Иванов, Петров, Сийдорофф. часть 20

          Адольф третий день сидел за швейной машинкой и наслаждался работой, которая была ему по душе. Тем более что он шил для женщины, в которую был влюблён. В большом пакете у Клавы оказались приличные ткани: шифоны, шелка, тонкие шерстяные плательные ткани, батист и даже кримплен.  Для Анны Фёдоровны он отложил малиновый в цветочек тяжёлый шёлк, который так нравился ей. А Клаве выбрал песочного цвета шифон, на котором красовались белые, розовые и красные розы.
          Платье для Клавиной бабушки было почти готово. Адольф вышил на своей машине белый воротник-ришелье, который двумя длинными языками спускался на грудь. Рисунок на воротнике он нарисовал сам, и теперь сидел, и острыми ножничками, которые были в швейной машине, вырезал дырочки между узорами.
          В дверь постучав, вошла Клава.
          - А я вам молочка принесла, - сказала она, ставя на тумбочку трёхлитровую банку. – Это козье. После работы к тёте Нюре зашла, у неё взяла.
          - Спасибо, - сказал Ади, - мы потом деньги отдадим.
          - Не надо! – испуганно сказала Клава, - Это от чистого сердца. Иосиф сегодня от Тониной руки пострадал. Рука у неё тяжёлая, а сама-то она добрая и мягкая. Вот она у своей тёти  Нюры молока и выпросила для вас. Спит, что ли? – увидела она Иосифа.
          - Чем вы его так уделали? – спросил Ади.
          - Уработался с непривычки, - улыбнулась Клава. – А что это у тебя, - спросила она, увидав белый воротничок. – Какая красота!
          - Я завтра Анне Фёдоровне платье доделаю. А пока давай примерим твоё.
          - Ты и мне шьёшь? – удивилась Клава.
          Адольф достал из пакета сметанное шифоновое платье.
          - Надевай. Первая примерка.
          - Иосиф здесь, - смутилась Клава.
          - Он спит без задних ног.
          - А вдруг Владимир зайдёт?
          - Они с Мишей весь день хлам выкидывали, теперь что-то пилят и колотят.
          Даже в смётанном виде, платье прекрасно сидело на худеньком Клавином теле. Она покрутилась, и юбка-солнце красиво заколыхалось вокруг неё.
          - Надо зеркало принести, - радостно сказала она.
          - Не надо, - сказал Ади,  обнимая её. – Я и так вижу.
          Они стояли, обнявшись, пока не услышали шаги по деревянному настилу.
          - Сегодня в бане? – шёпотом спросил Ади.
          - Если дождя не будет, - прошептала Клава и засмеялась.
          В дверь вошёл Владимир.
          - Всем здравствуйте! – весело сказал он. – А мы Мишин чердак вычистили, и топчан ему сделали. Сегодня будет спать на чердаке.

          Следующее утро принесло радость Анне Фёдоровне и Иосифу.
Иосиф решил наладить велосипед, у которого на переднем колесе, по рассказам Клавы, была восьмёрка, и попросил достать его из сарая. Клавдия открыла замок, и взору Иосифа предстала небольшая слесарная мастерская, в которой были и сверлильный, и точильный станки. Все инструменты, гвозди, шурупы висели на стене в специально сделанных для них отделениях и в банках. Везде было чисто и аккуратно. Рядом с дверью стояли мотоцикл с коляской и сломанный велосипед.
          - Вот это да! – удивился Иосиф.
          - Это папина мастерская, - сказала Клава, - он был любитель техники.
          - Я тоже, - произнёс Иосиф. – Клавочка, можно, я немного тут покопаюсь. Поищу необходимые инструменты и детали для ремонта и часа через два приду к вам на ферму.
          - Да. Вот ключ, - сказала Клава и пошла в дом.
          Анна Фёдоровна уже проснулась. Клава умыла, причесала бабушку и посадила в подушки.
          - А у меня для тебя сюрприз, - сказала таинственно Клава. – Сейчас кашку поешь и покажу.
          - Нет, не хочу, ещё рано. Иосиф Виссарионович потом покормит.
          - Он уйдёт на ферму, мне помогать. Так что ешь.
          Бабушка немного поела и выпила чай с булочкой.
          - А теперь, - торжественно сказала внучка, - закрой глаза и не подсматривай!
          Клава принесла из другой комнаты новое бабушкино платье на плечиках и повесила его на гвоздик напротив Анны Фёдоровны.
          - Открывай!
          Анна Фёдоровна открыла глаза и замерла. Она смотрела, не отрываясь, на платье, потом заплакала.
          - Ты что, бабулечка? – бросилась к ней внучка. – Что ты?
          - Красота какая, - прошептала та.
          - Это Ади Сидоров сшил. Он и мне платье шьёт. Красивое-е!
          - Позови его.
          Вскоре на пороге комнаты появился Адольф. Он так и остался стоять на пороге, не проходя в комнату, памятуя, что один патрон ещё остался в ружье. Анна Фёдоровна долго смотрела на него, потом произнесла:
          - Спасибо. Я уж и не чаяла, что придётся когда-нибудь надеть платье из этого шёлка. Мне его муж Пётр на день рождения подарил. Давно это было. Я так хотела, чтоб на нём был белый воротничок. Уважил старуху. Как будто мысли мои прочитал. В гроб теперь есть в чём лечь. Не стыдно будет перед односельчанами. Спасибо.
          - А может наденете, да по деревне пройдётесь, чтобы все видели? – сказал Адольф.
          Анна Фёдоровна вновь долго смотрела на него, потом махнула рукой:
          - Иди.
          Адольф ушёл, а Клава присела на кровать к бабушке и обняла её.
          - Видела я, как он на тебя смотрит, - сказала бабушка. – Любит. Меня не обманешь. А ты его?
          - Очень! – сказала Клава.
          - Уйдёт он. Одна останешься.
          - Пусть. Вспоминать буду как самые лучшие дни моей жизни. Осуждаешь?
          - Нет. Я уже на той черте стою, где осуждение бессмысленно. Ребёночка тебе надо. Возраст-то уже к тридцатнику подходит. Потом поздно будет.
          Они сидели обнявшись. Потом Клава поцеловала бабушку и побежала на работу рассказать Тоне о платье.

          Когда наступило время обеда, Владимир зашёл в дом и был очень удивлён, увидав Анну Фёдоровну, сидящую на стуле рядом с кроватью.
          - Удивлены, Владимир Ильич? Прав был ваш Сидоров – залежалась я. Надо подниматься и расхаживаться. Пока поезд идёт, надо жить. Конечную остановку всё равно никто не пропустит.
          - Это вы правильно говорите, - сказал Владимир.
          - Вы меня посадите на постель, устала что-то. Отдохну и ещё постою.

          В свой выходной Клавдия шла по деревенской улице в новом платье. Тихо шелестел многоярусный кружевной подъюбник, на котором красивыми волнами лежало шифоновое платье.  Белый поясок подчёркивал тонкую талию. Никогда ещё Клава не была так прекрасна и она, чувствуя это, светилась от счастья, заставляя встречных оборачиваться и долго смотреть ей вслед.
          В этот час в магазине почти никого не было.  «Почти» относилось к деду Ефиму Сорокину, который сидел на окне, вспоминая, зачем пришёл в магазин. Мария Ивановна со скучающим видом стояла за прилавком, ожидая просветления деда. Она увидела Клаву и обомлела:
          - Клавочка! Красавица… Что же это?! Где такое платье отхватила?!
          Клавдия крутанулась на каблучке, подняв в воздух лёгкий шифон и белые юбки с кружевами.
          - Ааах! – задохнулась от восхищения Мария Ивановна. – Шикарно!
          - Клавка, ты, чё ли? – спросил дед, не узнавая односельчанку.
          - Я Ефим Ефимович!
          - Не узнал! Прямо принцесса! Влюбился, Клавдия, точно, влюбился! С первого взгляда! Бывает же так!
          - Где купила? – спросила Мария Ивановна.
          - Сшили.
          - Кто?! У нас же никто так не шьёт!
          - Постоялец мой. Они тканями занимаются, а он у них главный технолог.
          - Слышь, Клавдия, а он мне может такое же сшить? Понимаешь, я тут познакомилась с одним в райцентре, - перешла на шёпот Мария, - он тоже ИП, склад у него свой продуктовый и магазинчик. Разведён. Жена бросила. Я-то его заприметила, а он на меня в брюках с моим плоским задом и не смотрит.
          - Погромче можно? – попросил дед Ефим. – Слышно плохо!
          - Ага, погромче ему! Сейчас рупор возьму! – и опять наклонившись к Клаве, зашептала совсем тихо: - Ты поговори с ним. Я в долгу не останусь. Выбирай на полках, чего у них нет.
          Клавдия растерялась.
          - А чё нужно выбирать-то? – опять встрял дед.
          - Не слышит он! – сказала Мария. – Слух как у собаки!
          - Наверное, крем для бритья, мыло хорошее… не знаю, не интересовалась у них.
          Мария схватила пакет и стала сбрасывать с полок товар:
          - Давай ещё лосьон после бритья, крем. Всё равно никто не берёт. Бритвы надо? Надо! Бумагу туалетную? Некрасиво как-то! Хотя вещь нужная! Пусть будет. Носочки? Сладенького может? Конфет? Печеньки? Держи, передашь! – Мария поставила на прилавок пакет.
          - И кому такое добро набрали? – прошамкал дед. – Неужто 23 февраля скоро?
          - Ты на чужое не зарься, - сказала ему Мария, - ты, дед, своё вспоминай, зачем пришёл!
          - Нет, Мария Ивановна, - подумав, ответила Клава, - вы уж сами приходите и договаривайтесь, а я ничего передавать не буду.
          - Ладно, на неделе после работы приду, жди!
          - Девчонки, меня-то возьмёте с собой? – хихикнул дед.
          - Нет, ну ты посмотри! В каждой бочке затычка! Поговорить не даст! – возмутилась Мария Ивановна.

(продолжение следует)