Салам, бача. Глава 18. Расслабься и спи

Андриенко с Дашковым должны были оставить колонну на царандоевском пропускном пункте кишлака Тарахейль.

Этот небольшой населенный пункт, расположенный в десяти километрах северо-восточнее Кабула, находится в долине предгорья Памира. Место неспокойное, душманы организовали на этом участке мощную систему не только для наблюдения за аэропортом, используемым контингентом советских войск как аэродром, но и своих баз. В пещерах они организовали помещения для проживания, склады для хранения оружия, на открытой местности проводилось военными специалистами обучение моджахедов саперному и стрелковому делу из различного вида вооружения – минометов, ракет, пушек. Здесь всего было предостаточно, и сколько не было попыток у афганской армии и шурави разрушить душманские отряды с базами, эти стычки нужных результатов не приносили. Моджахеды закрывались и возвращались в небольшие поселения, находившиеся в этом же регионе - Тарахейль, Дехсабзи-Хаз, - растянувшиеся в предгорье и в горах, как кишлак Хингиль.

Со стороны Дехсабзского ущелья, тоже были кишлаки, как и со стороны Чарикара и Пагмана.

Местное население было запугано душманами, представлявшими банды местных полевых командиров. Людей опасных, живущих за счет населения кишлаков, плативших им мзду. Они постоянно совершали чистку своих кишлаков, наводя свой порядок: убивая школьных учителей, местную власть, молодежь, организовывающую сельскохозяйственные кооперативы. Война здесь шла чисто афганская, между антиправительственными партиями, идущими под исламским знаменем и бедными людьми – мечтающими о покое и достатке, поддерживающих новую власть, идущую под зелено-красно-черным флагом Демократической республики Афганистан.

Так было везде в Афганистане, независимо от того, были в населенных пунктах правительственные войска или другие организации, отвечающие за государственную безопасность – Царандой, ХАД. Кишлак Тарахейль – это зеркало политической жизни Афганистана. Несмотря на то, что здесь расположилась хорошо выученная и вооруженная рота Царандоя – афганских милиционеров, война здесь не заканчивалась, ни на день. Крестьян, занимающихся выращиванием сельскохозяйственных культур, овец, очень часто грабили душманы. Если не в кишлаке, то по дороге на рынки Кабула. А если люди оказывали им сопротивление, то наказывались, очень жестоко, вплоть до убийства…

Колонна агитационного отряда остановилась у шлагбаума. Вышедшие им навстречу афганские милиционеры, отдали честь шурави. Офицер, давший команду открыть проезд для советской боевой техники с десантниками, пожал руку командиру разведгруппы, и, окликая имя командира агитационного отряда: «Ванья Сурикав», шел к бронетехнике, стоявшей за боевыми машинами пехоты.

Лейтенант, дав команду своим солдатам оставаться на местах, спрыгнул с машины и пошел навстречу к афганскому офицеру. Они обнялись, приложились друг к другу левой и правой щеками (по афганскому обычаю) и о чем-то стали тихо разговаривать. Широкие улыбки при этом, не сходили с их уст.

Афганцы ждали приезда русского агитпоезда. Об этом «по секрету» рассказал снайперам лейтенант. Их задача остаться на ночь, расселившись у палаток роты царандоевцев, организовать небольшой концерт, артистами которого станут милиционеры и шурави, исполняя песни под гитару. Посмотрят документальный и художественный фильм.

А вот как снайпера уйдут от них, Суриков знал. Когда афганский офицер занялся организацией устройства русских, подошел к ефрейтору Андриенко и сказал о том, что через полчаса бачата (дети) пастухи поведут в предгорье стада овец. Здесь, недавно с вершин гор сошли последние снежные лавины, после их таяния, начала хорошо расти молодая трава, необходимая козам и овцам.

- С ними и пойдете, - прошептал он, - вот-вот начнет темнеть. Ваше время. Бачатам не обязательно знать вас, пойдете с их стадами. Не мне вас учить как, вы же профи! Тем более им в это время будет не до вас, вечер длится двадцать минут, может чуть больше. До ночи им нужно стадо провести в долину. А это около километра.

- Понял, товарищ гвардии лейтенант, к вам идет афганский офицер, - остановил Сурикова Андриенко.

Иван оглянулся и спрыгнул с брони, сделав несколько шагов к своему знакомому офицеру:

- Наджибулла, - обратился к нему, - распоряжения дал солдатам, будем спать не в палатках, а в машинах. Караул будем нести самостоятельно.

Но афганского офицера это не интересовало, а другое:

-  Чой ми хури? – что означало в переводе на русский «Будешь пить чай?»

Дымящийся чайник в руке афганского солдата, бегущего за своим командиром, был хорошим тоном дружелюбия афганцев к русским. К ним подбежали еще два солдата, все в новой, чистой и выутюженной форме. Они принесли мешок с чайными мелко нарубленными листками для заварки, у второго – на подносе чашки, кубики с сахаром и горка маленьких бубликов.

- По-русь-ськи. Добре пойжаловать, - громко сказал Наджибулла и, размахнув рукой, поклонился, продолжая широко улыбаться. – Пойдем дуда, - показывая рукой на деревянный поднос, стоящий под деревом алычи (сливы).

- Сейчас, сейчас, - похлопав по плечу афганского офицера, ответил Суриков, и громко окликнув командира разведгруппы сержанта Смелякова, позвал его в гости к дружелюбным хозяевам.

Колонна начала разъезжаться, занимая указанные места невдалеке от палаток, в которых жили царандоевцы. Строения кишлака начинались в метрах двухстах от палаточного городка. Они были серые, как горные камни, с узкой улочкой между дувалами (заборами).

- Вот блин, - увидев Андриенко, воскликнул вылезающий из-под брони механик-водитель. – Мужик, чего спим, а? Лезьте внутрь, там ваша одежда, переодевайтесь. Вон первая отара идет.

- Ты это, Коля, не кричи только, понял? - прошептал в ответ Андриенко. – Не на параде! Давай, разворачивай машину тем боком от гор, чтобы душманы не увидели нас, вылезающих из твоей брони.

- Не понял, - от удивления воскликнул Дашков, - какая отара. Мы же должны были идти в горы в группе Малика?

- А? – Андриенко сделал вид, что не понял вопроса, заданного Дашковым. – Так все поменялось. Они пойдут сами, а мы – сами, вот с этими барашками. Кто их считать будет, - улыбнулся Александр. – Теперь не афганцами станем, а баранами. Торопись, Гера, наше время пошло.
 
- 2 –

Да, прав был командир агитационного отряда, вечер в Афганистане короткий. Очень короткий. Только начинает солнце прятаться за вершинами гор и тут же, исчезает. Это в степных районах, оно еще какое-то время оставляет за собой зарю, постепенно уменьшающую свой факел на горизонте. Но в горах этого нет, как свечка, замерцает солнечный шар и исчезнет, отдавая черной ночи ее права.

Отару овец, медленно бредущую вперед, Александр с Геннадием покинули у «зеленки», якобы выгоняя из фруктового сада забредших туда овец. А как стало темно, продолжили свой путь к скалам. Приборы наблюдения только набирали свою силу, звездная масса, закрывшая все небо, напоминало речной песок с камушками, тускло блестящими от зеленого солнца, лучи которого теряли свою силу из-за туманной мглы.

Андриенко шел не торопясь, что позволяло Геннадию не отставать от него, привыкая к зеленому фону, выделяя различные предметы, встречаемые по пути. Этот процесс для него, идущего ночью, всегда начинался с привыкания. Вслепую по скалам не пройти, ждет много опасностей, в виде пропастей, неприступных стен.

Но когда служил в разведвзводе, этот процесс привыкания был очень коротким, так как ты шел в большой группе сослуживцев. Как всегда, переход в горах был торопливым. Такую форму передвижения группой командир взвода как-то назвал сороконожкой. Кто-то из бойцов посмеялся вначале над этим сравнением, но через некоторое время согласился. Сорок глаз быстрее находили безопасные проходы, чем одинокий человек. И даже, несмотря на то, что сейчас было их двое, так сказать четырехногий четырехглаз, но ведущим в их группе был Мужик, то есть Александр Андриенко. И вся проблема в том, что только он знал, куда нужно им идти.

Если обсуждать этот вопрос, то он сказал Геннадию однословно – «туда» указав рукой на вершину скалы. А как туда добраться, он знал только в общих чертах, скалы – это не проторенные дороги. И то, что он выбрал маршрут на глаз более подходящий, поэтому ему только и остается верить, что сможет туда привести как себя, так и Дашкова.

Шли они быстро или медленно, тоже трудно определить, так как Сашка постоянно на какое-то время замирал, рассматривая через ночной прибор ближайшую территорию. Геннадий тоже пытался ему помочь, встав рядом. Но опять же, старался, как говорится, не учить профи передвижению, то есть не подсказывать, так как, всматриваясь вдаль, его взгляд вечно упирался в стену, в серо-зеленую стену, как в ровный фон. А значит, лучше выбор пути будет делать один, свой командир - Мужик. Это у него уже сотый, а может и двухсотый выход на задание по зачистке.
Резкий хлопок по плечу, сделанный Андриенко, отвлек Геннадия от поиска дальнейшего прохода. А слова Александра, дали возможность сразу понять, почему он толкнул его. Это была серия коротких вспышек на вершине скалы, буквально перед ними. На каком расстоянии, трудно сказать. Но скорее всего, уже недалеко от них, может двести-триста метров, ну - пятьсот. Но ночь она не подсказчик.

Новый толчок в левое плечо, заставил Геннадия обернуться, и вовремя. Такая же серия вспышек фонаря прошла внизу, приблизительно из района кишлака, а может и места расположения царандоевского отряда. А это могло стать опасностью для жизни ребят из агитотряда и сопровождающих их двух отделения полкового разведвзвода.
Холодок, прошедший по всему телу, не говорил о том, что он испугался. А просто от неожиданного случая. Перед ними враг, и сзади – он самый. Это нормальное явление, разведка и у моджахедов работала профессионально.

Новый тычок в бок, отвлек Геннадия от набежавших мыслей. Оказывается, Мужик решил приостановиться здесь. Он размотал прицел на винтовке, и, приложившись к нему, стал изучать вершину скалы, ища то место, откуда только что работал фонарик.
На это у него ушло немного времени.

- Вот дурак! - Выдал заключение он. - Стоит на самой вершине в полный рост, то ли молится, то ли машет руками как крыльями, будто представляет, что летит по небу. Хорошо, если последнее.

- Чего так? – спросил Дашков.

- Ты о душмане? Он или мечтатель, или наркоман. Скорей всего - второе.

- Останемся здесь?

- Нет, - шепнул прямо в ухо Мужик. – За мной, только тихо, как мышь иди, иначе, сам понимаешь.

И снова впереди появилась фигура Мужика, то удаляющаяся в ночном приборе, то наплывающая на тебя. Только теперь они шли не вверх, а вбок, так сказать по горизонтали. И виной этому был наблюдательный пост моджахедов, расположенный прямо над ними. 

Через некоторое время Александр увеличил скорость передвижения, что не понравилось Геннадию. Что его торопило, взобраться наверх, трудно сказать. Может, нащупал тропу? Скорее всего, так и есть, препятствий, в виде неудобных подъемов, стало меньше, а вместе с тем, прошла, и боязнь где-то споткнуться, нашуметь.

- Тих-х-ххо, - шепот Мужика был похож на змеиное шипение. – Растяжка.

И снова холодным потом обдало лицо Геннадия.

- Так, вот она зацепочка, - шептал Мужик. – За мной, только не зацепи ее.

Растяжки Геннадий так и не увидел, сколько не пытался прощупать своими глазами этот участок. Но, чтобы избежать опасности, сдвинул свое тело от Андриенко еще правее, сантиметров так на сорок, чему Мужик не противился. А значит… И чуть не сорвался, скользнув кроссовками по вертикальной каменной стенке. Но, к счастью, пальцы, плотно ухватившиеся за выступ, дали возможность быстро среагировать на возникшую опасность, и резко сдвинувшись на несколько десятков сантиметров назад - влево, продолжил забираться на скалу, не отставая от напарника.

Прохладный ветер остудил потное лицо Геннадия.

Рука Мужика, нащупавшая ладонь Дашкова, сильно сжала ее, что нужно было понимать, как выполнение поставленной задачи, которую поставили перед собой снайпера.

- Пришли, полчаса на отдых. Потом разбужу, будешь дежурить.

Слова Мужика Геннадий невольно сравнил с мощной силой лекарства от бессонницы. Это чувство приходило к нему не раз после сильной усталости во время очередного ночного перехода. Но, оно, к великому его сожалению, не уводило его сознание в сон, то есть в отключение мыслей от тревоги, которая в таких ситуациях, максимально наполняла все его ощущения страхом. И в такой период, ему казалось, что он никак не может уснуть, а бродит вслепую по скале, ища ногами выступы, боясь наступить в яму или упасть в пропасть.

Так и сейчас, он, со всею осторожностью, продвигал по чуть-чуть вперед стопу ноги, удостоверившись, что каменная твердость никуда не ушла. И остановиться ему что-то мешало, что-то требовало двигаться дальше, несмотря на то, что Мужик дал ему время на отдых, но Геннадий никак не мог найти места, где можно прикорнуть во сне, и полностью расслабиться.

И вот она – пустота.

Кто-то тормошил тело Геннадия, говоря на ухо:

- Тише, тише. У тебя еще пятнадцать минут есть. Расслабься и спи…