Возрастные перегибы

     Пишу не от любви к себе, а от злости к той боли в груди, как сказал поэт Жемчужников, "от которой хочется плакать".
Уж век идет, Бог знает какой, а ты сродни все того же индюка, который  ду-у-ма-ет!

     Стоит зима. И воздух вроде все тот же, если не считать того, о чем свидетельствуют специалисты по токсикологии окружающей среды, дышу я им вприкуску с морозцем пополам. В отличии от сороки, больной клептоманией, смотрю на блеск и красоту снежного покрова не как на предмет, который можно унести в клюве, а на нечто недосягаемое моему воображению, с подвигшее меня на вопрос, что такое абсолютная истина и существует ли таковая в природе вообще? А постольку, поскольку, пошуршав в Википедии, ответа там на этот вопрос не нашла, вот и болит душа на тот счет, а правильно ли я прожила свою жизнь?

     В настоящее время я свободный человек, государство позаботилось о моем безбедном существовании, предо мной открылись безграничные границы познания. Насмотревшись за весь день, лежа на диване, на события, кино, спорт, моду и проч., и проч. субъекты мировой Жизни, думаешь, а у меня  было совсем по-другому и это "по-другому" еще живет в закромах моей памяти, куда время от времени я заглядываю.

     И сегодня, когда грустинка закралась в мою душу, мне хочется вытащить для ее услады свой последний роман с тем "иностранцем", который в первый день нашего знакомства подарил мне прелестный букет орхидей, ныне который в  виде картины висит в моей спальне. Пусть еще раз вспомнит и переживет тот полет к высокому и вечному, когда порыв ветра твоей фантазии настолько силен, что его не могут удержать даже такие весомые лапы, как у левиафана, по прозвищу "Реальность".

     ... Въезжая в город гаражей, бетонная гладкая дорожка привела нас к строению №405. Большой висячий замок долго не открывался, испытывая наше терпение. А когда двери отворились, повеяло лугом, лесом, полем: луковые гирлянды, пучки сушеного боярышника, зверобоя, пустырника, кипрея, медуницы, березовые веники, навалом в углах картошка, кабачки, на полках банки с вареньем, соленья и, лично для меня, букет "золотых шаров". Непроизвольно, по ассоциации, всплывает стихотворение Давида Самойлова "Гость у Цыгановых" своим сходством изобилия названий съестного.

     Закрыв за собой дверь, Иоэль зажег свет - пауки попрятались, а ночные бабочки закружились, танцуя вокруг искусственного солнца. В этом помещении, похожем на хранилище даров осени, нашлось место и для машины. Ее хозяин, когда-то сразивший меня своим лоском, был сейчас похож на отца многодетного семейства и суетился, чтобы его девочка не простудилась, так как температура и в закрытом помещении была не на много выше той, что на улице, а на дворе стоял ноябрь, который только создавал видимость тепла своей краснощекой зарей.

     Включив обогреватель, который был поставлен в достаточно вместимый салон авто, только тогда Иоэль предложил мне снять верхнюю одежду и забраться в это теплое гнездышко, а сам стал хлопотать, готовя угощение. И вскоре мы начали пировать. Самодельные горячительные напитки, настоенные на каких-то колдовских травах, потекли по нашим жилочкам и я загаллюцианировала: машину стало раздувать, она вздрогнула и... понесла нас  в неведомые страны.

    Как же тонка пленка, отделяющая внутреннее от внешнего! Наша пульсирующая кровь с шумом  неслась к голове, как дробящиеся волны к берегу, гонимые вздыбленным титаническим вздохом и опадающим мехом-выдохом этого морского исполина. Моя душа улавливала нежно и безошибочно каждое движение моего сопутешественника. Сокровенные желания моего тела и, как я чувствовала, и моего партнера при обоюдном усердии довело нас до высшего ощущения счастья, которое сравнению не подлежит.

     Теперь, вспоминая это прекрасное мгновение своей жизни, хочется благодарить Бога за то, что Он умеет не только наказывать, но и баловать наши грешные души вот такими сюрпризами. Иоэль был благодарным любовником. Он заботился обо мне так, как может только любящий тебя человек. И пусть этот роман закончился тривиально, жена его серьезно заболела и ему было уже не до прелюбодеяния, но остался от праздника солнца кусочек да след голубой в истонченном снегу. От плачут сосульки - и желтый комочек козленочком вскрикнет на красном лугу...