Модерн

   Горстью пуха и перьев - птенец дрозда размером с небольшой ком снега. Так и не сумев взлететь повыше накануне, он заночевал среди корней дерева, а при моём приближении забеспокоился, засуетился, запричитал. Впрочем, проделывал он всё это не открывая рта, в отличие от его многочисленной родни, что взволновалась и заохала. Сперва мамка, тётки, а после присоединился и отец: «Побойтесь Бога, сударь, не губите мальца!»

- Да кто ж его тронет, помилуйте! Мимо ...мимо  шествую я, почти на цыпочках! Почту за честь поприветствовать новое поколение, - и ни Боже мой мне совершить чегото ещё!
   
   И, уже обращаясь к малому, - Не шелести крылами понапрасну, ты дома, а я не кот.
Птенец тут же успокоился и принялся искать под ногами, чем можно заесть потраченные зазря нервы.

   Вот ведь, - взбаламутят дитя, станут стращать человеком впустую, а всё зачем? Чтобы боялся он глянуть дальше своего и без того кроткого клюва. Чтоб из семьи - ни ногой. Чтобы ни единого лишнего взмаха крыла.
Ну, так я-таки плечи его расправлю, растолкую, что да как. Пока нет в нём косности старших, дурной их сноровки прятать от иных взгляд  тот, что из сердца.

   Лето бежит с горы, топает гулко вишнёвыми упругими набойками по горячей сверх меры крыше. В густом от зноя воздухе томно порхают бабочки. Бронзовикам лень летать, от чего они сияют холодным пламенем беспечно на самом виду, дожидаясь, пока на блюдо неба выложат, наконец, надкушенный, глазурованный солнцем пряник луны. И вот тогда уж можно будет долететь до воды, а тень... Она уж найдёт всех, сама собой.