Учитель математики

Николай Иосифович Черепанов – наш математик. Он всю свою жизнь посвятил школе, вкладывал в своих учеников всю душу, отлично владел методикой преподавания, был сдержан, тактичен, требователен к себе. Долгие годы руководил коллективом учителей Акутихинской средней школы, но впервые я увидела его, когда училась ещё в Акутихинской семилетней школе.

 Как-то объявили ученикам  собраться после уроков  в одном из классов. Там должна была состояться репетиция – страна  готовились к ноябрьскому празднику. Ученики должны были разучивать  революционные песни.  В семилетней школе я училась с четвёртого класса. Уроки пения обычно заменяли другими предметами, когда я училась в Тунгусовской начальной школе. Петь я не умела, поэтому после уроков направилась домой, но у выхода учительница отправила меня на репетицию.

 Когда вошла в класс, дети были уже построены в две шеренги. Я тоже нашла себе место во втором ряду. На доске были записаны слова песни. Её  мы должны были петь хором. Хоровое пение, конечно же, я  тоже ещё не слышала. Время было послевоенное. Какие там песни, когда почти в каждой семье было горе. Многих детей воспитывали в семьях мамы, так как отцы погибли на фронте в Великую Отечественную войну, поэтому было не до песен.

В классе находился молодой учитель из средней школы – Николай Иосифович. Мы начали разучивать песню. Сначала он спел первый куплет, затем все пропели его вместе с учителем. В общем хоре я свой голос не услышала и удивилась. Ведь я пела, а меня не слышно. После второго куплета все старательно учителю подражали, а я громче всех затянула да не в ту сторону, чтобы всем было слышно мой голос. Николай Иосифович сразу определил «талантливую» певицу и подошёл ко мне.
 – Как твоя фамилия, девочка? – спросил он.
 – Иванова, – ответила я, довольная тем, что учитель выделил меня из всех детей.
      – Иванова, иди отсюда! И чтоб больше я тебя здесь не видел! – крикнул он мне вслед.
 
Вспоминаю нашу первую встречу всегда с улыбкой. Да, вот такая была у нас первая наша встреча. Он-то, конечно, забыл эту репетицию. А меня она нет-нет да веселит. С восьмого класса я училась  в Акутихинской средней школе. Николай Иосифович был здесь заведующим по учебной части и учителем математики в старших классах. Он был моим учителем в девятом и десятом, а на его уроках я не блистала своими знаниями. В характеристике за девятый класс он написал мне: «…с трудом усваивает предметы математического цикла».  Алгебру я  не любила. А в десятом классе на устном экзамене по математике получила оценку «отлично». Пятёрку получила,  потому что легкий билет вытянула, – думаю я.

  Николай Иосифович не был участником Великой Отечественной войны. Быстроистокский РВК отправил его вместе с другими земляками на Западный фронт, несмотря на то, что болела у него нога. Уже в вагоне нога покраснела и опухла до такой степени, что врач был вынужден снять его с поезда. Ногу лечили долго, после этого Николая Иосифовича комиссовали. Он вернулся домой. Родители жили в посёлке Акутиха. Его приняли здесь работать в среднюю школу. А до начала Великой Отечественной войны он учился в институте на геолога. Вскоре учитель поступил в пединститут на заочное обучение. О досуге учителей Акутихинской средней школы в годы войны написал в рассказе «Акутиха» Анатолий Александрович Уткин. Мне было интересно почитать об этом периоде жизни моего учителя. С  разрешения автора я поместила его воспоминания.
  "Зиму сорок первого – сорок второго года я помню очень хорошо. В Акутиху привезли эвакуированных жителей Ленинграда и распределили по квартирам. К нам поселили молодую еврейку Фаню Швахерман, красивую, веселую, развитую, ровесницу брата Коли, работавшего в средней школе. Фаню тоже стала работать учительницей и вошла в круг Колиных друзей – Николая Черепанова, Кости Козлова, Лизы Кочетовой, Лены Бычковой и других. Вся эта компания собиралась у нас в большой комнате, веселилась, шутила, играла в «чепуху», пела. Все они были слегка влюблены друг в друга, девушки были красивы, Фаня блистала еврейским остроумием.

  Как хорошо они пели! Солировал Николай Черепанов. У него был приятный тенор, он заводил, другие ему слаженно подпевали, да не просто, а разделившись на первые и вторые голоса. Наш Николай не пел, зато замечательно играл на гитаре. «Два Николы» составляли дуэт: Николай Черепанов пел, наш аккомпанировал ему, а в проигрышах выводил сложнейшие соло. Мама, песенница, тоже присоединялась к ним.
Репертуар у них был разнообразный: городские и цыганские романсы, народные и жанровые песни, а Черепанов с большим чувством исполнял арии из опер, оперетт: «Куда, куда, куда вы удалились, весны моей златые дни…», или: «Итак, все кончено. Судьбой неумолимой я осужден быть сиротой…», или: «О Роз Мари, о Мэри! Твой смех нежней свирели, твои глаза, как небо голубое родных степей отважного ковбоя!» Про ковбоев и моряков мне особенно нравилось.

  В августе я вышел на работу и встретился с моими учителями, был рад снова увидеться с Николаем Иосифовичем, с Костей Козловым и Львом Алексеевичем Чистовым, преподавателем черчения и физкультуры. Он научил меня в школе неплохо чертить, а на занятиях по физкультуре посмеивался надо мной. Я не любил физкультуру. Новым знакомым был Петя Уфимцев, тоже математик. Он и Костя Козлов были большими любителями шахмат. В школе я в шахматы играл, и вроде неплохо, но в институте не играл. Теперь появилась хорошая шахматная компания. И условия позволяли – занимались обычным для этого времени ремонтом школьного оборудования. Мы быстро втянулись в шахматные баталии. Когда начались занятия в школе, сражения не прекратились, они стали еще жарче. Я обзавелся «Теорией дебютов» Панова, чтобы компенсировать практическое превосходство моих противников. Присоединялись к нам Чистов с Черепановым и другие учителя-мужчины, но конкурировать с нами им было трудно.

  Очень азартным был физик Николай Михайлович Назарьев, но не игроком, а болельщиком. Мы надолго засиживались за доской после уроков, и Николай Михайлович тоже не уходил домой. Он стоял и смотрел, издавая эмоциональные восклицания:
– Ну!.. Эх ты! … Ага, так-так… А-а, вот в чем дело! Ну, теперь все, конец. Нет? Ты смотри-ка, действительно выкрутился! Ну, Петр!
Петя Уфимцев был очень изворотливым. Костя любил позиционный стиль, а Петя был «великим комбинатором». Наша тройка все больше и больше увлекалась. Скоро учителя стали подтрунивать над моими друзьями.

  – Ты знаешь, что Козлов делает? Задаст ученикам внеплановую контрольную, а сам зайдет за доску, начертит диаграмму и решает шахматную задачу.
  – А Уфимцев не успевает, как следует проверять тетради. Просто нарисует оценки, и всё. Я, конечно, не мог себе позволить такого. Сидел за тетрадями долго и не высыпался. Мама с трудом будила меня. Мне дали математику в пятом, шестом и седьмом классах и классное руководство в пятом. Этот пятый почти целиком состоял из леспромхозовских ребятишек, живших на лесных участках за десять – двадцать километров от Акутихи, рассыпанных в лесу между Акутихой и Боровлянкой. Полагалось познакомиться с родителями, чтобы узнать, как они живут, есть ли достаточные условия для успешной учебы.

  Чтобы ускорить дело, я купил велосипед. Он стоил бешеные деньги – восемьсот рублей. Моя зарплата составляла шестьсот. Но велосипед хороший, Харьковского велозавода, с мягким кожаным красным седлом. Разорился, зато быстро закончил объезд. Мы ездили в Михайловку с Николаем Иосифовичем на велосипедах. Был жаркий летний день, и к концу семидесятикилометрового пути мой старший товарищ так устал, что на последнем подъеме слез с велосипеда и пошел пешком. Я немножко подтрунил над ним: "Ну, Николай Иосифович! Где же ваша мужская гордость? Осталось же совсем немного!" Это подействовало. Он лихо вскочил на велосипед и умчался от меня. Перевалив вершину подъема, он увидел Михайловку и так прибавил ходу, что я еле догнал его».

  В годы Великой Отечественной войны, как написал Анатолий Александрович Уткин в рассказе «Акутиха», работали 17 учителей в нашей средней школе, среди них было только пять женщин. Двенадцати мужчинам удалось избежать фронта. Вот и Николай Иосифович уже лихо катался на велосипеде. Если бы не больная нога, из-за которой его комиссовали, то неизвестно, как бы сложилась его судьба.

  50 лет прошло после окончания Акутихинской средней школы. Как-то мама рассказала мне о том, что наш математик был её родственником. Их прадеды были родными братьями. В школьные годы я об этом не знала. Жена физрука, Льва Алексеевича, дала мне адрес Николая Иосифовича. Семья жила в Бийске. Мы с мужем ездили на Телецкое озеро, решили заехать к ним. Поговорили с Ириной Владимировной - женой Николая Иосифовича. Я писала о ней в рассказе "Учитель химии". В то время он ушёл уже в Мир иной.

  Его сын, Владимир Николаевич, показал мне видео с участием отца, пожилого уже человека. Это была встреча с выпускниками Лесной средней школы. В последнее время он здесь работал вместе с Ириной Владимировной. Николай Иосифович  рассказал выпускникам о том, как они работали в годы Великой Отечественной войны:
«Я признаюсь Вам, как мы работали в годы грозной войны. Учили детей полуголодных, в холодных школах. Нам пришлось с детьми работать в поле до белых мух, пилить дрова и мёрзнуть в школе, изведать горечи разлук, порой склоняясь над похоронкой  – детишкам слёзы вытирать и тёмной ночью, при тусклом свете, на завтра планы составлять. Мы жили бедно, жили просто, трудились долгие года, чтоб на щеке слезы сиротской не видеть горького следа.

  29 лет я работал в Акутихинской средней школе. Как мы работали, время оценит. А работали мы от души. Находились в школе больше времени, чем дома. Наши дети Людмила и Владимир росли и воспитывались в школе, так как моя жена, Ирина Владимировна,  вела уроки химии. Ни одного Нового года  не встретил я с семьёй дома. 31 декабря мы с женой и с нашими детьми были все эти годы в школе,  всякий раз встречали вместе с учащимися Новый год».

 Анатолий Александрович Уткин написал об учителях, работавших в годы войны.  Оказывается, учителя даже песни пели, развлекались, когда другие мужчины погибали на фронте, а Николай Иосифович дополнил его рассказ другой информацией.
 
  Наш математик сочинял стихи, но работа в школе отнимала всё его свободное время, поэтому на стихосложение времени просто не было. Из-за перенесённого инфаркта, он оставил руководящую работу в Акутихинской средней школе. Семья переехала в село Лесное. Оно расположено в 7 км от города  Бийска.  Здесь он работал просто учителем математики. Вот в это время и раскрылись  его поэтические  способности. Сын отдал мне стихи, записанные в тетрадь.

  Всё творчество Н. И. Черепанова – это лирический дневник, где собраны более ста стихотворений. Они посвящены его выпускникам, коллегам-учителям, памятным событиям в школе, жене, детям, друзьям. Есть также в нём частушки на школьную тему, басни, поздравления, тексты песен. Он был поэтом яркого и разностороннего дарования. Судьба подарила нашему земляку большой талант. Его стихи – это исповедь сердца мужественного и одновременно нежного, оно открывается читателю до самого донышка.
 
  Мне кажется, что существуют две разновидности поэтов: одни слагают стихи, обладая способностью облекать чужие мысли своими подобранными в рифму словами.  Другим, с искрой Божьей, эти слова приходят сами, и тогда мы наслаждаемся не только слогом, схожим с музыкой, но и глубоким смыслом и чувствами, которые нельзя вложить в поэзию искусственно.

  Несколько стихов Николая Иосифовича Черепанова я отправила в редакцию, они были опубликованы на Литературной странице в районной газете Быстроистокского района «Ударник Труда».