После употребления сжечь?

В чем-то, как Нина Ивановна сама себе признавалась, судьба хранила ее.  Как говорится, не было счастья, да несчастье помогло. Эпидемия  принимала угрожающие масштабы. И вот заболела одна ее подруга, потом вторая. А Нину Ивановну вирус обходил стороной. И Нина Ивановна находила объяснения этому в своих несчастьях.  Она еще задолго до вируса перешла на замкнутый вдовий образ жизни. Нужно погрузиться мыслью в себя. В свое настроение, в свое дыхание. А для вируса люди, углубленные в себя неуязвимы.
Утренняя прогулка по набережной в полном одиночестве.  В такой ранний час на набережной почти людей не встретишь. Это не прохожие, которые торопятся на службу. Набережная в стороне от основных транспортных потоков. Основной контингент тут – дамы, убегающие от времени.  каждая убегает самостоятельно. И Нина Ивановна сама по себе.  Клеился как-то к ней в спутники мужичок. Но не срослось. Причиной было не то, что он даже для Нины Ивановны, далеко не девочки, был староват, а, скорее, то, что он припадал на одну ногу, и ходить быстро не мог. Это сбивало Нину Ивановну с темпа, не позволяя ей сбросить лишние килограммы? И она, женщина, трезво глядящая на свои килограммы, поняла, что хромой, при всем ее одиночестве, – герой не ее романа.  Сохранилась в ней вера в завтрашний день. Еще не отчаялась она, сбросив вес, найти героя своего романа.

Утренняя прогулка –  это одновременно и затраты энергии, и чистый морской воздух, и шикарная картина бухты, и заряд бодрости на целый день. Зарядка, растяжка – это уже дома. Нина Ивановна и прежде не ходила в фитнес-залы.  И не столько ради экономии, сколько считала, что нечем уже ей фигурять. Ну а теперь, во время эпидемии, какой здравомыслящий человек туда пойдет? 
 А что до хлеба насущного, так магазин через дорогу. Нина Ивановна, дама пенсионного возраста, посещает магазин примерно в десять утра, когда покупателей почти нет. Заполнит тележку -  с ее диетой, на несколько дней хватает. 
 Общение с бывшими знакомыми в основном по телефону. Телефоны теперь прекрасные. Междугородняя не нужна. Все с собственного маленького аппаратика. Поставил на громкую, разговариваешь, а тем временем готовишь себе диетический салат. Вот так на кухне, за своими кулинарными занятиями, она узнала, что одна ее подружка заболела, потом другая, третья.  Обложило вирусом со всех сторон. Как будто ты в окопе, а где-то рядом рвутся снаряды.  Все ближе и ближе. Это не могло не тревожить.
И как не уйди от мира – не уйдешь. Сын приходит в гости. А он работает в большом коллективе.  Внуки на каникулах. Но их взаперти не удержишь.  Вот тебе и риск заразиться. С невесткой Нина Ивановна не слишком дружила. По этой причине с внуками виделась реже, чем хотелось бы. До эпидемии это ее огорчало.  Но теперь, в эпидемию, редкость встреч стала плюсом. Сын, замотанный работой, живший на другом конце города, даже на своей машине приезжал редко. А Вере Ивановне к нему нужно ехать двумя автобусами с пересадкой в центре. Лишняя вероятность подхватить вирус.
Не зря с экранов постоянно твердят: предохраняйтесь.
Она предохранялась. И вот позвонил сын. Заболели всей семьей. О том, чтобы Нине Ивановне приехать, не может быть и речи. Пусть сидит дома и стережется. Нине Ивановне оставалось только звонить, спрашивать, как дела. Дела шли неважно. Если дети переносили болезнь легко, то у сына и невестки высокая температура держалась долго. Болели дома.   

А тут, как назло, отключили в доме сына горячую воду на профилактический ремонт котельной. Две недели точно. И сын попросился приехать искупаться.  Он уже оклемался. Опасность для окружающих представляет чисто гипотетическую. Приедет на своей машине. Один. Искупается и обратно.
 
Нина Ивановна сказала, что она ему все приготовит в ванной, но сама из комнаты выходить не будет. И просит его в комнату не заходить. Береженного бог бережет.
 
Сын открыл своим ключом. С Ниной Ивановной переговаривался по телефону. Она в комнате читала книгу и прислушивалась. Сын выкупался. Позвонил, сказал, что уходит. Сказал, уходя:
-  Я ванну ополоснул. А с полотенцем что делать? Сжечь перед уходом?
- Ну раз шутишь, -  сказала ему Нина Ивановна, - Считай, выздоровел.

 Час после ухода сына она не выходила в коридор. Два часа не заходила в ванную. Говорили, что за это время вирус, оказавшийся на неживой поверхности, гибнет Одев, на всякий пожарный, хозяйственные перчатки, она замочила полотенце в мыльном порошке и прыснула туда немного жидкости с хлоркой. Которая для оттирания плитки на кухне.   

 Полотенце лежало в хлорной воде час. Потом Нина Ивановна повесила его сохнуть на балконе. Дверь на балкон оставалась открыта. Для проветривания. Это полезно. Ветерком заносило в комнату легкий запах хлорки, напоминая о недавнем визите сына. Решила позвонить подруге Танечке и рассказать, какой у нее сын юморной. 

Танечкин мобильник не отвечал. Такое случалось. Танечка на ночь убирала звук, а утром забывала включать.  В таких случаях Нина Ивановна звонила на мобильник Гене, ее мужу. Как только он брал трубку, первым делом предупреждала, что звонит исключительно потому, что Танечка опять не отвечает.

- А почему ты не рассматриваешь такую версию, что это я Танин телефон прикрутил, чтобы ты мне позвонила? – спрашивал Гена. На что Нина Ивановна отвечала, что она конечно, ценит юмор, но ей нужна Таня.
 И в этот раз она воспользовалась запасным каналом связи. Но в этот раз Гена ответил иначе.  Утром Танечку увезли в больницу. Подхватила вирус. Состояние плохое. 
- А ты как? -  спросила Нина Ивановна.
 - А я ничего.
Ничего это пустое место.  Когда она видела Таню? Да не так давно, дней пять назад, в магазине. Таня тогда выглядела совершенно здоровой. В голове у Нины Ивановны вспять закрутились часы.  А какой инкубационный период? Четыре дня. Но, кто его знает, может быть и больше. инкубационный период – не расписание поездов. А вдруг?!

Таня и Гена жили от нее за полквартала. В большом доме, где магазин. Давние знакомые. Гена - сослуживец ее покойного мужа.  Не совсем уж чужой человек. После того, как умер муж Нины Ивановны, Гена к ней непродолжительное время захаживал. Но вскоре Нина Ивановна этот треугольник собственными руками сломала. Резко и бесповоротно. И сообщила Гене, что это ради его же блага и ради ее дружбы с Танечкой. И действительно, подсчитала она, Гена, с его заходами пару раз в неделю, не стоил разрыва с Танечкой. И не один он на белом свете. 
 Треугольник был давно сломан. Но это не значило, что в сложившейся ситуации Гену можно бросить на произвол судьбы. Гена с Таней в городе одни.  Их дети живут очень далеко.  Можно ли Гене выходить в тот же магазин?  Кто теперь ему элементарный кусок хлеба принесет?  Тем более в такой обстановке, когда Танечка….   Никто не знает своей судьбы.  А Нине Ивановне купить   что-нибудь для Гены – никаких проблем. Купит за одно со своими покупками. Тележка и не почувствует, что в ней продукты не только для хозяйки.  Довезет прямо под Генину дверь и позвонит. Вот и все.

- Так тебе что-нибудь из еды принести?
- Нет спасибо, Таня не вчера себя плохо чувствовала. Я как знал. Затарился на год вперед.
- То есть, как это не вчера? – голос Нины Ивановны понизился на октаву.
- Да дней пять, как ей хуже стало. А я вчера выходил и купил. Как знал.
- Ну если, что нужно, звони, -  несколько прохладно произнесла Нина Ивановна.   
 Теперь самое время прислушаться к своему организму. Кажется, все нормально. В горле не першит. Она даже не знала, нужно ли ей поговорить с Геной подольше. Нужно будет – позвонит, решила она, вспомнив, что он и Танечка оба такие. Всегда давали о себе знать, когда им что-то было нужно. 
Нина Ивановна положила телефон на журнальный столик, включила телевизор. Смотрела, а мысли были далеко: очередной разрыв снаряда, совсем близко. Хорошо, что сын живет в одном с ней городе и уже переболел. Вспомнила, что так она не рассказала Гене о словах сына про сожжение полотенца.  Нужно будет вечерком снова позвонить ему. И про Танечку справиться и про полотенце рассказать. Может быть, это отвлечет его от грустных мыслей.