Босоногий Миллиардер

«Все хотят изменить мир, но мало кто
                в лучшую сторону.»

Глава 1

     Редкий гость прилетает в аэропорт Даболим бизнес-классом. Так уж вышло, что северное Гоа в основном посещают непритязательные туристы. Антисанитария, отсутствие сервиса и таких элементарных составляющих уюта, как кондиционеры — вечные спутники местных гостиниц. Бродячие собаки печальным взглядом встречают посетителей пляжей, а коровы, прогуливаясь вдоль береговой линии, так и норовят стащить у отдыхающих что-нибудь съестное.
     Сегодняшний послеобеденный прилет бизнес-джета стал событием в крайней степени неординарным. Молодой брюнет лет тридцати в черном классическом костюме спустился по трапу в сопровождении двух охранников. Энтони Вайсман — так звали хозяина самолета — быстрым шагом проследовал в здание аэропорта. Поведение худощавого высокого человека выдавало нервозность; движения его были резкими и суетливыми, взгляд — растерянным. Постоянно поправляя длинные густые волосы, он как будто искал кого-то глазами, но никак не находил.
     Впервые за долгое время у трапа его не встречал автомобиль, пришлось идти в порядке общей очереди. Его охранник, а по совместительству помощник, сумел значительно ускорить процесс регистрации вновь прилетевших с помощью стодолларовой купюры.
     Сотрудники аэропорта не скрывали своего недоумения и вовсю пялились на гостя. Особенно взгляды приковывали к себе наручные часы с корпусом и браслетом из золота. Погрузив вещи в приличное по местным меркам такси, компания отправилась в сторону города. Панаджи был крохотным и скромным городком, отличаясь от соседних только наличием многоэтажных зданий, чем подчеркивал свой статус столицы самого маленького индийского штата. Узкие улочки, пальмовые рощи и юркие мопеды поочередно сменяли друг друга за окном авто. Лица сопровождающих, насколько это было возможно, изображали негодование. Было совершенно непонятно, что они забыли в этой дыре. Почему рейс из Дубая в Сингапур вдруг закончился посадкой на индийском побережье?
      «Главное, четко следуй всем моим инструкциям, — Энтони прокручивал у себя в голове текст электронного письма. — Оставь охрану и сопровождение в отеле в Панаджи. Веди себя как можно естественней». Да уж, попробуй тут сосредоточиться! Он заметил легкую дрожь в руках.
     Указание ехать в самую лучшую гостиницу водитель принял с воодушевлением, ожидая приличные чаевые. Отель стоял в самом центре, и в отличие от всех остальных имел расторопного швейцара. На ломаном английском он поприветствовал троицу и выхватил из рук крепких парней чемоданы. Один кожаный портфель охранник наотрез отказался доверить индусу и понес его сам.
     В номере, оставшись наедине с собой, Энтони налил в стакан виски, прихваченный из самолета. Остановившись напротив зеркала, он вспоминал дальнейшие инструкции: «Семь утра, пляж Мандрем. Будь один. Никому не доверяй, всё запомни и сразу же удали письмо». На часах было девять вечера.
     Открыв ноутбук, он нашел нужное место; ехать недалеко — минут тридцать, не больше. Постучал в соседнюю дверь, с порога дал охране простые указания. Завтра у них выходной, так как он собирается провести время в компании девушки. Об их прибытии в Гоа никого, включая его отца, в известность не ставить. Легенда казалась довольно надежной: ему, женатому мужчине, не хотелось никого посвящать в свои амурные дела.
     Как только дверь закрылась и шеф вернулся в свой номер, Бен вышел и осмотрел коридор. Вернувшись, он обратился к напарнику, устроившемуся на диване и щелкавшему пультом в поисках подходящей передачи по телевизору.
     — Мистер Вайсман сам не свой сегодня. Заметил, Стив? Впервые вижу его таким. На нервозе каком-то…
     — Ещё бы! Жене собрался изменить, с непривычки суетится. Я хоть и поменьше твоего на него работаю, но на моей памяти это впервые. А вообще место и правда не лучшее, в Дубайском офисе полно сотрудниц, которых он на раз отшпилить может.
     — Вот-вот, там и без офиса полно претенденток. Только свистни.
     — Не, я б ту чёрненькую, которая на совещании была, наказал бы, да пожёстче! — Стив рассмеялся, вспоминая заместителя начальника финансового отдела, молодую смуглую брюнетку в синей обтягивающей юбке.
     — Не в этом дело. Просто не похоже на него. Он человек обстоятельный, расчетливый, а тут смотри-ка, задергался как рыба в сетке.
     — Может, одна из его старых телок тут отдыхает. Узнала, на чем он сейчас летает-ездит, и написала наудачу. Мол, так и так, люблю не могу, о тебе все мысли, прилетай скорее. Вот он и примчался.
     — Слышал, что во время учебы отец ему лишнего доллара не доверял, хотя уже тогда в списке Форбс светился.
     — И я тебе про это! Баба тогда его послала на все четыре стороны, а сейчас опомнилась. У него, наверное, чувства старые вспыхнули, сердечко забилось, вот и вся история.
     — Может оно и так. Всё равно неспокойно мне, не люблю нештатные ситуации, — Бен, не раздеваясь, завалился на кровать и потянулся.
     — Я вниз пойду, пивка возьму. Тебе захватить? Выходной, как-никак.
     — Нет, я спать. Никаких выходных у нас в поездках нет, это он для красного словца обозначил. Пива не больше бутылки бери. Ты до двух дежурь, потом я проснусь и сменю…
    
Глава 2
   
     Зимы в Гоа очень жаркие, декабрьское утро встретило Энтони теплым морским бризом. За полгода работы в Дубайском офисе он привык к жаре и палящему солнцу. Воздух здесь был совсем не такой, как на Аравийском полуострове, влажный и как будто густой.
     Поймав такси, Энтони устроился на заднем сидении. Белоснежная улыбка молодого индуса ярко контрастировала со смуглой кожей и черной футболкой. По пути в Мандрем он часто пытался завести диалог с пассажиром, но тщетно. Тот лишь просил не отвлекаться от дороги, которую проектировали, руководствуясь двумя основными принципами: сделать её как можно извилистей и как можно уже. Было уже половина седьмого, когда автомобиль остановился на пустой улице.
     — За этими домами пляж! Туда обходи, сразу увидишь! – таксист улыбнулся, поблагодарил за чаевые и еще раз показал рукой на проход между домами.
     Начало светать, молодой американец шел по переулку и уже слышал шум моря. На пляже было куда оживленнее, чем на полупустой дороге. Солнце лениво показалось из-за горизонта и встретило несколько десятков глаз восседавших в позе лотоса людей. Через сотню метров еще одна группа сидела на лежаках и также задумчиво всматривалась вдаль. Некоторые покуривали самокрутки, а какая-то девушка вдруг закружилась в танце — просто так, без повода и музыки.
     Энтони побрел вдоль берега, всматриваясь в каждую фигуру, в каждый силуэт. Казалось, сердце вот-вот выпрыгнет из груди.
      «Семь утра, пляж Мандрем, будь один». Но в какой именно день — инструкций не было. «Может, я опоздал? Хотя нет. Письмо я получил всего три дня назад. Просто раньше никак не мог, тогда все бы точно заподозрили…» В голове крутились тревожные мысли.
     — Тони! Стой на месте, ты окружен! Подними руки и медленно опускайся на колени, — знакомый звонкий голос заставил вздрогнуть всем телом. Энтони обернулся.
     Да, это был он! Совершенно точно. В последний раз они виделись два года назад, но ошибки быть не могло. Конечно, он сильно изменился. Похудел килограмм на десять, не меньше. Борода вместо идеально выбритых щек. Вместо обязательного серого костюма с отливом — какая-то серая майка и желтые длинные шорты. Босиком! Кто бы мог подумать? Босиком! Сам Джеффри Вайсман! Человек, который имел в своем гардеробе не менее сотни только классических туфель, отделанных кожей всех известных видов животных, с детства относившийся к этому предмету гардероба особенно трепетно, сейчас стоял на прохладном песке босыми ступнями и улыбался.
     Что-то еще поменялось в нем… Старший брат, бывший всегда на шаг впереди и старавшийся быть лучшим во всем. Капитан регбийной команды колледжа. Отличник учебы Принстона. Любимец девушек. Лидер в любой компании. Сочетая в себе силу духа и живой ум, он всегда был эталоном для Энтони. Всю свою жизнь младший брат мечтал об одном: быть во всем похожим на Джеффри. Но сейчас?
     — Что с тобой случилось? Ты в порядке? Что пр… — Энтони не сумел закончить фразу. Он попал в крепкие мужские объятия и сам обхватил плечи брата. Так они простояли не меньше минуты.
     — Снимай туфли. Кто ходит по пляжу в туфлях? — Джеф наконец выпустил гостя из объятий.
     — Но у меня сменной нет, я больше ничего не брал.
     — Попробуй вот так, — он показательно пошевелил пальцами на ногах. — Ты же знаешь: уж в чём в чём, а в обуви я эксперт. Поверь мне, ничего лучше еще не придумано. Ты когда последний раз босиком ходил?
     — Гм… Только в ванной, наверное… Не помню.
     — Нет. По улице. По песку… По траве…
     — Не знаю. Давно уже, наверное.
     — Тогда попробуй. Снимай.
     Пятки коснулись прохладного песка, он инстинктивно пошагал вслед за братом в сторону моря. Предрассветный сумрак отступил, солнце освещало посетителей пляжа нежными бархатными лучами.
     — Что мы тут делаем? — Энтони наблюдал за братом, стоящим по щиколотку в воде и обращенным лицом к восходу.
     — Молчи! Сейчас нужно помолчать. Рассвет не любит суеты.
     Человек, которого он знал с самого детства, обладающий стальным характером и несгибаемой волей, сейчас больше всего походил на душевнобольного. Их отец — человек занятой, и с самого детства Джеффри, будучи на шесть лет старше, являлся для Тони не только братом, но и наставником. Они никогда не ругались, и Джеф никогда не повышал на него голос. Просто рассказывал, что он сделал не так, и как этого можно было избежать. Всегда давал шанс самому разобраться в ситуации.
     Нередко он преподавал ему и жестокие уроки. Однажды, когда два одноклассника после школы побили Тони, он пожаловался старшему брату. На следующий день они нашли хулиганов, куривших после уроков в дальнем конце школьного парка. Когда внушительная фигура Джефа приблизилась к ним в упор, Тони впервые увидел в глазах людей ужас. Одноклассники дрожали, не пытаясь скрыть своего страха. Даже не попытались бежать, просто стояли в ступоре, переводя глаза с крепкого парня на щуплого подростка рядом с ним.
     — Бей их, Тони. Бей сильнее, чем они тебя. Не вздумай их жалеть, — может, этот спокойный стальной голос, а может, привычка во всем слушать старшего наполнили мышцы силой. В по природе мягкого и даже чересчур добродушного парня в тот момент словно вселился зверь. Сработали инстинкты. Сначала он с размаху врезал Майку — кажется, так звали рыжего хулигана. Из носа хлынула кровь, а от удара в живот тот согнулся пополам. Удар ногой в подбородок свалил его на землю. Второго парня он бил куда попало, по ногам, лицу и туловищу. Неумело, коряво, но с остервенелостью, и остановился только тогда, когда обидчики с воем прорвались сквозь кусты к центральной аллее.
     — Молодец, Энтони, — Джеф одобрительно похлопал его по плечу. — Это правильно. Самое главное — это справедливо. Мы сделали доброе дело, в первую очередь для них. Ты показал им, что справедливость — великая вещь. А главное орудие справедливости — возмездие. Чем раньше ребята это усвоят, тем лучше сложатся их дальнейшие судьбы.
     Он стоял и тяжело дышал, глядя на сбитые кулаки. Мама, которая ушла настолько рано, что и лица её было уже не вспомнить, конечно, не одобрила бы этого. Но такова судьба! Ее сейчас не было рядом, а брат был всегда. Отец лишь изредка принимал участие в их воспитании. В основном это были редкие минуты светских приемов и совместных прогулок. Но с ним было скучно и неуютно. С Джефом же всегда было хорошо.
     Когда два года назад он неожиданно исчез, прихватив крупную сумму денег из семейного фонда, это стало настоящим ударом для Вайсмана-старшего. Отец был в ярости, репутация компании была подорвана. Многие инвесторы, чьи деньги были похищены со счетов, грозили судебными тяжбами. Если для всех это стало неприятным инцидентом, кризисом или черт знает, чем еще, то для Энтони это стало настоящей трагедией.
     Он больше недели не появлялся на работе. Бродил по Манхеттену, силясь понять, что произошло. То, что брата не похитили, было достоверным фактом. Камеры зафиксировали его почти сотню раз на улицах и в аэропортах Кеннеди и Хитроу. Тони не верил, что это он опустошил счета фондов, президентом которых являлся, хотя расследование показало, что все транзакции были проведены им лично.
     Через пару месяцев, когда он вернулся на работу и дела стали потихоньку налаживаться, Джеф позвонил отцу на стационарный телефон рабочего кабинета. Несколько минут они о чем-то беседовали. Тони первый раз видел отца с такими яростными и в то же время тоскливыми глазами. Служба безопасности отследила звонок: он был сделан из Арабских Эмиратов.
     Через неделю Энтони Вайсман возглавил филиал в Дубае. Фармацевтическая компания «ВайсКорп» имела там крупный офис. Отец, всегда считавший настоящим наследником Джефа, практически перестал общаться с младшим сыном. Его еженедельные звонки свелись к двум вопросам: «Всё ли в порядке в делах?» и «Нет ли вестей от Джеффри?» И вот вести появились. Брат стоял рядом, на расстоянии вытянутой руки, но был совершенно не похож на себя прежнего.

Глава 3

     — Вдыхай! Вдыхай полной грудью. Утром воздух необычайный, — Джеф стоял на берегу и полной грудью вбирал в себя утренний прохладный бриз.
     — Я не на пляж сюда приехал. Я приехал выручить тебя. Думал, ты в беде, — голос Энтони стал раздражительным и хлестким.
     — Я? В беде? Нет, брат, скорее в беде вы.
     — Кто «мы»? Хватит. Летим домой, вдвоем. Отец не станет держать на тебя зла, это я точно знаю.
     — Назад я не полечу. Не затем я тебе написал. Не отвлекайся, просто вдохни. Наполни лёгкие до отказа.
     — Значит, эти два года ты провел, отдыхая на пляжах и бездельничая? Наверное, и папиросками Бог знает с чем балуешься, как в юности? Разве можно так бессмысленно проживать жизнь?
     — Юн ты еще. Поверь мне: там, за океаном, в больших городах, люди проживают свою жизнь куда бессмысленней. Это моё авторитетное мнение. Можно даже сказать, экспертное. Ведь ты же здесь не жил. Не так ли?
     — Объясни, пожалуйста, что произошло. Зачем ты вообще сюда приехал?
     — «Сюда»?..  Важнее — «откуда». В эти места все приезжают откуда-то и из-за чего-то.
     Туристы на лежаках с интересом наблюдали за необычной парой молодых людей. Один — одетый как местный, с длинными выгоревшими от солнца волосами, с ровным коричневым загаром. Второй — в льняном пиджаке, в идеально выглаженной белой рубашке, с туфлями и клатчем в руках. Контраст был не только в этом: в фигуре первого читалась расслабленность, второй же был напряжен и растерян.
     — Я скучал, брат. С самого первого дня как уехал. Даже не ожидал от себя такой сентиментальности, — Джеффри повернулся к брату.
     — Я тоже. Поэтому и хочу, чтобы ты вернулся.
     — Понимаю. Но достаточно, пойдем. У нас мало времени, нужно ехать.
     Неуклюжий парень и загорелый мужчина, внешне очень похожие, двигались под пристальными взглядами завороженных туристов. Казалось, это один и тот же человек на разных этапах жизни: первый — только приехал, а второй уже с десяток лет прожил в Мандреме. Туристы были англичанами; один из них, суетливый заводила, сразу же придумал байку: длинноволосый с помощью машины времени вернулся в прошлое, чтобы отговорить самого себя переезжать в Индию. Все наперебой стали обсуждать эту историю и сошлись во мнении, что правдоподобней было бы наоборот. 
     Оказавшись на улице, они подошли к черному байку. По пути сюда Тони уже много раз видел такие компактные мопеды у местных жителей.
     — Прыгай. Уже опаздываем, — Джеф сел и показал взглядом на заднее сиденье.
     — Это безопасно? У тебя есть шлем?
     — Это не очень безопасно и шлема у меня нет. Прыгай.
     Они помчались по извилистым улочкам, обдуваемые встречным ветром. Повсюду начинала кипеть жизнь; торговцы фруктами выкладывали свежую продукцию на придорожные лавки, жители змейками тянулись к храмам, дети группами следовали к своим школам. Братьев то и дело обгоняли европейцы на таких же байках, а некоторые и на спортивных мотоциклах. Таксисты сигналили друг другу и всем остальным, куда-то спеша. В одном месте образовалась пробка: корова двигалась по дороге нехотя, по-хозяйски, даже не думая сворачивать на обочину. Раздраженных и сигналящих не нашлось, все терпеливо смотрели на животное, которое добрело до ближайшей пальмовой рощи и улеглось в тени.
     — Приехали. Вон, посмотри — это порт Чепора! Классное место, жизнь тут кипит круглосуточно. Как в Сохо, только покруче, — Джеффри приходилось перекрикивать шум мотора. — Видишь, рыбацкие лодки уже причаливают.
     Они проехали прямо через рыбный рынок и остановились у причалов. Миновав деревянную пристань, оказались прямо у лодки. Старший брат ловко перемахнул на палубу и о чем-то переговорил с моряками. Вернулся он с пакетом, полным креветок, и со здоровой рыбиной в руке.
     — Мне уже надоело всё это. Мы что, за креветками опаздывали? — Тони смотрел на брата с негодованием. Вся эта ситуация выбила его из привычного ритма. Еще больше раздражало, что вместо обстоятельного разговора брат предпочел катать его на старом байке по грязному гоанскому побережью. Когда-то он говорил ему, что самое дорогое в жизни — это Время. «Тот, кто умеет им правильно распоряжаться, всегда впереди. Будь дисциплинированным и цени время, тогда всё в жизни будет тебе подвластно», — эти слова старшего брата он пронес девизом через всю жизнь. Джеф оборвал его воспоминания, ткнув креветкой прямо под нос.
     — Во-первых, посмотри на размер. Это лучшие из всего улова. Во-вторых, свежесть. Просто чудо. Это тебе не в Le Bernardin и Masa кушать, тут все по-настоящему.
     — Прекращай этот цирк! Мне надоело.
     — Это жизнь. А в цирк ты полетишь завтра, — Джеф тяжело вздохнул. — Мне, вообще-то, пришлось отпроситься с работы. Я должен был идти в рейс сегодня на этом судне.
     — Идти куда?
     — В море. В Аравийское. Рыбачить. Что тут непонятного? Я рыбак. И не самый плохой на побережье, между прочим.
     — То есть местных рыбаков тут уже не хватает? И удивляю тебя я? — Тони не мог поверить в происходящее. Всё это было похоже на идиотский сон.
     — Скажем так, я помог капитану с покупкой судна, а он взял меня в ученики. Сейчас нам нужно еще кое-что сделать. Иди за мной. Давай пошустрей, ты как сонная муха, честное слово.
     Они подошли к палатке с пляжной одеждой.
     — Амит! Привет, мой дорогой друг! Как торговля?
     Молодой индус встретил их поклоном.
     — Проходи, Джерхан Баба, всё что хочешь для тебя подберем, всё есть, что только пожелаешь! Лучший одежда на всём побережье у Амита в лавке!
     — Подбери для моего друга всё что нужно. А нужно ему немного, — Джеффри потер подбородок и оценивающе посмотрел на офисный костюм брата.
     — Мне и так очень комфортно, — слукавил Тони, вмешиваясь в разговор. В брюках и пиджаке было жарковато.
     — Это он так шутит. Нам майку и шорты! Вон ту безрукавку с Капитаном Америкой! Я его вкусы знаю, — Джеф улыбнулся. — Или лучше с Человеком-пауком?
     — С Пауком, — тяжело вздохнув, сдался Тони.

Глава 4

     Тайский ресторан — по крайней мере, так гласило название, написанное кисточкой на побеленной стене — представлял собой крытую бетонную площадку с расставленными пластиковыми столами и стульями. Джеффри передал пакет с морепродуктами официанту и попросил принести пару бутылок местного пива. День близился к обеду; жара и влага заставили Энтони в глубине души поблагодарить брата за смену одежды.
     — Как отец? Как ты? Рассказывай, почти два года прошло, — Джеф отхлебнул пиво прямо из горлышка и поднял глаза на Тони.
     — Всё хорошо, отец в порядке, ворчит на всех, как обычно. Меня перевел подальше от головного офиса.  Я теперь в глобальные дела не вхож.  Возглавляю дубайский филиал, работы не много, попроще, чем на Манхеттене твоим замом работать.
     — Да уж! Я любил тебя работой загрузить. Хлебни пива, пока холодное!
     — Загрузить — это мягко сказано. Знаешь, какое у тебя прозвище было?
     — Валяй. Выкладывай…
     — Джеф Ковбойский Кнут, потому что у тебя что ни замечание, то хлесткий удар.
     — Что верно, то верно, любил я покошмарить, особенно новеньких. Помнишь, как Льюитт обмочился?
     — Кто же этого не помнит, весь офис говорил о том, как ты его довел своим рёвом. То, что ты его в итоге к себе приблизил, для всех шоком стало.
     — А знаешь, почему?
     — Почему?
     — Он в тот день обмочился прилюдно, но не разнылся. Когда он уехал, я решил, что Льюитт всё-таки сопливая размазня, и таким тут не место. А знаешь, куда он поехал?
     — Не помню уже, меня тогда и в офисе не было.
     — Он домой поехал. Поменял штаны и продолжил мне доклад читать. Понимаешь? А это поступок. Настоящий. Мужской.
     — Хватит уже об этом. Расскажи, что произошло, зачем ты украл деньги? Зачем подставил отца? Давай поговорим серьезно.
     — Подставил? Украл?.. Хорошо еще убийство на меня какое-нибудь не повесили. Это папа тебе сказал? Или кто-то из правления? — Джеффри весело улыбнулся.
     — Да все вроде знают. Только об этом и разговоров было, когда ты исчез.
     — Хорошо. Я расскажу тебе эту занятную и поучительную историю. Но при одном условии: это останется между нами.
     — Ты же знаешь: всё, о чем мы говорим, всегда остается между нами.
     — Да, да. Но нелишне будет напомнить. То, что ты услышишь, тебе не очень понравится. По крайней мере, я на это надеюсь. Я не крал деньги. Я их пожертвовал. Нескольким благотворительным фондам, от лица всех инвесторов, включая нашего отца. Я лично отослал каждому именную благодарность за столь щедрое пожертвование.
     — Что за фонды? И зачем? — глаза Тони округлились.
     — Несколько по борьбе с раком, но в основном — фонды помощи детям-инвалидам по всему миру. Порядка семидесяти организаций.
     — Это как минимум нецелевое использование! Твой фонд собирал деньги на разработку новых лекарств.
     — Не совсем так. Прежде чем начать разработку новых лекарств, мы же разрабатывали новые болезни. Неплохой бизнес, а? Как тебе?! Наша вирусная лаборатория работала как на оборонку, так и для собственных… Как бы сказать… Гражданских целей. Отхлебни пива, пока холодное, — он открыл вторую бутылку и поставил напротив брата.
     — Этого не может быть. Ты уверен? Откуда у тебя информация?
     — Уверен — не то слово. Я возглавлял и фонд, и лабораторию. Это мое детище, я же и собирал деньги с инвесторов на новые вирусы. Знал бы ты, как охотно они вкладывали солидные суммы, потирая руки в ожидании скорых дивидендов. Что тут поделаешь — капитализм.
     — Это не капитализм, это — чудовищное беспринципное кощунство, — Тони почувствовал, как в нём поднимается ярость.
     — Это разве не одно и то же? Капитализм! Как много прекрасного в этом слове. Крутые тачки, чистый кокс, золотые часы, — он указал взглядом на руку собеседника. — Знаешь, чего в этом слове еще больше? Страдания. Страдают при этом все: богатые, которые плохо спят, боясь потерять свое состояние; средний класс, готовый на любую подлость, чтобы забраться повыше. Больше всех страдает огромный пласт бедняков, которым приходится голодать, чтобы кто-то получил яхту на двадцать метров длиннее предыдущей. Вот так вот, ни больше ни меньше.
     — Ты говоришь странные вещи.
     — Я знаю, о чем говорю! Вот ты, Тони, ты же здравомыслящий человек. Представь, что изобретена инъекция, после которой люди перестают болеть. Раз и навсегда. В то же время есть мы — я, ты, отец — владельцы транснациональной фармацевтической корпорации, в обойме которой более ста патентов на лекарственные средства. Что мы сделаем с создателем инъекции?
     — Купим и запатентуем его изобретение.
     — Нет. Мы уничтожим и его, и изобретение. Навсегда. Это цена успеха, вопрос лишь в том, готов ты её платить или нет. Я — нет. Поэтому я здесь.
     — Неужели ты поступил бы так? Раньше, три года назад, когда еще был у руля?
     — Именно это я и сделал. Не лично, разумеется, но сделал. Я помню глаза этого парня. Наивные, светлые. А главное — он не хотел денег. Он хотел передать нам эти разработки бесплатно. Понимаешь? Пришел к нам в офис с улыбкой.
     — Ты физически устранил его?
     — Конечно. Не секунды не раздумывая. Это было лучшее решение для нашей корпорации… Мало ли, куда еще он мог пойти. Я делал ужасные вещи, даже не хочу вспоминать. Давай будем откровенными. Ты бы хотел, чтобы я вернулся? В этом бизнесе я лучший. Лучший — значит самый кровожадный и беспринципный. А главное — решительный.
     — Хочу! Ты изменился, — говоря об убийстве, соучастником которого являлся его брат, Тони даже не изменился в лице. В глубине души он знал, что тот был способен практически на всё ради поставленной цели. Однажды на охоте у четырнадцатилетнего Энтони не хватило мужества выстрелить в бегущего на него волка. Брат же сбил его одним выстрелом за несколько метров до горе-охотника. Джеф тогда сказал, что любое существо — зверь, человек или сам дьявол, — попытавшееся причинить Тони вред, будет уничтожено. И Тони поверил. Он знал: пока брат рядом, вокруг него непробиваемый защитный купол, видимый только ему. Вернувшись из воспоминаний, он продолжил: — Ты уже не такой, как был. Ты всё осознал.
     — Это заблуждение. С инстинктами ничего не поделаешь. Я — хищник. Даже здесь приходится бороться с собой. Здесь, в джунглях, мне самое место, — Джеф обвел взглядом окружавшие их пальмы и изобразил звериный оскал.
     Официант поставил на стол огромное блюдо с жареными креветками, прервав их разговор. Второй вынес приборы и порезанную крупными кусками морскую рыбу. Следом к столику подошел хозяин заведения — таец средних лет.
     — Приветствую, Джерхан Баба! И твоего друга! Кушайте и наслаждайтесь, я лично готовил для вас, — он расставил перед ними какие-то соусы и фирменные закуски.

Глава 5
    
     — Давай прогуляемся, пусть байк отдохнет. Тут рукой подать. Покажу тебе свой дом, — когда они вышли из ресторана, Джеф махнул в сторону дороги.
     — Босиком как то непривычно, — Тони показал на голые ступни.
     — Не непривычно, а незабываемо. Только фруктов купим.
     Они остановились у лотка.
     — Посмотри, какие душистые. Выбирай которые поменьше, они слаще — Джеффри разломил манго и дал брату понюхать, — Как в детстве, когда с мамой в Таиланд летали, да? Запах у меня в памяти глубоко засел.
     Они шли по петляющей проселочной дороге, через пальмовую рощу. Сердце неожиданно наполнилось счастьем, тем самым чувством, которое в основном присуще детям. Мир вдруг стал большим и безграничным, и на всё вокруг опустилась пелена безмятежности.
     Тони уже и забыл, когда он прогуливался просто так, без строгого расписания. Без помощников и охраны, без всего, что тянуло обратно в суетливый и требовательный мир.
     Захотелось закрыть глаза. Удивительно, как отчетливо слышно море, хотя расстояние уже приличное. Пение птиц и шелест ветра заполнили всё пространство. Как необычно... Открыв глаза, он увидел, что брат смотрит на него с доброй сияющей улыбкой.
     — Услышал? Почувствовал? Это еще что! Там, на севере, безлюдные дикие пляжи и рощи. Там — настоящий мир. Тебе надо там побывать, хотя бы раз в жизни.
     — Где именно?
     — В Мире. В настоящем мире. Советую тебе там побывать, — Джеф подмигнул брату и прибавил шаг.
     — На секунду я тебе даже позавидовал… Но лишь на секунду. Я как будто в детстве очутился.
     — Да, помню, как мы мечтали о свободе. Думали, что вырастем и будем делать что хотим, гулять, где хотим.
     — Хорошее было время.
     — Лучшее. А сейчас ты прилетаешь и хочешь забрать меня в свою бетонную коробку, заставить ковыряться в тоннах бумаг. Нет уж, мечты должны сбываться хотя бы у кого-то, — братья дружно рассмеялись. Впервые с того момента, как Тони получил письмо от брата, он сумел по-настоящему расслабиться. Нервное перенапряжение, накопленное за эти несколько дней, вырвалось звонким хохотом. Обычно сдержанный и расчетливый, сейчас он смеялся до слез.
     Между тем дорога стала шире и вышла из рощи на палящее дневное солнце. Впереди виднелись река и мост.
     — Смотри туда! Видишь? — Джеф показал на еле заметное пестрое здание.
     — Плохо, но вижу. Что это?
     — Буддистский храм. А в глубине, прямо за ним, оградка. Видишь? Это католическая церковь. А через квартал, за деревьями, еще один храм — индуистский. Чуешь, какая плотность духовности в этих местах?
     — Круто, конечно, но ты же знаешь: я во всё это не верю.
     — Во всё не верить нельзя. Не верить можно во что-то конкретное. А люди верят всегда, так природа устроила.
     — И кто ты у нас по вероисповеданию? Раньше ты такими вопросами тоже не задавался.
     — Если бы стоял выбор, тогда индуизм, конечно.
     — Почему «конечно»?
     — Ислам учит любить мусульман. Христианство учит любить людей. Буддизм — себя. А индуизм — весь мир. Мне кажется, это неплохо, как считаешь?
     — Раньше ты скорее был буддистом! — Тони подмигнул брату.
     — Ага. Буддистом-эгоистом! Мог бы даже собственное учение проповедовать.
     — Бог упас!
     — Слова истинного атеиста! — они снова дружно рассмеялись.
     У моста Джеффри указал брату на первый дом справа от реки. Одноэтажное строение было выкрашено в розовый и голубой, небольшая мансарда с навесом выходила прямо к берегу.
     Джеф толкнул деревянную дверь, она была не заперта. Три комнаты, две двуспальные кровати и два санузла. Телевизор и кондиционер отсутствовали. Была небольшая плита и небольшой потертый диванчик в прихожей. Ванная комната представляла собой душ с отверстием прямо в кафельном полу. Рядом висел умывальник.
     — Условия более чем спартанские, — Тони покачал головой.
     — Я фрукты помою, а ты располагайся на веранде.
     Энтони вспомнил, как брат обставлял свою квартиру с видом на центральный парк. Вспомнил невесомую китайскую посуду. Гардеробную размером с его нынешнюю спальню. Ручки из слоновой кости. Квартира, будь она дамой, сейчас хмурила бы брови в недоумении: «На кого же ты меня променял?»
     — Налетай, — Джеф поставил поднос на столик и уселся напротив брата.
     — Прости, я не могу не спросить. Ты звонил или писал кому-то кроме меня? За эти два года?
     — Нет. Не общался ни с кем из прошлой жизни.
     — Скучал по ней?
     — Не хотел заводить этот разговор, но да, я скучал. Как она?
     — Первое время была сама не своя. Алиша такой человек… Ты сам знаешь. Она была уверена, что ты погиб или в плену. В растрату она не верила.
     — Знаю. А потом? Она пришла в себя?
     — Через пару месяцев улетела, мы с ней постоянно переписывались. Спрашивала, есть ли надежда тебя найти. Но что я мог ей ответить? У меня самого мир рухнул.
     — Куда?
     — В пропасть, куда еще может рухнуть мир.
     — Куда она улетела?
     — Вроде домой, в Европу. Сказала, что не может жить в США. К тому же я сказал ей, что твой след теряется в Лондоне.
     — Не буду врать, мне её не хватает.
     — Так напиши ей. Я уверен, она примчится сразу же.
     — Нельзя. Я хорошо себя знаю. Я не тот человек.
     — Да, вы ссорились, но была и любовь. Настоящая. Сейчас это редкость, сам знаешь.
     — Это мое решение. Как бы там ни было, нельзя лишать её хотя бы шанса.
     — Шанса на что?
     — На счастье. Со мной у неё такого шанса быть не могло. Чем быстрее она меня забудет, тем лучше сложится её судьба. Это я знаю точно.
     — Я всё-таки хочу, чтобы ты вернулся. Прости, но я этого хочу больше всего на свете.
     — Мосты сожжены, Тони, у меня другой путь. Ты — будущее компании, а значит, возможность хотя бы что-то исправить у тебя появится. Больше всего люблю тебя за то, что ты не похож на отца. И на меня тоже. Ты — другой. Ты будешь отличным главой корпорации.
     — Отец так не думает. Вряд ли он доверит мне руководство.
     — Никуда не денется, он уже стар.
     — Я всегда поддерживал мнение, что во главе должен встать ты. Я бы очень хотел этого. Пожалуйста, подумай еще раз, ради меня. Ты подаришь счастье сразу трём людям — как минимум.
     — Я слишком хорошо себя знаю, Тони. Всё, о чем я тебе говорил, всё про вирус и антидот — это правда. Я же занимался поиском молодых ученых, которые разрабатывали новые лекарства. Знаешь, зачем они нужны были мне?
     — Патентовать и присваивать их изобретения?
     — Верно. Некоторых мы брали на работу, а некоторые просто пропадали. Лечить людей выгодно, особенно если они болеют мучительно. Это была основная цель. Мы старались добиваться максимального дискомфорта для пациента. Он не должен был думать об экономии — только о лекарстве.
     — Хватит! Ты лжешь. На такое ты бы не пошел.
     — Успокойся. Как видишь, я и не пошёл. Я здесь. Я знаю, что отец считает меня дурачком, ведь в итоге мы могли контролировать весь рынок по нескольким видам медикаментозного лечения. Я всё разрушил, и не жалею. Если бы я остался, последствия были бы непоправимыми. Деньги, вложенные в мой фонд, утроились бы только за первую неделю эпидемии. И возросли бы во стократ за год, но какой ценой…
     — Довольно, я всё понял.
     — Я хочу, чтобы ты осознал всё до конца. Представь себе ситуацию: человек выходит из дома с автоматической винтовкой и идет в ближайший торговый центр. В голове у него одна-единственная цель: убить как можно больше народу. Он болен, внутренний голос не дает ему покоя. Он заставляет его думать о кровавой цели даже во сне. Но человек преодолевает себя, он разворачивается на полпути и возвращается домой.
     — Он молодец.
     — Да, верно. Но вернувшись, он пускает пулю себе в лоб. Потому что понимает, что всё равно совершит убийства, если не сегодня, то завтра. Он выигрывает внутреннюю борьбу и убивает себя, чтобы спасти множество жизней. Он — герой. Но знаешь, кем будет считать его общество?
     — Самоубийцей?
     — Дураком, кретином, придурком… но никак не героем. Я предпочту оставаться идиотом в глазах людей из прошлого. По крайней мере, я буду счастливым идиотом. Босоногим счастливым идиотом, — он улыбнулся и с аппетитом откусил от манго.

Глава 6

     — Давай быстрее, а то всё пропустим! — Джеф всё ускорял шаг, вот-вот готовый перейти на бег.
     Тони еле поспевал за братом. Этот день был щедр на новые ощущения. Такого сладкого послеобеденного сна не случалось с ним уже, наверное, с десяток лет. Пробуждение, правда, оставляло желать лучшего: старший брат без церемоний растолкал его и дал пять минут на душ. Изнеженному городскому жителю было непросто поспеть за человеком, привыкшим проходить несколько десятков километров. Через десять минут они прошли мимо тайского ресторана и переулком вышли на пляж.
     — Смотри внимательно, мы как раз вовремя. Чуть не проспали такое зрелище, — Джеффри улыбнулся и поманил брата за собой.
     Они остановились прямо на линии прибоя. Частые морские волны ласкали их босые ноги. Солнце лениво погружалось прямо в теплую соленую воду.
     — Нельзя пропускать такое зрелище, закаты здесь особенные. Волшебные.
     — Да, есть на что посмотреть.
     — А я тебе о чем? Возможно, это лучший закат в твоей жизни, а ты его чуть не проспал. Непростительная халатность.
     Они помолчали.
     — Знаешь, кто радуется войне? Торговцы оружием. А голоду — торговцы хлебом. А смотри, чему сейчас радуемся мы — мы радуемся закату. И кто из нас безумец?
     — Безумец тот, кто ничему не радуется, — Тони посмотрел в глаза брату и обнял его. — Спасибо тебе. Просто спасибо, что ты есть. Спасибо, что написал, что мы встретились. Поедешь ты со мной или останешься, мы всегда будем вместе. Теперь я в этом уверен.
     — Ты прав, брат. Ты как всегда всё понял без слов. Пора прощаться. Амит отвезет тебя, такси ждет возле кафе.
     — Насчет этой истории с самоубийцей… Надеюсь, у тебя нет таких мыслей, и…
     Джеф прервал его:
     — Это всего лишь аллегория. Я убил себя для бизнеса. Туда я больше не вернусь.
     — Скажи, мы еще увидимся?
     — Конечно. Возможно, мне даже скоро придётся просить тебя об одной услуге. Но это позже. Это связано не с деньгами или компанией, это намного важнее.
     — Ты же знаешь — в любое время дня и ночи. Что передать отцу?
     — Благодарность, и ничего больше. Скажи ему спасибо за то, что он подарил мне свой мир; но пусть забирает его, он мне больше не нужен. Теперь я обрел свой.
     — Прощай, брат.

Глава 7

     Переговорная опустела. Ежегодный совет директоров был завершен. В огромном кабинете с длинным дубовым столом остались двое. Вайсман-старший продолжал сидеть во главе стола. Сняв очки, он обратился к мужчине, стоявшему возле панорамного окна.
     — Тони, сынок... Как ты думаешь, он вернется?
     — Думаю, нет. Ему сейчас не до этого.
     — Не понимаю, что я упустил… Не сошел ли он с ума? С ним всё в порядке?
     Энтони не отрывал глаз от заходящего за горизонт солнца. С высоты многоэтажного здания зрелище казалось завораживающим.
     — Если честно, сейчас я думаю не о нём. Я пытаюсь понять, всё ли в порядке с нами.