Охота за Правдой XXII - Кто убил слугу?

Мужчина стоял у входа в конюшню. Оглянувшись по сторонам, он убедился что вокруг никого не было, после чего он спрятал лицо под дорожным плащом и пошел вперед. Сунув руку в карман, он убедился что нож до сих пор был там.

На первый взгляд, конюшня казалась пустой. Но, когда он прошел немного дальше, он услышал чье-то громкое дыхание. Поэтому, когда мгновение спустя из-за угла выскочил тяжело дышащий слуга с фляжкой в руке, он ничуть не удивился. С руками в карманах и крепко обхватив пальцами рукоять ножа, он осторожно присмотрелся к мужику перед ним.

Слуга, Ефим, был не выдающегося роста, не тощим, но и не худым. У него были седоватые волосы, жиденькие усы, и неаккуратная козлиная борода. В общем, Ефим, по его расчетам, был малозаметным, заурядным человеком которого никто не будет оплакивать. Ну, может жена и дети, но ничего особенного.

При виде него, Ефим на мгновение замер, а потом засунул фляжку себе за пояс, тяжело вздохнув.

- Пришел таки, черт проклятый, - неуверенно сказал он, опасливо разглядывая его. Несмотря на свои опасения, Ефим медленно приближался к нему. - А я уже начал думать что не придешь. Тогда, пришлось бы ждать пока Елагина придет в себя, чтобы ей всё о тебе рассказать. - С каждым словом, слуга шагал вперед, а с каждым шагом он набирал всё больше и больше уверенности. - Я бы ей всё рассказал. Как всё тогда было. Напомнить тебе как ты поджог елагинский дом и бросился бежать, а потом посмел явиться сюда и назваться братом! - Теперь, Ефим стоял совсем близко.
- Ты деньги хочешь, это и так понятно. Сколько?
- Пять рублей. И сейчас, иначе я пойду и расскажу всё. Всё!
- Ладно, ладно, я всё понял. Щам дам.

Он сделал вид, что собирается достать из кармана кошель. Маленькие глаза Ефима злорадно загорелись при одной только мысли деньгах. Он усмехнулся. Пальцы покрепче обхватили рукоять. Медленно вытаскивая руку из кармана, он заметил как улыбка растянулась на лице слуги, а потом как его глаза раскрылись, когда Ефим заметил кинжал в его руке.

Он бросился вперед, нанося резкий удар кинжалом, но слуга успел во время отскочить назад и лезвие лишь разрезало пустой воздух. Второй удар слуга также сумел избежать, забегая поглубже в конюшню. Третий ему получилось выбить из его руки паническим, но сильным, ударом по кисти. Кинжал вылетел из его руки и упал где-то среди огромной кучи сена, что лежала в углу.

Находясь между убегающим слугой и возможностью вернуть себе нож, ему недолго пришлось задумываться. Принимая решение с молниеносной скоростью, он бросился бежать вслед за Ефимом. Слуге недолго осталось бежать - он вскоре встретился с неподвижной стеной, добежав до конца конюшни. В своей слепой панике, он стал стучать кулаками по стене, а затем бросаться об неё, будто он думал что этим сможет выбить в ней дыру. Пока он бился и стучал, другой, словно волк загнавший ягненка в угол, стал медленно и осторожно приближаться. Заметив прислоненные к двери стойла вилы, он взял их в руки.

Ефим обернулся, его спина прижата к стенке. Упираясь пятками в землю, его глаза только еще шире раскрылись когда он увидел вилы.

- Прошу тебя, н-н-не надо! Не н-надо! Не делай этого, не делай!

Но, его жалобные просьбы не были услышанными. С вилами в руках протянутыми вперед, он поспешил вперед и проткнул слугу насквозь. Тот постарался вскричать, но получилось только ахнуть и протянуть последний стон. Он попытался вытащить из него вилы, но они не только проткнули слугу насквозь, но и воткнулись глубоко в стену за ним.

Вытерев об себя руки, уже совсем не обращая внимание на умирающего слугу, он повернулся и направился к сену куда упал кинжал. Ему только захотелось нагнуться и начать свой поиск, но тут послышались приближающиеся голоса. Как бы ему этого не хотелось, мужчине пришлось оставить там кинжал и покинуть конюшню.


Минуту спустя, мимо конюшни прошлись Алёна с конюхом, Володей. Они остановились у входа, держась рука за руку. На конопатом лице Алёны была радостная улыбка которая становилась еще шире когда она глядела на Володю. Конюх осмотрелся по сторонам, прежде чем быстро наклонится и поцеловать её в губы. Поцелуй продлился пару секунд дольше, но они скоро расстались.

- Любишь? Правда любишь? - Алёна у него поинтересовалась, на что конюх уверенно кивнул. - Люблю, конечно люблю. А ты о князе всё еще думаешь? - Володя с опаской спросил, улыбка моментально пропадая с его лица. Она на мгновение задумалась. - Не бойся, не думаю. Сначала думала, да. Мне даже сон приснился. Но, потом, я утром снова на тебя взглянула и поняла что мне никакой князь не нужен. Только ты, - она сказала, убирая упавший локон с его виска. Девушка говорила с совершенной искренностью. Её слова вернули улыбку его лицу и парень ликующе прижал поближе к себе. - Я так и знал. Ночь со мной и ты уже забыла своего князя. - Алёна легонько ударила его по груди, оглядываясь по сторонам в опасении что их кто-нибудь увидит.

Вдруг, в тишине, они услышали чей-то тихий стон. Они взглянули друг на друга, каждый из них думая что наверное послышалось. Но, когда они услышали еще один стон, влюбленные поняли что не ошиблись.

Алёна осталась ждать у входа пока Володя пошел проверить что там. Сначала, он шел осторожно и опасливо, но когда увидел проколотого вилами слугу, поспешил к нему на помощь. Подбежав к нему, конюху приложись приложить все свои усилия, чтобы вытащить из него вилы. Ефим с грохотом свалился на землю. Услышав грохот и взволнованный голос, Алёна не сдержалась и побежала ему на помощь. При виде умирающего в собственной луже крови слуги, она позеленела, но не остановилась.

- Что с ним, Володя? - спросила она, падая на колени рядом с ним.
- Кто-то проткнул его насквозь вилами, я-я его только что нашел… Алёна пойди позови на помощь!
- Да, да, сейчас.

Она собиралась встать и побежать за помощью, но тут слуга схватил её за руку. Несмотря на невероятную боль которую он сейчас испытывал и на фонтан крови, что лился из него рекою, Ефим смог пошевелить губами и сказать: - Бра-ат…. бра-ат… её брат… Это он меня… меня.
- Брат? Чей брат, Ефим? Ефим! Алёнка, беги!
- Бегу, бегу!

Алёна бросилась бежать из конюшни. В саду никого не было, так что она побежала к переду дома, откуда доносился шум. Как раз когда она выбежала из-за угла дома, Алёна увидела как три всадника - Громов, князь Ласси, и Олег - щелкнули поводьями и умчались вдаль. Поняв, что они её никак не услышат, Алёна махнула на них рукой и забежала в дом. Распахнув двери столовой, она застала там завтракающих хозяев дома и громко заявила: - Убили! Ефима убили на конюшне! Убили!

***

Когда Алёна, вместе с Каюровыми и Ксенией, побежали обратно на конюшню, Ефим уже лежал мертвым и неподвижным. Рядом с ним сидел Володя, который пытался руками остановить течение крови, но это было бесполезно. Руки конюха были ярко-красного цвета, по самые локти.

- О Боже, убили! Господи, Господи! - вскричала Наталья Андреевна, застывшая в дверях. Каюров, при виде убитого слуги, сильно побледнел, но не испугался. Он жестом приказал служанке, прибежавшей вместе с ними, увести его перепуганную жену обратно в дом.
- О Боже, что с ним? Убийство, здесь? Какой кошмар! - Ксения воскликнула, позеленевшая при виде трупа. Однако, когда Алёна предложила увести её, княжна собралась и решительно покачала головой.
- Володя, что здесь произошло? Вы его таким нашли? - потребовал Каюров, когда потрясение прошло немного. Они оба покачали головой.

- Нет, барин. Он был вилами прибит к стенке, а я его снял.
- Хорошо что снял. Нехорошо так мучить умирающего.
- Так что с ним теперь делать-то, барин?
- Вот что, Володька, иди вымой руки, а потом дуй в город к семье Ефима. Скажешь им что с ним приключилось.
- Будет сделано.

Конюх поклонился, трижды перекрестился, а потом выбежал из конюшни, бросив Алёне уверяющий взгляд. Тоже перекрестившись, Каюров шагнул вперед чтобы склонится над телом, но тут-то его притормозила Ксения. Заметив его вопрошающий взгляд, она осторожно предложила: - Арсений Александрович, не знаю, известно ли вам или нет, но господин Громов служит в столичной полицмейстерской канцелярии. Не лучше ли нам дождаться его приезда? Он в таких делах хорошо разбирается.
- А что если он приедет только через неделю? Что нам с усопшим делать?
- Он должен завтра же и вернутся, но с телом может и проблема будет.

- Разве ему понадобится усопший? - неожиданно поинтересовалась Алёна. - Ведь мы и так знаем как Ефим умер. - Ксения кивнула. - Правильно Алёна говорит. Ефима можно захоронить как следует, а мы расскажем Громову, как он умер. Ведь главное не тело, а место где его убили. Поэтому надо никого сюда не пускать, иначе следы могут быть испорчены.

Каюров некоторое время подумал, сильно нахмурившись, потом всё же кивнул и согласился с ними. - Раз уж у нас есть сыщик, стоит не мешать. В таком случае, я пойду отдам распоряжения никого сюда не пускать. - С этими словами, он одернул кафтан, в последний раз перекрестился перед покойником, и оставил их одних. Закрыв двери конюшни, они обе с тяжелым вздохом направились обратно к дому.

- Что нам теперь делать, барышня?
- Не знаю, тут надо подумать…, - протянула Ксения, задумчиво потирая лоб. - Сперва, надо проверить в каком состоянии Маша и всё ей рассказать, чтобы она тоже знала. Может нам посоветует что-нибудь. А ты пока пойди поговори со слугами, вдруг кто-то из них что-то знает.
- Хорошо, Ксения Михайловна.

Алёна поклонилась и пошла через сад на кухню, а Ксения, глубоко вздохнув, взяла себя в руки и отправилась в спальню Марии. Каждая из них была готова выполнить свой долг, чтобы докопаться до истины и найти убийцу бедного Ефима.

***

После того как Ксения усомнилась, поговорив с врачом который как раз покидал комнату Марии, в улучшенном состоянии подруги и в том что опасность продолжительной температуры миновала, княжна со спокойной совестью принялась рассказывать ей о всём что произошло сегодняшним утром. Мария сначала удивилась, но не так сильно как Ксения думала. Конечно, когда её уже давно окружает смерть и опасность, не совсем удивительно что Мария перестала ей удивляться. Выслушав всё, больная задумчиво кивнула, а затем отбросила назад одеяло, чтобы встать с кровати.

- Я должна сама всё посмотреть, иначе…, - она начала говорить, но Ксения быстро заставила её лечь обратно в кровать. - Лекарь сказал чтоб ты отлежалась еще денек другой, так что никуда ты не пойдешь, - княжна ей окончательно отказала. - Тогда, вам с Алёной придется всё за меня делать. - Ксения пожала плечами. - Ничего, я так и предполагала. Даже тебя немного опередила. - Мария приподняла любопытную бровь, так что она стала объяснять.

- Алёне сказала чтоб она поговорила со слугами, а то вдруг кто-то из них что-то знает.
- Понятно. Это ты хорошо решила. А как конюшня? Надеюсь, никого туда больше не пускают?
- Не волнуйся, Машенька, не пускают.
- Тогда ты сделай вот что: вернись туда сейчас и осторожно обсмотри всё. И приглядись получше к усопшему, если на нем нет следов каких-нибудь. Также, обрати внимание на все следы.
- Хорошо, я всё сделаю как ты говоришь. Скажи, тебе действительно лучше?
- Конечно, иначе я бы лекаря не отпустила. Знаешь, ко мне сегодня Громов приходил.
- Приходил? Зачем?
- Да так, проведать. Небось и князь к тебе приезжал?
- Ну… приезжал, правда совсем ненадолго. Они отправились в Нижний Новгород после того как разгадали последнюю подсказку. Что-то там про мраморные гробы и золотые спицы, кажется.
- Значит, должны вернутся завтра?
- Должны. Надеюсь с хорошими новостями.


Войдя на кухню черным входом, Алёна застала там повариху с поварёнком за сегодняшним обедом. Она незаметно прокралась в кухню и уселась за стол посредине, в бесшумном ожидании когда один из них её заметит. В конце концов, повариха обернулась и чуть не закричала от испуга когда увидела. Алёна только тогда подумала про кровь на своих руках, но было слишком поздно.

- Господи, Алёнушка, что же с тобой случилось? Кто это тебя так, а? А ну-ка, Фимка, неси повязку! - повариха воскликнула, уронив половник на землю. Алёна улыбнулась и поспешила успокоить. - Не волнуйся, это не со мной. Я цела, не нужны мне повязки. - Тогда, кого это так, а? - она неуверенно спросила, усаживаясь рядом с ней за стол.

- Ефима на конюшне сегодня утром... убили.
- Боже праведный! Кто этого его так, да и что он там вообще делал?
- Вот это я у тебя и хотела спросить. Ты же здесь всех хорошо знаешь, может ты и что-то знаешь. Ну-ка, ну-ка, подумай хорошенько!

Повариха сморщила лоб и приготовилась к сильному раздумью. Пока она ждала ответа, Алёна приняла от поварёнка яблоко и стала его понемногу грызть. Глядя на повариху, она вспоминала собственную мать. Ведь она также трудилась на кухне у печи. Она была такой же крепкой женщиной средних лет, с морщинами на лице и сединою у висков. Несмотря на громкий голос и строгие слова, её яркие глаза ласково сияли, а в сердце была только одна забота. Алёна с горькой улыбкой вспомнила как мать с отцом ругали их. Однако, улыбка вскоре замерла, когда она вспомнила, как они умерли: оставшиеся на морозе как наказание за то что вмешались за неё перед барином, их тела побиты розгами, её родители замерзли на холоде. А она, запертая в подвале, ничего об этом не знала, пока не выпустили на следующий день. Но, было слишком поздно.

- Да кажется я ничего такого не припоминаю… А-а, подожди-ка. Вспомнила!
- Ну, говори, говори, это же очень важно!
- Вспомнила я почему Ефим на конюшню-то пошел. Видишь ли, он сегодня утречком, пока господа спали, сговорился с камердинером барина чтобы тот написал от него какую-то записку. Я читать не умею, но слышала как он говорил о какой-то встрече и о какой-то тайне.
- А куда письмо отправил, ты не знаешь?
- Почему же нет, знаю. Он отнес письмо дому, где эти господа, что к твоей барышне и её подруге приезжают, остановились. Сама от него узнала.
- Где мне камердинера найти?
- Это мы сейчас, не волнуйся. Фимка, пойди разыщи-ка его да приведи сюда к нам. Слышишь? Фимка!

Поварёнок поднял с пола половник, вытер об себя руки, и выбежал из кухни. Когда повариха убедилась что они остались одни, она наклонилась поближе, лукаво усмехаясь. Алёна уже догадывалась что она собиралась сказать, но сделала вид что удивилась.
- Скажи, Алёнка, что у тебя с Володей?
- С конюхом то? Я не знаю о чем ты, Агафья. Разве у меня с ним что-то есть?
- Полно тебе, девка, притворяться! Я же не слепая и не безмозглая. Видела я как вы друг на друга смотрели сегодня и вчера. Ну, что у вас было?

- Ох, Агафьюшка! - Алёна стеснительно произнесла, сама чувствуя как её лицо покраснело от смущения. - Любовь у нас с ним, любовь, - она в конце концов сумела ответить, на что повариха многозначительно пошевелила бровями и наклонилась поближе. - Ну и как далеко зашла она… ваша любовь-то? - спросила она. Алёна еще больше покраснела. Прикрыв лицо руками, за которыми она спрятала не только багровые щеки, но и счастливую улыбку, она заставила себя признаться. - Б-Больше… чем положено. - Агафья довольно улыбнулась, но потом её выражение стало серьезным.
- Рада за тебя я, Алёнка, только ты смотри чтоб он тебя с пузом не оставил.
- С пузом? То есть, с ребеночком?
- Ага. Знаешь, Володька парень хороший, но многие мужики пугаются неожиданных детей. Не готовы к отцовству, понимаешь?
- Понимаю, я сама бы не хотела…

В этот момент, они услышали шаги, после чего на кухню вошел камердинер Каюрова. Он был полненьким мужиком среднего роста. На его коротком носу сидела пара старых очков, а на мясистой руке было изношенное кольцо. Алёне он не показался особенно надежным человеком, но это сейчас было неважно. Главное чтобы он рассказал ей что было в этой записке.

- А, Потап, вот ты и пришел. Алёнушка, это камердинер барина, Потап Савельевич.
- Ты значит будешь камеристкой приезжей Елагиной, так?
- Да, это я. Это ведь вы написали записку для Ефима, так?
- Да, я. Вижу твоё дело не терпит отлагательств. На что такая спешка?

- Ефима кто-то сегодня убил вилами, на конюшне. Мне поручено узнать что он там делал. Так что было написано в этой записке, Потап Савельевич? - Слова Алёны стерли улыбку с его лица, что принесло ей немного удовольствия. Камердинер побледнел и торопливо уселся за стол напротив неё. - Ефим… он пришел ко мне сегодня рано утром. С просьбой, - начал он рассказывать, рассеянно утирая пот со лба. - Он попросил меня написать от него записку, в которой он назначил встречу сегодня в полдесятого на конюшне.
- Встречу? Кому?
- Он мне не сказал. И письмо он сам отнес куда-то, мне об этом тоже ничего не говорил.
- А о чем встреча вы не знаете?
- Прости, но он мне об этом тоже ничего не рассказывал.

Тут послышался звон колокола, где-то на втором этаже дома. Камердинер беспомощно развел руками, отклонился и поспешил ответить на зов хозяина. Алёна задумалась над всем что он ей только что рассказал, пока ей не пришла какая-то новая мысль, после чего она повернулась к вернувшейся за печь поварихе. - Слушай, Агафья, а ты случайно ничего от Ефима не слышала? Он тебе ничего часом не рассказывал, а? - поинтересовалась она. Повариха пожала плечами и покачала головой. Возвратившийся на кухню поваренок сначала засомневался, а потом громко заявил:

- Я… Я знаю зачем он пошел на конюшню.
- Зачем же?
- Видите ли, я заметил что он был очень веселым сегодня. Для него, это странно. Поэтому я решил спросить у него, а он мне сказал что сегодня должен получить много денег.
- Деньги значит? Пойду-ка я расскажу барышне, ей наверное интересно. Благодарствую!

Поблагодарив поваренка с поварихой, Алёна подхватила с полки еще одно яблоко и выбежала из кухни.

***

- Итак, что мы пока что знаем: Ефим пошел на конюшню потому что у него там была встреча с кем-то от которого он ожидал получить деньги.
- Из этого можно понять, что встреча пошла не так, раз Ефим был убит.
- На нём не было никаких денег когда мы его нашли, значит он их точно не получил.

Мария, Ксения, и Алёна сидели все вместе в спальне больной, как раз у её кровати. Правда сказать, Мария уже вряд ли могла считаться больной, когда к её лицу уже вернулся прежний нежно-розовый цвет и она уже не вела бесполезный бой против крадущегося сна. Алёне всегда казалось что Мария была умнее большинства барышень и, в принципе, также большинства мужчин, но теперь она знала что её подозрения были подтверждены. Она видела как искра сверкнула в светлых глазах Марии; как края её губ приподнялись наверх в маленькой усмешке пока она думала. Глядя на неё, она была спокойна, зная что выбрала себе подходящую хозяйку и что она в ней не ошиблась.

- Знаете что, раз я должна лежать в кровати весь сегодняшний день, вам придется действовать от моего лица…, - начала говорить Мария, закатив глаза после того как она бросила Ксении, что сидела слева от неё, значительный взгляд. - Что мы должны сделать, Маша? - спросила княжна, уже ожидая просьбу подруги.
- Кому-то надо сходить в конюшню и обыскать там всё. На всякий случай - вдруг убийца оставил за собой какой-то след.
- Я этим займусь, - Алёна вызвалась. - Не гоже княжне рыться среди сена, Ксения Михайловна.
- Хорошо, Алёна. На конюшню пойдешь ты.
- А что мне делать, Маша?
- Ты, Ксения, пойди и отыщи свидетелей. Узнай если кто-нибудь бродил по саду в это время и поговори с ними.
- Хорошо.

Они еще пару минут обсуждали дело, а потом Алёна с Ксенией, вышли из комнаты и оставили Марию в теплой кровати. Мария дождалась пока их голоса уже не было слышно перед тем как встать на ноги и торопливо одеться. Она боялась что кто-то из слуг или Каюровых увидят, как она действовала поперек указанию врача и заставят её лечь обратно в постель. Надевая ничем не примечательное платье темно-серого цвета и прикрывая голову свежим белым платком, Мария осторожно открыла дверь, чтобы выглянуть в коридор. Когда она увидела что коридор был пустым, Мария выскользнула из комнаты и тихо спустилась по ступеням. Она решила не пользоваться ни каретой ни лошадью, а пойти пешком - так будет легче остаться незамеченной и к тому же, свежий воздух, говорят, крайне полезен.

Шагая быстро и с опущенной головой, скрывая лицо от каждого мимо кого она проходила, Мария вышла из-за ворот поместья и направилась по дороге прочь.

***

Ксения рассталась с Алёной, когда они дошли до сада. Первая пошла дальше по тропинке, гуляя среди кустов и статуй, а вторая свернула направо в сторону конюшни.

Оглядываясь по сторонам, Ксения не могла не заметить какой сегодня был великолепный день. По сравнению со страшным ливнем вчерашнего вечера, было совсем идеально. Как всегда, голубое небо, в центре которого сияло жаркое солнце, окруженное пушистыми облачками. Приятный аромат расцветающих цветов развевал легкий ветер, а чириканье птиц было не хуже пения дорогостоящих соловьев которыми столичные с такой гордостью хвастались. Она молча поблагодарила Господа за то что тот послал юношам, в особенности князю Евгению, такой чудесный день для долгой поездки. Да только вот для бедного Ефима день был, наверное, самым ужасным в его жизни.

Насладившись и ветром и солнцем, Ксения взялась за дело и стала подходить к каждому проходящему мимо. К сожалению, никто из садовников, их помощников, и прочих слуг не мог дать ей нужный ответ - никто ничего не видел и не слышал. Каждый был слишком занят своей работой, чтобы обратить внимание на что-либо другого. Ксения подумала сначала что это должно быть ужасно, когда даже твоё убийство никем не замечено. Однако, она также потом подумала что для них, у которых было нужд и бедствий побольше чем у неё, работа была важнее многих остальных вещей. У них были собственные заботы, каждая из них важная для каждого. Кто она была такая чтобы их осуждать, которая ни единого дня не работала так, как работают они каждый день?

Княжна уже стала терять надежду что сможет найти кого-нибудь кто увидел что-то полезное, как тут один из садовников, с которым она только закончила разговор, отвлекся и неожиданно выкрикнул: - А ну-ка стоять, черти полосатые! Я кому сказал?!

Она даже моргнуть не успела как садовник отбросил в сторону лопату и погнался вдоль по тропинке. Минуту спустя, послышались писклявые детские голоса, после чего из-за угла, из-за кустарника, появился садовник. Он тащил за ухо два мальчика, а перед собой вел самого младшего, мальчишку где-то пяти лет. Старшие громко возражали, кричали и пытались заставить садовника отпустить, а младший просто угрюмо надулся, ничего не говоря.

- Попались, чертята! Простите, барышня, - извинился садовник, когда увидел что Ксения всё еще там стояла. Он собирался пройти с мальчиками мимо, но она приподняла руку, чтобы остановить его.
- Как вас зовут, мальчики? - поинтересовалась она у них, опустившись, чтобы заглянуть им в глаза. Они сначала не хотели отвечать, но когда рявкнул садовник, мальчики все как один стали отвечать.
- Антипка.
- Никитка.
- Егорка.

- Егорушка. - Ксения решила обратится к самому младшему, с которым будет легче всего говорить. - Егорушка, скажи мне, ты сегодня утром в саду был? Ну, сегодня утром?
- Утром…. утром… утром я был. А что?
- Тогда, может ты сегодня видел как кто-то на конюшню ходил, а, Егорушка?
- Не-е, я на конюшню не видел.
- Правда?
- Он в реке купался, барышня, зато мы с Никиткой видели.
- Да? И что же вы увидели?
- Мы… мы видели, как какой-то дедушка вошел первым. Он еще постоянно оглядывался по сторонам пока шел и хитро потирал руками.
- А больше вы никого, мальчики, не видели? Подумайте хорошенько.
- Незачем думать, барышня. Был там еще и второй - такой высокий, помоложе этого деда. Во всем черном, с волосами черными. Худой и длинный.
- Спасибо вам, мальчики. Отпустите их, пусть гуляют дальше, на улице ведь так хорошо.

Узнав от них всё что надо, Ксения прошлась дальше по дорожке через сад, стараясь представить себе этого второго.

***

У конюшни, Алёна встретилась с Володей. Молодой конюх был более чем рад помочь ей и быстро отпер дверь. Заходя в конюшню, Алёна резко остановилась при виде убитого, но когда конюх предложил ей выйти обратно на воздух, она взяла себя в руки и они принялись за работу.

Оставив двери открытыми чтобы как можно больше осветить конюшню, Алёна опустилась на корточки и приглянулась к полу. Среди следов и копыт, она сумела разобрать след от особенных сапогов, дорожных. Эти следы были необычны тем, что, когда господа вызывали себе коня, его приводили на передний двор к самым дверям. Они никогда или крайне редко сами спускались к конюшне.

- Володя, посмотри, кажется я что-то нашла.
- Что там, Алёнка? Неужели у тебя получилось найти след среди всей этой грязи?
- Может быть. Смотри, все эти свежие следы ходят туда-сюда. А вот эти, следы от сапогов, уходят сюда к сену.
- Ну и что? Разве это значит что это следы убийцы?
- Не обязательно, но может. Давай-ка всё равно проверим, Володя, а то вдруг…
- Ладно, давай.

Закатив рукава, молодые люди принялись переворачивать и рассматривать каждый пучок сена. Чтобы обсмотреть всё, им понадобилось не меньше часа - наверное больше -, после чего они так и ничего не нашли. Решив отдохнуть немного, влюбленные наложили побольше сена, а потом вместе уселись поудобнее. Прислонившись головою к груди Володя, Алёна глубоко вздохнула. Заметив её вздох, конюх улыбнулся и ласково поцеловал в лоб.

- Знаешь, Алёнка, ты мне сразу понравилась. С первого же взгляда. Правда, правда.
- Если я тебе так нравлюсь, тогда зачем же ты меня одной только “Алёнкой” называешь? Почему не “Алёнушкой” или “Алей”?
- А разве ты не должна сначала заслужить чтобы я тебя так называл? Там, не знаю, ради меня в огонь броситься или ребенка родить?
- Тогда, я тебя буду называть одним только Владимиром, пока большего не заслужишь. Понятно?

- Ах так! - воскликнул Володя и стал щекотать её, вызывая у Алёны громкий радостный смех, несмотря на присутствие покойника. Переворачиваясь и катаясь в сене, Алёна со смехом на губах боролась против конюха, но он оказался сильнее и поймал за запястья. Когда они лежали так близко друг к другу, Алёне вдруг вспомнились слова поварихи.
- Володь, а Володь, скажи, ты правда на мне жениться хочешь? - с полной искренностью спросила она, заглянув глубоко в его темные глаза. - Конечно хочу, - ответил он, вовсе не задумываясь. - Я же не юбочник какой-то. Я, Алёнка, тебя по-настоящему люблю.
- А что если… что если…
- Что такое? Тревожит тебя что-то?
- Что если…

Алёна только набралась смелости задать ему самый главный вопрос, но тут где-то около дверей конюшни позвал конюха чей-то голос. Он встал с сена и пошел узнать что там, а когда узнал, быстро попрощался и убежал. Так и не узнав то что ей так хотелось от него узнать, Алёна попыталась встать и побежать за ним, когда неожиданно уколола палец об что-то острое. Стиснув зубы от внезапной боли, она встала на ноги и принялась осматривать сено под нею.

В конце концов, Алёна нашла что-то. Быстро разгребая сено, она почувствовала сначала рукоять, а затем длинное лезвие. Кажется, она нашла что-то принадлежащие убийце.

***

Юноши скакали долго, но в собственное удовольствие. Несмотря на то, что у них было важное дело, никто бы не посчитал что они не правы наслаждаться великолепной погодой. А когда солнце спряталось за облака, а затем за горизонтом, юноши решили что не стоит скакать ночью и нашли себе небольшую поляну недалеко от дороги где они могли бы остановится на ночь.

Олег с Николаем молча, не сказав друг другу ни единого слова, решили пойти в разные стороны в поисках дров или веток для костра, а князь Евгений остался на поляне, чтобы напоить лошадей. В подготовке к поездке, он имел при себе суму с необходимыми для поездки яствами. Когда они уже все собрались вновь, разожгли огонь и разогрели на нем себе ужин, попутчики наконец-то улеглись на мягкой траве, вокруг костра.
- Скажи, Николай, а как ты стал частным приставом петербургской полицмейстерской канцелярии? - после некоторых минут молчания среди них троих поинтересовался князь Евгений.

- Вообще-то, я только совсем недавно служу в столице. До этого, я уже шесть лет служил в Москве, а до того я был на побегушках у главы небольшого штаба нашего городка.
- Городка? Какого?
- Скорее село, чем городок.
- Удивительно. А ты, Янатьев, откуда происхождением?

- Да так, ничего особенного. - Олег сначала не хотел отвечать, но когда увидел ожидание  пров их глазах, неохотливо продолжил. - Я вырос в селе, без отца и с больной матерью - после родов, у неё были страшные осложнения - а потом… а потом она померла. В страшных муках. Вот тогда я и поклялся научиться читать, чтобы не осрамить её память. А теперь, когда я уже ученый, я собираюсь найти семью отца который бросил нас с матерью.

Золотое пламя отражалось в пустых черных глазах Олега; в теплом свете пылающего огня, он казался еще бледнее и безжизненнее чем обычно. Глядя на него через костер, Николаю показалось странным, что он был таким бледным, хотя вырос также как и он, работая в поле. Хотя, если его мать была больной при его родах, возможно это как-то ему передалось. По крайней мере, Николай знал своего отца и его мать была всё еще жива.