Дождь поющего огня 26ч

9  Пустота и преисподняя.

Из бурлящего рёва толпы к Артемию протиснулся среднего возраста человек с блестящей лысиной и сияющими глазами.
- Привет, Артем.
- Здравствуй, Сэм.
- Понравилось зрелище? Я смотрю, это твой ученик начудачил в финале.
- Мой. И я очень рад, что вышло именно так.
- У тебя праздник? – Сэм подмигнул правым глазом.
- Праздник, бледно сказано.
Сэм оглянулся по сторонам, словно выискивая местечко, где можно поговорить по душам.
- Нет желания посидеть в кабачке, выпить доброго вина и поболтать со старым швейцаром.
- Ну, не таким уж и старым. – Артемий  дружески хлопнул по плечу Сэма. – Дородства в тебе на семерых.
- Годы летят, я уже не тот, что был двадцать лет назад.
Артемий поднял бровь и бросил на него взгляд, исполненный веселой укоризны.
- Хочешь пожаловаться?
Сэм расхохотался.
- Еще как. Кстати у меня сегодня утром родилась внучка.
- Здорово! Хочешь отметить событие?
- Наконец до тебя дошло. Пойдем, тут неподалеку уютный кабачок. Я угощаю.
- Нет, я.
- Я, или пошёл к черту.
- Тут ты прогадал. От меня не отделаешься.
- Вот и чудесно.
В квартале от амфитеатра действительно находился маленький кабачок «У пьяного Рака» с вывеской, изображавшей громадного красного омара сидящего за столом с толстопузым пьяницей.
- Хорошая вывеска, - отметил Артемий.
- Это моя любимая забегаловка. А главное бармен мой закадычный друг. – Сэм открыл дверь и сделал жест рукой, приглашая Артемия.
- Вы так любезны.
Вино и еда в кабачке действительно были отменными. Весело болтая, обсуждая новости и подтрунивая друг над другом, они просидели допоздна. Уже за полночь распрощались они возле мерцающего уличного фонаря. Языки и ноги слушались с трудом.
Сэм обнял Артемия и потянулся с поцелуями. Тот отстранился и покачнувшись едва не задел мусорный бак.
- Ты чего?
- Я?.. Я по братски…
- Ничего себе брат…
Сэм обиженно выдохнул.
- Еще спроси меня: уважаю ли я тебя?
- Уважаешь? – простодушно спросил Сэм, звучно икнув.
- Разумеется.
- Хороший вечер с хорошим приятелем.
-Я тоже так думаю.
Они рассмеялись и обнялись. И признались (в который раз) в уважении. И послали (со смехом) друг дружку к собачим чертям.
И разошлись.

•••

Желтая луна заглянула в темноту узкой улицы, Дождь улыбнулся ей, как давней знакомой. В домах, тронутых старостью, гасли огни. За прохладными стенами удивительные судьбы предвкушали покой.
Из одного из окон донеслись звуки рояля и нежная песня. За окном дома напротив, бранились супруги.
«Славные люди, - думал Артемий, - у них хватает мужества исполнять второстепенные роли и не стремиться к чуду. Их великое смирение затушёвано эмоциями, ибо они тщательно пытаются забыть о том, кто они на самом деле. Я восторгаюсь их смелостью».
Стук копыт и веселые голоса прервали его размышления.
Три всадника показались из-за перекрестка. В лунном свете сверкали драгоценности на их дорогих одеждах. Красивые лошади двигались торопливой рысью, Артемий отошел в сторону и остановился. Всадники приближались. Заметив одинокого прохожего, они замедлили движение.
- Из кабака путь держишь, голубчик? – спросил один из господ, остановившись напротив. – Хватает ли там девок?
- Кому как.
- Отвечай яснее, скотина, - крикнул человек с большими, торчащими в стороны усами.
Артемий промолчал. Хмель мешал пустоте войти в мысли.
- Что язык слопало, трусливое животное?
- Язык на месте, и если я и животное, то не трусливее тебя.
Молодой мужчина с тонким лицом подъехал вплотную так, что сапог его почти касался груди Артемия.
- Я прощу тебя, ведь темнота и пьянство помешали понять, кто оказал тебе честь, обратившись с вопросом. Теперь ты увидел достаточно, а потому склони свою вшивую голову и принеси извинения за необдуманную дерзость.
- Не думаю, что мои извинения помогут справиться с собственной спесью таких болванов, как вы, - спокойно возразил Артемий.
- В таком случае боль поможет тебе вспомнить о собственной ничтожности, - вскричал разодетый кавалер и ударил его по лицу хлыстом.
Усилие очистить разум приводит к рассредоточенности. Страсть захватывает в плен помутневший рассудок. Боль заставила Артемия вспомнить не о собственной ничтожности, а о необходимости наказания излишней наглости. Он стащил за ногу с лошади всадника и хорошенько врезал ему кулаком в челюсть. Тот полетел под ноги собственного коня и ткнулся лицом в лужу вылитых на мощеную улицу помоев.
Усатый господин в мгновение ока выхватил саблю и рубанул, намереваясь раскроить надвое череп бешеного оборванца. Артемий отступил, пропуская удар мимо. Едва клинок опустился ниже его груди, он схватил руку, державшую саблю, повернул вправо и дернул. Послышался неприятный хруст.
Еще одна сабля зависла над головой Странника, готовая нанести страшный удар. Он сделал движение навстречу и толкнул лошадь нападающего с такой силой, что она отлетела на противоположную сторону улицы и, упав набок, своим весом придавила к земле  наездника. Лошадиные ноги беспомощно барахтались в воздухе,  послышалось сдавленное ржание.
- Бедный конь, - грустно сказал Дождь, стаскивая усатого на мостовую и отвесил ему звучный пинок под зад.
- На царского сына руку поднял! – визжал придавленный лошадью.
- Ах, вон оно что, - присвистнул Артемий.
Он поднял валяющийся хлыст и без стеснения отходил и царского сына, и его двух друзей.
- Вот так, ребятки, задевать мирных прохожих! – Приговаривал он, завязывая узлом длинные усы того, кто совсем недавно величал его скотиной. – Вот и славно.
Шум драки разбудил городских граждан. В домах поблизости загорались огни. Кто-то звал стражу.
- Мне пора, - сказал Артемий,- себе самому. Стряхнул пыль с одежды и двинул своей дорогой.
Но благополучно добраться до постели ему так и не удалось. Возле самой гостиницы отряд стражников окружил его и сурового вида капитан с глазами, излучающими несокрушимую силу, потребовал следовать за ними.
- Вы арестованы, - бросил он спокойным холодным тоном. – Ваши руки…
- Вот и случилось. – Пробормотал Артемий и протянул руки навстречу оковам.
Остаток ночи он провел на тюремном полу  в кандалах. Сон его был крепким и сладостным.

•••

Поток теплых лучей прогнал рой ночных теней и наполнил темницу золотистым дыханием грядущих свершений.
Артемий все еще спал. Лицо его свежее и безмятежное отражало легкость странствий свободных помыслов, отпущенных на волю ветров. Веки не дрогнули, когда тяжелая дверь, клацнув коваными засовами, распахнулась, пропуская угрюмых тюремщиков. Он открыл глаза, лишь ощутив боль от проникновенного прикосновения грязного сапога к щеке.
- Доброе утро, - сонно пробормотал он.
- Издеваешься, ублюдок. – Охранник резко дернул за цепь. – поднимайся, сучье отродье.
Артемий поднял глаза и улыбнулся. Эта улыбка вывела из себя охранника. Не обременяя себя усилием сдерживаться, он ударил с размаху тяжелым кулаком по лицу заключенного.
Артемий, продолжая улыбаться, поднялся. Стражник растирал ушибленную руку.
- Демон, истинный демон, - пробормотал он себе в бороду, кашлянув от удивления.  К его расхлябанной жестокости добавилось уважение, которое испытывает пес при виде могучего тигра, хотя бы и закованного в железо. – Выходи, сам царь требует.
Артемий молча повиновался.
В коридоре тюремного помещения он встретился с капитаном стражи, арестовавшим его сегодняшней ночью. Артемия удивила мощь его воли и мрак мыслей, отражающихся в черных блестящих глазах.
- Снимите кандалы, - приказал капитан, обдав леденящей властью сердца тюремщиков, - Негоже царю видеть цепи на рабах своих.
Бородатый стражник пытался было протестовать, наткнулся на острый словно добрый клинок взгляд и осекся.
- Вид цепей оскорбляет гордыню достоинства, - сказал капитан.
Кандалы звякнули об каменный пол, Артемий перешагнул через них. Улыбка соскользнула с лица, оставляя лишь едва заметные искры среди синевы глаз.
- Я готов, - сказал он, глядя в самое сердце могучему воину.
- Я тоже, - ответил тот, пытаясь прожечь насквозь упругую плоть Странника.

•••

Резная дверь черного дуба медленно открылась, степенный слуга в молча, кивнул начальнику стражи.
- Пошли, - тихо проговорил капитан, подтолкнув Артемия к двери.
В роскошно убранном зале, возле окна стоял, заложив руки за спину, седобородый человек в красном мундире. Он окинул взглядом вошедших, прошёл к украшенному крупными рубинами трону и сел.
Капитан стал на колено и склонил голову.
- Приказание исполнено, государь.
Несколько секунд Царь молча рассматривал Артемия, не удосужевшего даже поклониться.
- Вот ты какой, герой ночного города. – Голос его звучал громко и раскатисто, словно горный водопад. – Гордый разбойник?
Артемий молчал.
- Известно ли тебе, что сегодняшней ночью ты посмел поднять руку на моего сына?
- Я догадался об этом.
- Правда, и как же?
- Об этом крикнул один из его друзей.
Царь вскочил с трона и ринулся к Артемию. В глазах его  горела ярость.
- Его друзья – это два доблестных князя…
- Я слабо разбираюсь в титулах, ваше величество. – Артемий не отвёл взгляда.
Царь подошел совсем близко, капитан положил руку на рукоять меча.
- Ты вправду знал, что к тебе обращаются высокородные особы и вместо помощи, совершил покушение на их жизни?
- Нет, - возразил Артемий, - я не покушался на их жизни, они грубо разговаривали со мной, пытаясь оскорбить, и царевич ударил меня первый.
- Мой сын собирался лично казнить тебя еще на рассвете, но я знаю его характер. Интереса ради, я хотел взглянуть на человека, справившегося с тремя лучшими воинами. – Царь бросил взгляд на капитана и слабо улыбнулся. – Конечно после рыцаря Германа. Я навел справки и узнал. Что ты странствующий философ, один из учеников которого дошел до финала в соревнованиях Чемпионата Силы. Мне нравятся сильные люди, но я не позволю, что-бы моего сына избивали безнаказанно. Ты забыл, знахарь, кто ты и кто он?
- Нет, государь, – ответил Артемий, - я не забываю, кто все мы в…
- Не смей! - Взревел Царь, - Не смей приравнивать всех к царской семье. Я достаточно насмотрелся на твою наглость. – Уведите его в подземелье, Герман, с сегодняшнего дня его ждут все земные мучения в порядке строгой очередности. А там поглядим, изменятся ли твои взгляды.
- Спасибо, - коротко поклонился Артемий, - сам я никогда не осмелился бы пройти через это.
- Только не строй из себя святого.
- Мое понимание за пределами святости, так же, как радость за пределами мучений. – Артемий поклонился еще раз.ещё более кротко. – Давай, давай, властвуй, Царь, может, я еще доставлю тебе радость криками боли. – Он отвернулся, намереваясь уйти.
- Стой, - голос Царя внезапно смягчился. – Я вижу ты парень не глупый. Значит, я не ошибся в тебе. Останься, потолкуем немного. Твоя казнь подождет.
- Моя может и подождать.
- Ты считаешь этот мир иллюзией? Как и все эти полоумные мудрецы? И жизнь, и смерть?
- Иллюзией является то, во что не вкладывается духа. Мы хозяева своих реальностей.
- Молодец, - протянул Царь. – Ну, если ты такой хозяин всех дел, сможешь войти в клетку голодного льва? Кем ты посчитаешь того, кто с радостью вонзит в твою плоть острые когти.
- Лев реален. В моем понимании иллюзии существуют лишь в случае неискренности. Я не думаю, что лев захочет вреда мне.
- Правда? Ну, что же, Герман, веди его к моему дорогому любимцу.
Царь подошёл  к стене слева от трона, повернул голову золоченой статуэтки, изображающей купидона с серебряным луком. В стене открылся проход.
По мраморным ступеням они спустились в помещение, в углу которого находилась клетка.  В клетке нервно прохаживался огромный лев.
Герман отворил дверцу и втолкнул Артемия в сумрачное жилище грозного животного.
Лев рыкнул, съежившись для прыжка на очередную жертву, но рассмотрев стоящего перед ним, улыбающегося человека, пахнущего свободой, заурчал и лизнул ему руку.
- Старый знакомый, - прошептал тот, погладив густую гриву, - как же тебя угораздило очутиться в тюрьме.
Лев потерся о ногу Артемия и лег на пол.
- Добрый друг и спаситель, неисповедимы пути наши. Кто мог подумать, что встречу того, кто зализал мои раны и выходил меня, в таком гадком месте.
Артемий обернулся к Царю.
- Ты доволен, государь?
- Доволен. Герман, выпусти его. Он и вправду хороший мастер.
Стальная дверь открылась, и Артемий вышел наружу.
Царь с удивлением смотрел на него.
- Ты один из немногих, кому ударилось выйти оттуда живым. А по сему, я меняю решение. Глубоко под дворцом есть у меня еще один любимец, покруче льва. Хранитель мудрости и ужаса. Слишком строптивых умников я отправляю время от времени к нему, и он задает каждому по одному вопросу. Ответивший правильно, получает свободу, ответивший неправильно гибнет в ужасных муках. Завтра ты отправишься испытать остроту своего ума или зубов сфинкса.
- Отлично, - улыбнулся Артемий. – Только позволь мне одну просьбу, ваше величество.
- Какую?
- Если я вернусь живым, освободи льва и отправь его на волю.
- Если вернешься? – Царь с сомнением прищурил глаза. – Ладно, пусть будет так. Если останешься жив, я отпущу и тебя, и льва на свободу.
- Спасибо.

Продолжение следует...