Принцесса Верочка

     Зал залит пронизывающим светом. На сцене Верочка, девушка двенадцати лет,  одетая в пышное солнечного цвета праздничное платье, в туфельках на каблучках, с маленькой шляпкой на голове, прошибая из глаз зрителей непрошеную слезу, вдохновенно и трепетно декламирует любимое стихотворение о маме. Проходит смотр талантов групп школы-интерната.  Верочка  – гордость своей группы и неизменная участница любых зрелищных мероприятий.  В интернате её все зовут не иначе как принцесса.  Ну, разве не принцесса! А как она любит танцевать! Какие сценки разыгрывает с подружками, участницами драмкружка! Смотришь на Верочку и думаешь: вот бывают же талантливые дети,  от самого рождения сочится из них талант наружу, принося удовольствие, радуя людей.
     - Сирота? – кивая на девчушку, спрашивает у Верочкиного воспитателя  Ольги Фирюзовны воспитатель старшей группы Эвелина Яновна.
     - Брошенка – отвечает Ольга Фирюзовна, жалостливо глядя на Верочку.
     - И родители живы? – не унимается Эвелина Яновна.
     - И мать-вертихвостка  жива. И дед с бабкой, - вспоминая записи в личном деле, докладывает Ольга Фирюзовна.  Живут рядом припеваючи, всего за пару десятков километров. В Михайловке.  Нагуляла мать-свистушка. В роддоме оставила, отказную написала.  Ушла, не оглянулась. Обычная для нас история. А дитя какое хорошенькое. Чисто принцесса! Да, немного странная, косит взглядом в небо, будто выглядывает что-то в своём будущем, в походке пританцовывает.
     - Дитя не от мира сего. Божественна, -  заключает Эвелина Яновна. -  Добрая она у вас. Обходительная.  Мечтательная. Чисто принцесса, да. Только вот, что я думаю… Знакома мне была эта семья из Михайловки. Жила я там в юности. Не могла блудить Ира. Не такая она. Не так воспитана.  А родители её уже тогда были пожилые. Поздний ребёнок она у них. Очень порядочные, боязливые люди.  Да, какие-то сплетни краем уха и я слышала о том, что она вдруг стала гулящей, нагуляла и бросила ребёнка. Только сплетни не прижились.  Да и не верю я в эти бредни. Не такие они, чтобы живого ребёнка бросить. Или я в людях ничего не понимаю…
В общем, дорогая Ольга Фирюзовна, что-то в этой истории не так. Не могли они поступить бесчеловечно с живым маленьким человечком, не могли. Это моё мнение.

     Слова Эвелины Яновны врезались в душу Ольги Фирюзовны острым неогранённым камнем. Если Эвелина Яновна так чувствует, значит и правда в этой истории что-то не так. Работник она  молодой, но профессионал высокого класса. Работу воспитателя совмещает с работой психологом. 
     Несколько часов мозг Ольги Фирюзовны сверлила  неопределённая мысль, наконец, она приняла вполне чёткие очертания. Ольга Фирюзовна сходила к секретарю, выпросила у неё Личное дело Верочки Винс, нашла адрес родственников, переписала в свой блокнотик.  На следующий день, в свой выходной, Ольга Фирюзовна уже катила автобусом в Михайловку. Она понятия не имела, что скажет незнакомым ей людям, как её примут, но это уже было неважно.

     Маленькая поселковая улица. Деревянный, прохудившийся, но аккуратный домишко на четыре семьи.  Ольга Фирюзовна постучала в квартиру во внутреннем дворе. Впрочем, дверь оказалась незаперта. Вошла. Встретили её приветливо, сначала предложили войти, присесть. И только тогда поинтересовались, что привело незнакомого человека к ним. На крашеных табуретах возле печи  сидели убелённые сединами благообразные старик со старушкой. Старушка в руках держала Библию в тёмном  потрёпанном переплёте. В печке потрескивали горящие дрова. У окна  за столом перебирала гречку молодая скромного вида женщина. Дом был наполнен покоем, но  покой этот отдавал  какой-то тревожной напряжённостью.  В доме было чисто, уютно.
     Старушка встала, взяла из резного посудного шкафчика чашку, налила из кофейника, стоявшего на плите,  кофе, насыпала в блюдце шкварок и поставила перед Ольгой Фирюзовной, сказав: 
     - Согрейтесь с дороги, отдохните. Кофейный напиток  отличный, с цикорием.  Раз пришли, значит по делу.  Случайные люди к нам не забредают.
     - Спасибо, добрые люди, за такую встречу. Да уж, по делу. Не знаю даже, с чего начать…

     В общем, не стану я пересказывать все их разговоры того вечера. А говорили они долго, до самого утра. Рыдали поочерёдно и совместно. Радовались и огорчались. Странная штука жизнь. Порой мы её представляем такой, а она совсем не так плётёт свои нити, как мы представляем, или как нам хочется. 

      Однажды осенним вечером Ирина, мать Верочки, была  жестоко изнасилована у себя во дворе. Кто над ней поизгалялся, осталось тайной, так как на голову Ирине  насильник надел холщовый мешок из-под картошки, висевший тут же на заборе. Всё произошло грубо и быстро.  Насильник по окончании своего глумления  ударил в голову девушке камнем и удалился незамеченным и неопознанным. Ирина отлежалась, пришла в чувства и зашла в дом. Родителям о случившемся не сказала.  Да и как скажешь! Стыд и боль переполняли её чувства.
     Свою беременность Ирина скрывала до последнего, но сколько ни скрывай, итог всё равно проявится. Родители пытались узнать подробности, а Ирина… что могла рассказать Ирина? Из школы изгнали. Шлейфом потянулись сплетни и пересуды. Семья, сгораемая от стыда,  молчала.
Рожать Иришку увезли в город. Сначала медики её убедили, что жизнь с рождением байстрюка превратится в ад.  Событиями в школе, пересудами соседей, унынием родителей Ирина была загнана в глубочайшую депрессию.  Её легко вынудили дать расписку-отказ от ребёнка, сказав, что ребёнок родился больным, будет глубоким инвалидом и она, Ирина, с ним хлебнёт горя, намучается, да и денег никаких не хватит на его лечение, поэтому самым правильным будет написать отказ. До Ирины смысл вкрадчивых слов завотделением не доходил, её сознание было, как в тумане. Да, она что-то где-то подписывала. Даже не читала. Ей тогда казалось, что жизнь закончилась. Её жизнь. Иногда так хочется иметь сердце, как у снежной королевы.  Чтобы ничего не чувствовать.

      При выписке Ирине сказали, что ребёнок умер и ей нечего больше беспокоиться о нём.  Родители, приехавшие забирать дочь из роддома, решили, что бог так распорядился и где-то далеко в душе втайне даже были рады такому финалу.
Жизнь потекла своим чередом.  О ребёнке, которого мать ещё в роддоме назвала Верочкой, вспоминали с жалостью, но без грусти. И вот, эта нежданная  гостья. С новостью, что Верочка жива, одинока и очень тоскует по родственникам.
 
     - Почему? Как такое могло случиться? Мы же есть!  Почему она одна там! – горячился дед.
     - Как можно сказать, что человек умер, если он жив! – сквозь слёзы причитала бабушка.
     - Двенадцать лет разлуки, за что? Мы непременно забираем нашу Верочку,  – смахивая слёзы, шептала Ирина.
         
     Как только забрезжило утро, все четверо сели в автомобиль и поехали в интернат. За Верочкой.