яблоко-проститутка, картофельные очистки, сёмга

  Девушка, завёрнутая, словно подарок настороженности, в лёгкую чёрную мантию, подошла к мусорному баку. Её тонкие пальцы, похожие на палочки для еды, грациозно уронили едва надкушенное яблоко. Может, на нём красовались отпечатки зубов самого Адама, кто знает? В общем, было ли это то самое знаменитое яблоко, к сожалению, неизвестно.

  — Чёрт! — выругалось яблоко, упав на самое дно пластмассового мусорного бака. 
  Как-то несолидно и богохульно для претендента на плод с древа познания, не находите?

  В чёрном квадрате резервуара для отходов яблоко оказалось первым посетителем, если не считать темноту одиночества и шум безлюдного вакуума. Чем же заняться? Например, смыть красную вызывающую помаду и чудесным образом избавиться от трёх видов парфюма, а ещё подлечить синяк вмятины на боку, оставшийся после столкновения со лбом клиента.
 
  Впрочем, замести следы предыдущей жизни не получилось. Любит мусорить народонаселение: вот бабка с осколками зубов, в которых запутался ветер, запустила в космос близнецов картофельных очисток. Приземлившись без парашюта, — откуда он у бедняков? — они чуть не сломали ноги, но были вознаграждены видом распутного яблока.

  — О, какие формы! Хоть здесь всё иначе! — сладострастно и бессовестно протянули бедняки, принявшись разглядывать пышность яблока.

  — Вообще-то мне плохо. Я попала этому подлецу прямо в лоб.
 
  — Ничего-ничего, мы пожалеем тебя.

  — Прочь! Хоть здесь давайте подумаем о чём-то важном, — завопило яблоко, обливаясь соком.

  — А что говорить-то? Ну мы всю жизнь прожили с бедняжкой из-под моста. Уродливая женщина с красивой душой — это красивая женщина? Хотя откуда тебе знать, красивая женщина с уродливой душой, — ехидно подметили картофельные очистки и принялись домогаться яблока. 

  История могла бы засвидетельствовать первые в мире столь экстравагантные взаимоотношения объедок на лоне пустоты мусорного бака, но с неба свалился третий умерший гость — недоеденная ресторанная сёмга.

  — Оу, да я помешал вам, — начала сёмга пафосно и надменно. — Работа такая. Банкир я, следовательно, мешаю людям жить.

  — Спасите меня от этих, — завопило яблоко. — Я не хочу с ними.

  Яблоко метнулось навстречу власти, деньгам и славе, думая, что все эти слова — реальные понятия на дне мусорного бака.

  — Вон от меня! Здесь уже всё по-другому, неужели вы не поняли?

  — Где это «здесь»? — недопоняли картофельные очистки.

  — На дне раскалённого пластмассового мусорного бака, идиоты!

  Сёмга отчитывала подчинённых, разбрызгивая желчный соус на стенки бака.

  — Ух ты! Как будто бы в прошлой жизни! Вот только мы вязнем, — глубокомысленно отметила укушенная сёмга. 

  Игривое яблоко-проститутка, бедняки картофельных очисток и напыщенная сёмга-банкир тонули в раскалённом на солнце мусорном баке.

  Странный голос, похожий на шум тишины, медленно вложил огонь истины в объеденный и израсходованный разум «святой» троицы: преходяще уходящая природа мироздания обнаруживает свою наличность даже на дне мусорного бака.

  Всё время шёл дождь из пакетов, фантиков, деревяшек... Заполнившись, мусорный бак еле-еле потащился к огню.

  Яблоко горело. Картофельные очистки горели. Сёмга горела. В уравнении сохранения энергии всё добралось до хрупкого баланса с запахом гари переработанного мусора.

  Эти странноватые духи захватили воздух, а люди завоевали противоположности. Девушка в чёрном стала монахиней. Бабка всё ещё под мостом, но уже в двухэтажном доме. Банкир обанкротился, увидел свалку собственной души и постиг смысл существования, стремящийся к гармонии. И только запах разлагающегося мусора напоминал им о яблоке, картофельных очистках и сёмге.

  Мусорный бак косится на прохожих. Он есть в каждом дворе. Такой обманчиво простой, незаметный мусорный бак — символ лимба материальных вещей.