Кузнецы Корректоры 6

Бывают такие люди с приставкой "не". Им всегда немного не хватает. Не денег и не здоровья, не счастья и не любви, им не хватает самой непонятной малости, чтобы стать кем-то. Так считала баба Нюра. Сама она была почти ведьмой, вот именно с этой гаденькой приставкой "не", то есть силенок на полноценную ведьму слегка не хватило, осталась она недоведьмой, тоже ее слово. Таких людей "недо-" - много и всем им чего-то не хватает.

Силенок ли, таланта или просто судьба такая была Нюрке прописана, она не знала, но сильно сожалела, что настоящей ведающей матери (она не любила слово "колдунья") из нее так и не вышло. Обиднее всего было то, что все, кто хоть немного понимал сущность мира, принимали ее за свою, обижались и злились, когда она наивно просила совета или помощи.

- Пошла вон, - закричала на нее старуха Агафья и больно ткнула острым кулаком в спину. А Нюрка всего-то просила приворожить соседа Мишку, на которого глаз положила уже очень давно, полгода назад и который откровенно насмехался над маленькой и нескладной девчонкой.

- Издеваться над старухой удумала? Аль секреты выведать? Мыша тебе дохлого в суп, а не секреты, видала?

Старуха неожиданно показала Нюрке неприличный жест, от которого девчонка покраснела и чуть со стыда под землю не провалилась. Ничего такого и в мыслях не было, хотелось, чтобы спесивый Мишка внимание обратил и перестал обидными словами обзываться. И что тут такого? Все знали, что бабка Агафья на все руки мастерица: ячмень заговорит, младенческую прогонит шепотом и молитвами, роды примет, от нежелательного плода избавит, приворожит и отвадит, с любой проблемой поможет. Только благодарить не забывай, чтобы беда потом не случилась. Бабка не сильно жадная была, но всегда говорила, что хотя бы парочку яблок должен "пациент" принести, иначе всем худо будет и тут не бабкина воля, а просто законы природы. Старую Агафью слушали и уважали, а Нюрка заранее насобирала десяток яичек, положила в корзинку и понесла ведьме, уверенная в том, что не откажет она в помощи.

Бежала Нюрка от старухи так, что споткнулась, упала точно на корзинку, которая подло ударила плетеной ручкой в живот, все яйца подавила, сарафан испачкала и поэтому еще больше расстроилась.

- Бабка Агафья умом тронулась, - крикнула матери и умчалась в лес, чтобы успокоиться хоть немного и подумать, как же теперь с Мишкой поступать и у кого помощи просить.

Отец и мать над Нюркой посмеялись, когда она попросила за нее словечко замолвить. Так мол и так, есть у нас невеста - пусть и не сильно красивая, но работящая, здоровая и с приданым. Зря, что ли мать сундук уж набила разным добром.

- Ах ты, дуреха! - мамка только посмеялась и сказала Нюрке, что этот хомут в двенадцать лет на шею рано надевать, и если Мишка ее не дождется, то свистун он и пусть женится на ком хочет.

- Он и ждать не будет, смеется надо мной! - ревела как маленькая Нюрка, забыв, что она несколько минут назад уж совсем замуж собралась.

- Ну и пес с ним, с таким, вот подрастешь немного и...

И Нюрка разревелась еще горше. Нравился ей Мишка, уж так нравился, словами не описать, вот и решилась она пойти за помощью к ведьме, а ее выгнали с криками.

Вот в тот самый день от большого расстройства и попала она в первый раз в призрачную страну. Не сразу это случилось. Поплутала она по лесу, словно и не бегала здесь с малолетства и случайно нашла такое пристанище уютное, что даже улыбнулась от счастья.

- Покойно, словно дома на печке, - тихонько сказала Нюрка, устраиваясь на мягком мхе, что устилал углубление между корнями огромной ели, - как в колыбели, - неожиданно подумалось Нюрке.

Она свернулась комочком и только немного успела пожаловаться Боженьке, как ей не везет в жизни, что даже старуха Агафья отказывается ей помогать за целый десяток отличных яиц, только и успела похныкать, как уснула.

Приснился ей странный сон: мир вроде бы наш, но блеклый какой-то, линялый, красок мало, словно смыл их кто-то склочный и занудливый. В остальном, мир, как мир. Люди ходят, бегают, торопятся куда-то, смеются и плачут. Некоторые одеты странно, неприлично, особенно Нюрка загляделась на молодую девку, которая в исподней рубашке - богатой, расшитой цветами и бусинами, но все же рубашке, щеголяла и нисколько этого не стеснялась. Нюрка даже хотела было подойти и сказать этой дурехе, чтобы прикрылось и не позорилась, но сробела. "Еще и во сне на меня ругаться будут", - подумала Нюрка и стала смотреть дальше, уж больно сон интересный получался. Увидела она важных господ, которые называли друг друга часовщиками и почему-то ругались, размахивая руками, как ветряные мельницы. Нюрка подкралась поближе и...

- Ты что здесь делаешь, а? Пошла вон!

Вдруг услышала она вопль бабы Агафьи и почувствовала, что ее куда-то тянет, а потом она стала падать, долго летела и когда подумала, что она уже наверное провалилась так глубоко под землю, что теперь ей и не выбраться никогда, только тогда она проснулась и поняла, что это был всего лишь сон.

- Чудной сон! - сказала Нюрка, - интересно, чего это они так ругались? И откуда бабка Агафья взялась в моем сне? Как будто бы мало ей было меня выгнать. Уууу, все этот Мишка! - неожиданно рассердилась Нюрка на свою бывшую уже любовь. Вдруг мысленно глянула на него как-то иначе и увидела, что Мишка - драчун и врун, что будет пить и гулять, а отцову сапожную лавку пустит по ветру и закончит свою жизнь в канаве. Ох и страшно стало Нюрке! Испугалась она, что специально такую судьбу Мишке придумала, отомстила, так сказать. Не хотела она! Чем угодно поклялась бы! Само примстилось, да так ясно, что даже увидела она последний Мишкин выдох, после которого он дернулся, завалился на спину и больше уже не двигался.

- Страсти какие! - испугалась Нюрка, перекрестилась и тут же, в корнях дерева, начала просить прощения у Всевышнего за дурные мысли и за то, что хотела пакость сделать - приворожить Мишку. Мамка не раз ей говорила, как опасно связываться с Агафьей, предупреждала, что бородавку свести - это одно, а вот приворожить или, еще хуже, от плода избавиться - это такой грех, за который бабка Агафья и за вечность не рассчитается и ее заказчицы вместе с ней. Нюрка тогда мать слышала, да не слушала и все грезила о Мишке, ради которого она бы и в омут полезла.

- Страсти какие, - повторила Нюрка и помчалась домой, где ей сильно влетело и за яйца, и за сарафан, а, главное, за глупость и дурость. Нюрка ревела и божилась взяться за ум, а сама все прикидывала, как бы в тот сон вернуться и дослушать ссору тех важных господ, чем-то они ее сильно заинтересовали.

Во второй раз она попала в тот мир через несколько месяцев, когда у нее разболелся живот и начались дела стыдные и срамные, хоть сквозь землю проваливайся от такого кровавого кошмара, который, как сказала мать, будет ее теперь преследовать ежемесячно. Живот Нюрке как крысы грызли, да все изнутри, подлянки. Мать напоила ее каким-то отваром и велела полежать, чтобы к вечерней дойке поправиться. Нюрка тихонько скулила от боли, а потом сама не заметила, как уснула и снова неожиданно оказалась в том мире.

- Ты что здесь делаешь, девочка? Тебе сюда нельзя, - некий прилично и богато одетый господин взял Нюрку за ухо и уже собрался куда-то поволочь, как присмотрелся к ней, ухо отпустил и задумался, - или можно? Ты вообще кто?

- Нюрка.

- Как ты сюда попала?

- Не знаю, просто заснула, у меня живот болит, мамка травок заварила, я попила и...

- Девочка, мне абсолютно не интересны подобные детали, - господин поморщился и презрительно посмотрел на Нюрку, - что-то я не разгляжу, ты кто? Часовщик? Нет. Батюшка твой, часом, не кузнец? Бывают такие отклонения, когда дети видят нечто, что им абсолютно не полагается и получаются такие забросы сюда, губительные для всех, особенно если это происходит с неокрепшей детской психикой, в таком случае...

Нюрка слушала умные речи, раскрыв рот. Отец ее действительно был кузнецом, тут важный господин угадал, но в кузне она ничего такого особенного не наблюдала. Там было страсть как жарко, отец - потный, красный от пламени и натуги, бил молотом непокорное железо, превращая его когда в подковы, а когда и в прекрасные цветы, которые он потом продавал на ярмарке. Названия других важных и нужных железок Нюрка не знала, отец говорил, это потому, что у нее дыра в башке, не настоящая, понарошку, но умные слова в голову к ней не помещаются, а все остальные летают туда-сюда сквозь дыру. Она не обижалась на отца, он любил Нюрку, а, значит, так оно и было, и в ее голове действительно была какая-то ненормальность.

Нюрка раззявила рот еще больше и, испугавшись, прикрыла рот ладошкой, чтобы важный господин не подумал, что она зевает от скуки. Какая там скука! Интересно было так, что Нюрка в свою косу зубами вцепилась и стала ее грызть.

- Ты вообще меня слушаешь? - господин дернул Нюрку за ухо, легонько, шутливо.

- А? - Нюрке нравилась его речь, такая плавная, культурная, слова вылетали из его рта гладкими камушками, такие аккуратные, четкие, а вот слюна не летела, да и не плевался он и рукавом не утирался. Образованный господин снизошел до общения с Нюркой.

- Хм, странная ты девочка, - сказал господин, подумал немного, а потом вытащил из кармана носовой платок, развернул его, и Нюрка насторожилась. Что там? Конфеты, сахар, пряник? К ее разочарованию в платке лежали какие-то тонкие бумажки. Она грустно вздохнула, думала, раз господин важный и, видимо, богатый, угостит он ее чем-нибудь вкусным, таким, что за деньги покупают в лавках, а он... А он тем временем взял тонкий листок и аккуратно положил Нюрке на макушку.

- Не двигайся, - приказал так строго, что у Нюрки ноги задрожали.

- Ишь, нервная какая попалась! Раз пришла, надо слушаться, - господин схватил Нюрку за плечо цепкими пальцами и подул ей на волосы, - так, вот теперь и поговорить сможем. Чувствуешь изменения в голове? - он посмотрел на нее внимательнее.

Нюрка задумалась. Какие могли быть изменения? Дыра! Дыра в голове могла затянуться, не зря же этот незнакомец что-то ей на макушку положил! Нюрка подумала и попыталась вспомнить что-нибудь из объяснений отца. Думала, думала, щеки надувала, косу обгрызла еще немного, но так ничего и не вспомнила.

- Не чувствую, - расстроилась Нюрка.

- Ничего, время нужно, чтобы дырка в твоей черепушке затянулась, - незнакомец вдруг заговорил совсем по-другому, грубо и небрежно.

- Вы лучше как прежде разговаривайте, так красивее, - робко попросила Нюрка и сама удивилась своей наглости.

- Ага! Подействовало! - обрадовался господин, - вот теперь можем и поговорить. рассказывай!

Нюрка задумалась. Сроду она умные разговоры не умела вести, а уж тем более с таким важным и красиво одетым господином.

- Как ты сюда пробралась? Расскажешь?

- Так во сне! Я же вам говорила, живот у меня за...

- Просто заснула и здесь оказалась? Ты вообще понимаешь, где ты сейчас? - господин, вроде бы, снова начал сердиться.

- Понимаю, - радостно ответила Нюрка, - сплю я, дома на лавке.

- Тьфу, - расстроился господин, махнул на Нюрку рукой и исчез.

- Нюрка, вставай, доить пора! - это уже мать будила ее и дергала за руку.

Нюрка вскочила и уже подумала рассказать матери про чудесный сон, но та заругалась на дочку, корова мычала, отец требовал ужина и было не до рассказов.

Ночью Нюрке не спалось. Она крутилась на лавке, вздыхала, думала о странном господине и гладила себя по макушке, пытаясь понять: заросла ли та самая дыра, которая и делала ее такой глупой. Умные мысли в ее голову не спешили и она расстроилась, подумав, что тот сон был самым настоящим, то есть просто сном, а не чудесной сказкой, в которую ей так хотелось поверить.

Продолжение следует