Допрос длиною в жизнь

( Из романа Вирус бесконечности)
 
– День рождения?
            – Семнадцатого августа.
Пауза…
            – Что, всё? Спрашивайте, спрашивайте!
– А разве что-то ещё можете сказать? Ведь день вашей смерти я знаю и без вас…
(Из будущего романа)
 
– Госпожа! Мы не хотели огорчить Вас! – произнёс коротышка. Он весь трясся от страха и на его глазах стояли слезы. Казалось, ещё мгновение – пустит жёлтую струю в грязные и разорванные во многих местах штаны. Маленький Мо молчал и смотрел, не отрывая взгляда, в лицо красивой женщины в белых траурных одеяниях. В китайской традиции белый цвет означает глубокий траур, а не лёгкость или радость, как могло бы показаться любому непосвящённому европейцу.
Женщина сидела в белом кресле посреди зала, перед ней на маленьком столике лежала пачка газет с заголовками о трагическом убийстве её сына (чьё изувеченное тело подкинули прямо к полицейскому участку).
Весь город только эту новость и обсуждал. И казалось, что не существует никакой возможности явно проплаченным газетчикам заткнуть их поганые рты. К штаб-квартире «Братства 14» на улице Хобо уже потянулись представители других кланов – формально, выразить сочувствие. Но на самом деле – посмотреть, насколько деморализована его временная предводительница и её люди.   
Но сейчас рядом не находилось никого из посторонних: за спиной Джин Джи полумесяцем стояли верные мужчины в чёрных костюмах – с лицами, больше похожими на злых косоглазых бульдогов. У многих на щеках и бровях красовались шрамы, а пальцы всех без исключения украшали толстые перстни с драконом, что говорило об их истинных занятиях в подлунном мире.
А ещё всех их объединяло тату с тем же драконом, раскрывшим пасть, что гордо выглядывало из-под белых воротничков рубах и обвивало их упругие шеи. Отличительный знак члена Триады: никто, кроме посвящённых в «Братство 14» не мог носить такую наколку на теле. Любого самозванца неминуемо ожидала казнь – за воровство священного символа. (Укравшего ценности из общей добычи отрубали кисть правой руки, а у сделавшего наколку Братства без согласия его главы – левую. И ничто не могло изменить данное правило, что тянулось целое тысячелетие в закрытых тайных обществах. И ни у кого до сего дня не получалось избежать ответственности – провинившихся находились даже на другом континенте!),
Но женщина не смотрела на двух мальчишек оборванцев. Её взгляд устремился в окно – туда, где из-за острых зубцов гор надвигалась большая тёмная туча, готовая накрыть собой высотные дома (что строились, в том числе, и на её тайные деньги). Туда, где маленькие кораблики в порту привозили опиум для её секретных лабораторий. И где весь город, словно юркое животное, выскакивал из её цепких маленьких рук, петляя среди холмов и разбрасывая мощное тело вдоль красивой морской бухты. А там дальше – Макао, где уже в открытую начинают рассуждать, что время «Братства 14» кануло в лето. Там её верных слуг уже начали хоронить без почестей и положенного уважения…
– Будет ураган! И очень скоро… – вдруг неожиданно для всех произнесли её губы.
Лицо госпожи Джи не выражало ничего, кроме снежной белизны, что можно списать на испытанное горе. Её глаза выглядели холодными, как у змеи, что готова умертвить двух серых мышат, что дрожали перед ней. Казалось, что только её природная брезгливость мешает ей сделать рывок и проглотить их обоих.
– Я запомнил: «Роллс- Ройс» старой модели, золотистого цвета. А вместо номера изображён белый лотос.
Голос маленького Мо звучал спокойно: он чётко выговаривал каждое слово. Женщина повернулась к нему.
– А что запомнил ещё? – спросила она несколько отстранённо.
Она продолжала думать о надвигающейся туче. Но её холодные глаза уже цепко смотрели в щели глаз маленького Мо.
–  На мизинце руки, выбросившей свёрток, я заметил длинный ноготь. Но лица я не видел: там стояли затемнённые стёкла.
И мальчик показал на своём мизинце примерный размер длины ногтя.
–  Ах, да! Рукав костюма… Он жёлтый, в толстую клеточку!
– Дан… – одними губами произнесла женщина. Её лицо стало ещё белее, а изящные пальчики вдруг впились в ручки кресла, где они до того момента расслабленно лежали.
– Ты ничего не спутал? И готов будешь повторить? – Джин немного замялась, не став произносить страшного слова, чтобы не напугать мальчишку, чья память так чётко описала портрет их заклятого врага, Дана Му, главу «Белого Лотоса». Она и раньше подозревала, что тот вступил в сговор с новыми административными властями Гонконга – чтобы свергнуть её мужа с пьедестала преступного мира данной части Азии.
Но теперь всё сходилось. Одно дело, что доносили шпионы, внедрённые в группировку Дана. Добытая ими информация служила лишь её самой. Но нужен прямой свидетель, причём со стороны – иначе другие кланы Триады могли обвинить её в самоуправстве. Или того хуже – получали повод выступить на стороне «Братства Белого Лотоса». Пусть даже и могли находиться в тайном сговоре, но… традиция Триады – незыблемая традиция! И чтобы открыто казнить главу другого клана – требовались веские основания. Такие, что можно представить совету всех Триад… И вот такой свидетель стоял напротив и звонким детским голосом описывал всё то ужасное, что произошло с её любимым сыном.
Но сил уже мало… Она понимала, что должна предпринять что-то неординарное – пока муж сидит в проклятой тюрьме, а власти Гонконга, Макао и континентального Китая ополчились на «Братство 14». А потому громят их притоны и даже конфисковали пару кораблей, гружённых опиумом, направлявшихся из Малайзии.
Братство уже стало испытывать огромный дефицит у дилеров в Европе. А потому– нести миллионные убытки. Срочно требовался нестандартный ход. А иначе они убьют её мужа – тот даже не доживёт до суда! И у неё не будет достаточно денег щедро платить всем этим полицейским и судьям за покровительство. Да и членам Братства надо кормить семьи!
А когда все поймут, что у неё мало денег, тогда другие кланы, объединившись, бросятся как голодные шакалы на её людей. И тогда исход грядущего побоища становится непредсказуемым. Время работало против её Братства.
Она встала во весь рост и подошла к мальчикам. Белые пальцы с красивыми длинными ногтями легли на их головы, и она нагнувшись поцеловала их засаленные макушки. Сначала одного, а потом и другого.
Что-то очень простое и человеческое читалось в её порыве. Так что даже присутствовавшие в зале невольно отвели глаза: проявление любых человеческих чувств – особенно не к членам клана! – в их среде считалось слабостью.
– Накормите их, хорошенько помойте и приоденьте. Пусть поспят, а мы займёмся текучими делами.
И перед уходом замедлилась на полминуты.
– Ты, – указала пальцем на коротышку, – будешь работать в клубе, в порту. Там за тобой присмотрят.
– А ты… – она внимательно посмотрела на маленького Мо. – Останешься здесь. И вечером мы ещё увидимся. У тебя есть семья?
– Нет… – грустно покачал головой Мо.
– А мать? – глаза женщины на миг замерли.
– Она пропала. Я живу на улице…
Женщина ещё внимательней стала всматриваться в лицо мальчишки, а потом повернувшись ко всем тихо произнесла: – Он правда чем-то похож на моего несчастного сына в детстве? Вы не находите?
И, не дождавшись ответа, грустно добавила: – Если только мне так не показалось с горя?

Продолжение следует..