Пиросмани и грузинские традиционные застолья

   Нико Пиросмани оказался хорошим рассказчиком-живописцем, поэтому картины наполнены большой информацией. Фактически, они – своеобразная форма ее передачи, ведь по этим картинам можно изучить Грузию. В этих неподдельных «повествованиях» постоянно присутствует дух эпохи, раскрыты все формы жития людей, представлена доподлинная иллюстрация национальных одеяний, различных национальных традиций, сохраненных и соблюдаемых с древнейших времен. А как живописны описания пиров, развлечений и празднований того периода. Восхищает в них многозначительное содержание, гармоничное совмещение пейзажа и натюрморта, редкостное владение композицией, тонкое ощущение соответствующего построения фигур.

   Превосходно применены различные символы, в их числе и танцевальные: в изображенных им грузинских народных танцах имеются окраски переживаний, мазки движений, ощущается особенный ритм! А в подробном описании кутежей-застолий, помимо популярных национальных танцев и музыкантов, изображены даже этномузыкальные инструменты. Картины красноречивы и притягательны, дают возможность поработать воображению и испытать чувство сопричастности к миропониманию художника! Во всем отражается переплетение романтики с повседневностью быта, и вместе с тем с какой-то торжественностью.

   Из этих чудодейственно обрисованных пиршеств буквально источается мистерия празднеств. И не только. С уст пирующих людей с рогом в руках, наполненным вином, словно звучат произносимые многочисленные заздравные тосты. Традиционное грузинское застолье – это целый ритуал, где царит особый дух. Ведь его самоцель не утолить голод, или вдоволь насытиться. Его важнейшим принципом является форма человеческих взаимоотношений. Во время пиршеств открывается возможность озвучить свои чувства по отношению друг к другу, выразить радость, может и печаль (разумеется, в случае поминок). В этом заключена основа кутежа, где всё сопровождено непременным чувством меры, умением получить радость от вина, насладиться тонким вкусом этого «божественного» напитка.

   Над церемонией этих пиров господствует глава застолья – тамада, умеющий создать особенную атмосферу, увлечь изысканностью речи, занять всех стихами. Тосты он сопровождает занимательными историями о приключениях, взятых как из своей жизни, так и из жизни присутствующих,  порой приправляя их забавными шутками. Вспомним, ведь в деревнях жизнь каждого у всех на виду, и вертится там, на главной площади, где постоянно не остывает место, где новости распространяются вмиг. У любого жителя своя иерархическая ступень, а легенды передаются из поколения в поколение. Оттого каждый помнит бесконечное множество историй обо всех, причем, в подробностях…

   Завершая тост пожеланием семье добра и благополучия (если празднество происходит в чьем-то доме), тамада выпивает вино из рога и передает его из рук в руки по кругу, и каждый произносит свои  пожелания, дополняя сказанное. В случаях, когда приглашались народные поэты-ашуги, с их уст лились «Баяты» – образные стихи-повествования о человеческих достоинствах, и даже воспоминания об историческом прошлом народа. Украшалось застолье и задушевно исполняемым «Мухамбази». Разглядывая эти роскошные «пиросмановские» лукулловы пиры, вспоминается традиционная национальная многоголосная заздравная «Мравалжамиер» («Многая лета»). Ведь в самый разгар кутежа независимо от количества людей, за столом кто-нибудь неожиданно голосисто начинает запев. Тут же вслед за ним непроизвольно происходит подключение голосов: кто-то подхватывает второй, а кто-то и третий голос (басовую партию) полифонической застольной.

   Органное звучание этого гимнопения, воистину передающего полифоническое мышление грузин, магически охватывает весь стол. Переходит на яства. Насыщенно заполняет всё пространство. Очаровывая каждым звуком, оно закрадывается в души пирующих. От чего напоённая этой музыкой душа, будто высвобождается от земного притяжения и возносится ввысь к поднебесью. Именно так вершится волшебство кутежей в говорящем пространстве картин летописца Пиросмани. В пространстве, где ощутима музыка, красноречивы пластические движения танцев, а птицы, как души парят над кутящими людьми, с высоты полета обозревая все происходящее на земле…

   О творчестве Пиросмани многие пишут с любовью, с восхищением и интересом, исследуя его биографию и открывая новое в его творчестве. Однако в последнее время в некоторых жизнеописаниях акцентируется его склонность к выпивке. Она словно закрепилась за ним, как штамп, с чем решительно не хотелось бы согласиться! Это следует воспринимать, – как дань моде!? В старые добрые времена, если писали о творческом человеке, то говорили о его произведениях, чаяниях, окружении. Ныне же, подражая неким бездуховным, пишут о самом сокровенном в жизни творческих людей, забывая, что именно потому и считается она личной, чтобы не становиться публичной. К несчастью, полагают, что лишь с помощью обнажения личной стороны бытия можно глубже проникнут в суть и состояние души художника. Довольно примитивно признавать вкушение вина, лишь как признак богемности, или пьянства. В особенности, недопустимо пренебрегать характерной формой взаимоотношений, традиционно принятой в Грузии, в старом Тбилиси, да и в самой Кахетии!

   В христианстве виноградной лозе придается глубокий смысл, а вино воспринимается как священный напиток, символизирующий кровь Христа. Потому при ритуальном таинстве причащения принимают глоток вина вместе с просфорой, как кровь и плоть Христа Спасителя. Сам Христос, обращаясь к своим ученикам, говорил: «Я есмь истинная виноградная Лоза» (от Иоанна 15:1). В то же время, виноградная лоза – является и символом Грузии. Это самоочевидно, что Господь благословил данную землю. Вот и на храме Светицховели имеется изображение кисти виноградной. А в гимнопении «Шен хар венахи» («Ты – лоза») воспевается божественный символ Христа. Для Грузии, чья основная символика виноград, – вино и винопитие это целая история и культура страны с необъятным многообразием сортов винограда и многим тысячелетием  традиционного виноделия. Вино в глиняных кувшинах издавна брали с собой на поля. Его вкушали с хлебом для поддержания сил и для утоления жажды. Оно являлось не только напитком для взрослых. Помимо того, что вино, разбавленное водой, давали детям  пить, в нем даже купали их.

   Если вдуматься, виноград вбирает в себя все первичные природные элементы-стихии (огонь, воду, воздух, землю). Каждая виноградная гроздь согрета огненным солнцем, напоена живительными соками подземных источников. Приняв силу благодатной грузинской земли, она сполна поглощает и ароматный воздух душистых лугов и полей. Щедрое солнце и богатая природа в достаточной мере вливают свои животворящие силы и энергию в виноград. Фактически, вино совмещает эти различные энергии (об этом можно писать и писать целые трактаты). Более того, лоза, обласканная трудолюбивым крестьянином, взрастившим ее, как собственное дитя, впитывает в себя энергию, и виноградаря, и винодела. А  вслед за тем и людей, собирающих виноград вручную, и выжимающих босыми ногами из него сок. Всё это в подробностях можно наблюдать на картинах Пиросмани. Далее, в кувшинах-пифосах уже со временем должно произойти поразительное чудо: брожение-преображение, – превращение виноградного сока в вино, куда подключается еще и мир бактерий. А в процессе его брожения, винодел поэтапно производит над ним несколько чудотворных ритуалов очищения (у каждого свой способ). И только после всех этих проведенных действ получаются отменные грузинские вина, излучающие особые энергии.

   Один немаловажный факт. Казалось вино, приготовленное из одного и того же виноградника, должно быть одинаковым по вкусу, однако у разных крестьян его вкус отличается, поскольку кроме среды его произрастания оно содержит энергию и самого винодела. Перечисленные процессы происходят отчасти за гранью видимого мира. Однако истинный ценитель, изведав вино, ощущает его природное естество. Вкусив этот напиток, он словно окунается в бесконечное пространство объединенных в нем многих стихий и энергий. В момент слияния этого божественного нектара с энергией самого пьющего, порождается особое ощущение – состояние, уводящее во внеземное запределье. Разумеется, погружение в природное естество напитка и уход в безбрежное пространство происходит лишь в том случае, если не встретились разные формы взаимоотношения энергий, т.е. при их «несовместимости»... Тут главное, присутствие фактора меры! Благословенный напиток, столь необходимый для жизнедеятельности, изобильно используется для угощения во время пиршеств, а затем им щедро одаривают гостей при расставании.

  Ярким примером особого отношения к виноградной лозе, как к родному чаду, может послужить одна история из жизни.  Некогда проживал незаурядный человек Соломон Зауташвили (отец известного танцора Левана Зауташвили), он написал философский трактат в ста куплетах «;;;;; ;;;;;;» («Капля крови»). Его внучка Лия Зауташвили поделилась воспоминаниями, как этот мудрец дожил до 105 лет. Он учил ее и своих родных не переживать о том, чего нельзя исправить. Соломон Зауташвили всю свою жизнь с трепетной любовью и заботой ухаживал за своим виноградником. За неделю до смерти, словно почувствовав приближение кончины, он пошел попрощаться с виноградной лозой. Подойдя к калитке, открыл ее, встал перед  виноградником, перекрестил его и с искренней любовью промолвил: Желаю, чтобы тебе достался хозяин заботливее меня!.. Вернулся домой и слег, сказав: «Я достаточно прожил, теперь могу спокойно отойти к Отцу Небесному!..». После чего, безмятежно почил.

   Аналогичное отношение, скорее выражение любви к виноградной лозе, ярко отображено в потрясающем фрагменте из всеми известного кинофильма «Отец солдата» (режиссера  Резо Чхеидзе), прекрасно исполненном актером Серго Закариадзе. Это было безгранично трогательно, причем настолько, что вряд ли кто-то из зрителей мог удержаться от слез, будь то женщина, или мужчина. Актер создал такой сильный образ заботливого крестьянина, что зрителю не мешал языковый барьер: подтекст даже без перевода становился понятен всем народам мира. …Шла жестокая война. На пути танка, этого безжалостного и бездушного железного чудовища, двигающегося с грохотом, неожиданно предстала виноградная лоза. Она стояла как юная дева, такая беззащитная и хрупкая, но счастливая, что плодоносит. Возможно, она символизировала преграду, препятствующую разрушениям и смерти. А поспевшие свисавшие грозди словно звали к мирной, счастливой жизни, и напоминали невозвратимую беззаботность, притом, именно тогда, когда вокруг столько боли, горя, смерти... Горько осознавать, что независимо от обстоятельств, к этому не привыкают, и боль от гибели лозы, безусловно, становилась невыносимой. Тут уже звучала вселенская боль о гибели живого растения, которое любят не менее своих детей…

   Ругая, на чем свет стоит танкиста, готового переехать виноградник, крестьянин перегородил ему дорогу, заслонив собою виноградную лозу. Он разговаривал с ней, как с малым ребенком, оправлял ветки, обласкивая каждый листик. Это уже потом с невероятной силой вновь у зрителя возникнет непреодолимое чувство протеста против бессмысленной гибели. Да, уже потом в трагедийном эпизоде вновь зритель испытает безмерное чувство сопричастности и сострадания к переживаниям отца, на глазах потерявшего сына: он сумел остановить смерть лозы, а вот сына не в силах был спасти!..

  Собственно Пиросмани в картинах с бесконечными праздниками и кутежами описывал именно эти национальные обычаи и процесс сбора винограда, выжимание его сока для вина, так и его дегустацию. Ведь вино принято было пить за обедом, а на праздниках потчевать гостей. Причем, живописно воспетые пиршества, никогда не воспринимались в народе всеобщим пьянством. Более того, задумывался ли кто-либо, что Никала рисовал не у себя дома, или в мастерской, которыми, к сожалению, даже не обладал. И местом его работы были не чинные библиотеки, а закусочные, винные погреба и духаны.

   Разве изгладилась из памяти специфика этих заведений, в которых Пиросмани писал свои картины!? Выполняя заказ, он вынужден был постоянно находиться среди трапезничающих людей. Естественно, когда по местному обычаю его угощали, он общался и выпивал вместе с ними. И духанщикам, само собой разумеется, выгоднее было оплачивать его работу едой и питьем (он брал только небольшую сумму для покупки красок). К тому же, как вспоминает собрат по перу, заслуженный художник Грузии Мурман Чанишвили: «Тарелка харчо и стакан вина служили Никала наградой за работу. И пил лишь по завершении работы». Разве это могло послужить поводом, включать Пиросмани в список алкоголиков!? Впрочем, при таком безнадежно тяжелом социально-бытовом положении, в каком он находился, было от чего стать отчаявшимся и запить…

   Во всех случаях, больно об этом слышать и даже забавно обвинять грузина, в особенности кахетинца, в любви к хорошему вину. Найдется ли хоть один житель во всей Грузии, кто во время застолий его не пьет (если, конечно он не болен)!?.. Помнится в старину для поддержания сил не только мужчины, но и пожилые женщины, как правило, утром выпивали стопочку водки. Причем, независимо от того, это были князья, княгини, или простые крестьяне. Во время трапезы они, как обычно могли испить бокал вина. И всё это ни у кого не вызывало неодобрения, и ни в коем случае не считалось формой пьянства. Разумеется, Нико, как и все жители нашей страны выпивал, вино или водку.

   Невольно вспомнился Платон, считавший винопитие полезным, и находивший в нем присутствие большой эстетики: «Дионис даровал людям вино, как лекарство, помогающее при угрюмой старости» (к слову, Дионис греческий мифологический бог плодородия и виноделия имелся и в пантеоне богов языческой Грузии; ему издревле посвящались культово-ритуальные хороводы). Ко всему, Платон признавал вино необходимым для того, «чтобы душа приобретала совестливость, а тело – здоровье и силу». Разумеется, в его изречении, речь шла об умеренном употреблении вина, а не обильных излишествах. Впрочем, при такой нужде, откуда у полуголодного и не имеющего даже приюта художника могли быть излишества!? В сущности, эта платоновская «питейная эстетика» в самом деле, подобна грузинской культуре и эстетике, и в полной мере раскрывается в т. н. «институте» традиционных застолий. Воистину работы Пиросмани следует считать эстетической обрисовкой этих празднеств, и того, как периодически пиры прерываются пением и танцами, высвобождая у танцоров энергию, вбираемую от вина и накопленную от обилия пищи.

   Возможно, это всего лишь плод вымысла, происходящего на грани реальности и фантазии, но невольно возникает желание прорваться сквозь время, проникнуть в его особый мир и приблизиться к миропониманию этого романтика-мечтателя. Скорбно осознавать, что в свое время чей-то горький язык злобно отравил его столь недлинный земной путь. Вот и теперь, как только поднимается рука посрамить человека, который проявлял благородство даже к падшим (вспомним портреты ортачальских красавиц). Прежде всего, это чуждо для грузинских традиций но, по-видимому,  этих «горе писак» прельщает геростратова слава... Впрочем, в прошлое время тенденция лезть в чужую личную, или интимную жизнь – была прерогативой желтой прессы. А ныне уже, по-видимому, стерлись грани между истинной и бульварной журналистикой, или литературой. К месту будет вспомнить слова Аристофана: «У короткого ума – длинный язык»!

   К сожалению, во все времена «яд чернил» прессы отравлял души неординарных творческих личностей, их редко понимают. Пиросмани широко распахивал свое необъятное сердобольное сердце для всего мира, и вовсе не для того чтобы его ранили, или распяли. Непростительно подобное неуважение. Что-то должно ведь оставаться в душе каждого человека святым. Есть нечто, к чему необходимо относиться с любовью, с почтением. Прежде всего, к истории своей страны, к ее культуре и духовным ценностям. В особенности к тому, что так живописно и с любовью воспел в своих картинах Пиросмани. Неужели необходимо напоминать всем, как трепетно следует оберегать традиции. Своей кистью Никала буквально воспевал и сберег их нам в своих картинах! На сегодняшний день он сам уже стал грузинской духовной ценностью, и даже более, достоянием мировой культуры!

      Живописал он прелести родной отчизны на картинах.
      Когда порой неслась кисть мастера неукротимо,
      Огонь в душе его безудержно горел.
      …Ведь за сохранность всех традиций он радел!