Дождь поющего огня 29ч

У Высокого Герцога родился сын. По прошествии года со дня рождения, Герцог при-гласил семь известных мудрецов королевства, дабы они пожелали его ребенку всяческих благ. Он верил в силу сосредоточенной мысли и, пообещав щедро наградить людей знания, попросил их вложить в пожелания свое понимание о добре и пользе и магию намерения благости. Мудрецы согласились.
По очереди входили они в покои мальчика, кланялись стоящему рядом отцу и дарили свое благословение.
Первый мудрец посмотрел на ребенка и, видя в нем воплощение  темного начала, пожелал ему святости.
Второй мудрец увидел в мальчике злобу и пожелал ему добродушия.
Следующему мудрецу бросилась в глаза непомерная гордыня, которой, казалось, были переполнены тело и душа. Он пожелал ему смирения.
Четвертый мудрец отметил жестокость и тягу к людской боли, и пожелал ему сострадания.
Пятый мудрец, увидев в ребенке тягу к излишествам, пожелал ему терпения.
Шестой мудрец долго смотрел на наследника Герцога, размышляя, чтобы пожелать будущему тирану. Ему хотелось пожелать смерти такому ребенку,  но испугавшись гнева отца, он все-таки выдавил из себя пожелание: «Я желаю тебе идти по пути истины».
Последний мудрец вошел к ребенку и узрел в нем демона, улыбающегося крепкого телом, волей и разумом. Он увидел, как желанный свет обращается в обжигающее неистовое пламя, смирение в адскую колесницу, сострадание в карающий меч, терпение в непреодолимую крепость. Добродушие в золоченую маску сатира. Истина же различна для каждого… сущность тьмы так сильна, что любая добродетель исполнится черноты в свой роковой час. Ему так же захотелось убить ребенка, и он был храбрым человеком, не пугающимся гнева властителя, но смерть человека не уничтожит демона, а лишь заставит явиться в более удобном месте.
«Я желаю, чтобы в этом существе никогда не было силы. Я желаю ему слабости».- Сказал мудрец и зашагал прочь из детской опочивальни.
Высокий Герцог вышел к людям знания и щедро одарил каждого. Подойдя к послед-нему, он поклонился и попросил стать наставником своего сына.
Мудрец согласился.

•••

Если пушинка,
Гонимая легким ветром,
Коснулась твоей щеки,
А ресница смахнула докучливую влагу,
Самое время спросить:
Почему?
Может быть в этом вопросе
Заключена великая тайна
Твоего существования.


•••
11 Ускользающее дыхание.

Момент отчаяния наступает внезапно для утратившего чутье воина.
Зеркала дрогнули, изогнув отражения и сделав их похожими на уродливых монстров, они лопнули и рассеяли обломки надежд по безбрежной пустыне.
С колотящимся сердцем Иоан открыл дверь дома Марии, поперхнулся комком гнева, замер на миг, склонив кудрявую голову к дубовому косяку.
Тяжесть накатила свинцовые волны на остров смирения. Мир взметнулся, стал на ды-бы, поблек и выцвел, и потерял краски. Очернённое солнце съежилось, ожидая удара тьмы.
Семья Марии собралась за накрытым столом. Отец что-то горячо обсуждал с сурового вида мужчиной в военном мундире. Мать, тихо кивала, бросая короткие взгляды на молчаливую печальную дочь. Увидев Иоана, отец Марии поспешно поднялся и двинулся навстречу.
Твердость голоса и сухость тона.
- Извините, Иоан, но кажется вы сегодня не вовремя.
- Сегодня?
- Нет, - голос старика дрогнул, - я говорю вообще.. не приходите больше. Мария выходит замуж…
- А она?..
- Это достойный человек… начальник царской стражи. Сожалею, но вам придется прекратить встречаться с моей дочерью.
- А она… согласна?
- Пока это не обсуждали… это не важно… Конечно согласна. Поверьте, я желаю ей только добра. Не принимайте все так … близко… поразмыслите, кто вы и кто он. Уходите, уходите скорее.
Но Иоана не так просто выпроводить за дверь. Отодвинув родителя своей возлюбленной в сторону, он шагнул в гостиную  и подчеркнуто вежливо поклонившись, поздоровался.
- Простите великодушно, - сказал он, - если я помешал, дело чрезвычайной важности привело меня в этот дом и время не терпит.
В комнате стало так тихо, что слышалось отчетливое биение пылких сердец.
- Мария, - Иоан посмотрел в глаза девушке. – Я предлагаю вам стать моей женой.
- Нет! – закричал отец. – Нет. К ней только что посватался этот благородный господин.
- Мария,  я спрашиваю у вас…
Она опустила взгляд и побледнела.
Иоан подошел ближе. Человек в мундире поднялся со своего места. Его голос звенел сталью.
- Молодой человек, - сказал он спокойно, но твердо, - по-моему вы до сих пор не поняли, что гость в этом доме вы нежелательный…
- Зато ты я вижу желанный гость, – грубо оборвал Иоан, резко развернувшись в его сторону.
Их взгляды встретились. Гордый Ветер содрогнулся от властной силы, скрывающейся за вежливым поведением.
- Говорю вам, юноша вы не правы, если грубите мне.
- Думаю я смогу нагрубить тебе, где мне заблагорассудиться. – Выпалил Иоан. – А ты не настолько стар, чтобы называть меня юношей.
- Одумайтесь, - офицер совсем немного повысил голос, и этого оказалось достаточно, чтобы привести в чувства кого угодно.
В комнате воцарилась тишина. Восемь ударов взбесившегося сердца.
- Хорошо, - тихо сказал Иоан, - я согласен и уйду немедленно. Мне только хотелось перемолвиться наедине с вами.
Мария встрепенулась. Словно проснувшись от кошмарного сновидения. Её лицо потемнело от понимания.
- Ваня. Не надо…
- Все в порядке, милая.
Двое мужчин вышли на улицу.
- И так вы хотите… - начал офицер.
- Я хочу поединка.
- Вы уверены?
- Да.
Герман покачал головой.
- Тогда завтра на рассвете, на пустыре.
- Отлично.
Зловещая улыбка неминуемости.
- Оружие?
- Клинок.
Герман мрачно улыбнулся и развел руками.
- Да будет так.

•••

Неугомонное сердце рисует на черных шторах закрытых глаз назойливые образы последствий высвобожденной агрессии. Сон давно звонит в колокола усталости, но погруженный в сожаление, рассудок глух, упрям, и жесток.
Нечего не попишешь, ночь – искусный палач слабеющих духом. Попытки ее изощрены и сладострастны.
 Дыхание ускользает от присутствия духа, пытающегося сохранить подобие порядка среди беснующихся мыслей, образов, чувств.
Ночь жаждет крови.
Ночь жаждет слез.
Ночь жаждет покоя и обрушивает ураганы страстей в стремлении обуздать неконтролируемую гордыню.
Темнота дарит черные крылья воспаленной фантазии.
Она пытается парить, но срывается в падение, взлетает, вновь падает, и мчится в бездну кромешной беспросветности, словно эта вышина звездного неба.
Безумство свободных желаний. Отчаянная неуверенность.
Тягость рождена ожиданием. Поражённое время обернулось тенью шаткой надежды на несомненное возмездие.
Под шепот внутренних криков плавится золото усталости. Жажда победы превращает его в ядовитую ртуть.
Глаза раскрываются.
Ночь бесконечна.         



•••



Распрощавшись с холодным небом, темнота медленно уползала в земные недра. Серебристые сумерки наполнили свежесть воздуха.
Хмурое осеннее  утро.
Тяжелые облака плывут над  городом, царапая серыми животами шпили остроконечных башен, в сторону Восточных гор.
Явившиеся на пустырь хранят в сердцах тьму ушедшей ночи. Они глядят друг на друга и видят лишь ледяной мрак, таящийся в глазницах освобожденного гнева.
Бывает так, что даже гнев слушает приказы сердца и тогда его мрак замирает.
   Звуки обнажающихся клинков превращают в камни сердца.
   Воспламененная кровь и глаза демонов.
      

•••


  Герман опустил меч в нижнею позицию, невозмутимо ожидая атаку.
   Ветер сделал шаг навстречу противнику и нанес колющий удар в область груди. Едва уловимым движением Герман отразил нападение и контратаковал. Иоан успел отскочить назад, но отточенное лезвие все-же коснулось его, поранив шею. Кровь теплой струйкой по-текла за ворот рубашки.
   Герман перешел в нападение, острие его меча мелькало в нескольких сантиметрах от лица Ветра, тот парировал и медленно отступал.
    Поединщики  хранили зловещее молчание. Лишь звон стали, и шелест дыхания рассекали чистоту воздуха.
    Наступательные действия Германа прекратились внезапно и неожиданно,  он отпрыгнул назад и застыл, опустив клинок острием к земле. На мгновение его лицо затуманилось, словно подернулось дымкой, затем наступила жуткая ясность. Иоан увидел смерть в расфокусированном  взгляде соперника.
   Он попробовал сосредоточиться и выровнять дыхание. Ничего подобного. Сильное тело слушалось приказов разума, сам же мечущийся дух оставался неумолимым.
И тогда в его движения вкралась неправда.
   Кружась вокруг Германа, Иоан ждал подходящего момента, слабости, бреши в сосредоточении готовности, но противник его, оставаясь целостным, казалось и не помышлял ни об обороне, ни о нападении. Он стоял, расслабившись, опустив меч, не удосуживаясь даже оборачиваться, когда Иоан обходил его сзади.
     Великое искушение - спина врага. Иоан приблизился на шаг. Герман не среагировал. Еще шаг. Незащищенная спина находилась так близко, что стоило лишь сделать легкое движение кистью и меч проткнет насквозь тело королевского любимца.
   Иоан заглотил наживку. Он видел свою победу и медлил лишь смущаясь атаковать в спину.
   Поединок есть поединок. Правила оставлены за краем добра и зла.
   Иоан рубанул, вложив всю силу и быстроту в это движение. Он ожидал подвоха, ощущая мастерство соперника. Он не ожидал только встречи с самой Пустотой. Меч со свистом рассек воздух, чувства едва донесли до восприятия движение тени, мелькнувшей под разящим клинком.
    Дух вспыхнул и озарился огнем понимания сущего. Единое стало местом присутствия. Мир остановился, вобрав в себя все краски, звуки, запахи, чувства.
    Справедливость позволила ему улыбнуться перед ликом собственной бесконечности.
    Сталь вошла в плоть глубоко и безжалостно. Иоан  почувствовал, как его грудная клетка раскрывается подобно книге, и как сама жизнь его бросается прочь, вдаль сверкающего совершенства.
    Кровь хлынула из распахнутой груди, и обнаженное сердце еще несколько раз дернулось в изуродованном, еще мгновение назад цветущем молодом теле.
    Ветер смотрел в глаза Пустоте, плавно оседая на влажную от затянувшейся осени землю, и Пустота видела в глазах Ветра яркое божество Милости, оставаясь бесстрастной и чистой, как и положено быть самой Смерти.

     Продолжение следует...