Дождь поющего огня 5ч

IV. Лики надежды.


Печаль опустилась на чело Лирри. Не видела она истока той тайны, что стояла за бегством Артемия. Не радовал её пышный сад, не навевали грез соловьиные трели. Она ждала, и её ожидание было помножено на два. Тяжелело её тело, новая жизнь, зародившись среди ласк и нежности, росла, в её плоти. Её тайна называлась беременностью.
Сколько раз, старый король, проклинал проходимца, бросившего его дочь. Сколько страшных слов слетало с его негодующих уст в предзакатную даль угасающих дней.
- Дочь моя, - говорил он, - этот бродяга недостоин твоей печали, но то, что в тебе живёт, требует радости. Поверь мне, та новая радость гораздо ценнее радости встречи с ним. Тебя предали. Да, верно. Оставайся же сильной и будь выше этого, не предавай сама.
Молча слушала отца принцесса. Она знала наверняка – ей не предать. Она просто ждала и верила: он вернётся, и она будет счастливее прежнего.
……………………………………………………………………………

Осень роняет листья на сокровенные тропинки вёсен.
Молчаливые горы напились теплом и жаждут прохлады. Вершины их облысели, подножья покрылись бурыми мхами. С непокрытыми головами у изголовья умирающего лета возвышаются они и требуют льда себе в жаркие сердца, что бы остудить бушующие пламя сожаления.
……………………………………………………………………………….

Зимняя белизна одаривает бодрой чистотой пространство холода.
Небо ясное и глубокое до самого трепетного окончания остроты взгляда.
Белые парики на верхушках елей. Голубые следы у заметённых корней. Лёгкий дымок над игрушечными домами крестьян.
 Призрачный пар от сдержанного дыхания из прохладных уст.
Снег скрипит под маленькими ступнями, словно сердится на тяжесть
памяти, укрытой под его пушистым пластом.
Мир весел и ясен, как свадебная песня. Протяни к нему руки, и он обнимает тебя, испугайся его, и он заморозит слабое сердце.
Белая надежда гордого ожидания.
…………………………………………………………………………..

Птицы возвращаются шумными стаями.
Реки содрогнулись от станных кошмаров зимних снов, и, возмутившись, лежащему на них, панцирю льда, рванули, да так, что в дребезги разлетелись хрупкие обломки. Вода набрала силы за месяцы сонного течения, повсюду разлив свои мутные потоки и набрякшие лужи.
Это весна. Грустна и таинственна она, Тянет нас к ней чутьё доброго.
Иней осыпается с сердца и плавится горячем дыханием.
«Слава Богу дождались», - твердят старики. А молодые не говорят вовсе, они поют и танцуют. Их мечты о тайном свиданьи, украденном поцелуе, капризе ночи и внезапном рассвете.
Славное праздненство.
Яркое солнце.
Чёрный скворец с ворованной песней.
Крик новорожденного.
………………………………………………………………………

Какая это музыка! Сколько в ней силы, тревоги и восторга!
Плач новорожденного.
Слёзы на усталых глазах матери.
Дрожащие ладони, улыбки на лицах близких.      
Новая, святая, бережная любовь.               
Новое будущее.
Воин или поэт, или пахарь, а может и то и другое, и третье. Кто знает, что сулят открывающие двери судьбы.
Чистые глаза вечности.
………………………………………………………………….

Самым первым запел соловей. Славное утро.
Заплакал ребёнок.
Божественная грудь волшебницы матери.
Тихая песня.
Из – за Голубых гор поднимается солнце.
Благодать священной земли напряженна до предела.
Ребёнок насытился, поворчал немного и закрыл глазки. Его жизнь ещё на три четверти сон.
Виноватый стук в дверь. Отец с всклоченной шевелюрой и яростными глазами.
- Лирри, война!
- Папа…
Отец обнял дочь.
- Бог с нами, моя девочка.
Прохлада утра отступила перед могуществом дневного зноя.
Вдалеке прогремел гром
………………………………………………………………………….

- Где же ты теперь, сказочный владыка мечты? Неужели не вернешься ты к своей Лирри в грозной для её страны час? Кто, если не ты защитит её? Неужто быть твоему сыну прихвостнем у чёрных господ?
Неправда. Сердце слышит не только вражьи голоса, но и твою гордую поступь. Твоё горячее дыхание обжигает мне душу.
Господи, как же я счастлива, что мне повстречался такой дорогой проходимец!
Возвращайся скорей, милый друг.
Это твоя война!
……………………………………………………………………………….

И поля и холмы почернели от вражеских полчищ.
………………………………………………………………….

V. Война.


Война моя!
Наконец – то мечи дождались песен твоих барабанов. Руки устали созидать, и зуд снедает их в томлении по разрушению. Только благодаря тебе смогу я проверить глубину духа и силу, разогнать кровь.
Устал я склонять голову в приветствиях, сгибать стан, что бы подобрать с земли камни никчёмных истин. Лишь взмаху клинка рада поклонится буйная голова.
Оболгали тебя трусливые болтуны. Я же, верный тебе, знаю: вселенная превратилась в ледяную глыбу, если бы колотящиеся в гневе сердца не согревали её улыбку.
Людишки из – за убожества умов и нервов выдумали себе смерти и мучения, и боясь их, кричат о никчёмности разрушения.
Дряблую любовь можно отыскать на дорогах мира, неверную – принять в виде милостыне. Но прекрасную царицу вечности можно завоевать лишь среди смертных полей.
Ибо для воинов не существует смертей и мучений. Ибо война для них – путь к пониманию доброты.
В бой, славные воины!
Ради того, для чего существуете, в бой.
Чужая война – это жестокость.
Своя война – святая зарница.
Поднимайся выше, славное солнце!
Укутывай чернее землю, нежная ночь!
Трубы трубят звонко.
Мир содрогается, значит проснулся.
Резвее скачите, кони.
Нужно быть первым.
………………………………………………………………………………….

Бессмертен не тот, кто никогда не умрёт, а тот, для кого не существует времени.
……………………………………………………………………………….

Берегитесь достигшие рая, не знающие ужасов преисподнии – ибо обман есть ваш рай, карточный домик и гнилая вода. Такой обман подобно грузу, весящему на шее тянет вниз наши сердца. И такой рай, рай для червей ползающих по поверхности грязи, презирающих уход в тёмную землю.
Тот – же, кто прошёл преисподнюю и вынес невыносимое, вступает на светлое небо босыми ступнями. Вечность его становится полётом на крыльях света, танцем на крыше мира, взглядом, раздирающим неисповедимость новизны сути.
……………………………………………………………………………….

Берегите ненавидящих вас. Они никогда не изменят. Они делают вас сильнее. Они вестники вашего покоя.
Вы можете сомневаться в любви, но ненависть ни терпит сомнений. Она уничтожает неверного.
………………………………………………………………………………….

Уже несколько месяцев продолжались бои за Город. Мы, то наступали безудержно и пылко, то отступали скрипя песком на зубах, то неделями отстреливались из окопов.
В минуты передышек между боями солдаты курили, ели, спали, распевали песни, писали письма, нервно поглаживая оружие, ждали новых каверз войны. Человек – есть человек, солдат – есть солдат. И хотя, зачастую, перед лицом смерти, человеческое отступает перед неистовым, зверским желанием убивать того, кто пытается убить тебя. Так бывает во время боя, но едва смолкнет оружие, зверь отступает перед человеком. Мы улыбаемся тому, что живы, искренне оплакиваем павших, с презрением и жалостью глядим на падших до трусости.
Иногда, в спокойные ночи, полные звёзд и мыслей, ожидания и страха, я подолгу лежал с открытыми глазами на дне окопа, глядя на далёкие таинственные огни. Часто думал я о смерти, мысленно переживая воображаемые сцены собственной гибели или чудо героического мужества,
или просто мечтал о том, что будет после войны. Несмотря на усталость, сон долго не приходил, словно выстрелы и взрывы далеко прогоняли его. Приходилось довольно долго ждать блаженного появления грёз. Было слышно, как мои товарищи, под покровом тьмы и шинели, тихо шепчут молитвы, напрочь забытые в мирное время.
А усталость трубила во все трубы и звонила в колокола, призывая сон. И сон являлся неожиданно и тихо, словно поцелуй звездного неба.
Утро разбивает грёзы. Мы вскакиваем по команде, проверяем винтовки и пулеметы, умываемся водой, льющейся из чёрной каски, и ждём приказов.
Снова взрывы снарядов, злобная матершина, прицельный огонь по противнику.
……………………………………………………………………………..

Солдаты мрачные в железных шлемах,
теряют вдруг начало человечье,
и обретают демонов обличье.
И демоны идут на смертный бой.
……………………………………………………………………….

- Чаще стреляй, братишка, - кричал Артемий, поворачивая ко мне серое от пыли лицо. – Стреляй!
Он стоял на насыпи во весь рост с ручным пулемётом наперевес и, смеясь, крестил неприятеля длинными очередями. Ему действительно было весело среди этой свистопляски. Напрасно лейтенант приказывал ему спрыгнуть в траншею, а я стаскивал вниз, дёргая за сапог. Артемий не обращал никакого внимания ни на наши старания уберечь его, ни на свистящие огненным градом вокруг него пули. Лишь когда закончилась пулеметная лента, он наклонялся и требовал новую.
Вражеская атака остановленна.
Артемий спустился в траншею, тяжело дыша и чему – то улыбаясь.
Я бросился к нему, обнял и кричал:
Артем, ты чокнутый… ты же герой Артем.
- Потише, братишка, - говорил он в моё окровавленное ухо. – Всё ещё впереди.
…………………………………………………………………………….

- Вот уже сколько времени мы с тобой и всё время на передовой. – Говорил я. – Ты всегда суешься в самое пекло, и ни разу тебя даже не поцарапало. Прости, конечно…
- В этом ничего странного и нет, - ответил Артемий. – Обычно люди на войне думают либо о том, как бы остаться живыми, либо о том, что бы достичь цели, о доблестной смерти, иногда ими двигает ненависть, иногда, просто, гнев, что, впрочем, одно и тоже. Но, поверь мне, совсем мало, кто задумывается о гармонии. А ведь жизнь гармонична, война же часть нашей
жизни…
- А мне всегда казалось, - с недоверчивой злостью перебил его я, - что война часть на-шей смерти.
- Ты, значит, считаешь, что смерть реальность.
Так, как, капитан Родин живой потвоему? – Выпалил я. – Иди глянь, если его уже не закопали.
Война делает людей похожими на порох.
- Родина закопали, - спокойно продолжал Артемий. – Для всего мира он умер, но для себя самого – нет, ибо нельзя осознавать в состоянии небытия. Одухотворённость меняет форму…
- Стало быть, человек или есть, или его никогда не было и не будет.
- Ну конечно, только подробнее об этом, как-нибудь в другой раз.
Со стороны походной кухни потянуло ужином. Ещё минута и раздастся зовущий крик кашевара. Мне все-таки нетерпелось услышать настоящий секрет неуязвимости Артемия, если конечно это не обычная случайность. Я хотел бы задать вопрос, но Артем, словно прочитав мои мысли, ответил:
- Я вовсе не так неуязвим, как ты хочешь думать, Борис. Обычный человек, да и только. Просто научился не поджимать хвост перед подстерегающим надуманным небытиём и переходом в другие миры и формы. Я сильнее тех, кто за теми насыпями, - Артемий указал на линию неприятельских укреплений. – Я держу их в поле внимания моей силы, а они меня просто видят. Зрение часто обманывает человека и издалека они промахиваются. К тому же я палю по ним почём зря. В ближнем бою гораздо сложнее. Тут легче убить даже в слепую.
Меня кто – то толкнул в левый бок.
- Всё болтаете, - раздался хрипловатый голос сержанта. – Ужинать и не думаете?
- Думаем, - в один голос ответили мы и засмеялись. – Уже идём.
Когда кашевар с перевязанной головой накладывал в мой котелок варёную перловку, Артем хихикнув шепнул мне:
- Если тебе бывает страшно или тоскливо, крепче сжимай анус. – И, подмигнув, про-тянул свой котелок к раздаче.
……………………………………………………………………………….

Пришло время и полки, утомлённые однообразием пассивного выжидания, поднялись с насиженных мест и перешли в наступление.
Адский хохот пронзил естество каждого иглами страха. Демоны, сидящие внутри человечков восстали. Попирая в себе все добродетели, кроме добродетели единства, люди бежали вперёд, спотыкались о трупы, широко открыв рот, стреляя во всё, что шевельнётся во вражеском стане. И были эти люди героями, своей кровью они гасили пламя безумия гнева и жадности.
Ошеломлённые ураганным натиском, враги отступили. Бессмысленно вставать на пу-ти грозной лавины отчаянного стремления победить. Они отходили в ожидании усталости противника.
Человек не может бежать и стрелять вечно.
Бой продолжался.
Время испуганно шарахнулось в сторону неба. Пространство подалось и раздвинулось до необозримых размеров.
Крики и выстрелы, хрипение и стон. И шум заходящегося от напряжения дыхания.
Смерть играет на нервах солдат симфонию убожества стремлений жизни.
Время вернулось, когда звякнули колокола усталости. Появилось оглядывание, ожидание и надежды на командиров.
Бой подходил к концу.
………………………………………………………………………………..

Мои руки тряслись. Я разворачивал треугольный пакет с письмом, переданный солдатам с обоза. Адрес был написан ровным, мелким женским почерком, жутко знакомым, почти родным. Сердце подскочило и застряло, трепыхаясь и ёкая, как раз по середине глотки. Язык набух и отяжелел. Мысли, словно стая взбесившихся кур, носились между прошлым, настоящим и предполагаемом будущем.
Перед самой войной я влюбился в удивительную девушку и собирался жениться. Предательская боязнь того, что меня( не дай бог) любят меньше чем люблю я, заставляла затягивать отношения дальней дистанции. В конце концов мой приятель однажды попросту увёл мою вожделенную мечту из под носа, а я из гордости больше даже не подошёл к этой девушке.
И вот письмо.
Как  – то боязно даже и читать. Может потом, или вообще… зачем она…
- Что, Боренька овечья дрожь, как перед первой атакой, - окликнул меня Артемий, чистящий винтовку неподалёку от меня
- Да, что- то – вроде этого.
- Читай, читай, счастливый человек. – Махнул он рукой в мою сторону.
Я принялся читать.
В общем ничего особенного в письме не было. Расплывчатые фразы, неясные намёки, но настроение поднялось до высшей отметки.
У меня вновь появилась надежда.
Ну и пусть, что было, то было. Ошибки есть у всех, всё равно я добьюсь своего. Вот отвоюю, приду с орденом… Поведу себя… покруче… Она хорошая… И меня любит…
- По- прежнему обманываешь себя? – Крикнул мне, смеясь Артемий. От его насмешливой наблюдательности не скроешься и под землёй, он читал мысли по выражению лица. Я разозлился. Хотел бы послать его по дальше, но очень уж хотелось поделится надеждой и болью.
- С чего это ты взял, что обманываю? – Как можно спокойнее спросил я.   
- Конечно обманываешь и жалеешь себя.
- Ты никогда не любил, вот и весь смех твой. – Я окончательно вышел из себя.
- Не любил? – Артемий поднял бровь. – Если я не распускаю соплей и не причитаю во внутренних монологах, так значит мне и неведомо это светлое чувство?
- Откуда мне знать причитаешь ты или нет…
- Знаешь, прекрасно знаешь, - голос его повышается. – Суслик промокший. Я тебе уже сотни раз говорил о единстве. Ты же, как китайский болванчик, только головой кивать…
Вдруг он замолчал и, почему – то, стал печальным.
- Извини, брат, - тихо проговорил он после небольшой паузы. – Я не хотел тебя обидеть. Чуть было не опустился до оскорблений ради доказательства… Извини, Борис.
Артемий подошёл и похлопал меня по плечу. Я не мог долго сердится.
- Знаешь, - сказал он, усевшись рядышком, - мы часто путаем любовь и тягу к обладанию определённым существом иного пола, и часто страдаем, а ведь первое чувство искренне и божественно, если оно селится в нашем сердце, мы обретаем рай и на земле и на небе. Любовь чиста, созидательна по своей сути, не может она приносить боль, тогда, как страсть обладания эгоистична по природе. Будучи неутолимой, она открывает замки темниц всех пороков. Страсть, которая необходима животным для спарки, ломает людские судьбы потому, что они возводят в святыню именно эту страсть, забывая об истинной человеческой любви
Как бы ты не жил, где бы не находился, кто бы не жил с тем , кого любишь, ты всегда будешь счастливым, ибо человеческий дух по сути, имеет два полюса – мужчина и женщина. Ты и все остальные одно и то же. Что бы не творилось сегодняшними формами, вы всегда встретитесь и будите счастливы. Что из того, что сегодня вашу форму, различную по сути, разделила судьба.
Не бери, не оскверняй чужую форму, и не предавай своей. И не лги себе, мечтая о будущем. Каждый день судный, каждый час роковой.
А ты распустил нюни от страсти по чужой. Будь искренен, работай над собой и миром, твоё счастье не обойдёт тебя. Только не попадай в плен времени.
- Артем, а ты встречал СВОЮ женщину? – спросил я.
- Встречал, но ушёл от неё потому, как тогда ещё не дорос до того, чтобы остаться с ней. Моя форма ещё не созрела…
- А теперь?
- А теперь, - глаза Артемия загорелись, - теперь возвращаюсь.
…………………………………………………………………………….

Если всё время ждать и ждать, то можно так ничего и не дождаться.

       Продолжение следует