Кузнецы Корректоры 5

Хоть и утверждал ее новый знакомый Петенька, что времени в этом мире не существует, Ривка додумалась до обратного: время все-таки шло своим ходом, пусть странным и не логичным, но ползло улиткой, подминая под себя хилую траву и особо медлительных жителей, которые, бывало, истончались и исчезали в течении двенадцати секунд. Ривка несколько раз наблюдала это странное явление, вспоминала стук метронома и считала секунды. Дюжина, иногда чертова дюжина, еще реже одиннадцать секунд. Ривка наблюдала, запоминала и взрослела. Не росла, но менялась, становилась наблюдательнее и, как ей хотелось думать, умнее. Петеньку это не радовало.

- Ты становишься какой-то слишком занудливой, - ворчал он и пытался откупиться от ее расспросов поминальным пирожком.

- Почему вы недавно сказали, что Книг на самом деле несколько? - допытывалась въедливая Ривка.

Петенька пыхтел, клял свой длинный язык и обманчивую внешность маленькой, наивной девочки, которой, как он думал, можно рассказать почти все, так как умишко у нее, как у енота, все равно не поймет и трети услышанного. Кто же знал, что время, которое у Ривки так и не забрали, будет так странно воздействовать на нее, помогая ей быстро, торопливо взрослеть.

- Подумаешь, оговорился. Съешь булочку с орехами. Вкусная, - пытался уйти от ответа Петенька, но Ривка была неумолима.

- Будешь много знать, Корректоры заберут, - сказочно, по-детски пригрозил ей Петенька и, сославшись на срочное дело, исчез.

Корректоры были еще одной загадкой. Ривка слышала, что все вновь прибывшие были обязаны им сдать свое непрожитое время. Как именно это происходит? Где у нее самой хранится это время? Она вывернула карманы платья, сняла башмаки и платок, но, как не искала, ничего похожего на непрожитые годы, не нашла и решила, что ее время спрятано где-то глубоко внутри, и тянуть его будут, как больной зуб рвать - больно и страшно. Ривка разозлилась и решила, что это уж слишком и пусть эти корректоры оставят ее в покое. Странно, но как только она так подумала, что-то стукнуло в ее груди, там, где когда-то билось ее сердце. Ткнулось в тонкие ребра, как ласковый щенок в ногу и затихло. Ривка удивилась и поначалу даже испугалась, но потом вспомнила, что терять ей уже нечего и мало, что ее может расстроить или ужаснуть. Кроме процедуры изъятия времени, конечно.

- Песий хвост вам, а не мое время! - тихонько сказала Ривка и тут же увидела паука.

В той ее жизни, в которой она жила по-настоящему, она боялась пауков до крика и истерики. Ривка тогда глупо считала, что самое страшное, что может произойти с человеком, с ней уже случилось в последнее мирное лето, когда родители повели ее гулять в Летний сад, где на нее и упал паук. Он был тихим и мирным и просто хотел свить паутину в густых Ривкиных кудрях, так говорила мама, крепко прижимала к себе дочь, гладила по спине и все шептала:

- Чшшш, чшшш. это всего лишь маленький паучок.

Мама неосторожно назвала врага по имени и Ривка, вспомнив, как что-то только что легко пробежало по ее лицу, спикировало на руку и оказалось самым большим Ривкиным кошмаром - пауком, вспомнив это, она взвыла еще громче.

- Зачем они нужны? - стуча зубами спросила Ривка. Она умоляла маму растоптать мерзкую тварь, но мама воспротивилась.

- Он тебя укусил?

- Нет, но он такой отвратительный, я его боюсь!

- Ты боишься, а убивать его? Посмотри, как он мило шевелит лапками.

- Аааа, - закричала Ривка и уткнулась папе в бок, чтобы не видеть жуткое существо. Была бы ее воля, пауков бы массово сдуло с Земли в космос, чтобы они не пугали маленьких девочек одним своим видом.

Это воспоминание пронеслось в Ривкиной голове и вызвало не страх, печаль и горе о невозвратном, о том, что никогда больше не сможет произойти.

- Эх, раздавить тебя, что ли? - спросила Ривка у паука, нисколько его не боясь, потом присмотрелась и похолодела, если можно назвать так ее странное состояние, вроде бы кровь у нее появилась и забежала по сосудам, покалывая кожу комариными укусами.

Паук был настоящим. Был бы он человеком, про него сказали бы, что он слеплен из мяса и костей. Но это был просто паук, внутри которого тоже были какие-то органы, и он был самым толстым и весомым пауком, которого когда-либо видела Ривка. Брюшко у него было песочного цвета - толстое и ворсистое, голова маленькая, со страшными жвалами и черными глазками, лапы - длинные и нервные. Паук в таком виде не мог находиться в том мире, он выделялся, и Ривка подумала, сейчас эта бесцветная хмарь просто выдавит паука на ту родную и любимую Землю. Паук и вел себя странно. Ходил перед Ривкой гордо и неторопливо, как спесивый гусь и, вроде бы, сомневался, что ему следует делать.

- Мама говорила, что все пауки - вестники. В своих лапах вы приносите новости о гостях и премиях, о путешествиях и новых знакомствах. Она была права? - Ривка спросила паука абсолютно серьезно. Ей казалось, он понимал каждое ее слово и думал, стоит ли ей отвечать.

- В свое оправдание могу сказать, я пауков никогда не убивала, - Ривка помолчала, думая сказать ли всю правду, - мама не разрешала, - призналась Ривка, - главное же, что я ее слушалась, правда?

Она оправдывалась перед пауком, а он все также нерешительно топтался около Ривки, словно оценивая ее, прикидывая, можно ли ей доверять, а потом кто-то или что-то приняло решение и дало пауку приказ, он и побежал туда, где находилась та самая туманная стена, разделяющая миры.

- Эй, ты куда, стой! - крикнула Ривка и поспешила за пауком. Она то ли бежала, то ли летела и не обращала внимания на то, что и она сама становится все телеснее и плотнее. К тому моменту, когда паук привел ее к проему в стене, она почти стала собой, той прежней, живой Ривкой с поцарапанными ногами и любопытным носом.

- Подожди! - она уже бежала за пауком, который ракетой пролетел сквозь узкую щель в стене и тут же был раздавлен большим и тяжелым сапогом кузнеца Матвея, спешившего в кузницу. Ривка, откуда-то поняв, кем приходится Прошке этот большой, седой и сильный человек, полетела за ним.

* * *

- Я так и не понял, почему она выросла, поумнела.

- Думаю, тут дело в векторе развития.

- В чем?

- В направлении. Человек, умерев, то есть переместившись сюда, не перестает развиваться.

- Негодяи становятся еще... Как бы их назвать?

- Как хочешь, мою мысль ты понял. Да, цвет теряется снаружи, но усиливается внутри.

- Опять деление на черное и белое?

- На много цветов, не прикидывайся дурачком. Эту роль ты уже с блеском отыграл.

Аделаида Сергеевна ласково потрепала Петеньку по щеке и с удовольствием откусила кусочек вечного поминального пирожка.

- Как интересно получается, когда я отдал силу той сумасшедшей тетке я и подумать не мог, кого она усыновит.

- И кто из него вырастет, да? Ты, кстати, зачем сказал девочке, что Книга только одна?

- Не знаю, поначалу она была напугана, не хотел ее еще больше тревожить, а потом...

- Чем тревожить? Правдой?

- Ох, Аделаида Сергеевна, вам ли не знать, что правда весьма условна.

- Как и Книга.

- Как и Черновики, мне больше по душе это название. Все-таки все они написаны простым карандашом и стереть и написать все заново вполне возможно...

- Если Корректоры за руку не схватят, - рассмеялась Аделаида Сергеевна.

- Вы их когда-нибудь видели?

- Корректоров? Нет. И вряд ли увижу. Они, как закон притяжения, к примеру, видеть не видишь, но с Эйфелевой башни лучше не прыгать, чтобы дворника своими останками не расстраивать.

- Нечто незримое, но грозное.

- Да, именно. Заявки на посылки принимают не они, наемные рабочие, так сказать. Думаю, у Корректоров и сознания нет, это свод неких правил и законов, которые если нарушаешь, возмездие являет собой не осознанный акт, а просто... - она щелкнула пальцами, не находя нужных слов, - словно ты бумеранг запустил, нет, не так, кусочек резинки оттянул и отпустил, она тебя по пальцам и щелкнула. Ты же не будешь на резинку за это обижаться?

- Нет, конечно, а на Корректоров буду. Вы их зачем-то защищаете, а на самом деле...

- На самом деле без них не было бы ничего. Это элементарно и об этом говорить уже скучно и неинтересно.

Петенька тихонько захихикал.

- Вы - старая интриганка, я уже нашел Ривкины Книги и...

- Придержи язык, а лучше съешь каши и молчи.

Аделаиду Сергеевну сложно было разозлить, но Петеньке это часто удавалось. особенно тогда, когда он умудрялся разгадать ее планы.

- Думаете, нас подслушивают?

- Разве что твоя глупая белка! Отпустил бы бедняжку, она уже с ума тут сошла!

Петенька пошарил в дупле дерева, вытащил белку и внимательно заглянул ей в глаза.

- Белка, как белка, орехи ест, продукты стережет, подслушивает и никому ничего не рассказывает.

- Вот и славно! - сказала Аделаида Сергеевна, погрозила Петеньке пальцем и умчалась.

Петенька подумал, съел миску каши, поиграл с белкой и вспомнил, что хотел проследить за Ривкой, убедиться, что она не сглупит и не натворит беды в другом мире. Петенька заторопился к туманной стене, с легкостью пролетел сквозь нее, проворчав, что в этом странном месте он стал лгуном и интриганом, неужели это и есть вектор его развития, и оказался в темной и душной комнате, где умирала баба Нюра.

- Явился, наконец-то, - проворчала больная, открыв глаза.

Продолжение следует