Соседи. Записки Дачника

Маленькое предисловие к запискам

Прожив около десяти лет в постсоветском дачном СНТ среди бывших «советских» людей, я решил написать небольшую повесть. Начал я ее писать год назад. Но дело затормозилось по нескольким причинам.
Во-первых, эту свою небольшую дачку – «хижину дяди Тома» на шести сотках (как я ее называл) – нужно было продать и продать, как можно быстрее, ибо цены на подобную «недвижимость» стали стремительно падать.
Во-вторых, население этого дачного «гарлема» стремительно росло: подросли детишки соседей, переженились, родили своих детишек, ну, а их родители стали на крошечных участочках в шесть соток строить им дополнительные дачные гнездышки. Можете себе представить, какой дачный гадюшник с многочисленными проблемами и склоками (подобно большой коммунальной квартире) там сформировался. И хотя продажа обернулась огромными потерями (я ведь строил все до обвала рубля!), я с легким сердцем избавился от своей «дачурки» и уехал оттуда навсегда, следуя словам поэта «не нравился мне мир, и люди в нем не нравились… и я зарылся в книги». Правда, я зарылся не в книги, а в работу по благоустройству построенного к этому времени комфортабельного коттеджа на просторном участке, где я сейчас живу, пишу и работаю (благо, что интернет дает такую возможность).
В-третьих, мне нужно было немного времени (хотя бы год), чтобы переосмыслить события и поступки, как свои, так и чужие. Хотелось написать не «сгоряча», а осознанно и объективно по отношению к этим личностям и их поступкам.
Ну, а в-четвертых, мне не нравилось первоначальное название – «Записки Дачника»: в интернете таких записок – пруд пруди, а любой заголовок, все-таки, должен все-таки точнее отражать содержание. К тому же, во время работы мне так и не удалось избавиться от чувства неприязни и брезгливости, которое я испытывал раньше по мере того, как знакомился с окружающими меня обитателями этого СНТ.
И, хотя я надеялся описать свою дачную «одиссею» от начала до конца, накопившиеся в душе эмоции не позволили этого сделать. Так что, написав половину глав, я решил на этом остановиться и издать этакое миниатюрное описание дачного «соседства», дополнив его картинками. Не думаю, что все написанное понравится кому-либо, но, по крайней мере, издание этой крохотной книжечки позволит мне, как говорится, «выпустить пар». Ну, а в будущем я, может быть, вернусь к этой теме снова, дописав вторую часть под названием «Таджики. Записки Дачника». А пока я решил заняться более важными для себя проектами. На этом я заканчиваю предисловие и приступаю непосредственно к запискам.

Соседи

О своей дачной жизни мне рассказал Доктор. Что-то из услышанного вызвало у меня улыбку, что-то – недоумение, а что-то – просто недоверие: ну не мог я поверить, что такое бывает. Так что, когда я записывал эти истории, то нередко задавался вопросом: что за люди окружали Доктора, став его соседями по даче? И, в конце концов, понял: это обычные совки, уцелевшие со времен СССР и продолжающие отравлять жизнь окружающим.
«Что же это за создания «совки»? – спросите вы, мои читатели, и я ни сколько не удивлюсь тому, что вы об этом ничего не знаете. Ведь не-которые из вас, может, и слова такого не слышали. Но ничего странного в этом нет: ведь с того момента, когда совки появились, прошло уже более ста лет. Хотя само слово это придумали гораздо позже – лет этак на двадцать с небольшим. Почему так вышло, я и попытаюсь рассказать вначале.
Некоторые полагают, что обидное слово «совок» подразумевает под собой людей, не освободившихся от наследия всего советского, а в первую очередь от советского образа мышления, или как сейчас говорят, от «советской ментальности». В этом есть, конечно, доля истины: ведь совки и сейчас считают, что везде и всюду «имеют все права». То, что совки – прямые наследники СССР, тоже ни у кого не вызывает сомнений. Но вот само слово вначале имело другой смысл, поскольку появилось оно в Прибалтике. И произошло от сокращения «СОВетский ОКкупант». Наверняка, кто-то из вас читал или слышал, что в те времена, когда Отец народов подружился с Фюрером и подписал с ним мирный договор, Европу немного перекроили. Вот тогда другу Фюрера и досталась Прибалтика, куда немедленно была введена Красная Армия, а вслед за ней поползли и советские переселенцы. Нужно же было «разбавить» и «русифицировать» местное население, говорившее на своем, а не на нашем языке. Да и буржуев местных немного пограбить – это называлось «экспроприация». Отец народов был в этом деле большой мастак, когда грабил банки и убивал банкиров, добывая деньги для большевистской кассы. В захваченные буржуйские особняки, превращенные в коммуналки, немедленно вселялись, как говорят сегодня, «понаехавшие», сразу же объявившие бывшим хозяевам, что «имеют все права». Ну, как Шариков и Швондер со своей командой. Читали, наверное, Булгакова или фильм, может, смотрели? Вот этих швондеров и шариковых и стали называть «совками». Ведь прибалты не могли открыто называть их «советский оккупант». Во-первых, трудно выговаривать, а во-вторых, во времена НКВДэшной инквизиции за это полагался расстрел. Ну, или, в крайнем случае, лагерь с лесоповалом где-нибудь в сибирской тайге.
К тому же, «совок» и звучало обиднее, когда им обзывали понаехавших пролетариев, не стеснявшихся поссать (извините, пописать) прямо за углом симпатичного особнячка или плюнуть вслед за брошенным окурком на чистенькую мостовую. В общем, совок – он и есть совок, что с него взять? Совок, он ведь, только для сбора мусора и годится, так что вся грязь, мусор и несчастья от него. Ну, а самих совков, считавших, что их прозвище произошло от слова «советский», это особо не угнетало, а даже вызывало в их душе гордость. Типа, «ну, я же советский», а вы все – буржуи недорезанные, которых мы еще прижмем к ногтю!» Но история рассудила по-своему, и сколько ни пытались «прижать к ногтю», сделать это не удалось…
Распалась совковая империя, но швондеры и шариковы все еще живы. И, как я понял из рассказов Доктора, за прошедшие годы они особо не изменились. Как были они совками, которым «партия все давала», так совками и остались. Теми, кто хотел бы не зарабатывать, а получать: квартиры, прибавки к зарплатам, премии, путевки, льготы и прочее. Правда сейчас им приходиться довольствоваться малым: бросит им власть, как собаке кость, прибавку к пенсии рублей в пятьсот, они и счастливы.
А то, что эта власть профукала экономику, «уронила» рубль, как говорят, «ниже плинтуса», совкам до фонаря. Им же объяснили, что в стране тяжелый кризис, организованный американцами, кругом враги, и держаться нужно из последних сил. Денег, ведь, нет. Главное, что Крым наш и армия растет. Ну, а сами совки с этим вполне согласны и представляют себе ситуацию примерно так же, как на картинке Васи Ложкина «Родина и заграница».
И если вы с ними в чем-то несогласны, то быстро окажетесь по другую сторону забора. Так что, вот вам мой совет: если и вам захотелось иметь дачу, запомните: никогда не покупайте участок или дом в садовых товариществах советских времен. Там вы непременно столкнетесь с этой совковой массой – теми самыми шариковыми и швондерами, которых, как уже говорилось, увековечил Булгаков. Справедливости ради, хочу заметить, что в этих самых «товариществах» попадаются и вполне приличные люди. Но их можно и не заметить, потому что живут они сами по себе и не сбиваются в стаи, подобно совкам, которым обязательно нужно чувствовать себя в коллективе. Но если, не дай Бог, они замечают при-личных людей-одиночек (особенно самодостаточных, уверенных в себе и успешных), то ненавидят их так же, как Шариков ненавидел профессора Преображенского. Оттого и стараются им как можно сильнее нагадить…
На всякий случай хочу предупредить заранее, что если кому-то из читателей покажется, что персонаж из этой книжечки списан с его личности, то он ошибается. И это лишь будет плодом его воображения. Как и все написанное – плод воображения самого автора, обобщившего немало историй, услышанных не только от Доктора, но и от других людей. Хотя, как говорится, если действительно, кому-то что-то показалось, то «нечего на зеркало пенять, коли рожа крива!»

***
Вы никогда не отдыхали на кладбище при жизни? А вот моему герою довелось, и было это не очень весело. Вокруг одни лишь покосившиеся кресты да могилки осыпающиеся. А из стоящего рядом на горке храма звучит проникновенный звон… Правда, особых дум этот звон у Доктора не вызывал. Кроме одного вопроса. Он сидел и размышлял:
«Как же я до кладбищенского отдыха докатился?»
И, вправду, как? Ведь он только что вернулся с солнечной Майорки, где провел в фешенебельном отеле две волшебные недели по принципу «все включено, даже тишина!» Деликатный и чопорный распорядок дня предусматривал лишь негромкую классическую музыку. А из развлечений – лишь мероприятия с участием европейских знаменитостей – музыкантов, художников и прочих творческих личностей. Так же чопорно и тихо было на собственном пляже отеля, стоявшего у скалы над морским заливом, и поэтому обособленного от общественной территории. В отеле было много постоянных клиентов из тех же творческих особ, ежегодно занимавших полю-бившиеся им номера. А поскольку художественные и творческие натуры постоянно думают и находятся в поиске новых идей, то на пляже и с песочком, и с травой (кому что нравится) было так же спокойно и тихо, как, наверное, будет в раю, если кому-то из читателей там суждено очутиться.
Но этот чудесный отдых быстро закончился и вот опять Доктор оказался на родной земле, под нестерпимым солнечным пеклом, от которого раскисли купленные недавно гамбургеры, и раскалился «Спрайт». Сидит уныло поблизости от могильных холмиков и, слушая заунывный звон, вспоминает старину Хемингуэя:
«По ком звонит колокол? Наверное, по мне – несчастному и неустроенному городскому обывателю, так и не познавшему дачной благодати».
И, натурально так, от звона этого заунывного сразу мысли соответственные появляются: о бренности бытия, скоротечности жизни в которой так и не удалось отведать любимого всеми горожанами дачного отдохновения от суеты мирской. А, ведь, лет тридцать назад все было гораздо проще: сел на машину, отъехал от Москвы километров на двадцать пять, водоем какой-нибудь отыскал поблизости. Разложил столик и стульчики, мангал разжег. И где-то через часок уже вкусно кушаешь и выпиваешь с друзьями и девушками под веселую музыку, да изредка плещешься в подозрительной буро-зеленой подмосковной воде. Было время! Романтика! Но это было раньше…
Теперь подъехать к сколь-либо приличной полянке у водоема невозможно даже и за пятьдесят-шестьдесят километров от Москвы. Куда ни ткнешься, везде трудящиеся со своими галдящими выводками. Или гордые джигиты с семьями, культурно отдыхают под народную музыку с песнями. Места, еще не занятые в Подмосковье, или все порядочно изгажены, или застроены дачниками, или скуплены олигархами. В общем, куда бездачному горожанину податься?
Так Доктор на кладбище и оказался. В тот день уже с утра стояла такая жара от солнца и вонь от проезжающих мимо машин, что они с женой решили: пока еще не задохнулись и не пропотели до самых костей, срочно эвакуироваться за город, куда-нибудь на тенистую лесную полянку. Но проехав на авто по Ярославке сорок километров и «обнюхав» все потенциальные местечки для пикника, они в конце концов узрели, что вот оно… ВСЕ! Конец! Все занято, и приткнуться больше у русских березок не придется никогда. Ну, только, если возле джигитов с их выводками на одной полянке. И тут, вдруг, поблизости нарисовалась симпатичная горка, на вершине которой, блестела золотом маковка купола местной церквушки. Сначала подумалось: а, может, и там джигиты уже обосновались? Но взобравшись с большим трудом на этот «Арарат» (это с виду горка казалась небольшой), наши путешественники убедились, что никаких джигитов с шашлыками и лезгинкой там нет. Вместо них ровными рядами тихо лежали в своих могилках покойнички.
В общем, полная тишина и спокойствие. По-сидели на пригорке за кладбищем (на самом кладбище нельзя – привлекут!), где могилок еще не накопали, немножко освоились и успокоились. Ну, а потом разделись до купальников, пожевали Биг Маков, «Спрайтом» запили и задумались над скоротечностью бытия… Там-то Доктора и осенило: жизнь проходит, а у самого ни кола, ни двора. Ну, не считая, конечно, просторной квартиры со всеми удобствами, где даже есть и сауна. А, ведь, к старости обязательно захочется напоследок свежим воздухом дышать да косточки на солнышке греть. К тому же, и жена запилила: «Купи дачу, купи дачу, купи дачу…». И хотя ежегодно проводили они по месяцу на средиземноморских курортах, все ей мало!
Подавай фазенду на русской природе. Так что, посиделки эти среди могилок убедили нашего героя вконец: надо искать место получше, чем могильный холмик с покосившимся крестом. С этого все и началось…

***
Вот тогда и начались поисковые мытарства! Газета «Из рук в руки», доски объявлений в интернете, маклеры, риэлторы, посредники… Много всего пришлось пересмотреть. И везде что-то несуразное: или цены поднебесные, или соседи придурковатые. Спросите, как это определить? Очень просто: если ты на дачу покупателей привел, а сосед рядом вонючий навоз по грядкам раскидывает, точно ноги из этого места делать надо… Или СНТ эти – товарищества садовые. Заедешь на территорию – вид как на Шанхай, все в клетку, как в зоопарке (от сетки «рабицы»), а вокруг – забор на заборе, сарай на сарае! А звонки телефонные! Предложения сплошь как крестьянские хозяйства: дом не первой молодости, сарай, теплица, баня, погреб и яблони – антоновка или еще что-нибудь. Только вот сортиры – сплошь будки с дыркой в полу! Да на черта нужен этот сарай и антоновка с баней, если задницу подмыть негде. Не баню же растапливать каждый раз для этого! Ну, а если на коттеджные поселки или благоустроенные дачи близ столицы с цивилизованными удобствами смотреть, то цены уж больно кусаются! Да и на кой они нужны? За миллион зеленых можно вполне приличную виллу на Средиземноморье купить. Потыкались в поисках Доктор с женой пару месяцев и решили: ну их всех к чертовой матери с их крестьянскими хозяйствами! Хороший вариант – дело случая: подвернется – купим. Ну, а время шло, а с ним прошло и лето. Тут уж совсем мысли крамольные стали появляться: не променять ли родину с ее унавоженной дачной землей на цивилизованное взморье где-нибудь в Европе? Там и жизнь подешевле оказывается, и российского свинства нет никакого в помине. Но не дал Бог родину продать! Позвонила как-то риэлтор из одной крупной московской компании и обрадовала:
«Знаю, вы люди привередливые, но у меня для вас есть эксклюзивное предложение…»
К дачке – на встречу с риэлтором – Доктору ехать пришлось долго из-за бесконечных заторов от автомобильных пробок, потому что была суббота. Ведь, хотя на дворе стоял сентябрь, погода была ясная и солнечная, и народ в своих авто явно торопился за город, чтобы провести на свежем воздухе последние теплые денечки. В конце концов, Доктор с женой добрались до места и затем, уже, петляя по дачному поселку, забрались на самую его вершину. Там и находился тот самый шестисоточный участок, густо поросший орешником, в окружении лесных деревьев. Риэлторша открыла калитку, будущие дачники в нее вошли и вдруг оказались в самом настоящем маленьком лесочке. А когда под огромной березой в негустой траве супруга Доктора увидела гриб – самый настоящий подберезовик, то аж взвизгнула от восторга.
И стало понятно, что участок ей понравился. Да и как не понравиться: краевой участок на верхушке пригорка среди лесных деревьев, за которым огромное поле и лес, и рядом стоит лишь один единственный соседский дом, не считая еще одного через дорогу напротив. Поле, лес, верхушка горки и один сосед! Это было как раз то, что они себе представляли, обсуждая дачные перспективы.
И место оказалось подходящее – лесистое и безлюдное – без деревень, колхозов и подмосковных городских окраин с помойками и сараями, коих можно увидеть предостаточно. К товариществу дорога отдельная подведена. Да не просто дорога, а асфальтированная. Даже на карте обозначена…
А само садовое товарищество было организовано важной военной конторой. Раньше-то, ведь, вояки наши себе лучшие куски прирезали под дачные участки. И тут место выбрали подходящее: рядом с «секретным», как говорили, стратегическим кабелем под землей, так что никакой дальнейшей застройки рядом не предвиделось.
На участке стоял старый-престарый сруб, привезенный, как объяснила риэлторша, аж из самого Архангельска. Сначала Доктор подумал:
«И зачем эти дрова нужно было везти от черта на куличках?»
Но потом докумекал: бывший вояка – отец хозяйки – на халяву или по дешевке его утащил, или привез бесплатным военным транспортом! Земля бесплатная, сруб тоже – вот тебе и дачка! Осталось только будку с дыркой в полу поставить и живи! К срубу верандочка пристроена кривая – «повело» от морозов – сообразил он мгновенно (не зря видно на инженера учился!).
– Да, вам, тут чуть-чуть денег вложить, и будет дача первоклассная, – увещевала будущих дачников толстенькая, как мадам Грицацуева, и такая же моложавая риэлторша. На нее, кстати, уже и покупатель есть, но у него проблема с финансами.
– Да уж, проблема, – подумал Доктор, – сейчас за такие деньги пару квартир в Болгарии купить можно, а не этот участок. Но в Болгарию не налетаешься на выходные, а тут все под носом – двадцать километров от Москвы. Черт с ними с деньгами! Не в могилу же их тащить. И дал свое согласие.
– Будем брать «дачку», готовьте документы.
Правда, впоследствии выяснилось, что это и не дачка вовсе, а просто участок. А дом и все прочее на нем нигде не числились, даже в недострое. Хотя в объявлении на продажу писали и о доме, и канализации, и еще о чем-то полезном (сейчас уже всего и не упомнишь). Но перевесило наличие всего одного соседа рядом, огромное поле и лес за забором, хороший подъезд, ну, и, разумеется, отсутствие вблизи постсоветского крестьянства, так живописно обрисованного в известном фильме «Курочка-ряба».
И началось оформление… Ну, да что оформление, расскажу-ка я лучше поподробнее о самом СНТ под названием «Дружба», а потом и соседях, доставшихся Доктору вместе с участком в этой самой «Дружбе». Но вначале сделаю одно замечание: я не буду придерживаться хронологической последовательности происходивших событий. Ведь – это не биография (родился, учился, работал, умер), а просто небольшие рассказы, которые позволят судить о мотивах и поступках описываемых персонажей. Доктор узнавал своих соседей по мере того, как общался с ними, но я-то уже все знаю заранее, поэтому и буду обо всем рассказывать именно так.

***
Думаю, многие знают что СНТ (или, по-старому, просто СТ) – это садовое товарищество. Во времена советской власти, дефицита фруктов и других продуктов в этих самых товариществах советский народ единым фронтом выполнял собственную продовольственную программу: выращивал картошку, помидоры, огурцы кабачки (ну, может, еще что-нибудь, кроме персиков с ананасами) и после сбора урожая делал заготовки на зиму. Солил, мариновал, запекал, консервировал, в общем, заготавливал как можно больше еды. Может, на случай голода, а, может, и ядерной войны. В ближайших лесах собирал грибы, которые тоже пускал на это дело. А заодно и жил все лето на свежем воздухе.
Правда, жизнь на таких дачах была не особо комфортной: домик садовый советская власть разрешала строить в один этаж и не больше чем в двадцать пять квадратных метров, электричества выделяла ватт пятьсот, чтобы холодильник включить да телевизор с лампочкой. Участки под это дело выделяла тоже советская власть, поэтому их размер был стандартным – шесть соток (для тех, кто не в курсе, сотка – это сто квадратных метров).
Интересно, что и норма жилья при советской власти была очень похожа – шесть квадратных метров на человека. Участочки эти разрешено было огораживать сеткой или низеньким частоколом, но ни в коем случае не выше двух метров. Ну, чтобы коллективизм не пострадал, и соседи могли друг на друга стучать. В каждом товариществе имелся общественный летний водопровод. Ну, а в качестве канализации – будка с дыркой в полу. Потом, когда советская власть рухнула, самые продвинутые садоводы и дачники стали устраивать себе септики – бетонные ямы, куда из теплого сортира стекали отходы пищеварения. Но деревянные будки с дыркой в полу своей популярности не потеряли и сохранились у многих до сих пор. Независимо от конструкции, самопальные сортиры в подавляющем большинстве случаев источали постоянные запахи. Но, как говорится, свое дерьмо не пахнет. А на соседа наплевать! Ну, да ладно про вонь и сортиры. Расскажу я лучше поподробнее про «товарищество», в которое попал Доктор.
Как читатель уже знает, называлось оно «Дружба». Таких «дружб» по стране было навалом. Да, что по стране – в одной Московской области их можно не одно насчитать. Ибо организаторы этих товариществ (как, впрочем, и основная масса нашего народа) похвастаться фантазией не могут. Поэтому хватаются за первое, что приходит в голову. Иногда названия берутся от наименования учредителя. Вот, например, «Энергетик» или «Медик». Сразу ясно, какие ведомства поучаствовали в организации этих садовых сообществ. Но СНТ, где оказался Доктор, именовалось так не случайно, поскольку создавалось для работников секретного военного института. Институт тот занимался то ли ракетными, то ли космическими проблемами, а, может, и теми, и другими. И, естественно, что СНТ «секретного разлива» нуждалось в маскировке, чтобы вражеские шпионы не стали вербовать ракетно-космических садоводов. Ведь, если бы, к примеру, назвали это СНТ «Ракета» или «Космос», то коварные американские (или даже японские) шпионы сразу понаставили бы в дачных избушках и сортирах всякие там жучки с микрофонами, чтобы узнавать важные военные секреты. Ну, а какие секреты могут быть у членов садового объединения с банальным названием «Дружба»? Как навоз по грядкам раскидывать? Наверное, потому так ни один шпион и не наведался в это «космическое» СНТ. К тому же замаскировали вояки свое товарищество очень надежно – в овраге, окруженном лесом, посреди которого протекала небольшая речка. Речку засыпали, нарезали участки, проложили дороги, но в плане обозначили их не как обычно – улицами, а назвали по-военному – «рокадами». Наверное, для того, чтобы забредший случайно шпион запутался в этих самых рокадах и не нашел дорогу назад. А, если даже и зашел бы он, к примеру, на тринадцатую рокаду, то назад – на первую не вышел бы никогда…
Но, как говорится, зря старались. Шпионы и агенты всякие там почему-то так и не появлялись. Наверное, потому, что секреты наши им и так все откуда-то известны. А вместо шпионов в эти места обычно забредали алкаши и всякое мелкое ворье. Если помните, то даже в фильме «Джентльмены удачи», неудачливая криминальная компания пряталась в каком-то Богом забытом таком же дачном захолустье. Правда, настоящие бродяги, в отличие от киношных, не только там прятались и выпивали, но и тащили из садовых домиков все: от тряпок и веников до тарелок и ложек с вилками. Так что появлявшиеся вслед за ними хозяева с грустью наблюдали полное разорение, хаос и разгром. Таких историй можно и сейчас найти в интернете множество.
Да, что в СНТ? Помнится, даже в столице нельзя было оставить на улице машину с дворниками или боковыми зеркалами. Дворники моментально снимали неизвестные граждане, в основном любители выпивки, чтобы заработать на стакан. И зеркала выворачивали они же, как говорится, «с мясом», чтобы потом тому же автовладельцу и продать. Ибо в советских автомагазинах не было ни того, ни другого. Такое уж оно было времечко развитого социалистического общества…
Но тут я что-то опять отвлекся. Вернемся к рассказу об СНТ. По причине частых краж и незаконных вселений в межсезонье самые пробивные граждане при распределении участков старались попасть поближе к центру: там и начальство, как правило, обустраивалось, и кражи наблюдались не так часто. Так в центре – под боком у начальства – все и кучковались дружной садоводческой семьей. Ну, а самые неудачливые, оказавшиеся на отшибе, кусали от зависти локти и страдали от набегов местной пьяни и пронырливых воров. Зато когда социализм рухнул, и появилось такое понятие, как частная собственность на землю, «центровые» граждане-садоводы сразу поняли, что прогадали при изначальном распределении участков. Ведь «новые» русские старались скупать в постсоветских товариществах только краевые участки. Затем объединяли их в более крупные землевладения и строили огромные коттеджи со всеми удобствами. Ну, а граждане в центре так и остались на своих шести сотках, окруженные сеткой-рабицей, как в курятнике. А ведь давным-давно участки эти центральные распределялись особенным образом – по полученным за трудовые успехи баллам и занимаемым должностям. Передовикам производства – рядом с начальством в центре, а отстающим и всяким лодырям, не выполняющим план по строительству социализма, – по краям. И вот оказалось, что все перевернуто с ног на голову: передовики как в курятнике через сетку друг на друга пялятся, а лодыри оказались умнее и давно свои участки «новым русским» продали.
И, как любил повторять герой известного сериала, нарисовалась просто картина маслом: в центре стоят курятники, а по краям целые поместья. Правда, ничего от этого особо не изменилось: как пролегали там неустроенные узенькие дорожки-рокады, так и остались. С ямами, ухабами и лужами в дождь и слякоть. На некоторых дорогах, правда, щетинились арматурой бетонные плиты, на других – кучками валялась крошка асфальтовая. И лишь одна – главная рокада, да еще парочка других были покрыты плохеньким асфальтом. Дорожки все, кроме главной, узкие – двум машинам не разъехаться. Но хорошо хоть одна проезжала. Ибо в некоторых других товариществах, где побывал Доктор на этапе поиска дачи, вообще проехать можно было только на велосипеде, как будто там китайцы строились...
В общем, как оказалось, в конце концов, эта «Дружба», по сравнению с другими, не такая уж и плохая. Ну, а люди? Они остались прежними – в большинстве своем советскими, но, как бы сказал Воланд, дачный вопрос испортил их еще больше…

***
С первыми тремя соседями Доктор познакомился еще в первый раз – когда с риэлторшой смотрел участок. Осмотрели они с женой сруб на плохоньком фундаменте, пристроенную к нему косую верандочку, колодец из бетонных колец (для будущего сортира) и даже в дом заглянули. Увидев «внутренности» дома ужаснулись разрухе и тут же решили, что все здесь будут строить заново. А на выходе, кроме риэлторши, их поджидал какой-то старый-престарый – лет восьмидесяти – дед. По крайней мере, таким он показался: весь заросший, лохматый и неухоженный.
«Как гриб трухлявый», – подумал Доктор.
Посмотрел он на будущих дачников строго и хитренько так спросил:
– А вы знаете, что на участке нет воды?
Доктор промолчал, а про себя подумал:
«Тоже, мне, проблема. Нужно будет, колодец выроем, насос поставим и воду проведем».
Недаром, видно, на стажировке в войсках во время учений по форсированию водных преград и понтоны помогал наводить, и в водоснабжении захваченного плацдарма потом участвовал. Так что вопрос дедка он молча проигнорировал. Но тот все не унимался:
– А вам потом нужно будет внести двадцать тысяч за асфальтирование дороги! Вы готовы?
Тут уж Доктор не выдержал и решил что-нибудь ответить. Ну, типа того, «а не пошел бы ты, папаша, куда-нибудь подальше…» Ну, и потом объяснить, куда. Но жена, зная его взрывной характер, поспешила на помощь, стиснув локоть, мол, молчи лучше. А сама, мило улыбаясь, ответила:
– Конечно, асфальтовая дорога – это хорошо!
Вроде и одобрила, но и согласия прямого не дала. Умела она с выжившими из ума дедами правильно беседовать. Еще с тех пор, как после института отработала год в госпитале для ветеранов. К тому же, внимательно осмотревшись, увидела еще двух мужичков, стоящих у такой же развалюхи, как и их будущая собственность. Один – такой же дед, высохший и сгорбленный, похожий на зеленого кузнечика из-за застиранных военных лохмотьев.
«Будто с помойки оделся! – оценила чистюля докторша», – с любопытством прислушивался к разговору.
Второй – помоложе, в пиджаке и при галстуке, стоял поодаль, непонятно чего ожидая. Как будто, от ответа будущих соседей зависела его судьба. Отметив для себя всех этих личностей, она пихнула Доктора локотком, мол, протри глаза. Ну, тут он осмотрелся вокруг, оглядел всех стоявших вокруг и сообразил:
«Да они же ждут, что мы откажемся! Поэтому и давят на отсутствие воды да на деньги за асфальт».
Тут-то он и понял, почему участок этот уже как два года выставлен на продажу и все никак не продается. У этих трех «хитрецов» какой-то свой интерес, потому-то и пытаются их отговорить.
«Три дурачка в одном тазу пустились по морю в грозу» – мысленно перефразировал он известную притчу и решил:
«Надо бы хозяйку поспрашивать», – «что это за троица: местные Трус, Балбес и Бывалый, что ли?».
И что же? Оказался прав: так и было. Ближайший сосед хозяйки, который за забором (тот, что при галстуке) очень хотел за счет нее увеличить свои владения. Но из жадности предлагал лишь половину цены. А когда она отказала, заявил, что все равно ей свой участок не продать, и он рано или поздно дождется, когда она согласится даже на половину от половины. Забавно, но жизнь этого умника ничему не научила: потом уже Доктор узнал, что тот из жадности так же профукал смежный участок за соседним забором. Его перекупил более покладистый сосед. И теперь вот из-под носа уплывала последняя надежда расширить свои владения. К тому же, в перспективе для него маячили все неудобства, связанные с новым строительством. Надо ли говорить, что он невзлюбил Доктора с самого начала…
Ну, а на нашего героя, превратившегося из заурядного обывателя в дачного садовода, свалилась первая проблема: снести старую постройку и очистить участок перед грядущим строительством. Тут к нему и подкатил тот самый старый дед, который оказался бывшим строителем. Поэтому Доктор и окрестил его Прорабом.

***
Говорят, что все прорабы – жулики. Я не знаю, правда ли это или нет. Хотя совсем недавно один мой приятель на такого нарвался, когда, как и мой герой – Доктор, строил себе дачу.
В отличие от Доктора, ему в поисках участка для будущей загородной недвижимости не пришлось блуждать в неразберихе постсоветских СНТ. Ибо к тому времени почти все близлежащие к Москве колхозы, не дожив до прекрасного капиталистического будущего, приказали долго жить. Ну, а доверчивые колхозники, проголосовавшие за приватизацию народной собственности, так и не дождались обещанных дивидендов. Поскольку их председатели, возглавлявшие эти хозяйства с советских времен, выгодно распродали ставшие частными колхозные земли бандитам (теперь их принято называть бизнесменами), обеспечив себе счастливую старость.
Ну, а бизнесмены (те самые бывшие бандиты) превратили бескрайние колхозные просторы с их лесами и полями в огромные загородные поселки, где участки продавались уже не по шесть, а по двадцать, а то и по пятьдесят соток. И уж, конечно, совсем по другой цене. В одном из таких мест и купил участок мой приятель, собираясь построить себе небольшую усадьбу, для спокойного и размеренного существования по выходным дням, чтобы отдыхать душой от сумасшедшей городской жизни.
Нанял строительную фирму, заплатил по смете и стал ждать. Строители обещали дело не откладывать в долгий ящик, завезли материалы, заселили в бытовки многочисленную бригаду, и работа закипела. Будущая усадьба росла прямо на глазах: только-только был один фундамент, а вот и откуда-то появились и стены, и крыша. И вроде бы приятелю пристало любоваться да радоваться новостройке, но что-то все время его беспокоило.
Какой-то червячок грыз его внутри от того, что постоянно нужно было что-то доплачивать: то бетона не хватало, то материала на стены и кровлю, то еще чего-нибудь. Ну, а телефонные звонки на фирму всегда заканчивались одинаково:
«Спросите у прораба – он все вам разъяснит(!?)»
Только вот прораба во время строительства удалось увидеть один лишь раз. И второпях, поскольку тот куда-то очень спешил, услышать:
«Смету покажу в другой раз, сами все увидите»…
В другой раз ему довелось увидеть прораба лишь, когда стройка закончилась, и все расчеты с фирмой были окончательно произведены. Приехав на свой загородный объект, приятель застал там неизвестных граждан за погрузкой оставшихся после строительства пиломатериалов. Тех самых, за которые было без счету переплачено и потому, наверное, оставшихся в таком большом количестве. А командовал грузчиками теперь уже никуда не спешивший прораб...
Случай этот я привел так, для примера. И конечно, воришка этот мелкий ни в какое сравнение не шел с тем самым Прорабом – дачным соседом Доктора, о котором я и начинаю свой рассказ. Кто-то может и не поверить тому, о чем я расскажу, но как говорится, «за что купил, за то и продал». Итак, история о Прорабе…
Жил-был простой советский строитель и всю свою жизнь проработал он на обычном советском домостроительном комбинате, клепая уродливые пятиэтажки, получившие впоследствии названия «хрущевки».
Но вот настала перестройка (если кто еще о ней помнит!), а с ней появились и кооператоры. Самые предприимчивые из них тут же смекнули, что быстро обогатиться можно лишь за счет госпредприятий. И по примеру гражданина Корейко (если кто такого не знает, рекомендую прочитать «Золотого теленка») начали свою кооперативную деятельность именно там. Брали и не возвращали кредиты, перекачивали деньги со счетов, а потом быстро прикрывали старые лавочки, чтобы затем открыть новые.
Не стал исключением и ДСК, в котором работал Прораб – там с его участием тоже началась коммерческая лихорадка, которая, впрочем, вскоре и закончилась. Поскольку все, что можно было разворовать, довольно быстро разворовали. Так Прораб заработал свой первичный капитал. После чего занялся частным строительством. Тут-то и подвернулось ему это самое «космическое» СНТ, называвшееся, как уже знает читатель, просто «Дружбой» и оказавшееся самой настоящей золотой жилой.
Если кто помнит (или читал), в первые годы светлого капиталистического будущего (когда страной правил вечно пьяный «Президент всея Руси») обнищание масс достигло максимума. И именно при нем все развалилось – от медицины и промышленности до обороны и космоса. Оттого, наверное, «космические» дачники и вынуждены были продавать свои участки, которые за копейки скупал и застраивал предприимчивый Прораб, чтобы потом продать втридорога состоятельным «новым русским».
К слову сказать, в Подмосковье он был такой не один. Однажды с таким бизнесменом – дачным Застройщиком – судьба свела и Доктора, искавшего, как уже читателю известно, дачку в ближайшем Подмосковье. Тот пообещал ему за пару «соток» (соткой он именовал сто тысяч долларов) и участок оперативно подобрать, и дачку комфортную построить, как говорится, под ключ и со всеми удобствами. Договорившись о цене и сроках и записав контактный телефон Застройщика, Доктор стал лихорадочно собирать деньги, которых немного не хватало. Для этого пришлось даже продать автомобиль и комплект профессиональной фотоаппаратуры, собиравшейся не один год. Ну, а когда финансовый вопрос был решен, наш герой позвонил Застройщику – узнать, как там обстоят дела с дачкой. Но, вместо него на звонок ответила незнакомая гражданка, представившаяся его женой, и рыдающим голосом поведала Доктору об исчезновении своего супруга…
Доблестная милиция занималась поисками почти месяц, пока не догадалась вскрыть гараж дачного бизнесмена. Где и нашла голое мертвое тело, прикованное наручниками к трубе с выжженными до мяса следами утюга на спине.
Рядом валялось пустое оцинкованное ведро, со дна которого извлекли изодранную долларовую купюру. Еще несколько таких пустых ведер были разбросаны вокруг ямы, выдолбленной в бетонном полу гаража.
Было ясно, что покойный явно не нашел общего языка с бандитами. Но даже, если бы и нашел, то, наверняка, они не оставили бы живого свидетеля…
Думаю, вряд ли кто удивится, прочитав эту историю, ибо любого бизнесмена, отказывавшегося от «крыши», может и сегодня постигнуть такая судьба, особенно в провинции. Подтверждением этого служат десятки похожих случаев, о которых можно прочесть в интернете. А отличия между ними заключаются лишь в том, какой инструмент для «уговоров» попадается под руку таким бандитам-отморозкам.
Кто-то находит утюг, кто-то – паяльник, а кому-то под руку попадается и паяльная лампа. И не факт, что из всего перечисленного паяльник – самый гуманный предмет, ибо некоторым, пострадавшим от бандитского беспредела, его запихивали прямо в очко…
Помнится, в прошлом веке был даже такой анекдот:
«Когда Стив Джобс начинал свою карьеру, в его распоряжении имелся лишь железный гараж да паяльник. Вот и в России многие начинали так же…»
Так что, единственным выходом для бизнесменов в России в лихие девяностые было найти подходящую бандитскую крышу. И в этом смысле нашему герою – Прорабу повезло. Крыша у него была с самого начала. Ибо скупать понравившиеся участки ему помогали именно бандиты, «договаривающиеся» с дачниками и устанавливающие нужную цену. Причем самому Прорабу это ничего не стоило: главарь банды «строителей» был его отпрыском. Так что расходы на «крышевание» отсутствовали, а прибыль была максимальной. Этот «семейный подряд», возможно, процветал бы долго, если бы не досадная оплошность бандитов: «выдавливая» очередного дачника из родного гнезда, они нарвались на бравого Полковника. И вот тут-то их ожидал большой сюрприз…

***
В жизни, почему-то, все получается как в кино, а может и наоборот. Помнится, Доктор очень удивлялся, что в одном из гаражных коллективов, где он намеревался приобрести бокс для своего авто, собралась точно такая же компания, как в известном советском фильме «Гараж». Там был и орденоносный герой войны, и бравый полковник, и директор рынка, и мастер на все руки (их называют еще «народными умельцами»), ну и, разумеется, борец за справедливость типа нынешних героев, сражающихся с коррупционерами разного ранга. А потом понял, что хороший режиссер снимает фильмы, основанные на историях из жизни. Так что, попав в СНТ, он уже не удивлялся, что встретил там похожих персонажей. И одним из них оказался ближайший сосед Доктора – Бравый Полковник.
Полковник, как и Доктор, имел два высших образования. Вначале он окончил престижный физический ВУЗ, но, поработав пару лет на «гражданке» за копеечную зарплату, сообразил, что у него под самым носом есть более денежное место. Ну, и подал заявление на работу в военный институт (который организовал это самое «космическое» СНТ). И, конечно, не прогадал: ведь зарплата у офицера – сотрудника секретного военного института – была гораздо выше. Да, что у сотрудника секретного НИИ. Думаю, читателю будет интересно узнать, что даже у новоиспеченного лейтенанта – командира взвода – в те советские годы должностной оклад был, как у инженера на гражданке – 110 рублей. Плюс доплата за звание – 120 рублей. Плюс, начиная со второго года службы, прибавка за выслугу лет по 10% в год. Да еще и еще бесплатный паек на месяц: килограмм десять мяса с рыбой, масла полтора кило, яйца, молоко, хлеб, макароны, крупы и прочее. Не хочешь брать продуктами, бери деньгами. Ну, а если офицер проходит службу в отдаленных районах, то к зарплате добавляют еще 30% за отдаленность. Вот и получается, что закончивший училище молодой лейтенант мог получать денег в два-три раза больше, чем заслуженный инженер «на гражданке»…
И так уж совпало, что в год, когда Доктор покинул армию, будущий Полковник в нее попал. Правда, для начала в звании лейтенанта и младшего научного сотрудника. В первые годы службы наш герой звезд с неба не хватал и довольно медленно продвигался по служебной лестнице: старший научный сотрудник, начальник лаборатории, начальник отдела… Может, так бы и остался он на этой должности до конца службы. Но за упорство, терпение и участие в важном для страны изобретении судьба его наградила: он оказался одним из тех, кто получил престижную государственную премию.
И через несколько лет после окончания военной академии, будучи уже полковником, дослужился и до начальника управления. А потом и до заместителя директора института. Директором, однако, ему стать не довелось – у них свои дети есть, но, защитив докторскую в звании полковника, он стал профессором и уважаемым в институте человеком.
Вскоре с подачи жены (как обычно бывает) и появилось у него желание обзавестись дачей, чтобы по выходным и праздникам проводить время с семьей на свежем воздухе, а не в пыли захолустного подмосковного городка. Правда, как назло, все места в «космическом» СНТ были давным-давно распределены и заняты более пробивными гражданами. Но, будучи уже в начальниках верхнего эшелона, Полковник не растерялся и пробил разрешение на то, чтобы к товариществу прирезали пару гектаров прилежащего леса. И на этих гектарах выделил участок себе, своим заместителям и сотрудникам. В конечном итоге товарищество увеличилось еще на несколько десятков привилегированных членов, поскольку весь лесной массив располагался на возвышенности – над всеми остальными участками. Забегая вперед, скажу, что впоследствии Доктор купил свой участок именно там – на горке, прирезанной к СНТ усилиями Полковника…
Разумеется, перед предстоящим строительством лесные деревья на участке – всякие там березы, ели и дубы – нужно было убрать, чтобы, было, где поставить теплицы и посадить фруктовые деревья. Ибо в голодные советские времена свои фрукты и овощи никогда не были лишними. Тут-то Полковник и познакомился впервые с Прорабом, у которого был как раз вынужденный производственный простой.
Разумеется, предприимчивый строитель, обнаружив новое поле деятельности, первым делом «подкатил» к Полковнику.
– Помощь нужна недорого? – поинтересовался он, – деревья спилить, пни выкорчевать, фундамент заложить?
Свежеиспеченный неопытный дачник так обрадовался предложению, что даже не стал выяснять подробности и тут же, не торгуясь, согласиться.
– Лох! Самый настоящий лох! – сделал вывод Прораб, неторопливо прикидывая, сколько можно на этом заработать.
И не откладывая дела в долгий ящик, пригнал бригаду, заготавливавшую на продажу дрова. Получил с них деньги за спиленные деревья да еще уговорил бесплатно выкорчевать пни. Потом пригнал бульдозер и выровнял участок, как он объяснил, «для подготовки земляных работ». Содрав при этом всю землю до самой глины и «толкнув налево» не один КАМАЗ плодородного грунта... Ну, а фундамент вообще залил без особых затрат, умыкнув с комбината несколько тонн дешевого бетона. И в итоге остался очень даже довольным, облегчив карманы очередного клиента на немалую по тем временам сумму. А Полковник еще долго проклинал себя за доверчивость, засыпая глину на участке дорогущей привозной землей…
Ну, а вскоре грянули перемены: сначала ГКЧП, потом приватизация, ваучеры и кризис, когда все накопления превратились в пыль, а на рынке свободной России всем стал заправлять доллар. Рубли дешевели, как говорится, не по дням, а по часам, и что-то купить на них можно было все меньше и меньше. Именно тогда-то Прораб и активизировался, скупая землю в СНТ и застраивая участки уродливыми кирпичными коробками, покупатели которых, кстати, до сих пор проклинают себя за то, что их приобрели. Ну, это так, к слову… Бравый Полковник с грустью наблюдал, как его подчиненные и коллеги за копейки продавали свои участки, чтобы хоть как-то выжить. И когда один из придурков в правительстве затеял очередной обмен денег, понял, что пришел и его черед. Жить было не на что, но жить было надо…
Вскоре, как по заказу, объявился Прораб со своим отпрыском-бандитом, который и предложил «хорошую» цену – «две тонны баксов».
Полковник отказался: он еще помнил, сколько денег переплатил этому жулику. И естественно, напомнил тому о своих затратах.
– Все равно продашь, а откажешься продать, сильно пожалеешь! – начал было брать его бандюга-сынок на испуг. А стоявший рядом Прораб деликатно молчал и лишь пялился во все глаза на будущий участок для застройки, прикидывая в уме, сколько он на этом еще заработает.
– Это, как еще пожалею? – поинтересовался Полковник, с интересом и недоумением рассматривая стоящего перед ним бандита с толстенной золотой цепью на шее.
– Приходи завтра, – предложил тот и, мотнув головой в сторону своего папаши – Прораба, добавил, – с ним реальную цену и обсудим. Ну, и с пацанами побазарим, перетрем эту тему.
– С какими еще пацанами? – поинтересовался Полковник, – ты мне стрелку, что ли назначаешь?
– Ну, если так, можно сказать и стрелку…
И на следующий день у забора перед участком Бравого Полковника собралась вся бандитская кодла. Кто с цепью, кто с бейсбольной битой (они только-только начали входить в моду), а кто с наганом, спрятанным под рубахой. А один из них – с виду обычный шкет – стоял, поигрывая гранатой-лимонкой. Через полчаса безрезультатного ожидания бандиты начали терять терпение.
– Забздел мужик в натуре, – прошепелявил шкет, обнажив щербатый рот.
Но тут снизу – от начала горки – послышался шум мотора. И через минуту к бандюганам подкатил открытый «Уазик», в котором они углядели пятерых автоматчиков с «Калашниковыми» во главе с Полковником, у которого, кстати, в подчинении была целая рота охраны.
– Ну, что бандиты, перетрем тему? – насмешливо бросил Полковник, обращаясь к главарю.
– Да, нет, м…мужик, – начал заикаться тот, обсудили мы все. Не подходит нам твой участок по размеру...
Так и ушли ни с чем «нормальные пацаны», поняв, что не на того нарвались. А закончилось все «красненьким», когда прорабский отпрыск «замочил» одного из своих. И пришлось ему в срочном порядке отрываться и от бандитской расправы, и от неизбежной отсидки в местах не столь отдаленных. Но это тема отдельного рассказа, так что вернемся к нашему герою – Доктору с его купленной «дачкой»…

***
Очень быстро выяснилось, что «дачка», приобретенная Доктором, кроме самого участка, особой ценности не представляла. Сруб из бревен, хотя и был в неплохом состоянии, стоял на таком сомнительном фундаменте, что его и фундаментом назвать можно было лишь условно. Видно было, что его собирали из того, что было под рукой: битых кирпичей, обрезков швеллера и арматуры вперемешку с камнями, песком и цементом. Пристроенная к срубу веранда от времени перекосилась и требовала капитальной перестройки. Можно было, конечно, подвести под сруб новый фундамент, вместо перекошенной веранды сделать капитальную пристройку и, красиво отделав все это снаружи, получить симпатичный дачный дом.
Так посоветовал ему, подвернувшийся весьма кстати новый сосед – Прораб, о котором он тогда еще ничего не знал. Да и представить не мог, что за неухоженной заросшей физиономией престарелого пенсионера – бывшего строителя – может скрываться прожженный аферист. Он стал с таким красноречием убеждать Доктора о преимуществах реконструкции крепкого сруба вместо постройки нового дома из нынешних ненадежных пиломатериалов, что даже уговорил его встретиться со своими «коллегами-строителями».
В итоге приехали два толстых мужика, пошептались между собой и заломили почти такую же цену, как за новый дом аналогичного размера. После чего Доктор решил окончательно сруб снести и построить новый дом, с нормальным фундаментом, о чем и объявил Прорабу с «коллегами». Тогда тот и предложил, вдруг, ему через неделю:
– Зачем же сразу сносить, если можно продать? Я найду людей, они этот домик аккуратно разберут и вывезут, да еще и заплатят за него. Выйдет, все равно, прибыльнее, чем заказывать снос и вывоз мусора.
А под конец добавил:
– Все, что выручим за дом, по-честному разделим пополам.
К тому времени Доктор заключил договор со строительной фирмой, выбрал проект дома и согласовал дату начала строительства. Поэтому и поинтересовался:
– А они успеют к началу строительства?
– Конечно, – ответил Прораб, – точно в срок.
Естественно, Доктор, ему поверил (как говорят, на свою голову) и согласился. И хотя уже тогда слышал, что прорабы по совместительству оказываются еще и жуликами, не подозревал, что этим жуликом окажется его ближайший сосед по даче!
Ах, наивность! Ну, когда, скажите мне, когда, жулики выполняли свои обещания, не пытаясь надуть доверчивого «лоха»? Хотя он мог бы насторожиться еще в самом начале, когда Прораб уже при первой встрече пытался отговорить его от покупки этой «недвижимости» разговорами про воду и асфальтовую дорогу. Но, к несчастью, не насторожился и не догадался…
Поэтому-то, в конечном итоге, и развели нашего героя – Доктора, как говорится, по полной программе! Вначале немного потянули время: пришлось ждать несколько дней, пока на участке появилась группа шумных кавказцев и шустренько начала по бревнышку, по досточке и по гвоздику аккуратно разбирать строение. Ясно было, что эта аккуратность означала одно: разобрать, увезти, собрать и продать. Тогда-то Доктор и занервничал: сроки начала строительства срывались. Но фирму, с которой он договаривался, простой не устраивал. Пришлось расторгнуть договор (хорошо хоть без потерь) и ждать, когда бойкие кавказцы вывезут сруб и очистят территорию.
– Не валнуйся дарагой, – повторяли они ему в который раз, – еще адын ден и все забэрём!
Ну, а кончилось все тем, что все, что им было нужно, они забрали, а полуразрушенный фундамент оставили разбирать самому Доктору.
– Ну, пройдохи чертовы, – крыл их потом всеми падежами Доктор, – что мне теперь делать?
– А что делать, – успокаивал Прораб, – те, кто будет строить, и выберут старый фундамент. А тебе вот счет – оплати машину.
– И, что, нам ничего не заплатили? – озадаченно спросил Доктор. Мы же договаривались все это продать!
– Да, куда там заплатили, – запричитал Прораб, – бревна гнилые, доски кривые, кровля вся побита и проржавела. Они хотели даже все вернуть, но я уговорил увезти на свалку. Так что радуйся, что так дешево обошлось…
– Это что, бизнес по-русски? – задал риторический вопрос Доктор.
Прораб молчал со скорбным выражением лица, изображая сочувствие облапошенному Доктору.
– Ну, коли так, спасибо, за помощь, – отсчитал тот пятнадцать тысяч и отдал Прорабу, – я тоже, если чем смогу, помогу…
Конечно, если бы он знал, что Прораб за старый дачный сруб положил в карман кругленькую сумму, то вряд ли стал бы его благодарить. Но, к сожалению, узнал он об этом позднее от другого соседа – Прапора.

***
В хлопотах по оформлению собственности, а потом и по ее сносу быстро прошли осенние месяцы, и наступила ранняя зима. Снег выпал в ноябре, в тот самый момент, когда на участок Доктора въехали строители. Поставили бытовку, но начать стройку они не могли из-за отсутствия электричества.
Тогда-то Доктор и познакомился со вторым соседом – не с тем, который был в пиджаке с галстуком, а со вторым – в застиранных военных обносках. Еще тогда – при первой встрече – он показался ему знакомым: так сильно на кого-то смахивал. И только позже, приехав домой, сообразил, что дед тот, как две капли воды, был похож на каптерщика – прапорщика, из-за которого он в академии отсидел десять суток на гауптвахте за так называемые «неуставные отношения», выражающиеся в неуважении к должностному лицу. Так было объявлено в приказе.
А проще говоря, Доктор покрыл новоиспеченного прапорщика, как говорится, всеми падежами, когда на второй день после получения «новых» сапог, от них в дождь отвалилась подошва. Те самые сапоги «с гнильцой» Доктору достались оттого, что ушлый каптерщик «заимствовал» новое обмундирование и обувь у курсантов, выдавая взамен бэушное. И в этот памятный день, прошлепав «разутыми» ногами по лужам, наш герой навестил «хозяйственного» прапора. Тот сидел на своем «складике», и, сопя носом от усердия, пришивал к своему мундиру вместо старых – старшинских – новые прапорские погоны со звездочками.
– Что, сволочь, ты, форменная, за воровство звездочки прапора заслужил? Что же это ты за сапоги мне выдал? Я же из-за тебя в дождь босиком по улице топал! – выпалил сгоряча Доктор сразу, что пришло на ум. «Сволочь форменная» вначале оторопел и от неожиданности как-то жалобно возопил:
– Какая же я сволочь? Что получил, то и выдаю.
Но тут же опомнился и немедленно побежал писать рапорт начальнику факультета. И в итоге, уже через неделю Доктор сидел на гарнизонной гауптвахте, считая себя пострадавшим за правду. Хотя, если разобраться, он еще с суворовских лет был несдержан на язык. За что и страдал довольно часто. Но то, что прощалось воспитаннику-суворовцу, не прошло даром слушателю академии. Хотя, немного поостыв, он долго клял себя за несдержанность, рассудив, что конечно погорячился, вместо того, чтобы написать на жуликоватого прапора рапорт. Но, все же, справедливость восторжествовала, и прапорщика того в скором времени с позором уволили. После того, как милиция задержала его на одном из московских рынков, куда он приехал в очередной раз с тремя парами новеньких сапог на продажу...
Ну, а когда новый каптерщик стал разбирать барахло своего предшественника, то был так ошарашен, что решил на всякий случай вызвать особиста. А то ведь за некоторые штучки, что оказались в прапорском хозяйстве, можно было и пострадать. И чего там только не было! Ну, разве, только что танка Т-34. Все остальное имелось в наличии: пара ржавых штыков времен первой мировой войны, ящик стреляных гильз вперемешку с поржавевшими, но еще не стреляными патронами, гнилые запалы от гранат. И даже немецкий Фауст патрон. Разумеется, не считая старых сапог, подметок, подковок, гвоздей, обмундирования вперемежку с кипами белья и даже продуктов – почти полный ящик тушенки и сгущенного молока.
И не только этого, но и многого другого – всего и не перечислить! Оказывается, на досуге каптерщик трудился поисковиком-копателем в каком-то военно-патриотическом обществе. Ну, и кое-что прихватывал непонятно для каких нужд. И все имущество это лежало вперемешку, как в котомках у нищих или прикроватных тумбочках у психбольных, с которыми Доктор общался, обучаясь на кафедре психиатрии в медицинском институте.
Таким же «хозяйственным» оказался и Прапор – сосед по даче, работавший в СНТ электриком. И, оказывая услуги местным дачникам по своей профессии, он часто получал в придачу к оплате всякую ненужную рухлядь. Все найденное, подаренное или оставшееся от разного рода работ, Прапор складировал в гараже, превратившимся из хранилища для автомобиля в хранилище для хлама. А свой старенький «Жигуль» давно ставил не в гараж и даже не у собственного забора, место у которого тоже был завалено разного рода хламом – от досок до ржавого металлопроката, а у соседских домов, создавая последним крайнее неудобство.
– Опять Плюшкин дорогу перекрыл, – вопила нередко очередная соседка, недовольная тем, что прапорские «Жигули» снова мешают проезду.
Прапор на эту ругань всегда обижался, толкуя, что, мол, не все же такие богатые, что могут позволить себе выбрасывать ценные вещи, которые еще пригодятся в хозяйстве.
И, в конце концов, оказывался прав, найдя в куче разного хлама необходимую запчасть, подходящую для ремонта соседского электрохозяйства. Вероятно, поэтому окружающие его терпели, несмотря на причиняемую тесноту и неудобства. Хотя регулярно просыпались в выходные часиков этак в семь утра, кроя Прапора всеми падежами, когда тот начинал стучать чем-то железным в своей мастерской в гараже.
Как уже читатель понял, Прапор был оформлен в «космическом» СНТ электриком официально. Но деньги за оказываемые услуги шли не в кассу товарищества, а в его карман. В общем, это был обычный типаж советского времени – завистливый, вороватый и жадный. И больше всего его снедала зависть к обеспеченным или в чем-то преуспевшим соседям. Эта зависть и подтолкнула его рассказать ту самую историю Доктору, как у него Прораб «умыкнул» с участка старый сруб. На этот сруб Прапор заглядывался все прошедшие годы, пока участок стоял непроданный, и представлял, как аккуратно разобрав его по бревнышку (а это он, будучи деревенским жителем, смог бы сделать в одиночку), поставил бы его на свой участок вместо старого подгнившего дома. Того самого, что много лет назад ему «задешево» сколотил Прораб за оказанные услуги по электромонтажным работам «под ключ» да еще с подключением дополнительной мощности в виде лишних киловатт. Которые были в товариществе в большом дефиците.
Ну, а когда прорабская халтура стала вылезать, как говорится изо всех щелей, перестраивать дом с «гнильцой» было уже поздно. С тех пор и грыз Прапора в груди злобный червячок, напоминая о том, какого дурака он свалял, связавшись с этим прохиндеем. А узнав, что тот «скоммунячил» (как говорили в советское время) докторский сруб и «толкнул его налево» за немалые деньги, он просто Прораба – своего давнишнего соседа возненавидел в душе, хотя и продолжал с ним «по-соседски» дружить.
Странная это была «дружба»: за целый день они могли и поругаться, и помириться несколько раз, иногда даже забыв о том, с чего все началось. Но одно было совершенно точно: все склоки начинались обычно с испорченного утром настроения Прапора после общения со своей сварливой женой, которая была к тому же еще немного не совсем в своем уме.

***
Сейчас уже вряд ли кто-то еще помнит разухабистую и легкомысленную песенку про курсисток и медичек из «Республики ШКИД» (из фильма и книги о школе для трудных подростков и беспризорников):

Не женитесь на курсистках –
Они толсты как сосиски...
А женитесь на медичках –
Они тоненьки как спички...

Надо сказать, что полвека назад эти незатейливые куплеты, как и сам фильм, и книга, по которой он был снят, были на слуху у всей страны. Ну, а в наше время вряд ли кто-то их помнит: и книга эта, и фильм незаслуженно забыты. Но все же советую прочитать эту занимательную историю или посмотреть фильм. Не пожалеете. Правда, сейчас многие предпочитают читать другие книги и смотреть другие фильмы: о ведьмах, вампирах, живых мертвецах и прочей нечисти. Но обо всей этой чепухе и нелепице говорить особо не хочется. Так что не буду развивать эту тему, а вернусь к курсисткам и медичкам...
Прапора, который с молодости был небольшого роста и сухощавого телосложения, почему-то всегда тянуло к особам женского пола с пышными формами. Так он и заприметил гарнизонную учительницу начальных классов. Позднее он и сам не мог толком понять, чем его прельстила молоденькая «училка» с типично деревенской внешностью и телосложением. Таким, что и «коня на скаку остановит, и в горящую избу войдет», как писал Некрасов в своей знаменитой поэме о русских женщинах. Училке этой впору было с вилами на сенокосе управляться, а не учить детей премудростям начальных наук. Сам Прапор впоследствии отзывался об этой истории с иронической улыбкой, в то же время, пытаясь скрыть свое смущение:
– Попался на ее высокий интеллект (указывая при этом на грудь) и широкий кругозор (ориентир – немного ниже талии).
Ну а, потом грустно добавлял:
– Это, конечно, шутка...
Грустил он, конечно, не случайно: через несколько лет, когда дражайшая супруга родила ему сына и дочь, она из пышки превратилась в толстенную матрону, которую побаивались все первоклашки в школе. Да и не только первоклашки. Даже учителя-коллеги по работе старались ей не перечить в разговорах, а особенно в спорах даже по незначительным поводам.
Муся, как звали ее коллеги на любого оппонента, несогласного с ее доводами, наезжала как танк. И спорила до хрипоты, пока не добивалась признания своей правоты. Поэтому большая часть коллектива старалась с ней не вступать в споры, а уж тем более не перечить по мелочам, соглашаясь с любой чушью, которую частенько несла женушка Прапора.
Прозвище свое она получила из-за любви к народному пению. Как-то на коллективном праздновании нового учебного года (что было не редкостью в советское время), с приглашенным гармонистом, будучи в изрядном подпитии, она затянула давно забытую деревенскую песню, отчаянно перевирая слова и подвывая на «народный» манер:
«Уж как я свою коровушку люблю…»
А сидевший рядом физрук неожиданно подпел, подливая ей водки в стакан:
«Пойла я своей коровушке налью…»
Солистка от неожиданности поперхнулась, а, откашлявшись, продолжила дальше, так же отчаянно перевирая слова, как и подсюсюкивавший ей школьный «геракл»… Закончив свое лирическое повествование про коровушку – бурёнушку – подвыпившая певунья вдруг, шмыгнув носом и вытерев умильную слезу, промямлила:
– У нас в Дурыкино (откуда она была родом) коровушку нашу звали Муся.
– Так выпьем за Мусю и ее здоровье! – подхватил, было, кто-то из поддатой компании, но тут же осекся, после того, как пьяная прапорша заголосила:
– Нет уж боле нашей Муси, преставилась она…
– Ну, тогда, давай Муся, выпьем за твое здоровье – завопил истошным голосом физрук, перепутав спьяну, кого и как зовут.
Тут уж все собравшиеся так заржали, что кто-то чуть, было, не подавился селедкой под шубой – любимой закуской трудящихся советской эпохи. С тех пор и прилепилось к ней это негласное прозвище – Муся. И каждый раз, в разгар очередного спора, кто-нибудь ехидно подзуживал:
«Опять наша Муся размычалась!»
К слову сказать, Муся петь любила еще со времен жизни в деревне, где она провела свое детство. И, как многие деревенские бабы, любила по всякому подходящему случаю нарочито тоненьким голосом подвывать давно забытые советским народом песни. Бывало, усаживались на своем участке она и ее перезревшая дочка задницами прямо на траву и заводили противными писклявыми голосами:
«Называют меня некрасивою…»
И надо же было так случиться, что в один из таких моментов мимо проходил Доктор. Услышав, как две толстенные бабы колхозного вида подвывают на разные голоса, про то, что их считают некрасивыми, пытаясь изобразить удивление, воскликнул:
«Да не может быть!»
Но получилось не удивленно, а очень даже ехидно. Так что в ответ услышал он не благодарность, а пожелание пойти куда подальше…
С тех самых пор и нажил Доктор, в лице Муси, самого что ни на есть злейшего врага. Так же как и неприязнь ее «дочурки», которую родная мамаша прозвала Дусей.

***
Не зря говорится в известной пословице, что «яблоко от яблони недалеко падает». Так же недалеко «упала» от мамочки и ее до поры любимая дочурка Дуся. Которую с рождения нарекли вовсе не Дусей, а обычным русским именем. Каким? Кто его знает? Может, Аленой или Машей, а может и Катей. Но точно не Евлампией, поскольку электрик Прапор тогда бы ласково называл ее Лампочкой.
В общем, история об этом умалчивает, поскольку Доктор в своем дневнике никаких имен не упоминал. Ну, а Дусей по злобе окрестила ее сама мамаша – Муся – после серьезного семейного скандала. Но случилось это гораздо позже, когда та немножко подросла и своими формами стала напоминать родную мамочку. Как говаривал Прораб (если помнит читатель), «высоким интеллектом и широким кругозором».
Да и выглядела она тоже как типичная деревенская девка: кругломордая, курносая, грудастая и задастая. К тому же, уродилась, почему-то, рыжей и конопатой, отчего у Прапора – ее папаши – относительно дочурки назойливо всю жизнь крутилась в голове только одна мысль: кто ее произвел на свет Божий?
К своим пятнадцати годам, Дуся, как говорится, была «в полном соку», так что по причине ранней зрелости в школе от одноклассников, желавших на переменах потискать Дусю «за буфера» и другие выпуклые места, не было отбоя еще класса так с седьмого-восьмого.
Ну, а после окончания школы и поступления в сельскохозяйственный институт она вообще пустилась, как говорят, «во все тяжкие». Студентам – парням из подмосковных деревень – Дуся была по вкусу в самый раз. А кавалеров она меняла очень часто по одной причине: ей очень хотелось замуж! Но, как известно, в деревнях (а большинство претендентов на должности будущих агрономов родом были как раз оттуда) вертихвосток не почитают за потенциальных невест. Одно дело, как говорится, «попользоваться телом» для удовольствия, другое дело – надеть на себя пожизненный хомут в виде девушки с «низкой социальной ответственностью». Так что шансов «подцепить» себе сокурсника в женихи у Дуси не было никаких.
Поэтому, переспав почти со всеми однокашниками, Дуся стала искать претендентов среди тех, кто постарше. И даже пыталась «закадрить» одного из доцентов, который имел неосторожность с ней любезно поговорить на экзамене. Но, к счастью для него, из этого ничего не вышло. Так что пришлось Дусе переключиться на старшекурсников, коих в этом сельхозвузе было тоже предостаточно.
По этой-то причине и не появлялась она частенько к ночи дома, из-за чего как-то ее мамаша (та самая Муся), разозлившись и наоравшись на нее до хрипа, дойдя до точки кипения, и нарекла ее этим прозвищем, объявив:
«Ну, ты, шалава, как наша Дуся, совсем загулялась!»
Тут следует пояснить, что, на самом деле-то, Дусей звали их шибко охочую до котов приблудную кошку, прикормленную еще с раннего кошачьего детства. Откуда и от кого эта кошка народилась, никто не знал, но к моменту появления, судя по размеру и вылезающим малюсеньким зубкам, было ей месяцев этак пять. И только стоило Мусе один раз ее покормить, как она больше с прапорского участка не уходила, напоминая назойливым мяуканьем каждый час, что хочет жрать…
Естественно, что в итоге вроде изначально небольшая и даже симпатичная кошечка превратилась в толстую, жирную (просто копию Муси!) кошку, которая еще отличалась особо блудливым нравом. Ну, а всем известно, когда ваша киска хочет не «Вискас», а кота, то ее уже ничем не остановить: она бешено орет, по-всякому извивается и корчится, а иногда даже выпрыгивает из окна, даже если вы проживаете со своей питомицей в городе достаточно высоко – этаже этак на четвертом-пятом. Именно по этой причине хозяева «городских» кошек предпочитают их стерилизовать…
Чтобы дальше продолжить свой рассказ о сходстве кошки Дуси с прапорской дочкой автору придется сделать небольшое отступление, чтобы хоть немного просветить читателей с особенностями кошачьей половой жизни. Кошки могут спариваться только в период течек и после одного года, а коты готовы к выполнению долга в любое время и в любом месте. Совокупление кота с кошкой может происходить до 10 раз в час. Половой акт происходит примерно секунд пять-десять, потом кошка вскрикивает, кот резко отскакивает, а кошка начинает мурчать и тереться спиной о пол. А чтобы вязка состоялась, необходимо, чтобы кот и кошка были вместе не менее двух дней. Причем необязательно, чтобы с одним котом. Так что можно себе представить, какой двухдневный кошмар предстоит каждой кошке для того, чтобы обзавестись потомством. И если бы кошки знали все подробности предстоящего секса, то любая из них перед тем, как расстаться с невинностью (если, конечно, она не мазохистка), непременно бы подумала и отказалась.
Но, по-видимому, эта кошка все же была мазохисткой, и к тому же не соблюдающей никаких законов кошачьей физиологии. Поэтому-то и была у ней на спине постоянная потертость, отчего Муся, решив, что это какая-то зараза, в дом ее не пускала. Так и жила приблудившаяся кошачья секс-бомба на улице. И что удивительно, за те несколько лет, что она провела на прапорском дворе, котят от нее никто так и не увидел. Наверное, потому, что проводить два дня с одним и тем же котом она не желала. Зато кошачьи концерты на разные голоса регулярно будили всех соседей по ночам, так что покой им только снился. И когда в один прекрасный день Дуся куда-то пропала, никто особого сожаления не проявил, а, может только порадовался этому знаменательному событию. И вскоре все про нее забыли, кроме мамаши – Муси, которая так комментировала регулярные ночные отлучки своей дочурки:
«Опять наша Дуся нашла нового кота!»
А в редкие моменты приливов материнской любви начинала причитать:
«И что же такое? Ведь и девка ладная, и парни за ней бегают, а замуж никто не берет!»
Возможно, так бы и осталась Дуся в одиночестве до самой старости. Если бы в тридцать лет (перезрелом по деревенским меркам возрасте) она не посетила курорт в египетском Шарм-эль-Шейхе. Откуда и привезла араба-мужа в белом балахоне, от которого вскоре понесла двух вечно орущих арапчат. Отчего у Муси развилась злостная мигрень и неуемная злоба на вся и всех, а особенно, почему-то, на евреев. Но об этом можно написать отдельную повесть под названием «Как Дуся арапа женила». Так что, лучше я перейду к рассказу о последнем соседе, которого Доктор язвительно прозвал Шкет.

***
Шкет, он же шибздик, он же шустрик, он же шпингалет и он же недомерок. Какими только прозвищами не награждают индивидов маленького роста! Доктор помнил еще с детства, когда одного из его друзей-ровесников по суворовскому училищу, стоявшего в ротном строю по росту последним, старшина окрестил «живчиком». Тот особенно не обиделся на свое прозвище, пока не узнал, что так в обыденности именуют сперматозоид: да, да – тот самый важный «микробчик», ответственный за появление детей…
А давным-давно, в каком-то, уж и не помнится советском фильме об октябрьской революции, одного из главных героев – малорослого беспризорника – вообще обозвали «окурком». Так вместо имени и звали – Окурок! Наверное, только веселый и жизнерадостный, как сейчас говорят, – позитивный – мальчишка был бы способен снести подобные прозвища без особой обиды.
В случае же со Шкетом – угрюмым и вечно нахмуренным соседом такой номер бы не прошел. Так что, он так и не узнал, каким обидным прозвищем наградил его наш герой. Как, собственно говоря, не узнали про свои прозвища и остальные окружавшие Доктора «садоводы». К тому же Шкет не понравился ему сразу, когда «по-соседски» зайдя на участок, стал его поучать:
– Деревья нужно спилить, орешник – вырубить, вдоль забора посадить яблони, кстати, у меня в сельхозакадемии есть специалист по саженцам.
Причем, советы Шкет давал, как приказывал: строгим и отрывистым командным голосом, чем напомнил Доктору главного персонажа «Дьяволиады» Булгакова – незабвенного Кальсонера. Хотя для полного сходства с этим маленьким и злобным существом Шкету явно не хватало лысины и козлиной бородки. Тут следует добавить, что, буквально накануне Доктор узнал от Прораба, что раньше Шкет работал «во внутренних органах», и что у него там «большие связи». В каких таких органах трудился суетливый сосед, напомнивший Доктору, уничижительную пародию на дьявола, наш герой уточнять не стал. Хотя и отреагировал на это сообщение фразой, что, мол, «и дерьмо тоже происходит из внутренних органов». Поэтому, не питая особой любви ни к каким органам – ни внутренним, ни внешним – Доктор на все эти советы недовольно огрызнулся:
– Ничего мы вырубать не будем – оставим орешник для белок, обойдемся без ваших советов.
Шкет от неожиданности умолк, а потом, видно вспомнив слова Доктора о «внутренних органах» (Прораб – сволочь – донес ему сразу!), схватил его за плечи, стал трясти и орать, обращаясь к кому-то, стоящему позади Доктора:
– Нет, вы слышали, ему тут все не нравится, ни яблони, ни органы, ни СНТ наш! Проучить бы его надо всем обществом!
Доктор оглянулся и увидел за своей спиной Мусю, размахивающую граблями, тощего испитого Прапора, Дусю с измазанной шоколадкой толстой мордой, а вдали Прораба и здорового амбала с бейсбольной битой. А еще дальше – Бравого Полковника с автоматом наперевес, бегущего в их сторону… От ужаса Доктор дернулся, пытаясь освободиться от профессионально зажавшего его Шкета и… проснулся в поту от того, что его трясла за плечи жена.
– Вставай, соня, пора ехать, участок дачный смотреть… эксклюзивное предложение!
Очнувшись, Доктор тут же вспомнил всех своих бывших соседей по коммуналке и полковника, засадившего его на гауптвахту, так некстати пригрезившихся ему во сне, и с надеждой спросил:
– А, может, ну ее к черту, эту дачу? Может, лучше опять на Майорку?...

Конец первой части