растерзать в клочья. На самом деле, он трус ещё тот, но, согласитесь, мало приятного в картине ощерившегося пса, который несётся на тебя, особенно когда обнаруживаешь его у себя за спиной. Поэтому Витя иногда привязывает Чопу, уравнивая его в правах с главным хранителем их усадьбы Максом, он покрупнее, и голос у него более зычный, а посему обречён всегда сидеть на цепи. Но Витя больше привечает своего Чопу, это его пёс, он с ним разговаривает, вторая мелкая собачонка в их хозяйстве —  такая же ушастая недотакса Соня угольного цвета, наверное, больше нравится Витиной жене — Прасковье. Любит подержать её на руках, совсем как котёнка, и дочь Надя, когда приезжает с мужем заняться Тамаркиным домом. Но Витин Чопа, кажется, завладел самым важным местом в иерархии собак Волковых. Если он не привязан, то всегда сопровождает Витю: хозяин пошёл к колодцу за питьевой водой — Чопа за ним, двинул Витя в поле, и Чопа туда же. Витя ему даже присвоил что-то вроде фамилии. Во всяком случае одно слово очень часто следует за именем этого беспокойного пса. Стоит только кому-нибудь пройти мимо участка, как Чопа выбегает, громко, не по размеру своему, лаять и пытаться накинуться на проходящего, тогда откуда-то изнутри следует грозный Витин окрик: «Чопа б...ь!» На пса это действует, наверное, и всего-то нужно, чтобы к его имени добавили это нелицеприятное определение. Теперь мы смеёмся и порой называем его так, когда он, отпущенный погулять приближается к нашему двору.
      Правда, на самом деле, Чопа б...ь» это всего лишь стиль Витиной речи. Он сдержан в разговоре с незнакомыми людьми, обращается на «Вы», хотя в этих местах принято каждому встречному-поперечному сразу тыкать. Зато со знакомыми он не церемонится, обильно сдабривая короткие фразы свои ненормативной лексикой, ничуточки не смущает нашего соседа и присутствие женщин или детей. Похоже, он сам не замечает, насколько сильно въелась самая примитивная нецензурщина в его обыденную речь, иногда получается даже несколько комично. Вот как-то заболела у него травмированная давно нога, проблему устранил просто — обмотал болячку листами лопуха раза три и прошло — такой простой курс лечения. А историю самого происшествия примерно так мне рассказал: «Они мне балку двутавровую на х.., - а я, б..., кричу:
        -    Куды ты, б..., мне её на х... бросаешь!
        А он, б...:
        -    Отойди, б..., кидаю на х...!
        А я, б...:
        -   Куды я, б..., отойду на х..., асвальт ведь. А КамАЗ, б..., машина  на х..  большая б...!
       А он, б...:
        -   Кидаю на х...!
       Вот мне на х... и попала на ногу б...!»
      В общем, нельзя сказать, что речь Вити богата и разнообразна. Тем не менее это не помешало ему общаться с нашим американским гостем Джеймсом. Витя по-английски ни слова, Джеймс по-русски -три-четыре, а понимать друг друга им каким-то чудесным образом удавалось. Витя научил Джеймса косить, дал ему два урока, объяснял примерно так:
– Да не загребай, твою мать, так много, бери, б...ь,  меньше!"  И показывает как.
Воспитанный до редкой для американца учтивости, при малейшей же возможности говоривший нам «спасибо», «пожалуйста», Джеймс отвечает:
– Харашо, б...ь, less!"

      Вообще с Джеймсом они, несмотря на языковой барьер, крепко сдружились. Джеймс даже однажды прихватил бутылку водки из кухонного шкафа и пошёл в гости к Вите, там они её «раскатали» на двоих под разговорчик. Общение, правда, тогда получилось более содержательным, поскольку подоспела не пьющая крепких напитков переводчица из числа наших гостей. Надо себе представить постоянно улыбающегося американского мультимиллионера, закусывающего водку солёным огурчиком и жареной рыбой, в тесной избёнке простого российского деревенского пенсионера.  Старый стол накрыт прорезанной местами клеёнкой, рядом плохо прибранная Витина железная кровать вдоль печки (так теплее спать зимой), из соседней комнатушки доносится недовольное рычание Сони.  Вот такая картина. Жены дома не было в тот вечер, она работала «бабушкой». Прасковья не жалует Витины застолья, на то у неё бывали основания, но, наверное, американца она бы не прогнала.
      Витя выпить не прочь, особенно за компанию, но бывает предложишь пропустить по сто грамм, он откажется: «Куды там, работать надо!»
       Не могу сказать, что у Волковых дружная семья, но в огороде и на поле их часто видишь вместе, иногда этого требует работа — один косит, другая сгребает, иногда нет необходимости, просто так привыкли. Проня ведёт хозяйство, а Витя обеспечивает его всем необходимым — дровами, рыбой, ягодами, которых он в сезон приносит в заспинной котомке невероятное количество, ещё кроликов балует свежей сочной травой.
      Целые дни в летнюю пору проходят у Волковых в трудах и заботах, слово воскресенье им ничего не говорит. Встают рано, часов в пять-шесть, ложатся после десяти. Когда выдаётся свободный час, Витя идёт «по рыбу», то есть проверить сети — такая у него каждодневная обязанность. Сети для Волковых — один из главных источников пропитания. Поэтому браконьерством это назвать нельзя. Они всегда тут ловили так, это озеро их отцов, дедов и прадедов, и если где-то там, в Москве решили, что так неправильно расходовать рыбные ресурсы, то пусть неправильным это будет для приезжих, городских из районного центра, да из других мест. Было время, когда распоясавшиеся браконьеры вообще били рыбу электроудочками, особенно преуспели в этом отвратительном «спорте» гости из соседней Белоруссии — у них браконьерство Батька прижал, они в наши места и рванули.
     Но всё-таки Витя рыбак, отдыхает он душой не на рутинной проверке сетей, а на настоящей рыбалке. Ловить наш сосед мастер, больше специализируется по крупным особям — щуке и лещу. Как ни сплавает покидать спиннинг, так обязательно хоть одну рыбину да привезёт, а то и две-три. В позапрошлом году весной острогой взял восьмикилограммовую щуку. Присмотрел ямку у берега, куда она ложится, и застал врасплох разъевшуюся озёрную хищницу. Прасковья потом долго котлетами детей и внуков кормила.
     Сколько бы рыбы Витя не поймал, продавать не пойдёт, семье большой полакомиться надо, да добрым соседям занесёт. Дачница Галя из Италии (да, у нас в деревне и такие имеются) хотела отблагодарить его за лодку (у неё муж и дочка заядлые рыбаки) бутылкой водки — такая универсальная, с советских времён, деревенская валюта. Витя наотрез отказался. «Зачем это, - говорит, - забери!» И в качестве ответного жеста принёс им рыбок из сетки — покрупнее, таких на удочку много не поймаешь, они в придонной траве любят шариться. Витя с женой внутри деревни вообще товарно-денежные отношения не признают, с их огорода ничего не купишь, а Прасковья то огурцов принесёт, то помидоров, с луком ещё проще: «Приходи сам и рви».  Да Витя добавит: «Не стесняйся!» Ему никогда не жалко ни овощей, ни рыбы из сети.
      Вот идёт он по деревне в тёмных «рыболовных» штанах, заправленных в невысокие сапоги, поверх рубашки жилетка неопределённо-серого цвета и такой же картуз с полями на голове. Как всегда, немного сгорбившись, за плечами торбочка для рыбы — пришло время проверить сети. Шествует своим характерным шагом — сильно вынося колени вперёд, неторопливо движется по основной нашей магистрали, что тянется от начала до конца Попадьино, мастер на все руки, трудяга, главный рыбак деревни, человек широкой души Виктор Ефимович Волков, он же Витя Волчок.
Рассказ из сборника "Месть ласточек. Деревенские рассказы". Его можно найти на платформе "Литрес".


               


Рецензии