Golden Рыбка

Жил в небольшом рыбацком посёлке старик со своей женой, примерно его возраста. Жили они небогато, в простом деревенском доме. Он ловил рыбу на своём небольшом баркасе, и продавал её, иногда на рынке, иногда в богатые дома новоявленных бизнесменов, коих на просторах нашей родины, а особенно по берегу синего моря, в те годы появилось предостаточно. Бабка вязала салфетки, кое-что из одежды и также продавала на рынке. Этим и жили. 
И вот пошёл однажды дед снова в море, закинул, пока не видел рыбнадзор, свои сети, но сети вернулись пустые. Он снова закинул сети, оглядевшись на всякий случай, но кроме большой прогулочной яхты, ничего и никого, в том числе и рыбы, вокруг не было. И вот когда он снова начал вытаскивать свои сети… раздался гром, разверзлось море, обдав его волной, перемешанной с отборными ругательствами, и предстал пред очами совершенно мокрого деда… повисший на стреле его лебёдки мужик в рваных шортах, и болтающимся на оттопыренном левом ухе браслетом от часов. 
– Дед, помоги! Чего смотришь? Стаскивай давай, — сказал мужчина.
– А ты, собственно, кто? — удивился дед, стаскивая последнего.
– Александр Сергеевич Рыбка. Такая необычная фамилия, — представился он.
Дед разглядел его получше. Златая цепь на… Рыбке том, вместе с большим крестом, сияли так, что слепило глаза. Золото вообще на нём было повсюду. На каждом пальце красовалось по большому перстню, на правой руке золотые часы, на левой браслет из того же металла, на правом, таком же оттопыренном, ухе красовалось небольшое, но тоже золотое кольцо. 
– Ничего себе. А здесь чего же делаешь?
– Так это… Я этот… вроде как контролирую тут всё. Бизнесмен я, типа, короче. Рыбной ловлей и торговлей, так сказать… Конкуренты вот яхту мою, — он раскрыл рот и оттуда полилась родная, русская речь, с разнообразием изысканнейших идиоматических оборотов. — Ко дну короче, — закончил он свою выдающуюся, длинную речь. — Ну, это мы ещё посмотрим кто-кого. Спасибо тебе дед за помощь.
– А это что же, рыба что ли? — дед кивнул на воду, по которой медленно плыли дублёнки и кожаные куртки.
– Да это так, — махнул рукой Рыбка. — Чего-то мои-то запаздывают. Охрана, блин, называется. Короче, дед, — уже тихо, наклонившись к нему, добавил он. — Я из Турции вещи, кое-какие, перевожу. Ты уж дед меня-то не выдавай, таможни там, или кому ещё, а я в долгу не останусь… Проси, чего пожелаешь, всё исполню.
– Да ладно. Вон твои видать плывут, плыви уж с ними, — дед кивнул на катер, нёсшийся на большой скорости в их сторону. 
– Ну, смотри, дед, я тут каждый день плаваю, люблю это дело, если чего, приходи, помогу.
– Александр Сергеевич, живы что ли? — мужчина из катера виновато посмотрел на него.
– Ну, а как ты думаешь, Карасёв, если со мной разговариваешь? Вот если бы не он, — он кивнул на стоявшего позади деда. — Не пришлось бы тебе такие вопросы задавать.
Вернулся дед домой и рассказал о происшествие бабке.
– Ой, ну и дурак же ты у меня! Мог бы попросить-то. Вот притащил же внук это корыто старое, ванна называется, за каким хреном только? Весь в деда пошёл! И на какой только помойке нашёл-то!? И в этом корыте я ещё и мыться должна? — она показал рукой на ванну. — Вот у соседей, джакузя всякая, кабина душевая, лучше бы эту хрень и попросил!
На следующий день дед опять пошёл в море.
– Здорова, Рыбка! — крикнул он, подплыв к яхте, на которой, ослепляя глаза, блестела золотом надпись «RYBKA»
– Здорово дед! Ну, проходи на яхту, гостем будешь, — улыбнулся он белоснежной улыбкой искусственных зубов и сверкнув бриллиантом вставленном в один из них.
На Рыбке был одет длинный бархатный, пурпурного цвета, халат с отороченным мехом горностая воротником. На его бритой, совершенно пустой голове восседала белая, отделанная россыпью бриллиантов бейсболка с золотой короной над козырьком.
– Проходи, проходи, дед. Пойдём, я тебя по яхте провожу, посмотришь, как, значит, живу, — положив руку деду на плечо сказал Рыбка. — Вот, видал какие, — показав на висевшие на стене золотые часы, сказал с улыбкой он. — Знакомый бизнесмен привёз из Турции. Настоящие швейцарские, — Рыбка снял их со стены показывая деду. — Здесь даже надпись есть: «Made in Shwejzairiya», — он повесил часы обратно и в этот момент оттуда вылетела птица в ярком оперении и со страусиным пером вместо хвоста.
– Кью-кью, — с жутким акцентом выкрикнула она.
– Говорят, настоящая швейцарская кукушка, — с гордостью посмотрев на часы сказал он.
Дед, открыв рот и вытаращив глаза, оглядывал окружающую обстановку, а Рыбка повёл его дальше.
– Вот так, значит, дед, и живу, скромненько, но со вкусом, — показывая на отделанную натуральной кожей бегемота мягкую мебель; на коврики из соболиного меха; на золотой унитаз в скромном, мраморной отделки, гальюне с ёршиком из натуральной щетины.
«Вот напридумают-то, — думал дед, смотря на блестевший на свету унитаз. — Как ходить-то в такой? На что только килограммы этого самого тратят?»
– А это капитан вот мой, — показав рукой на мужчину лет пятидесяти, стоявшего за штурвалом, инкрустированным натуральным сусальным золотом и украшенным кристаллами Сваровски. — Каракатица Пётр Аркадьевич, а вот это штурман, — он показал рукой уже на другого мужчину. — Сусанин Иван Сергеевич. Потомственный проводник, так сказать. Проводит иногда моих, типа партнёров… деловых, ну, у которых я товары покупаю. Одних недавно вот проводил… Правда, в следующий раз почему-то уже другие приплыли, — пожав плечами сказал Рыбка. — Отец у него лоцманом был, дед туристов в горы водил, брат на квадроциклах туристов по экстремальным болотным местам возит. Ну, садись, дед, рассказывай, зачем пожаловал?  Шампанского хочешь? — Рыбка рукой показал на бутылку дорого шампанского, охлаждавшуюся в золотом ведёрке. 
На хрустальном столе в золотых блюдах лежали разнообразные заморские фрукты и ягоды. Омары, крабы, лягушачьи лапки, всё одной кучей лежало в большой, хрустальной салатнице, а вокруг, на небольших белоснежных фарфоровых, ручной работы, тарелочках лежали кусочки фуа-гра и рябчики с мелкопорезанными ананасами.
– Да старуха моя запилила совсем. Принёс ей внук, на мою голову, ванную старую, а она совсем раскололась, теперь вот требует новую — джакузю какую-то и душевую кабину. Ты уж не гневайся, помоги, а?
– Не боись дед, помогу тебе. Ты ступай себе на свой баркас, а приедешь — всё устрою. Будет тебе и джакузя, и кабина душевая. У самого этих джакузь пруд пруди в доме.
Поблагодарил дед Рыбку и вернулся домой к своей старухе. А старуха плещется в ванне с пузырьками и ещё больше, с набором исконно русских слов, поливает деда.
– Ну, и дурак же ты! Выпросил джакузю! Да разве место такой вот ванне в… нашем курятнике, короче? Не хочу больше жить в простой избе! — заорала старуха, обрызгав деда водой. — Вон у соседей дом какой. Кирпичный весь, три этажа, лифт, куры эти здоровые с веером над задом ходят, страусы во дворе бегают! Хочу тоже так!
– По двору бегать или с веером ходить? — не понял дед. — Зря, знать, ты некуда не обратилась-то, когда головой в мухоморы-то упала.
– Дурак ты, дурак! — сказала она, разбавляя слова исконно русскими оборотами. — Дом, говорю, хочу такой же! 
Погоревал, погоревал дед, делать нечего.
«С бабой нечто поспоришь? Только себе проблем наживёшь», — вздохнул он.
 Завёл свой баркас и снова пошёл в море, к яхте Рыбки.
– Здорова, Рыбка! — крикнул от, подплыв поближе. — Всё плаваешь?
– Ну, а как же. Вожу потихоньку, оттуда, — он кивнул в сторону Турции. — Чего у нас нет.
– А чего у нас нет?
– А ничего нет, вот я и вожу потому. Ну, чего тебе опять, старик?
– Да вот бабка моя, опять недовольна, — вздохнул дед. — Поливает почём зря. Говорит, вон у соседей дом какой, три этажа, лифт этот самый, страусы во дворе, эти с веером над задом, а у нас… — он махнул рукой.
– Не хнычь, старик, так и быть помогу тебе и в этом. Иди к своей старухе, будь она не ладна, — тихо сказал он последнюю фразу. — А я всё сделаю.
Вернулся старик к своей избе, глядь, а старуха с соседского балкона прислуге команды раздаёт. Обалдел старик.
– Ну, Рыбка, ну, мастер!
– Ты чего, старый, глазищи-то вылупил? Теперь тут жить будем!
Так и стали жить. Старуха на лифте вверх-вниз катается, страусов пугает и перья из них выдирает, да павлинов ощипывает. Неделя проходит, другая, скучно ей стало, опять позвала к себе деда и говорит.
– Скучно мне! Надоело уже. Каждый день джакузя эта, не хочу больше! Не хочу простой бабой быть, должность хочу! Команды раздавать хочу! Главою местной быть желаю!
– Да ты бабка совсем уже с катушек съехала, — молвит ей дед. — Видать вредно в этой самой… джакузе-то? Видать волнами-то все мозги тебе того… Куда же тебя такую неграмотную и на должность-то?
– Подумаешь, невидаль какая! Много вас умных развелось! — разгневалась бабка, раскричалась, снова поливает деда разнообразными оборотами. — Иди, — говорит. — К Рыбке и проси у него должность!
Погоревал дед, повспоминал и сам все обороты, и, снова заведя баркас, вышел в море. А там грузовое судно «ARGO» товары из Грузии везёт.
– Здорово, Рыбка!!! — что есть мочи кричит дед.
– Здорово, дед, опять ловишь? Или снова ко мне?
– Да бабка моя гневается опять. Не хочу, говорит, быть простой бабой, хочу главой местной быть, команды раздавать!!!
– Ну, что же, дед, — цедя сквозь зубы ответил Рыбка, перемежая речь русским словарным запасом. — Помогу тебе и в этом! Сейчас как раз глава местной администрации в отставку уходит, — сидевший недалеко от него мужчина поперхнулся орешком. — Говорю, глава местной администрации, — продолжил он, косо посмотрев на кашляющего: — в отставку собрался, так что место свободно! Возвращайся к своей старухе!
Вернулся дед, а бабку, у дома, уже личный водитель ждёт. Смотрит, его старуха из дома выходит с личным охранником, в сапогах из крокодильей кожи, привезёнными на местный рынок заморскими купцами с далёкого Еревана, и нарядах от Dolce & Gabbana с того же рынка; на шее ожерелье из жемчуга, в ушах килограммовые серьги от вьетнамских ювелиров.
– Не баба, а новогодняя ёлка, — раскрыв от удивления рот, тихо сказал дед. — Ну, теперь-то мать… довольна что ли? — спросил он, смотря на жену.
– Ты как с начальством разговариваешь? Глава теперь я, местная, адми-ни-страторша, вот, — гордо вскинув головой ответила бабка. — Иди вон лучше в гараже поработай, машины помой.
Неделя прошла, живёт бабка, не нарадуется, за народом следит, распоряжения выдаёт, маникюр каждый день делает, да маски на ро… лицо накладывает. Личного массажиста и фитнесс-тренера себе завела. Опять скучно стало ей. Велит замам своим позвать к себе деда. 
– Скучно мне стало главой местной быть. Места мало, развернуться негде. Ступай опять к Рыбке, скажи: хочу такую должность, чтобы все мне подчинялись!
Погоревал, погоревал дед и снова завёл баркас, вышел в море, а там здоровый теплоход с золотой надписью: «ZOLOTAYA RIBK» на борту, а на палубе в малиновом пиджаке с громадной золотой цепью, сверкая белоснежной улыбкой и короной над козырьком, стоит Рыбка. Рядом с ним охранники с позолоченными АК-74 с инкрустированными бриллиантами прикладами из красного дерева. 
– Здорово, дед! Опять, как я понимаю баба твоя гневается?
– Совсем крыша у ней поехала, говорит не хочу больше быть местной адми-ни стра торшей. Ой, мать твою! Прости Господи! — дед перекрестился. — Слов-то понапридумали. Говорит — хочу, мол быть такой, — дед задумался. — Короче, чтобы все ей подчинялись!
– Твою… Ну, и баба у тебя дед, — удивился Рыбка. — У меня четыре жены было и то так меня не раскручивали. Ну, что же и тут помогу тебе, — сквозь зубы, перечисляя в уме всё, что он думает о их семейке, ответил Рыбка. — Есть у меня «чепок» один — вьетнамцы одёжу шьют, конфеты из… этого…— Рыбка задумался, — короче, конфеты делают… А хозяин за море поехал. И с концами… Как в воду канул, — Рыбка слегка обернулся на раздавшийся с другого борта плеск — будто мешок с чем-то тяжёлым рухнул — и удовлетворённо хмыкнув, продолжил: — Шепну словечко в торгово-промышленной палате, а ты иди к своей старухе.
Пришёл дед, а старуха снова собирается. Лимузин у ворот стоит. На ней натуральная соболиная шуба из искусственного меха, правда без рукавов, лето всё-таки, наряд уже от Версаче с надписью: «Made in China»; на шее бриллиантовое колье огранённое местными умельцами в одном из поселковых гаражей.
– Переезжаю дед, в личную резиденцию! — гордо вскинув голову, махнув своими пергидрольными волосами, ответила она.
И стала бабка олигархом. Неделя проходит, другая. Губернаторы за советом к ней ходят, деньги на выборы просят, на телевидение приглашают, передачи снимают, гламурные журналы пестрят её умудрённой годами и морщинами физиономией. Телохранителей себе наняла с квадратными, интеллигентными лицами, с накаченными мускулами, выпирающими отовсюду, с интеллектом… Хотя нет… Мозги — это всё-таки не мышцы, накачать их не удалось. Живёт бабка в личном особняке с десятью спальнями, двенадцатью ванными комнатами, с позолоченными сусальным золотом унитазами, с ванными из натурального мрамора и не нарадуется. Ест только из серебряных тарелок, и пьёт из хрустальных стаканов. Личные помощники издают указы для всевозможных глав. Личные стилисты, еда из ресторана, крабовые палочки, сделанные на заказ… из селёдки, омары из местного реки, одежда только от ведущих кутюрье со столичного рынка, бассейн с ручными крокодилами. Деда и не вспоминает, выгнала совсем. Опять заскучала. Приелось всё, кричит на всех, зло срывает. Велит опять позвать к себе деда. С трудом нашли старика и привели к ней.
– Скучно мне опять. Новенького чего-то хочется. Масштабы тесны стали. Хочу, чтобы не только власти мне подчинялись, но и другие олигархи мне в ножки кланялись и капризы выполняли, а Рыбка первый среди них. Передай ему, чтобы явился ко мне, служить мне будет.  Нет! — заорала вдруг бабка. — Чтобы все! Все мне подчинялись!!! — сверкнула обезумившим взглядом старуха. — Абсолютно все!!! 
Погоревал, погоревал дед и, снова заведя баркас, отправился к морю. Глянул, а на море нет никого. Только он собрался развернуться обратно, как развернулось море, расступилась вода и выплыла из глубин… подводная лодка, с надписью, золотыми буквами на борту: «NAUTILUS».
– Ну, чего дед, опять гневается что ли? — выйдя на палубу, вслед за капитаном в куртке с надписью: «NEMO», спросил Рыбка.
– Да вот хочет, чтобы все ей и только ей подчинялись. И ты… в первую очередь…
– Валю я отсюда, дед, — вздохнув ответил Рыбка. — На хвост мне сели. Недвижимость всю распродал, а деньги в офшоры перевёл. Так что, прощай, дед, увидимся ли ещё снова?
Разверзлось снова сине море, и поглотило подводную лодку. Только пятно мазута, играя радужными красками расплывалось по волнам. Вернулся дед в свой посёлок, подошёл к родному дому, на крыльце сидела вконец свихнувшаяся старуха, а перед ней стояла разбитая ванна…
Эпилог.
Прошли годы. Бабка доживала свой век в сумасшедшем доме, провозгласив себя царицей вольной синеморской республики. Сбылась её мечта. Все были в её власти: и Наполеон с прокурором из шестой палаты, и послы с Альфы Центавра и даже царица Тамара.
Дед всё также ловил рыбу, и однажды подцепил сетью контейнер с надписью: «ZOLOTAYA RIBCA», в котором оказался груз пропавших турецких контрабандистов, павших когда-то жертвой штурмана Сусанина. Дедов внук выросший пробивным и хитро… (ну, в общем все поняли), груз успешно легализовал, основав фирму: «Таврида – транс» для морских перевозок в Крым и Абхазию.
А Рыбку снова взорвали, и он снова всплыл. Его ещё раз взорвали, и он ещё раз всплыл. Но уже настали новые времена, деловые партнёры его просто полностью разорили, а Рыбка, попав под амнистию капиталов, вернулся на родину. Где основал новую торговую фирму «Синеморье», купив у деда его старый баркас и стал младшим деловым партнёром фирмы: «Таврида – транс».
На том и сказочке конец! А кто всё понял… Молодец!
Где-то на рубеже 90-х и начала 2000-х.