Разоблачённая Изида Т. 1 гл. 7

ЭЛЕМЕНТЫ, ЭЛЕМЕНТАЛЫ И ЭЛЕМЕНТАРИИ

«Первопричина - Ты, неведомая нам».  – Поуп 1.

«Откуда та приятная надежда
 И по бессмертию извечная тоска?
 Откуда тайный страх, ужас кромешный
 Упасть в ничто?  И почему душа – в тисках
 Когда мысль о распаде поражает?
 Божественность – то, что в нас вдруг оживает;
 Небо само грядущее нам возвещает,
 И человеку вечность предвещает.
 ВЕЧНОСТЬ!  Мысль о тебе приятна и страшна!» - Аддисон 2.

 «Есть иной и лучший мир».  – Коцебу 3 «Незнакомец».

 После того, как мы отвели так много места противоречивым мнениям наших учёных о некоторых оккультных феноменах нашей современности, справедливо уделить внимание размышлениям средневековых алхимиков и некоторых других прославленных людей.  Почти все без исключения древние и средневековые учёные верили в тайные учения мудрости.  К ним относились алхимия, халдео-еврейская каббала, эзотерические системы Пифагора и древних магов, а также системы более поздних философов-платоников и теургов.  На последующих страницах мы также предлагаем рассмотреть индийских гимнософистов и халдейских астрологов.  Мы не должны пренебрегать демонстрацией великих истин, лежащих в основе неправильно понятых религий прошлого времени.  Четыре стихии, рассматриваемые нашими отцами, а именно земля, воздух, вода и огонь, содержат для изучающих алхимию и древнюю психологию (или, как её теперь называют, магию) – многое такое, о чём наша философия никогда даже и не мечтала.  Мы не должны забывать, что то, что сейчас называется церковью некромантией, а современными верующими – спиритуализмом, включающим вызывание духов умерших, является наукой, которая с глубокой древности почти повсеместно была распространена по всему земному шару.
 Хотя Генри Мор из Кембриджского университета не был ни алхимиком, ни магом, ни астрологом, но просто великим философом, пользующимся всеобщим уважением, его можно назвать умным логиком, учёным и метафизиком.  На протяжении всей своей жизни он твёрдо верил в существование колдовства.  Его вера в бессмертие и искусные аргументы, демонстрирующие жизнь человеческого духа после смерти, основаны на пифагорейской системе, признанной Кардано 4, Ван Гельмонтом и другими мистиками.  Бесконечный и нетварный дух, который мы обычно называем БОГОМ, субстанция высочайшей силы и превосходства, произвела всё остальное посредством эманирующей причинности.  Бог, таким образом, является первичной субстанцией, всё остальное является вторичным;  если первый создал материю самодвижущейся силой, то она, первичная субстанция, всё ещё является причиной этого движения, а также материи, и всё же мы справедливо замечаем, что именно материя приводит сама себя в движение. «Мы можем определить тип духа, о котором мы говорим, как неразличимую субстанцию, самодвижущуюся, которая может пронизывать, сжимать и расширять самоё себя, а также может пронизывать, двигать и изменять материю» 5, которая является третьей эманацией.  Он твердо верил во всякие видения и решительно защищал теорию индивидуальности каждой души, в которой «личность, память и совесть непременно сохраняются в будущем состоянии».  Он разделял астральный дух человека после его выхода из тела на две различные сущности: «воздушный и эфирный носители».  В течение того времени, когда развоплощённый человек движется в своём воздушном облачении, он подвергается воздействию судьбы, т. е. зла и искушению, будучи привязан к своим земным интересам, и поэтому не является совершенно чистым. Только тогда, когда он сбрасывает облачение первых сфер и становится эфирным, он убеждается в своём бессмертии.  «Какую тень может отбрасывать тело, которое представляет собой чистый и прозрачный свет, такой как этот эфирный носитель? И, следовательно, тогда исполняется это пророчество, когда душа входит в уже описанное нами состояние, только в котором она находится вне досягаемости судьбы и смертности».  Он завершает своё сочинение утверждением, что такое трансцендентное и божественно-чистое состояние было единственной целью пифагорейцев.
 Что касается скептиков его времени, то его язык становится презрительным и жёстким.  Говоря о Скоте 6, Ади 7 и Уэбстере 8, он называет их «нашими новоявленными святыми... – присяжными поверенными ведьм, у которых, таким образом, безумно и нагло, вопреки всякому здравому смыслу и разуму, вопреки всякой древности, всех толкователей и вопреки самому Писанию, не может явиться даже Самуил 9, но лишь плутовской сообщник! Нужно ли верить Писанию или этим надутым шутам, надутым ничем иным, как невежеством, тщеславием и глупым неверием, пусть каждый судит об этом сам,  – добавляет он». 10
 Какими выражениями воспользовался бы этот выдающийся богослов против наших скептиков девятнадцатого века?
 Декарт, хотя и поклонялся материи, был одним из самых преданных учителей магнетического учения и, в определённом смысле, даже алхимии.  Его система физики была очень похожа на систему других великих философов.  Пространство, которое бесконечно, состоит или, скорее, заполнено текучей и элементарной материей и является единственным источником всякой жизни, охватывая все небесные сферы и удерживая их в постоянном движении. Магнетические токи Месмера замаскированы им под видом декартовских вихрей, и оба опираются на один и тот же принцип.  Эннемозер, не колеблясь, говорит, что у обоих есть больше общего, «чем полагают люди, которые не тщательно изучили данный предмет». 11
 Уважаемый философ Пьер Пуаре Ноде 12 был самым горячим защитником доктрин оккультного магнетизма и его первых основателей  13 в 1679 году. Магическо-теософская философия полностью оправдана в его сочинениях.
 Известный всем д-р Гуфеланд 14 написал сочинение по магии 15, в котором он излагает теорию универсальной магнетической симпатии между людьми, животными, растениями и даже минералами.  Свидетельства Кампанеллы, Ван Гельмонта и Сервия подтверждаются им в связи с симпатией, существующей между различными частями тела, а также между частями всех органических и даже неорганических тел.
 Таково было и учение Тензеля Вирдига.  В его работах оно изложено даже с гораздо большей ясностью, логикой и энергией, чем в работах других мистических авторов, которые рассматривали ту же тему.  В своём знаменитом трактате «Новая медицина духов» он доказывает на основании признанного позднее факта всеобщего притяжения и отталкивания (теперь называемого «гравитацией»), что вся природа одушевлена.  Вирдиг называет эту магнетическую симпатию «согласованностью духов».  Всё притягивается к своему подобию и сходится с натурами родственными.  Вследствие такой симпатии и антипатии возникает постоянное движение во всём мире и во всех его частях, а также непрерывное общение между небом и землёй, что создаёт вселенскую гармонию.  Всё живёт и погибает вследствие магнетизма;  одно влияет на другое даже на больших расстояниях, и на «родственные натуры» можно влиять силой такой симпатии к здоровью или болезни в любое время и независимо от разделяющего их пространства.16 «Гуфеланд,  – говорит Эннемозер, – упоминает нос, который был вырезан из спины носильщика, но который по смерти носильщика тоже умер и отвалился от места своего искусственного приращения. На куске кожи (добавляет Гуфеланд), взятой с головы живого человека,  волосы поседели в то же время, что и волосы на голове, с которой они были взяты». 17
Кеплер, предшественник Ньютона по многим великим истинам, даже по всемирной «гравитации», которую он очень справедливо приписывал магнетическому притяжению, несмотря на то, что он называет астрологию «безумной дочерью мудрейшей матери» – астрономии, разделяет веру каббалистов в то, что духи звёзд – это многие «разумы».  Он твёрдо верит, что каждая планета является обителью разумного начала, и что все они населены духовными существами, оказывающими влияние на другие существа, населяющие более грубые материальные сферы, чем их собственная, и особенно на нашу землю. 18 Как кеплеровское духовное влияние звёзд было вытеснено вихрями более материалистического Декарта, чьи атеистические наклонности не мешали ему верить в то, что он нашёл диету, которая продлила бы его жизнь на пятьсот и более лет, так и вихри последнего и его астрономические доктрины могут однажды уступить место разумным магнетическим потокам, направляемым Anima Mundi.
 Высоко образованный итальянский философ Баптиста Порта, несмотря на попытки показать миру беспочвенность обвинений магии в суеверии и колдовстве, был воспринят последующими критиками так же несправедливо, как и его коллеги.  Этот знаменитый алхимик оставил труд по «Естественной магии»19, в котором он обосновывает все оккультные феномены, возможные для человека, мировой душой, которая связывает всё со всем.  Он доказывает, что астральный свет действует в гармонии и согласии со всей природой;  что он есть сущность, из которой формируется наш дух;  и что, действуя в унисон со своим родительским источником, наши звёздные тела становятся способными творить магические чудеса.  Весь секрет состоит в наших знаниях о родственных стихиях.  Он верил в философский камень, «о котором мир столь высокого мнения, о котором похвалялись так много веков, и который отдельные счастливцы нашли».  Наконец, он даёт много ценных советов относительно его «духовного значения».  В 1643 году среди мистиков появился монах отец Кирхер, который учил совершенной философии о вселенском магнетизме.  Его многочисленные труды 20 охватывают многие из предметов, на которые только намекнул Парацельс.  Его определение магнетизма очень оригинально, поскольку оно противоречит теории Гилберта о том, что Земля является великим магнитом. Он утверждал, что хотя любая частица материи и даже неосязаемые невидимые «силы» являются магнетическими, сами они не представляют собой магнит.  Во вселенной есть только один МАГНИТ, от которого намагничивается всё сущее.  Этим магнитом, конечно, является то, что каббалисты называют Центральным Духовным Солнцем или Богом.  Солнце, луна, планеты и звезды, согласно его утверждению, являются высоко магнетическими;  но они стали таковыми вследствие электромагнитной индукции, находясь во вселенском магнетическом флюиде – духовном свете.  Он доказывает таинственную симпатию, существующую между телами трёх главных царств природы, и подкрепляет свои аргументы огромным перечнем примеров.  Многие были проверены натуралистами, но большинство из них остались неопознанными, поэтому, согласно традиционной политике и весьма двусмысленной логике наших учёных, им отказано в достоверности.  Например, он показывает разницу между минеральным магнетизмом и зоомагнетизмом, или животным магнетизмом.  Он демонстрирует его на том факте, что, за исключением магнита, все минералы намагничены более высокой силой, животным магнетизмом, в то время как последний обладает им в качестве непосредственной эманации первопричины – Творца.  Игла намагничивается только в результате силы воли человека, держащего её в руке, и янтарь усиливает свои качества больше от трения человеческой руки, чем от трения любого другого предмета,  поэтому человек может наделить своей собственной жизнью и в определенной степени оживить неорганические предметы.  «В глазах глупцов это – колдовство».  «Солнце – самое магнетическое из всех тел», – говорит он, тем самым предвосхищая теорию генерала Плезонтона 21 более чем на два столетия.  «Древние философы никогда не отрицали этот факт», – добавляет он, – «но всегда понимали, что солнечные излучения связывают с собой всё сущее, и что солнце передаёт эту связующую силу всему, что попадает непосредственно под его лучи».
 В доказательство он приводит в пример то, как некоторые растения, особенно привлекаемые к солнцу, а другие – к луне, демонстрируют свою непреодолимую симпатию к первому, следуя его пути на небе.  Растение, известное как тифимал, 22, 23 верно следует своему повелителю, даже когда оно невидимо из-за тумана.  Акация раскрывает свои лепестки с его восходом и закрывает их с его заходом, так же, как и египетские лотосы и обычный подсолнух.  Паслён демонстрирует то же пристрастие к луне.
 В качестве примеров антипатий или симпатий среди растений он приводит отвращение, которое виноградная лоза испытывает к капусте, и её любовь к оливковому дереву, а также любовь лютика к водяной лилии и руты к инжиру.  Антипатия, которая иногда существует даже среди родственных субстанций, наглядно демонстрируется в случае с мексиканским гранатом, чьи побеги, разрезанные на куски, отталкивают друг друга с «необычайной свирепостью».
 Кирхер объясняет любое чувство человеческой природы как результат изменений нашего магнетического состояния.  Гнев, ревность, дружба, любовь и ненависть, всё это – модификации магнетической атмосферы, которая развивается в нас и постоянно эманирует из нас.  Любовь – одна из самых разнообразных модификаций, и поэтому её аспекты бесчисленны.  Духовная любовь, любовь матери к своему ребёнку, художника к какому-либо конкретному искусству, любовь как чистая дружба, являются чисто магнетическими проявлениями симпатии у родственных натур.  Магнетизм чистой любви является творцом всего созданного.  В обычном смысле любовь между полами – это электричество, и Кирхер называет её amor febris species, 24 видом лихорадки.  Есть два вида магнетического притяжения: симпатия и чарование;  один вид – святой и естественный, другой – злой и неестественный.  Последнему, или чарованию, мы должны приписать силу ядовитой жабы, которая, просто открыв рот, заставляет проходящую мимо рептилию или насекомое попасть в него на свою погибель.  Олень, как и более мелкие животные, притягиваются дыханием удава и неотразимо стремятся попасть в поле его досягаемости.  Электрическая рыба, торпеда, отталкивает руку таким ударом, от которого рука на некоторое время немеет.  Чтобы использовать такую силу для благих целей, человеку необходимы три условия: 1 – благородство души;  2 – сильная воля и богатое воображение;  3 – объект более слабый, чем магнетизёр;  в противном случае он будет сопротивляться. Человек, свободный от мирских стимулов и чувственности, может исцелять таким способом самые «неизлечимые» болезни, и его предвидение может стать ясным и пророческим.
Любопытный пример вышеупомянутого всемирного притяжения между всеми телами планетной системы и всеми относящимися к ним органическими, а также неорганическими субстанциями, можно найти в странном старинном фолианте XVII века.  В нём содержатся путевые заметки и официальный отчёт королю Франции его посла де ла Лубьера о том, что он видел в Сиамском королевстве.  «В Сиаме, – пишет он, – есть два вида пресноводных рыб, которых они, соответственно, называют «палт-оут» и «пла-кади». После того, как они посолены и помещены в горшок неразрезанными (целыми), они точно следуют морскому приливу и отливу, поднимаясь выше или ниже в горшке при отливе и приливе». 25 Де ла Лубьер долго экспериментировал с такой рыбой вместе с инженером правительства по имени Винсент, и, следовательно, ручался  за правдивость этого утверждения, которое сначала было отклонено как пустая басня.  Это таинственное притяжение настолько сильно, что оно воздействовало на рыб даже тогда, когда их тела полностью прогнили и развалились на части.
 Особенно в тех странах, где нет цивилизации, нам следует искать объяснение природы и наблюдать влияние той тонкой силы, которую древние философы называли «душой мира». Только на Востоке и на бескрайних просторах неизведанной Африки исследователь психологии найдет обильную пищу для своей жаждущей истины души.  Причина очевидна.  Атмосфера в густонаселённых кварталах сильно испорчена дымом и испарениями мануфактур, паровых двигателей, железных дорог и пароходов, и особенно миазматическими испарениями живых и мертвых.  Природа так же зависит, как и человеческое существо, от условий, прежде чем она сможет начать работать, и её могучее дыхание, так сказать, можно так же легко нарушить, затруднить и задержать, а соотношение её сил нарушается в каком-то конкретном месте, как если бы она была человеком.  Не только климат, но и ощущаемые ежедневно оккультные воздействия не только изменяют физиологическую природу человека, но даже изменяют состав так называемой неорганической материи в той степени, которая не совсем понятна европейской науке. Так, лондонский «Медицинский и хирургический журнал» советует хирургам не брать ланцеты в Калькутту, потому что на личном опыте выяснилось, что «английская сталь не может выдержать атмосферу Индии». По той же причине связка английских или американских ключей полностью покрывается ржавчиной через двадцать четыре часа пребывания в Египет;  в то время как предметы из отечественной стали в этих странах остаются неокисленными.  Также было обнаружено, что шаман из Сибири, который демонстрировал колоссальные доказательства своих оккультных способностей среди своих земляков, чукчей, постепенно и часто полностью лишается своих способностей, когда приезжает в дымный и туманный Лондон.  Разве внутренний организм человека менее чувствителен к климатическим воздействиям, чем кусочек стали?  Если нет, то почему мы должны ставить под сомнение свидетельства путешественников, которые, возможно, видели такого шамана, ежедневно демонстрирующего феномены самого поразительного характера в его родной стране, и отрицать возможность таких сил и таких феноменов только потому, что  он не может делать то же самое в Лондоне или Париже?  В своей лекции о «Потерянных искусствах» Уэнделл Филлипс доказывает, что помимо того, что на психологическую природу человека влияет изменение климата, у восточных людей физические чувства гораздо острее, чем у европейцев.  Французские красильщики Лиона, которых никто не может превзойти в их умении, согласно его словам, «выдвигают гипотезу, что существует определённый тончайший оттенок синего цвета, который европейцы не могут увидеть... А в Кашмире, где девушки делают шали стоимостью 30 000 долларов,  они покажут ему (красителю Лиона) триста различных цветов, которые он не только не сможет сделать, но даже не сможет различить».  Если существует такая огромная разница между остротой внешних чувств двух рас, почему не должно быть той же разницы в их психологических способностях?  Более того, глаз девушки из Кашмира способен реально видеть цвет, который, в самом деле, существует, но который не заметен для европейца, и поэтому для него он не существует.  Почему бы тогда не признать, что некоторые особо одарённые организмы, которые, как считается, обладают таинственной способностью, называемой вторым зрением, могут видеть свои картины так же реально, как девушка видит цвета;  и поэтому первые, не будучи просто объективными галлюцинациями, вызываемые воображением, являются, напротив, отражением реальных вещей и личностей, отпечатанных на астральном эфире, как это объясняется древней философией халдейских оракулов, и о чём догадываются современные исследователи  Бэббидж, Джевонс и авторы «Невидимой вселенной»?
 «Три духа живут и приводят человека в действие, – учит Парацельс, – три мира проливают свои лучи на него; но все три  – только как образ и отголосок одного и того же всепроникающего и объединяющего начала воспроизведения. Первый – это дух стихий (земное тело и жизненная сила в своем грубом состоянии; второй – это дух звёзд (звёздное или астральное тело или душа); и третий – божественный дух (авгоэйд)» 26.  Так как нашим человеческим телом обладает «первозданное земное вещество», как его называет Парацельс, то можно с готовностью принять тенденцию современных научных исследований «рассматривать процессы и животной, и растительной жизни как просто физические и химические».  Эта теория только в большей степени подтверждает заявление древних философов и Библии Моисея о том, что наши тела были созданы из праха земли и в прах вернутся.  Но мы должны помнить, что
 «Прах  ты есть, и в прах вернёшься»,
О душе не говорится». 27

 Человек – это маленький мир, микрокосм внутри великой вселенной.  Подобно утробному плоду, он удерживается подвешенным всеми тремя духами в утробе макрокосмоса;  и в то время как его земное тело находится в постоянном согласии с его родительницей землей, его астральная душа живет в унисон со звёздной anima mundi.  Она в нём так же, как и он в ней, поскольку пронизывающий мир элемент заполняет всё пространство и является самим пространством, только безбрежным и бесконечным.  Что касается его третьего или божественного духа, то чем он может быть, как не бесконечно малым лучом одного из бесчисленных излучений, исходящих непосредственно от Высшей Причины – Духовного Света Мира?  Это есть троица органической и неорганической природы – духовного и физического, что есть три в одном, и о чём Прокл говорит: «Первая монада – это Вечный Бог, вторая – вечность, третья – образец или модель вселенной»;  эти три составляют постижимую умом триаду.  Всё в этой видимой вселенной есть истечение этой Триады, и само есть микрокосмическая триада.  И так они движутся в величественном шествии по полям вечности вокруг духовного солнца, как в гелиоцентрической системе небесные тела движутся вокруг видимых солнц. Пифагорейская монада, которая живет «в одиночестве и тьме», может оставаться на этой земле вечно невидимой, неощутимой и не известной экспериментальной науке.  Тем не менее, вся вселенная будет притягиваться и двигаться вокруг нее, как это было от «начала времён», и с каждой секундой человек и атом приближаются к тому торжественному моменту в вечности, когда Невидимое Присутствие откроется их духовному зрению.  Когда каждая частица материи, даже самая очищенная, будет освобождена от последней формы, образующей окончательное звено цепи двойной эволюции, которая на протяжении миллионов веков и последовательных преобразований подталкивала сущность вперёд;  и когда она обнаружит, что вновь облечена в изначальную сущность, идентичную сущности своего Создателя, тогда этот некогда неощутимый органический атом завершит свой бег, и сыны Божьи еще раз «возликуют» при возвращении странника.
«Человек, – говорит Ван Гельмонт, – является зеркалом вселенной, и его тройственная природа связана со всем сущим».  Воля Творца, благодаря которой всё сущее было создано и получило первый импульс, является достоянием каждого живого существа.  Человек, наделенный дополнительной духовностью, имеет самую большую её долю на этой планете.  От доли материи в нём зависит, будет ли он использовать свою магическую способность с большим или меньшим успехом.  Делясь этой божественной энергией с каждым неорганическим атомом, он использует её всю свою жизнь сознательно или как-то иначе.  В первом случае, когда он полностью владеет своими силами, он становится господином, и magnale magnum 28 (мировая душа) будет им управляться и направляться.  В случаях же с животными, растениями, минералами и даже со средним уровнем человечества этот эфирный флюид, пронизывающий всё сущее, не находящий сопротивления и предоставленный самому себе, движет ими в соответствии со своими импульсами.  Любое тварное существо в этом подлунном мире создано из magnale magnum и связано с ним.  Человек обладает двойной небесной силой и связан с небесами.  Эта сила есть «не только во внешнем человеке, но в некоторой степени также в животных и, возможно, во всех других вещах, поскольку все вещи во вселенной связаны друг с другом; или, по крайней мере, Бог есть во всех  вещах, как древние замечали это с достойной точностью. Необходимо, чтобы магическая сила была пробуждена как во внешнем, так и во внутреннем человеке ... И если мы назовем это магической силой, то только необученный человек может испугаться этого выражения. Но, если хочешь, ты мог бы назвать это духовной силой – spirituale robur vocitaveris 29. Следовательно, есть такая магическая сила во внутреннем человеке. Но, поскольку существует определенная связь между внутренним  и внешним человеком, эта сила, вероятно, рассеяна по всему человеку». 30
 В обширном описании религиозных обрядов, монашеской жизни и «суеверий» сиамцев де ла Лубьер упоминает, среди прочего, удивительную власть, которой обладают талапоины  31 (монахи или святые люди Будды) над дикими зверями.  «Талапоины Сиама, – говорит он, – проводят целые недели в густом лесу под небольшим навесом из веток и пальмовых листьев и никогда не разводят ночью огонь, чтобы отпугнуть диких зверей, как это делают все остальные люди, которые  путешествуют по лесам этой страны».  Люди считают чудом то, что дикие звери ни разу не съели ни одного талапоина. Тигры, слоны и носороги, которыми изобилует эта местность, уважают их;  а путешественники, наблюдавшие из безопасного места, часто видели, как эти дикие звери облизывали руки и ноги спящего талапоина.  «Они все используют магию, – добавляет француз, – и думают, что вся природа одушевлена; 32 они верят в духов-хранителей».  Но то, что, по-видимому, больше всего шокирует автора, так это преобладающее среди сиамцев понятие, «что весь человек, каким он был в его телесной жизни, таким он будет после смерти».  «Когда татары, которые сейчас царствует в Китае, – замечает де ла Лубьер, – заставили китайцев бриться по-татарски, некоторые из них предпочли скорее принять смерть, чем, по их словам, уйти в другой мир и предстать перед своими предками без волос, воображая, что они также побрили голову души! » 33 «Итак, что совершенно неуместно, – добавляет посол, – в этом абсурдном мнении, так это то, что восточные люди приписывают душе человеческую форму, а не какую-то другую».  Не просвещая своего читателя относительно особой формы, которую эти добродушные жители Востока выбирают для своих бестелесных душ, де ла Лубьер продолжает изливать свой гнев на этих «дикарей».  Наконец он порочит память прежнего короля Сиама, отца того короля, ко двору которого он был отправлен, обвиняя его в том, что он глупо потратил более двух миллионов ливров на поиски философского камня.  «Китайцы,  – говорит он, – считающиеся такими мудрыми, в течение трёх или четырех тысяч лет имели глупость верить в существование универсального средства, которое ищут и с помощью которого надеются освободиться от необходимости умирать. Основываясь на нелепых преданиях, касающихся неких редких личностей, которые, как говорят, изготавливали золото и жили несколько веков, китайцы, сиамцы и другие восточные люди приводят несколько весьма убедительных примеров, касающихся тех, кто знает, как  сделать себя бессмертными либо абсолютно, либо таким образом, чтобы умереть не иначе как только насильственной смертью. 34 Поэтому они называют имена неких людей, которые удалились от всех, чтобы вести независимую и мирную жизнь. Они рассказывают о чудесах, касающихся  знаний этих мнимых бессмертных».
 Если французский учёный Декарт мог в разгар цивилизации твёрдо поверить, что такое универсальное средство было найдено, и что, обладая им, он мог бы прожить не менее пятисот лет, почему же восточные люди не имеют права на такое же убеждение?  Основные проблемы жизни и смерти до сих пор не решены западными физиологами.  Даже сон является тем феноменом, причина которого вызывает расхождение во мнениях.  Как же тогда они могут претендовать на то, чтобы устанавливать пределы возможного и определять невозможное?
 С незапамятных веков философы говорили об исключительной силе музыки в отношении определенных болезней, особенно нервного класса.  Кирхер рекомендует музыку, испытав на себе её хорошее воздействие, и даёт подробное описание своего инструмента.  Это была гармоника, состоящая из пяти стаканов, изготовленных из очень тонкого стекла и расположенных в один ряд.  В двух из них было два разных сорта вина, в третьем – коньяк, в четвёртом – масло и в пятом – вода.  Он извлекал из них пять мелодичных звуков обычным способом, просто проводя пальцем по краю стакана.  Такой звук обладает притягивающим свойством;  он вытягивает болезнь, которая течёт навстречу музыкальной волне, и оба, смешиваясь, исчезают в пространстве.  Асклепий использовал музыку для той же цели около двадцати веков назад;  он дул в трубу, чтобы вылечить ишиас; её протяжный звук заставлял нервные волокна трепетать, и боль неизменно стихала.  Подобным образом Демокрит утверждал, что многие болезни можно вылечить мелодичными звуками флейты.  Месмер использовал ту самую гармонику, которая была описана Кирхером, для своего магнетического лечения.  Знаменитый шотландец Максвелл 35 предложил доказать различным медицинским факультетам, что, имея в своём распоряжении определённые магнетические средства, он излечит любую из предложенных ими неизлечимых болезней, такую как эпилепсия, импотенция, безумие, хромота, водянка и самые стойкие лихорадки. 36
 В этой связи на ум приходит знакомая история об изгнании «злого духа от Бога», которым был одержим Саул.  Сказано так: «И когда дух от Бога бывал на Сауле, то Давид, взяв гусли, играл, – и отраднее и лучше становилось Саулу, и дух злой отступал от него». 37
 Максвелл в своей книге «Medicina Magnetica» 38 излагает следующие положения, которые являются доктринами алхимиков и каббалистов.
 «То, что люди называют мировой душой, есть жизнь, настолько огненная, духовная, быстрая, светлая и эфирная, как сам свет. Этот жизненный дух повсюду и везде один и тот же... Любая материя лишена действий, за исключением той, которая одушевлена этим духом. Этот дух поддерживает все вещи в их особом состоянии. Его можно найти в природе свободным от всех оков;  и тот, кто понимает, как объединить его с гармонизирующим телом, обладает сокровищем, которое превыше всех богатств».
 «Этот дух является общим связующим звеном всех частей света. Он проникает всё и живёт во всём – adest in mundo quid commune omnibus mentis, in quo ipsa permanent 39».
 «Тот, кто знает этот вселенский жизненный дух и его применение, может предотвратить всякий вред». 40
 «Если ты сможешь воспользоваться этим духом и закрепить его за каким-то конкретном телом, ты совершишь магическое таинство».
 «Тот, кто знает, как воздействовать на людей с помощью этого вселенского духа, может исцелять, и притом на любом угодном ему расстоянии». 41
 «Тот, кто может укрепить индивидуальный дух через вселенский дух, может продлить свою жизнь до вечности». 42
 «Существует смешение духов или эманаций, даже когда они далеко отдалены друг от друга. И что это за смешение? Это – вечное и непрерывное излияние лучей одного тела в другое».
 «В то же время, – говорит Максвелл, – не безопасно иметь с этим дело. Может случиться много отвратительных злоупотреблений».
 А теперь давайте посмотрим, что это за злоупотребления месмерической или магнетической силой у некоторых медиумов-целителей.
 Исцеление, чтобы оправдать своё название, требует либо веры у пациента, либо крепкого здоровья, объединённого с сильной волей целителя.  Имея надежду, дополненную верой, можно вылечить себя почти от любого болезненного состояния.  Подойдёт всё: гробница святого, святые мощи;  талисман;  клочок бумаги или предмет одежды, который был в руках мнимого целителя;  какая-нибудь панацея;  покаяние или обряд;  возложение рук или несколько внушительно произнесенных слов.  Это – вопрос темперамента, воображения, самоисцеления. В тысячах случаев заслуга исцеления приписывалась врачу, священнику или мощам, но которое совершилось исключительно благодаря бессознательной воле пациента.  Женщине с кровотечением, которая протолкнулась сквозь толпу, чтобы коснуться одежды Иисуса, было сказано, что «вера» сделала её здоровой.
 Влияние ума на тело настолько сильно, что оно совершает чудеса во все времена.
 «Сколько нежданных, внезапных и поразительных исцелений было совершено с помощью воображения», – говорит Сальверте.  «Наши медицинские книги полны фактами такого рода, которые легко могут сойти за чудеса».43
 Но если у пациента нет веры, что тогда?  Если он физически негативен и восприимчив, а целитель – сильный, здоровый, позитивный, решительный, то болезнь можно удалить властной волей целителя, который сознательно или бессознательно притягивает вселенский дух природы и укрепляет себя им, восстанавливая нарушенное равновесие ауры пациента.  Он может использовать в качестве вспомогательного средства распятие, как делал Гасснер;  или возлагать руки и «повелевать», как француз Зуав Жакоб и наш знаменитый американец Ньютон, исцеливший многие тысячи страдальцев, а также многие другие;  или подобно Иисусу и некоторым апостолам, он может исцелять по слову.  Процесс в любом случае одинаков.
 Во всех этих случаях исцеление является радикальным и реальным, без побочных эффектов.  Но когда тот, кто сам физически болен, пытается исцелять, он не только терпит неудачу, но часто передает свою болезнь своему пациенту и отнимает у него силы, которыми тот может обладать.  Дряхлый царь Давид подкреплял свою увядающую силу здоровым магнетизмом молодой Авишаги 44, 45, а медицинские труды рассказывают нам о пожилой женщине из Бата, Англия, которая таким же образом разрушила здоровье двух служанок подряд.  Древние мудрецы, а также Парацельс излечивали болезнь, прикладывая здоровый организм к пораженной части, и в работах вышеупомянутого философа огня их теория смело и категорически излагается.  Если больной человек – медиум или нет – пытается лечить, его силы может быть достаточно, чтобы сместить заболевание, возбудить болезнь в её настоящем месте и заставить перейти в другое место, где она вскоре проявится;  а пациент, тем временем, думает, что вылечился сам.
 Но что, если целитель будет нравственно болен?  Последствия могут быть бесконечно более вредными;  поскольку легче излечить болезнь тела, чем очистить организм, зараженный нравственной развращённостью. Тайны Морзина, Севенны и янсенистов всё ещё остаются загадкой для физиологов и психологов. Если дар пророчества, а также истерия и конвульсии могут передаваться как «инфекция», то почему не могут передаваться любые пороки?  В таком случае целитель передает своему пациенту, который теперь является его жертвой, нравственный яд, поражающий его разум и сердце.  Его магнетическое прикосновение приносит загрязнение, а его взгляд – осквернение.  От этой коварной заразы нет защиты у пассивно воспринимающего пациента.  Целитель держит его в своей власти заворожённым и бессильным, как змей держит бедную, слабую птичку.  Зло, которое может причинить один такой «медиум-целитель», неисчислимо велико;  а таких целителей – сотни.
 Но, как мы уже говорили, есть настоящие и богоподобные целители, которые, несмотря на всю злобу и скептицизм своих фанатичных противников, стали известными в мировой истории, таковы Кюре из Арса 46 (Лиона), Якоб и Ньютон.  Таковыми же были Гасснер, священник из Клостеле, и хорошо известный Валентин Грейтрейкс 47, невежественный и бедный ирландец, которого в 1670 году поддержал знаменитый Роберт Бойль 48, президент Лондонского королевского общества. В 1870 году он был бы отправлен в Бедлам 49 в компании с другими целителями, если бы другой президент того же общества принимал решение по этому делу, или профессор Ланкестер «вызвал бы его в суд» в соответствии с «Актом о бродяжничестве» за практику среди подданных Её Величества «хиромантии или чего-то иного».
 Но, чтобы завершить список свидетелей, который можно продолжать до бесконечности, достаточно сказать, что от первого до последнего, от Пифагора до Элифаса Леви, от высочайшего до самого скромного, все учили, что магической силой никогда не могут обладать те,  кто потворствует своим порочным желаниям.  Только чистые сердцем «узрят Бога» или используют божественные дары, только такие могут исцелять телесные болезни и позволять с относительной безопасностью руководить собой «невидимыми силами».  Только такие могут успокоить встревоженных духов их братьев и сестер, поскольку целебные воды не текут из ядовитых источников;  виноград не растет на терновнике, а репейник не приносит смоквы.  Но при всём этом «в магии нет ничего сверхъестественного»;  она является наукой, и даже власть «изгнания бесов» была её отраслью, которую посвящённые специально изучали.  «Умение изгонять бесов из человеческого тела является наукой, полезной и целебной для людей», – говорит Иосиф Флавий. 50
 Вышеприведённых кратких описаний достаточно, чтобы показать, почему мы твёрдо придерживаемся мудрости веков, предпочитая её любым новым теориям, которые, возможно, вылупились из событий наших более поздних дней, соблюдая законы межпланетных взаимоотношений и оккультных сил человека.  В то время как феномены физической природы могут иметь своё значение как средство возбуждения интереса у материалистов и подтверждения, если не полностью, то хотя бы косвенно, нашей веры в продолжение жизни наших душ и духов, остаётся весьма сомнительным, не приносят ли современные феномены больше вреда, чем пользы под их нынешним  аспектом.  Многие умы, жаждущие доказательств бессмертия, быстро впадают в фанатизм;  и, как отмечает Стоу, «фанатики руководствуются скорее воображением, чем суждением».
 Несомненно, верующие в современные феномены могут требовать для себя разнообразных способностей, но «различение духов» явно отсутствует в этом списке «духовных» даров.  Говоря о «диакке» 51, которого он в одно прекрасное утро обнаружил в тенистом уголке «Страны вечного лета», великий американский провидец А. Дж. Дэвис отмечает: «Диакка – это тот, кто безумно любит играть всякие роли, выделывать всякие фокусы, выдавать себя за противоположных личностей;  для кого молитва и мирские высказывания имеют равное значение;  кто переполнен страстью к лирическим повествованиям…  он нравственно несовершенен, у него нет острого чувства справедливости, альтруизма или нежной привязанности.  Он ничего не знает о том, что люди называют чувством благодарности;  следствия ненависти и любви для него одинаковы;  его девиз часто страшен и ужасен для других – вся жизнь только для Себя, а восхваляемое уничтожение является концом жизни любой личности. 52 Только вчера кто-то сказал женщине-медиуму, подписавшись Сведенборгом: «Я ЕСМЬ  всё, что есть, было, будет или может быть;  а жизнь личности – всего лишь совокупность фантазий небольших мыслящих пульсаций, стремительно поднимающихся к центральному сердцу вечной смерти!» 53
 Порфирий, чьи сочинения (заимствуя выражение раздражённого поклонника феноменов) «плесневеют, как и любой другой устаревший мусор в шкафах забвения», говорит об этих диакках (если таково их имя), вновь обнаруженных в девятнадцатом веке, следующее:  «При непосредственном участии этих злых бесов совершается всякое колдовство... оно есть результат их действий, и люди, которые наносят чарами вред своим собратьям, как правило, воздают большие почести этим злым бесам, и особенно  их главе. Эти духи проводят своё время, обманывая нас демонстрацией дешевых чудес и иллюзий;  их цель состоит в том, чтобы их приняли за богов, а их вождь требует признать себя в качестве верховного бога». 54
 Дух, подписавшийся Сведенборгом (только что процитированный из «Диакка» Дэвиса), и намекающий на то, что он – Я ЕСМЬ, необычайно напоминает главного вождя злых бесов Порфирия.
 Что может быть более естественным, чем такое оскорбление древних и опытных теургистов некоторыми медиумами, когда мы обнаруживаем, что Ямвлих, разоблачитель спиритуалистической теургии, строго запрещает все попытки добиваться манифестации таких феноменов;  разве что после длительного нравственного и физического очищения, и то под руководством опытных теургов.  Кроме того, он заявляет, что, за очень немногими исключениями, когда человек «выглядит вытянутым или более толстым, или приподнятым на воздух» – это верный признак одержимости злыми бесами.55
Всё в этом мире имеет свой срок, и истина, хотя и основанная на безупречных доказательствах, не укоренится и не будет расти, если, как растение, не будет брошена в почву в надлежащее время года.  «Этот век должен быть подготовлен» говорит профессор Кук,  и около тридцати лет назад эта скромная работа была бы обречена на самоуничтожение своим собственным содержанием. Но современные феномены, несмотря на ежедневные разоблачения и насмешки, которыми они увенчаны руками всех материалистов, и, несмотря на собственные многочисленные ошибки, возрастают и укрепляются фактами, если не мудростью и духом.  То, что могло бы показаться двадцать лет назад просто нелепым, вполне можно услышать сейчас, когда эти феномены одобрены великими учёными.  К сожалению, хотя манифестаций с каждым днём становится больше, соответствующего улучшения в философии не наблюдается.  Различения духов по-прежнему так же не хватает, как и всегда.
 Возможно, среди всего сообщества писателей-спиритуалистов нашего времени никто не пользуется большим уважением за свой характер, образование, искренность и способности, чем Эпес Сарджент 56 из Бостона, штат Массачусетс.  Его монография «Осязаемое доказательство бессмертия» заслуженно занимает высокое место среди сочинений на эту тему.  При склонности быть доброжелательным защитником медиумов и их феноменов г-н Сарджент всё-таки вынужден использовать следующие выражения: «Способность духов воспроизводить подобие людей, покинувших земную жизнь, наводит на вопрос, насколько мы можем быть уверены в идентичности какого-либо духа, какими бы ни были условия проверки? Мы ещё не достигли той стадии просветления, которая позволила бы нам уверенно ответить на этот запрос... Многое ещё представляет для нас загадку в отношении выражений и действий этого класса материализовавшихся духов».  Что касается уровня ума большинства духов, скрывающихся за физическими феноменами, г-н Сарджент, несомненно, будет признан в качестве наиболее компетентного судьи, и он говорит: «Подавляющее их большинство, как и в этом мире, принадлежит к неразумному типу». Если этот вопрос уместен, мы хотели бы спросить, почему им так не хватает ума, если они являются человеческими духами? Либо разумные человеческие духи не могут материализоваться, либо духи, которые материализуются, не имеют человеческого ума, и, следовательно, согласно собственным показаниям г-на Сарджента, они также могут быть духами-«элементариями», которые вообще перестали быть людьми, или теми демонами, которые, по мнению персидских магов и Платона, занимают среднее положение между богами и развоплощёнными людьми.
 Например, у г-на Крукса есть веские доказательства того, что многие «материализовавшиеся» духи разговаривают слышимыми голосами.  Но мы доказали согласно свидетельству древних, что звуки голоса человеческих духов нечленораздельны и не могут быть членораздельными, будучи, по словам Эммануила Сведенборга, «глубокими вздохами».  Кому из двух классов свидетелей можно более  доверять?  Доверять ли древним, которые имели многовековой опыт теургических практик или современным спиритуалистам, у которых их вообще не было, и у которых нет фактов, на чём можно основывать своё мнение, кроме фактов, переданных «духами», чью личность они не способны доказать?  Существуют медиумы, чьи организмы иногда вызывают появление сотен таких якобы «человеческих» форм.  И всё же мы не припомним, чтобы видели или слышали как  кто-то выражал что-либо иное, кроме самых обычных идей.  Этот факт, безусловно, должен привлечь внимание даже самого некритически настроенного спиритуалиста.  Если дух может вообще говорить, и если путь открыт как разумным, так и неразумным существам, то почему бы им иногда не обращаться к нам с речами, в некоторой отдаленной степени приближающимися по качеству к посланиям, которые мы получаем посредством «автоматического письма»?  Г-н Сарджент выдвигает очень многообещающую и важную идею в следующем предложении.  «Всё ещё остаётся загадкой, в какой степени они ограничены в своей умственной деятельности и воспоминаниях в результате акта материализации, а в какой степени интеллектуальным кругозором медиума». 57 Если материализуются «духи» того же рода, что и духи, которые управляют автоматическим письмом, причём оба они проявляются через медиумов, и в то время как одни говорят бессмыслицу, другие часто передают нам возвышенные философские учения, то почему их умственная деятельность в одном случае должна быть ограничена «интеллектуальным кругозором медиума» в большей степени, чем в другом случае?  Материализующие медиумы (по крайней мере, по нашим наблюдениям) не более образованны, чем многие крестьяне и ремесленники, которые в разное время под влиянием сверхъестественных сил давали миру глубокие и возвышенные идеи. История психологии изобилует примерами, иллюстрирующими этот момент, среди которых выделяется история Бёме, вдохновенного, но невежественного сапожника, а также нашего Дэвиса.  Что касается вопроса неразумности, мы предполагаем, что не нужно искать более поразительных случаев, чем примеры пророчествующих детей из Севенны, поэтов и провидцев, о которых упоминалось в предыдущих главах.  Если духи вообще наделены голосовыми органами, чтобы говорить, им, несомненно, не должно составлять труда говорить так, как говорили при жизни личности с соответствующим образованием, интеллектом и социальным положением, за которых они себя выдают, вместо того, чтобы неизменно впадать в однообразный ничем не примечательный тон и слишком часто говорить избитые фразы.  Что касается обнадёживающего замечания г-на Сарджента о том, что «наука спиритуализма всё ещё находится в своём младенчестве, и мы можем надеяться на большее освещение этого вопроса», то мы боимся, что должны ответить, что не через «потаённые комнаты» пробьётся когда-нибудь этот свет. 58
Просто смешно и абсурдно требовать от любого исследователя, который выступает в качестве свидетеля чудес наших дней и психологических феноменов, диплома магистра искусств или наук.  Опыт последних сорока лет свидетельствует о том, что не всегда умы наиболее «научно подготовленные» являются лучшими в вопросах простого здравого смысла и подлинной истины.  Ничто так не ослепляет, как фанатизм или односторонний взгляд на вопрос.  Мы можем привести в качестве иллюстрации восточную магию или древний спиритизм, а также современные феномены.  Сотни, даже тысячи вполне заслуживающих доверия свидетелей, возвращаясь с Востока после пребывания там или путешествия, свидетельствовали о том факте, что необразованные факиры, шейхи, дервиши и ламы творили чудеса в их присутствии без каких-либо  пособников или механических приспособлений. Они подтверждали, что продемонстрированные ими феномены противоречили всем известным законам науки, и, таким образом, становились доказательством существования многих еще неизвестных оккультных природных сил, по-видимому, управляемых сверхчеловеческими разумами.  Каково отношение наших учёных к этой теме?  В какой степени свидетельства наиболее «научно» подготовленных умов произвели впечатление на них самих?  Разве исследования профессоров Хэера и де Моргана, Крукса и Уоллеса, де Гаспарина и Тьюри, Вагнера и Бутлерова и пр. поколебали хотя бы на миг их скептицизм?  Как восприняли личный опыт Жаколио относительно факиров Индии или психологические объяснения профессора Перти из Женевы?  Насколько громкий крик человечества, жаждущего ощутимых и явных признаков Бога, индивидуальной души и вечности, влияет на них;  и каков их ответ?  Они разрушают и уничтожают любые следы духовного, но сами ничего не возводят.  «Мы не можем получить знаков этого ни с помощью реторт, ни тиглей, – говорят они – следовательно, это всё лишь обман!»  В наш век холодных рассудков и предрассудков даже Церковь должна обращаться за помощью к науке. Построенные на песке верования, возвышенные, но не имеющие корней догмы, рушатся под холодным дыханием исследований и своим падением разрушают истинную религию.  Но стремление к какому-то внешнему знамению Бога и будущей жизни остается таким же сильным, как всегда, в человеческом сердце.  Напрасна вся софистика науки;  она никогда не может заглушить голос природы. Её представители только отравили чистые воды простой веры, и теперь человечество видит своё отражение в мутных водах, в которых поднялась вся грязь со дна некогда чистого источника.  Антропоморфный Бог наших отцов заменяется антропоморфными чудовищами;  и что ещё хуже, отражением самого человечества в этих водах, рябь которых посылает ему обратно искаженные образы истины и фактов, вызванные его ошибочным воображением.  «Не в чудесах мы нуждаемся, – пишет преподобный Брук Херфорд, – а в нахождении ощутимых доказательств духовного и божественного. Не к пророкам взывают люди о таких «признаках», а скорее к учёным. Люди полагают, как будто всё, что можно нащупать на переднем крае или в самых глубоких уголках творения, должно в итоге приблизить исследователя к глубоким, основополагающим фактам всех вещей, к некоторым безошибочным признакам Бога».  Признаки есть, и учёные тоже;  что же ещё мы можем ожидать от них, когда они так хорошо выполнили свой долг?  Разве они, эти титаны мысли, не вытащили Бога из Его укрытия и не дали нам вместо этого протоплазму?
 На эдинбургском собрании Британской ассоциации в 1871 году сэр Уильям Томсон сказал: «Наука связана вечным кодексом чести безбоязненно решать любую проблему, которая может быть ей объективно представлена».  В свою очередь профессор Гексли отмечает: «Что касается вопроса о чудесах, я могу только сказать, что слово «невозможно», на мой взгляд, неприменимо к вопросам философии».  Великий Гумбольдт отмечает, что «самонадеянный скептицизм, который отвергает факты без изучения их истинности, в некоторых отношениях более вреден, чем абсолютная доверчивость».
 Эти люди показали на практике неверность своим собственным учениям.  Ими была отвергнута возможность, предоставленная в связи с открытием Востока, самостоятельно исследовать феномены, которые, как утверждают все путешественники, случаются в этих странах.  Разве наши физиологи и патологи когда-либо серьёзно задумывались над тем, чтобы воспользоваться такой возможностью и разрешить этот важнейший вопрос человеческой мысли? О нет! Поскольку они никогда бы и не дерзнули. Не следует ожидать, что главные академики Европы и Америки предпримут совместное путешествие в Тибет и Индию и исследуют чудеса факиров на месте!  И если один из них в одиночку поехал бы туда и засвидетельствовал бы обо всех виденных чудесах в этой стране чудес,  то кто бы из его коллег поверил его свидетельству?
 Было бы так же утомительно, как и излишне, снова пересказывать факты, убедительно изложенные другими людьми; г-да Уоллес и У. Хоувит 59, 60 неоднократно и умело описывали тысячу и одну абсурдную ошибку, которые допустили учёные общества Франции и Англии из-за своего слепого скептицизма.  Если Кювье мог отшвырнуть ископаемое, раскопанное в 1828 году французским геологом Буэ 61, только потому, что анатом считал себя мудрее своего коллеги и не поверил, что человеческие скелеты можно найти на глубине восьмидесяти футов в иле Рейна;  и если французская академия могла дискредитировать в 1846 году утверждения Буше де Пертеса, и в свою очередь подвергнуться критике в 1860 году, когда достоверность открытий и наблюдений де Пертеса была полностью подтверждена всем сообществом геологов, обнаруживших кремневое оружие в дрейфующем гравии северной Франции;  и если в 1825 году насмехались над свидетельством Макинери 62 о том, что он обнаружил обработанные кремни вместе с останками вымерших животных в Кентской карстовой пещере 63, 64, и Годвина Остина по той же причине в 1840 году высмеяли бы ещё больше, если бы это было возможно, то весь этот избыток научного скептицизма и веселья мог бы в 1865 году окончательно потерпеть фиаско, когда было доказано, что он совершенно неуместен;  когда (как говорит г-н Уоллес) все предыдущие доклады за сорок лет подтвердились и оказались ещё менее удивительными, чем реальность, кто может быть настолько доверчивым, чтобы поверить в непогрешимость нашей науки?  К чему же тогда удивляться такому проявлению недостатка нравственного мужества у отдельных представителей этой великой и упрямой системы, известной как современная наука?
 Таким образом, были дискредитированы факт за фактом.  Со всех сторон мы слышим постоянные жалобы.  «Почти ничего не известно о психологии!», –  вздыхает один член Королевского общества.65 «Мы должны признаться, что мало что знаем о физиологии», – говорит другой.  «Из всех наук нет ни одной, которая опиралась бы на столь неопределённую основу, как медицина», – неохотно свидетельствует третий.  «Что мы знаем о предполагаемых нервных флюидах?… Пока ничего», – вставляет четвёртый;  и так далее в каждой отрасли науки.  А между тем, феномены, превосходящие по интересности все остальные феномены в природе и подлежащие раскрытию только с помощью физиологии, психологии и «пока ещё неизвестных» флюидов, либо отвергаются как заблуждения, либо, если они даже достоверны, «не интересуют» учёных. Или, что ещё хуже, когда пациент, организм которого проявляет в себе наиболее важные черты такой оккультной, хотя и естественной силы, предлагает свою личность для исследования, то вместо того, чтобы подвергнуть его честному эксперименту, он оказывается в плену у учёного (?) и платит за свои хлопоты приговором к трём месяцам тюремного заключения!  Поистине, хорошая перспектива.
 Легко понять, почему в 1876 году не верят факту, приведённому в 1731 году и свидетельствовавшему о другом факте, который произошёл во время Папы Павла III. И когда учёным говорят, что римляне сохраняли свет в своих гробницах в течение бесчисленных лет с помощью маслянистого золота, и что одна из таких вечно горящих лампад была найдена ярко горящей в гробнице Туллии, дочери Цицерона, несмотря на то, что гробница была закрыта полторы тысячи пятьдесят лет 66, то у них есть определенное право сомневаться, и даже  не верить этому утверждению до тех пор, пока они сами не убедятся посредством своих собственных чувств, что такое возможно.  В таком случае они могут отвергнуть свидетельства всех древних и средневековых философов.  Погребение живых факиров и их последующее оживление после тридцати дней пребывания в земле могут показаться в их глазах весьма подозрительными.  То же самое касается нанесения себе смертельных ран и демонстрации собственного кишечника некоторыми лицами в присутствии разных лам, которые почти мгновенно исцеляют такие раны.
Определённого рода людям, отрицающим свидетельство своих чувств относительно феноменов, совершаемых в их собственной стране, и перед многочисленными свидетелями, конечно, должны казаться абсурдными повествования, которые можно найти в классических книгах и в заметках путешественников.  Но то, что мы никогда не сможем понять, так это коллективное упрямство Академий перед лицом таких горьких уроков в прошлом по отношению к таким учреждениям, которые так часто «омрачали провидение словами без смысла». 67 Подобно тому, как Господь отвечает Иову «из бури», магия может сказать современной науке: «Где ты была, когда Я полагал основание земли? Скажи, если знаешь». И кто тот, кто осмеливается сказать природе: «…доселе дойдешь и не перейдешь, и здесь предел надменным волнам твоим»? 68
Но если они это отрицают, то какое значение это может иметь? Будь их скептицизм в тысячу раз сильнее, могут ли они предотвратить феномены, происходящие во всех концах земли?  Факиров всё так же будут погребать и оживлять, удовлетворяя любопытство европейских путешественников, а ламы и индийские аскеты будут всё так же ранить, увечить себя и даже вынимать свои внутренности и после этого оказываться в ещё лучшем состоянии;  и отрицаний всего мира недостаточно, чтобы погасить вечно горящие лампады в некоторых подземных склепах Индии, Тибета и Японии.  Одна из таких лампад упоминается преподобным С. Матиром из Лондонской Миссии.  В храме 69 города Тривандрум, в княжестве Траванкор, Южная Индия, «есть внутри храма глубокий колодец, в который из года в год сбрасывают огромные богатства, а в другом месте, в закрытом камнем углублении, находится великая  Золотая лампада, которая была зажжена более 120 лет назад, и которая всё ещё продолжает гореть», – повествует этот миссионер, описывая это место.  Католические миссионеры приписывают эти лампады, конечно, любезным услугам дьявола.  Один более благоразумный протестантский богослов  упоминает этот факт, но не комментирует.  Аббат Хук видел и исследовал одну из таких лампад, как и другие люди, которым повезло завоевать доверие и дружбу восточных лам и богословов.  Больше нельзя отрицать чудеса, увиденные капитаном Лейном в Египте, а опыты в Бенаресе –  Жаколио и сэром Чарльзом Непьером 70,  левитацию человека среди бела дня, и это всё можно объяснить только разъяснениями, приведёнными во «Введении» настоящего сочинения. 71 Такие левитации засвидетельствованы (помимо г-на Крукса) профессором Перти, который сообщает, что они проводились под открытым небом, и длились иногда даже в течении двадцати минут. Все эти и многие другие феномены происходили, происходят и будут происходить в любой стране этого земного шара, несмотря на всех скептиков и учёных, которые когда-либо развились из силурийского ила.
Среди высмеянных достижений алхимии – вечно горящие лампады.  Если мы скажем читателю, что мы видели такое, нас могут спросить (в том случае, если искренность нашей личной веры не ставится под сомнение), как мы можем говорить, что виденные нами лампады горят вечно, так как период нашего наблюдения был ограничен?  Просто потому, что мы знаем используемые ингредиенты, способ их изготовления и естественный закон, применимый в данном случае, мы уверены, что наше утверждение может быть подтверждено исследованиями в соответствующей области. Что это за область, и от кого можно получить эти знания, наши критики должны выяснить сами, приложив такие же усилия, как и мы.  Между тем, однако, мы приведём нескольких из 173 авторитетных авторов, которые писали на эту тему.  Никто из них, как мы помним, не утверждал, что такие лампады в гробницах будут гореть вечно, но только в течение неопределенного числа лет, и зарегистрированы случаи их продолжительного горения в течение многих веков.  Никто не станет отрицать, что, если существует естественный закон, по которому можно заставить гореть лампаду, не добавляя горючего вещества в течение десяти лет, то нет никаких причин, по которым тот же закон не мог бы заставить лампаду гореть сто или тысячу лет.
 Среди многих известных личностей, которые твёрдо верили и энергично утверждали, что такие лампады в гробницах горели в течение нескольких сотен лет и продолжали бы гореть, возможно, всегда, если бы их не погасили, или их сосуды не разбились в результате какого-либо происшествия, мы можем привести следующие имена: Климент Александрийский, Ермолао Барбаро 72, Аппиан 73, Бураттини 74, Цитезий 75, Целий 76, Фоксий, Костео 77, Казалий, Кедрен 78, Дельрий, Эриций, Геснер 79, Якобон, Леандер, Либавий 80, Лазиус 81, П. делла Мирандола, Филалет, Личети 82, Maйоль, Maтурантий, Баптиста Порта 83, Панчиролли 84, Руцелли, Скардеони 85, Луис Вивес 86, Вольтерран 87, Парацельс, несколько арабских алхимиков и, наконец, Плиний, Солин 88, Кирхер и Альберт Великий 89.
 На изобретение таких лампад претендуют древние египтяне, сыны Земли Химии. 90 По крайней мере они были людьми, которые использовали такие лампады гораздо чаще, чем любой другой народ вследствие своих религиозных учений.  Считалось, что астральная душа мумии пребывает в теле на протяжении всего трехтысячелетнего круга необходимости.  Поскольку душа была прикреплена к телу магнетической нитью и могла разорвать её лишь своими собственными усилиями, египтяне надеялись, что вечно горящая лампада, символ их нетленного и бессмертного духа, в конце концов, заставит более материальную душу расстаться со своим земным жилищем  и соединиться навсегда со своим божественным Я.  Поэтому и вешали лампады в гробницах богатых людей.  Такие лампады часто встречаются в подземных пещерах для умерших, а Личети написал огромный фолиант, чтобы доказать, что в его время какую бы гробницу не вскрывали, находили в ней горящую лампаду, но она мгновенно гасла из-за осквернения.  Б. Линниус 91, Бураттини и Каспар Шотт  92 в своих письмах Кирхеру 93 подтверждают, что они находили много лампад в подземных пещерах древнего Мемфиса.  Павсаний говорит о золотой лампаде в храме Минервы в Афинах, которая, по его словам, была искусной работой Каллимаха и горела целый год.  Плутарх 94 утверждает, что видел одну такую лампаду в храме Юпитера-Аммона, и что священники уверяли его в том, что она непрерывно горит в течение многих лет, и хотя она находится на открытом воздухе, ни ветер, ни вода не могут её погасить.  Блаж. Августин, католический авторитет, также описывает лампаду в храме Венеры, она была той же природы, что и другие, негасимая ни сильным ветром, ни водой.  По словам Кедрена, в Эдессе была найдена лампада, «которая, будучи спрятана в верхней части неких ворот, горела 500 лет».  Но из всех подобных лампад наиболее чудесной является лампада о которой упоминает Оливий Максим из Падуи.  Её нашли недалеко от Аттесты, и Скардеоне 95, 96 дает блестящее её описание: «В большую глиняную погребальную урну была помещена меньшая урна, а в ней находилась зажжённая лампада, которая продолжала гореть в течение 1500 лет благодаря чистейшему спирту, находившемуся в двух бутылках, одной из золота, а другой из серебра. Они находятся под охраной Франциска Матурантия, который ими чрезвычайно дорожит».
Не принимая во внимание преувеличения и оставляя в стороне просто в качестве неподтвержденного отрицания утверждение современной науки о невозможности таких лампад, мы хотели бы задать следующий вопрос. Если обнаружится, что такое негасимое пламя действительно существовало в эпоху «чудес», то следует ли по-разному относиться к лампадам, горящим в христианских святилищах, и к лампадам Юпитера, Минервы и других языческих божеств?  Согласно некоторым богословам надо полагать, что первые (поскольку христианство также претендует на такие лампады) горели с помощью божественной, чудесной силы, а свет последних, зажжённый «языческим» искусством, поддерживался кознями дьявола.  Кирхер и Личети показывают, что они управлялись этими двумя различными способами.  Лампада в Антиохии, горевшая 1500 лет на открытом и доступном всем месте над дверью церкви, сохранялась «силою Бога», который «заставил столь бесконечное количество звёзд светить вечным светом».  Что же касается языческих лампад, то Блаж. Августин уверяет нас, что они были творением дьявола, «который нас обманывает тысячами способов».  Что может быть проще для сатаны, чем показать вспышку света или яркое пламя тем, кто впервые входит в такую подземную пещеру?  Так утверждали все добрые христиане во времена папства Павла III, когда при открытии гробницы на Аппиевой дороге в Риме было найдено тело молодой девушки, плавающее в прозрачной жидкости, так хорошо сохранившей его, что  лицо девушки было прекрасным и выглядело живым.  У её ног горела лампада, пламя которой погасло при открытии гробницы.  По некоторым гравировкам обнаружено, что девушка была похоронена более 1500 лет, и предположительно тело принадлежало Туллиоле или Туллии, дочери Цицерона 97.
 Химики и физики отрицают возможность вечно горящих лампад, утверждая, что всё, что превращается в пары или дым, не может быть постоянным, а должно расходоваться;  и поскольку маслянистое питание зажжённой лампы превращается в пары, следовательно, огонь не может быть постоянным из-за недостатка питания.  Алхимики, с другой стороны, отрицают, что всё питание зажжённого огня обязательно должно превратиться в пары.  Они говорят, что в природе есть вещи, которые не только противостоят силе огня и останутся невредимыми, но также оказываются негасимыми ни ветром, ни водой.  В старинном химическом труде 1700 года, названном [;;;;;;;;;;; 98], автор приводит ряд опровержений на утверждения различных алхимиков. Но хотя он и отрицает, что огонь может постоянно гореть, он вполне склонен полагать, что лампада может гореть несколько сотен лет.  Кроме того, у нас есть масса свидетельств от алхимиков, которые посвятили годы таким экспериментам и пришли к выводу, что это возможно.
 Есть некоторые специфические препараты из золота, серебра и ртути, а также из лигроина, нефти и других битумных масел.  Алхимики также называют масло камфоры и янтаря, Lapis asbestos seu Amianthus 99, Lapis Carystius 100, Cyprius 101 и Linum vivum seu Creteum 102 которые использовались для таких лампад.  Они утверждают, что такое вещество может быть приготовлено из золота или серебра, превращено в жидкость и указывают, что золото является наиболее подходящим pabulum 103 для их чудесного пламени, поскольку из всех металлов золото расходуется меньше всего при нагревании или плавлении, и, более того, его можно заставить поглощать свою маслянистую влагу сразу после испарения, поэтому непрерывно подпитывать своё собственное однажды зажжённое пламя.  Каббалисты утверждают, что этот секрет был известен Моисею, который узнал его от египтян, и что светильник, который Господь предписал зажигать в скинии, был неугасимым светильником.  «И вели сынам Израилевым, чтобы они приносили тебе елей чистый, выбитый из маслин, для освещения, чтобы горел светильник во всякое время». (Исход XXVII, 20).
 Личети также отрицает, что такие светильники были изготовлены из металла, но на 44-ой странице его сочинения упоминается о приготовлении ртути, отфильтрованной семь раз через белый песок с помощью огня, из которой, по его словам, делались светильники, которые должны гореть постоянно.  И Матурантий, и Цитезий твёрдо верили, что такая работа может быть выполнена с помощью чисто химических процессов.  Эта жидкость из ртути была известна среди алхимиков как Aqua Mercurialis 104, Materia Metallorum 105, Perpetua Dispositio 106 и Materia prima Artis 107, также Oleum Vitri 108.  Тритенхайм и Бартоломео Корндорф оба занимались изготовлением неугасимых лампад и оставили свои рецепты. 109
Асбест, который был известен грекам под именем ;;;;;;;; или неугасаемый, является своего рода камнем, который в случае его разжигания нельзя погасить, как говорят нам Плиний и Солин.  Альберт Великий описывает его как камень цветом, напоминающий железо и встречающийся в основном в Аравии.  Как правило, он покрыт едва заметной маслянистой влагой, которая при приближении к ней зажжённой свечи немедленно загорается.  Многие химики проводили эксперименты по извлечению из него этого нерастворимого масла, но, как утверждается, все они претерпевали неудачу.  Но готовы ли наши химики сказать, что вышеуказанная операция совершенно невыполнима?  Если бы это масло смогли когда-то добыть, то вопрос не стоял бы о том, могло ли оно быть вечным горючим.  Древние люди вполне могли похвастаться тем, что обладали его секретом, потому что, повторяем, и по сей день живы экспериментаторы, которым это удавалось.  Химики, которые тщетно пытались это сделать, утверждали, что жидкость или раствор, химически извлеченные из этого камня, были скорее водянистыми, чем маслянистыми, и настолько нечистыми и мутными, что не могли гореть;  другие, напротив, утверждали, что это масло, как только оно попадет на воздух, становится настолько густым и твердым, что едва может течь, а при зажжении не даёт пламени, но только темный дым;  в то время, как светильники древних, как утверждается, горели самым чистым и ярким пламенем, не давая ни малейшего дыма.  Кирхер, доказывающий практическую целесообразность его очищения, считает, что это настолько трудно, что доступно только высшим адептам алхимии.
Блаж. Августину, который приписывает все эти искусства христианскому козлу отпущения, дьяволу, категорически противоречит Луис Вивес 110, доказывающий, что всякие такие мнимые магические действия являются произведением трудолюбия человека и глубокого изучения скрытых тайн природы, какими бы удивительными и чудесными они бы ни показались.  У рыцаря-киприота Подокаттара 111 была «льняная» ткань или полотно из другого вида асбеста, который, согласно Поркаччи 112, он видел в доме этого рыцаря. Плиний называет этот лён linum vinum 113, и индийский лён, и говорит, что он сделан из asbeston sive asbestinum 114, своего рода льна, из которого делали ткань, и её можно было очистить, бросив в огонь.  Он добавляет, что она была такой же дорогой, как жемчуг и бриллианты, и не только потому, что эта ткань очень редко встречается, но и потому что её чрезвычайно трудно соткать по причине коротких нитей.  После того как такой лён выровняют молотком, его замачивают в теплой воде, а после просушки его волокна можно легко разделить на нити, как у простого льна, и потом ткать.  Плиний утверждает, что видел несколько полотенец, сделанных из такой ткани, и участвовал в эксперименте по очистке их огнем.  Баптиста Порта также утверждает, что видел такие же полотенца в Венеции в руках у одной киприотки;  он называет это открытие алхимии secretum optimum 115.
 Д-р Грю, в своём описании диковин, хранящихся в Грешем-колледж  116 (семнадцатый век), считает, что искусство изготовления такого полотна, а также его использования, вообще утрачены, но, похоже, это не совсем так, поскольку мы обнаруживаем, что Музей Септалия может похвастаться нитками, веревками, бумагой и сеткой, изготовленных из этого материала ещё в 1726 году. Более того, некоторые из этих предметов сделаны собственноручно Септалием, как мы узнаем из «Искусства бальзамирования» Гринхилла, с.  361. «Грю, – говорит автор, – кажется, считает Asbestinus Lapis и Amianthus одним и тем же и называет их по-английски нитяным камнем». Он говорит, что камень растет короткими нитями или бахромой, примерно от четверти дюйма до одного дюйма в длину; блестящие нити растут параллельно, и такие же тонкие, как маленькие одинарные нити, которые плетёт шелкопряд, и очень гибкие, как лён или кудель.  То, что их секрет не совсем утерян, фактически подтверждается тем, что некоторые буддийские монастыри в Китае и Тибете владеют им.  Мы не можем сказать, сделана ли ткань из волокон одного или другого из таких камней, но мы видели в женском монастыре талапоинов, как жёлтое платье, такое же, как одеяние буддийских монахов, бросили в большую яму, полную горящих углей, и через два часа вытащили его таким чистым, как если бы его выстирали с мылом.
 После того, как асбест подвергся подобным суровым испытаниям в Европе и Америке в наше время, это вещество стало применяться в различных промышленных целях, таких как изготовления кровельного полотна, невоспламеняющейся одежды и несгораемых сейфов.  Очень ценное месторождение на острове Стейтен в гавани Нью-Йорка даёт этот минерал в связках наподобие сухого хвороста, с волокнами длиной в несколько футов. Более тонкий сорт асбеста, называемый древними [;;;;;;;;] (незагрязнённый), получил своё название из-за своего белого, атласного блеска.
 Древние делали фитили для своих вечных светильников из другого камня, который они называли Lapis Carystius.  Жители города Каристос, казалось, не делали из этого секрета, как Матфей Радер 117 говорит в своём сочинении 118, они «расчёсывали этот пушистый камень, пряли это волокно и ткали из него мантии, столовое бельё и тому подобное, которые при загрязнении снова очищались огнём вместо воды».  Павсаний из Аттики и Плутарх также утверждают, что фитили светильников делали из этого камня;  но Плутарх 119 добавляет, что его больше нельзя было найти в его время.  Личети склонен полагать, что у вечных горящих лампад, используемых древними в их гробницах, не было вообще фитилей, поскольку было найдено очень мало фитилей;  но Луис Вивес придерживается противоположного мнения и утверждает, что видел их довольно много.
Более того, Личети твёрдо убеждён в том, что «питание для огня» можно подавать настолько равномерно, что оно израсходуется лишь по прошествии длительного периода времени, и поэтому ни материя не испаряется, но будет стойко сопротивляться огню, ни огонь не поглотится материей, но будет сдерживаться ею, как цепью, от воспарения кверху». К этому сэр Томас Браун 120, говоря о лампадах, которые горели много сотен лет, включая небольшие лампады, добавляет, что «это зависит от чистоты масла, которое не даёт никакой копоти, могущей загасить огонь;  ибо если бы воздух питал пламя, то его бы не хватило надолго, потому что в этом случае он, наверняка, был бы весь израсходован огнём». Но он добавляет: « Искусство приготовления этого несгораемого масла утеряно».
 Не совсем! Время покажет, хотя бы всё, что мы сейчас пишем, как и многие другие истины, было бы обречено на провал.
 От имени науки нам говорят, что она не принимает никаких других методов исследования, кроме наблюдений и эксперимента.  Согласны; а разве у нас нет записей наблюдения фактов, скажем, за три тысячи лет, которые могут доказать оккультные способности человека?  Что касается эксперимента, то о какой лучшей возможности можно было бы мечтать, чем о той, что предоставляют нам так называемые современные феномены?  В 1869 году лондонское диалектическое общество пригласило разных английских учёных для исследования этих феноменов.  Давайте посмотрим, что ответили наши философы.  Профессор Гексли писал: «У меня нет времени на такое исследование, которое повлекло бы за собой много хлопот и (если оно не похоже на все известные мне исследования такого рода) чувство досады... Я не интересуюсь этим вопросом... даже если предположить, что феномены подлинные – они меня не интересуют». 121  Г-н Джордж Г. Льюис высказал одну мудрую вещь в следующем предложении: «Если какой-то человек говорит, что феномены производятся согласно каким-то неизвестным физическим законам, то он заявляет, что знает законы, согласно которым они производятся». 122  Профессор Тиндаль выражает сомнение относительно возможности хороших результатов на любом сеансе, на котором он мог бы присутствовать.  Его присутствие, по мнению г-на Варли, приводит всё в замешательство.123  Профессор Карпентер пишет: «Я удостоверился в результате личного исследования в том, что, хотя многие из выдаваемых за таковые (то есть манифестации духов) являются результатом преднамеренного обмана, а многие другие – результатом самообмана, существуют некие феномены, которые являются вполне подлинными и должны рассматриваться как подходящий предмет для научного исследования… источник этих феноменов не находится в каком-либо послании ab-extra 124, но зависит от субъективного состояния индивида, которое действует в соответствии с некими общепризнанными физиологическими законами… процесс, которому я дал название «бессознательной мыслительной деятельности»… играет большую роль в производстве феноменов, известных как спиритуалистические». 125  И именно таким образом мир оповещается через печатный орган точной науки, что бессознательная мыслительная деятельность приобрела способность заставлять гитары летать по воздуху, а мебель исполнять различные клоунские трюки!
 Вот вам и мнение английских учёных.  Американцы поступили не  намного лучше.  В 1857 году комитет Гарвардского университета предупредил общественность об опасности исследования этого предмета, который «развращает нравственность и ухудшает интеллект».  Более того, он назвал этот предмет «загрязняющим воздействием, которое, несомненно, имеет тенденцию уменьшать правдивость мужчины и чистоту женщины».  Позже, когда великий химик профессор Роберт Хэер, бросив вызов мнениям своих современников, исследовал спиритизм и поверил  в него, его немедленно объявили non compos mentis 126;  и в 1874 году, когда одна из нью-йоркских ежедневных газет направила циркулярное письмо ведущим учёным этой страны с просьбой провести исследование и предложила оплатить расходы, они как будто гости, приглашенные на ужин, «все как сговорились и начали придумывать отговорки».
 Тем не менее, несмотря на равнодушие Гексли, шутливость Тиндаля и «бессознательную мысленную деятельность» Карпентера, многие учёные, настолько же известные, как любой из них, исследовали нежелательный предмет и, ошеломлённые доказательствами, изменили свои убеждения.  Ещё один учёный и великий писатель (хотя и не спиритуалист) приводит такое заслуживающее внимания свидетельство: «То, что духи умерших, время от времени возвращаются к живым или появляются в своих бывших жилищах, было во все времена и во всех европейских странах укоренившимся  верованием, не ограниченным сельскими жителями, но которое разделяли и образованные люди... Если свидетельства людей по таким предметам могут иметь какую-либо ценность, существует множество таких свидетельств от самых отдаленных времен до настоящего времени, таких же обширных и безупречных, как и свидетельства в поддержку любого другого предмета». 127
 К сожалению, человеческий скептицизм является оплотом, способным бросить вызов любому количеству свидетельских показаний.  И, начиная с г-на Гексли, наши учёные принимают только то, что им подходит, но не больше.
«О, срам людской! Согласие царит
Меж  бесов проклятых, но человек,  –
Сознаньем обладающая тварь, –
Чинит раздор с подобными себе». 127, 128
Как мы можем объяснить такое расхождение во взглядах среди людей, учившимся по одним и тем же учебникам и получивших свои знания из одного и того же источника?  Понятно, что это ещё одно банальное подтверждение того, что нет двух людей, которые бы видели одно и то же совершенно одинаково.  Эта идея великолепно сформулирована д-ром Дж. Дж. Гартом Уилкинсоном в письме к Диалектическому Обществу.
 «Я давно, – говорит он, – убеждён на основании своего жизненного опыта в качестве пионера-исследователя нескольких неортодоксальных понятий, которые быстро становятся ортодоксальными, что почти любая истина свойственна нашему темпераменту или дана согласно нашим привязанностям и интуиции, и что  обсуждение и исследование просто чуть больше подогревают наш темперамент».
 Этот глубокий наблюдатель мог бы добавить к своему опыту опыт Бэкона, который отмечает, что «... неглубокая философия склоняет разум человека к атеизму, а глубокая философия склоняет мысли человека к религии».
 Профессор Карпентер хвалит передовую философию современности, которая «не игнорирует ни одного факта, каким бы странным он ни был, если он подтверждён вескими доказательствами»;  и всё же он был бы первым, кто отверг бы притязания древних на философские и научные знания, хотя и основанные на доказательствах, вполне «столь же веских», как и те, которые поддерживают притязания людей нашего времени на философскую или научную исключительность.  В области науки, давайте возьмем, например, вопросы электричества и электромагнетизма, которые вознесли имена Франклина и Морзе до столь высокого места в нашем списке славы.  Говорят, что за шесть веков до христианской эры Фалес открыл электрические свойства янтаря; однако более поздние исследования Швайггера 129, как дано в его обширных работах по символизму, полностью продемонстрировали, что все древние мифологии были основаны на науке натурфилософии и показывают, что самые оккультные свойства электричества и магнетизма были известны теургам древнейших мистерий Самофракии, известным по истории.  Диодор из Сицилии, Геродот и финикиец Санхуниатон (самые ранние историки) говорят нам, что эти мистерии возникли в ночи времён, за столетия и, вероятно, за тысячелетия до исторического периода. Одно из лучших доказательств этого мы видим на самой замечательной картине из книги Рауль-Рошетта 130 «Monuments d'Antiquite Figures» 131, на которой, подобно «взлохмаченному Пану», волосы у всех фигур торчат во все стороны, кроме  центральной фигуры Деметры кабиров, от которой исходит сила, а также ещё одного коленопреклонённого человека. 132  По словам Швайггера, картина, по-видимому, представляет собой часть церемонии посвящения.  И всё же не так давно элементарные труды по натурфилософии стали украшаться гравюрами наэлектризованных голов, с торчащими во все стороны волосами под воздействием электрического флюида.  Швайггер показывает, что утраченная натурфилософия античности была связана с наиболее важными религиозными церемониями.  Он в полной мере демонстрирует, что магия в доисторические периоды участвовала в мистериях и что величайшие феномены, так называемые чудеса – будь то языческие, иудейские или христианские, – фактически основывались на тайном знании древних жрецов в области физики и всех отраслей химии, точнее, алхимии.
 В главе XI, которая полностью посвящена замечательным достижениям древних, мы предлагаем продемонстрировать наши утверждения более полно.  Мы покажем на доказательствах, наиболее заслуживающих доверия классиков, что в период, предшествующий осаде Трои, учёные жрецы святилищ были хорошо знакомы с электричеством и даже молниеотводами.  А теперь мы добавим ещё несколько слов, прежде чем закрыть тему.
 Теурги настолько хорошо понимали тончайшие свойства магнетизма, что, не имея утраченного ключа к их тайнам, но полностью полагаясь на то, что было известно в их время об электромагнетизме, Швайггер и Эннемозер смогли проследить идентичность  «братьев-близнецов» или Диоскуров с полярностью электричества и магнетизма.  По словам Эннемозера, символические мифы, которые раньше считались бессмысленными вымыслами, теперь считаются «самыми умными и в то же время самыми глубокими выражениями строго научно определенной истины природы».133
 Наши физики гордятся достижениями нашего века и обмениваются антифонными 134  гимнами восхваления.  Красноречивое чтение их аудиторных лекций, их цветастая фразеология требуют лишь небольшой модификации, чтобы превратить эти лекции в мелодичные сонеты. Наши современные Петрарки, Данте и Торквато Тассо соперничают со старинными трубадурами в поэтическом излиянии.  В своём безграничном прославлении материи они воспевают любовное смешивание блуждающих атомов и любовный обмен протоплазм и жалуются на кокетливое непостоянство «сил», которые так провокационно играют в прятки с нашими важными профессорами в великой драме жизни, называемой ими «соотношение сил».  Провозгласив материю единоличной и самодержавной владычицей Безграничной Вселенной, они насильно разлучили её с супругом и посадили овдовевшую царицу на великий трон природы, освободившийся после изгнания духа. И теперь они пытаются сделать её настолько привлекательной, насколько это возможно, путём каждения фимиамом и поклонения в святилище, ими самими построенном.  Разве они забыли или совершенно не осознают того факта, что в отсутствие законного государя, этот трон – всего лишь повапленный гроб, внутри которого всё гниль и тление!  Эта материя без оживляющего её духа, «грубым испражнением» которого она лишь является, если использовать герметичное выражение, есть ничто иное, как бездушный труп, конечности которого, чтобы двигаться в заранее определенном направлении, требуют умного оператора при великой гальванической батарее под названием ЖИЗНЬ!
 В чём конкретно знание нынешнего века превосходит знание древних?  Когда мы говорим «знание», мы не имеем в виду те блестящие и точные определения, даваемые нашими современными учёными частностям с мельчайшими подробностями в любой отрасли точной науки, а также обучение, которое находит подходящий термин для любой частности, какой бы незначительной и микроскопической она бы ни была;  мы не имеем в виду название, данное каждому нерву или артерии в организме человека или животного, наименование каждой клетки, волокна и жилки в растении;  мы имеем в виду философское и конечное выражение любой истины в природе.
 Величайших древних философов обвиняют в неглубоких или поверхностных знаниях тех частностей в точных науках, которыми так хвастают современники. Различные комментаторы заявляют, что Платон был совершенной невеждой в вопросах анатомии и функций человеческого тела;  он ничего не знал о функции нервов для передачи ощущений, и не мог предложить ничего лучше бесполезных рассуждений относительно физиологических вопросов.  Они говорят, что он просто обобщил отделы человеческого тела и не дал ничего, напоминающего нам анатомические факты. Что касается его собственных взглядов на человеческое строение или микрокосмос, являющийся по его понятиям миниатюрным образом макрокосмоса, то они слишком трансцендентны, чтобы наши точные и материалистические скептики уделили ему хоть какое-то внимание.  Представление о том, что такое строение, как и строение вселенной, состоит из треугольников, кажется абсолютно нелепым для некоторых из его переводчиков.  Из последних только профессор Джоуитт 135 в своём вступлении к «Тимею» честно отмечает, что современный физик-философ «едва ли допустит в своих мыслях удостаиваться быть теми «костями мертвецов», из которых он сам поднялся до высшего знания» 136 забывая, насколько метафизика древних времён помогла «физическим» наукам современности.  Если вместо того, чтобы возмущаться недостаточностью, а порой и отсутствием строго научных терминов и определений в трудах Платона, мы тщательно проанализируем их, то окажется, что только «Тимей» содержит зародыши любого нового открытия, несмотря на свой ограниченный объём.  В нём ясно упоминаются циркуляция крови и закон гравитации, хотя первый из этих фактов, возможно не так чётко определён, чтобы противостоять повторным атакам современной науки, поскольку, по словам профессора Джоуитта, Платону не было известно о необычайном открытии, согласно которому кровь из одной части сердца вытекает через артерии и возвращается по венам к другой его части, в то время как Платон прекрасно знал, «что кровь является жидкостью, находящейся в постоянном движении».
Метод Платона, как и метод геометрии, состоял в том, чтобы переходить от универсалий к частностям.  Современная наука тщетно ищет первопричину в перестановках молекул;  Платон искал и находил её в величественном размахе миров.  Ему было достаточно знать великий замысел творения и уметь проследить самые могущественные движения вселенной через их изменения до их конечных состояний.  Мелкие частности, наблюдения за которыми и их классификация так утомляют современных учёных, демонстрируя их терпение, почти не привлекали внимания древних философов.  Следовательно, ученик пятого класса английской школы может болтать о мелочах физической науки с большим знанием дела, чем сам Платон. Всё же, с другой стороны, самые тупые ученики Платона могли рассказать намного больше о великих космических законах и их взаимоотношениях, а также продемонстрировать стоящее за ними знание оккультных сил и управление ими, чем наиболее образованный профессор в самой выдающейся академии нашего времени.
 Этот факт, так мало оценённый и никогда не замечаемый переводчиками Платона, объясняет самовосхваление, которому мы, современные люди, предаемся за счет этого философа и других таких же равных ему философов.  Их предполагаемые ошибки в анатомии и физиологии чрезмерно преувеличиваются с целью удовлетворить своё самолюбие до тех пор, пока мы, отстаивая идею наших собственных превосходных познаний, не потеряем из виду великолепие разума, украшавшего древние века.  Это похоже на то, как если бы кто-то в мыслях увеличивал пятна на солнце, пока не посчитал, что наступило полное солнечное затмение.
 Невыгодность современных научных исследований проявляется в том, что, хотя у нас есть название мельчайших частиц минерала, растения, животного и человека, самые мудрые из наших учителей не могут сказать нам ничего определённого о жизненной силе, которая производит  изменения в этих царствах.  Необходимо искать лучшего подтверждения этому заявлению, чем сочинения наших высших научных авторитетов.
 Человеку, занимающему выдающееся положение в своей профессии требуется немалое мужество, чтобы отдать должное приобретениям древних перед лицом общественного мнения, которое находит удовлетворение только в их унижении.  Когда встречаемся с подобным случаем, мы с радостью кладем лавровый венок к ногам смелого и честного учёного.  Таков профессор Джоуитт, магистр колледжа Баллиол и региус-профессор 137 греческого языка в Оксфордском университете, который в своём переводе работ Платона, говоря о «физической философии древних в целом», даёт им следующую хорошую характеристику: 1.«То, что теория туманностей была общепринятым убеждением ранних физиков».  Поэтому, как утверждает Дрейпер 138, она не могла опираться на открытия, сделанные Гершелем I 139 с помощью телескопа. 2. «То, что животные развились из лягушек, вышедших на землю, а человек – из животных, Анаксимен предполагал в шестом веке до нашей эры».  Профессор мог бы добавить, что эта теория существовала до Анаксимена, возможно, за несколько тысяч лет;  что это было общепринятым учением халдеев, и что эволюция видов Дарвина и теория обезьян имеют допотопное происхождение.  3. «...то, что даже Филолай и ранние пифагорейцы считали землю телом, подобным другим звёздам, вращающимся в космосе» 140. Таким образом, Галилей, изучив некоторые пифагорейские фрагменты, которые, как показал Ройхлин, существовали ещё во времена флорентийского математика 141, кроме того, был знаком с учением древних философов, и лишь снова подтвердил астрономическую доктрину, которая преобладала в Индии в глубокой древности.  4. Древние «...думали, что у растений есть пол так же, как и у животных».  Таким образом, нашим современным натуралистам оставалось только следовать по стопам своих предшественников. 5. «То, что музыкальные ноты зависят от относительной длины или натяжения струн, которыми они извлекаются, и измеряются с помощью числовых пропорций».  6. «То, что математические законы пронизывают мир, и даже качественные различия должны иметь своё начало в числе»;  и 7. «Уничтожение материи ими отрицалось и считалось только её преобразованием». 142 «Хотя одно из этих открытий могло бы быть счастливой догадкой, – добавляет г-н Джоуитт, – мы вряд ли можем приписать всех их простому совпадению». 143
 Одним словом, философия Платона была философией порядка, системы и пропорции, она охватывала эволюцию миров и видов, соотношение и сохранение энергии, преобразование материальной формы, сохранение материи и духа.  Их позиция по отношении к последнему значительно опережает современную науку, так как она скрепила свод философской системы с совершенным и неподвижным краеугольным камнем.  Если наука добилась таких колоссальных успехов в последнее время (если у нас более ясные представления о естественном законе, чем у древних), то почему наши вопросы о природе и источнике жизни остаются без ответа?  Если современная лаборатория гораздо богаче плодами экспериментальных исследований, чем лаборатории в древние времена, то, как же получается, что мы ступаем только по тропам, протоптанным задолго до христианской эры?  Почему так происходит, что наиболее продвинутая точка зрения, достигнутая в наше время, лишь позволяет нам смутно увидеть вдали вверху на горной тропе знания монументальные доказательства, оставленные более ранними исследователями, чтобы отметить то плато, которого они достигли и заняли?
 Если современные мастера намного опережают старых мастеров, то почему они не восстановят нам утраченное искусство наших послепотопных предков?  Почему они не дают нам неблекнущих красок Луксора – тирского пурпура, яркого вермильона и ослепительной лазури, которые украшают стены этого места, оставаясь такими же яркими, как в первый день их нанесения?  Почему они не дают нам неразрушающийся цемент пирамид и древних акведуков, дамасскую сталь, которую можно скрутить, как штопор, и вложить в ножны, не ломая её, великолепных, не имеющие аналогов оттенков витражей, которые можно найти среди пыли старых развалин и балок в окнах древних соборов, а также секрет настоящего ковкого стекла?  И если химия настолько слаба, что не может соперничать даже с ранним средневековьем в некоторых видах искусства, то зачем хвастаться достижениями, которые, по всей вероятности, были прекрасно известны тысячи лет назад?  Чем больше достижений в области археологии и филологии, тем более унизительными для нашей гордости являются открытия, которые совершаются ежедневно, тем более славным свидетельством они обладают в отношении тех, кто, возможно, из-за отдаленной древности до сих пор считался  невеждами, барахтавшимися в глубочайшей трясине суеверия.
  Почему мы должны забывать о том, что за несколько веков до того, как корабли отважных генуэзцев рассекали воды Запада, финикийские суда совершали кругосветные плавания по всему земному шару и распространяли цивилизацию в районах, которые теперь безмолвны и пустынны?  Какой археолог осмелится утверждать, что та же самая рука, которая планировала египетские пирамиды, Карнак и тысячи развалин, которые теперь рассыпаются до полного уничтожения на песчаных берегах Нила, не воздвигла монументальный Нагкон-Ват в Камбодже или не начертала иероглифического письма на обелисках и дверях заброшенной индейской деревни, недавно обнаруженной в Британской Колумбии лордом Дафферино,  или иероглифического письма на развалинах Паленки и Ушмаля в Центральной Америке?  Разве реликвии, которые мы храним в наших музеях (последние напоминания о давно «утерянных искусствах») не возвышают свой голос в пользу древней цивилизации?  И разве они не доказывают, снова и снова, что исчезнувшие страны и континенты похоронили вместе с собой искусства и науки, которых не воскресили ни первый тигель, когда-то нагретый в средневековом монастыре, ни последний, треснувший у современного химика, да и не воскресят, по крайней мере, в нынешнем столетии.
 «Нельзя сказать, что у них не было некоторого знания оптики», – великодушно признает профессор Дрэйпер в отношении древних учёных;  другие категорично отказывают им даже в этой малости.  «Выпуклая линза, найденная в Нимруде, доказывает, что им не были чужды увеличительные инструменты» 144.  В самом деле?  Если бы это было не так, то все классические писатели оказались бы лжецами.  Ведь когда Цицерон говорит нам, что видел всю «Илиаду», написанную на куске кожи такого миниатюрного размера, что его можно было свернуть и легко поместить внутри ореховой скорлупы, а Плиний утверждает, что у Нерона было кольцо с небольшим стеклом в нём, через которое он издалека мог наблюдать за действиями гладиаторов – может ли дерзость пойти дальше?  Действительно, когда нам говорят, что Маврикий мог видеть с мыса Сицилии через всё море побережье Африки с помощью инструмента, называемого «навскопит» 145, мы должны либо думать, что все эти свидетели лгали, либо что древние были более чем лишь немного знакомы  с оптикой и увеличительными стеклами.  Уэнделл Филлипс заявляет, что у его друга есть необыкновенное кольцо «возможно, три четверти дюйма в диаметре, на котором изображена обнажённая фигура бога Геркулеса. С помощью увеличительного стекла можно различить переплетающиеся мускулы и  сосчитать все волосинки на бровях.... Роулинсон привёз домой камень около двадцати дюймов в длину и десяти в ширину, содержащий целый трактат по математике. Его совершенно нельзя разобрать без увеличительного стекла... В музее д-ра Эбботта есть  кольцо Хеопса, которое Бунзен относит к 500 г. до н.э.  Печатка на кольце размером примерно с четверть доллара, и гравировка не видна без увеличительного стекла… В Парме вам покажут гемму, которую когда-то носил Микеланджело на пальце, её гравировке 2000 лет и на ней изображены фигуры семи женщин. Вам потребуются сильные увеличительные стёкла, чтобы как-то разглядеть их формы… Таким образом, микроскоп, – добавляет учёный лектор, – вместо того, чтобы принадлежать нашему времени, находит своих братьев в Книгах Моисея, а это – младшие его братья».
 Вышеизложенные факты, по-видимому, не свидетельствуют о том, что древние имели лишь «некоторое знание оптики».  Поэтому, совершенно не соглашаясь в этом в частности с профессором Фиске и его критикой «Конфликта» в сочинении профессора Дрейпера «Невидимый мир», мы обнаруживаем в этой замечательной книге Дрейпера единственную ошибку, заключающуюся в том, что он, как исторический критик, иногда неуместно использует свои собственные оптические инструменты.  Для того чтобы усилить атеизм пифагорейца Бруно, он смотрит через выпуклые линзы, а  говоря о знании древних, он, очевидно, видит вещи через линзы вогнутые.
 Просто восхищаешься, когда находишь в различных современных сочинениях осторожные попытки как благочестивых христиан, так и скептиков, хотя и очень образованных людей, провести демаркационную линию между тем, чему мы должны и чему не должны верить у древних авторов.  Никакого доверия нельзя им оказывать без уточняющей предосторожности.  Если Страбон говорит нам, что древняя Ниневия имела сорок семь миль в окружности, и его свидетельство принимается, то почему должно быть по-другому, как только он свидетельствует об исполнении пророчеств Сивилл?  Есть ли здравый смысл в том, чтобы называть Геродота «отцом истории», а затем тут же, не переведя дыхания, обвинять его в глупой тарабарщине, когда он рассказывает о чудесных явлениях, свидетелем которых он был?  Возможно, в конце концов, такая осторожность необходима сейчас больше, чем когда-либо, когда наша эпоха окрещена «веком открытий».  Разочарование может оказаться слишком жестоким для Европы.  Порох, который долгое время считался изобретением Бэкона и Шварца, теперь в школьных учебниках упоминается как изобретение китайцев для выравнивания холмов и взрывания скал за столетия до нашей эры.  «В Александрийском музее, – говорит Дрейпер, – была машина, изобретённая математиком Героном 146 чуть более 100 лет до нашей эры. Она вращалась под воздействием пара и имела форму, которую мы теперь бы назвали реактивным двигателем.  Случай не имел ничего общего с изобретением современной паровой машины». 147  Европа гордится открытиями Коперника и Галилея, и теперь нам говорят, что астрономические наблюдения халдеев простираются на сотню лет до потопа, а Бунзен относит потоп ко времени не менее чем за 10 000 лет до нашей эры. 148 Более того, китайский император, более чем за 2000 лет до рождения Христа (то есть, до Моисея) казнил двух своих главных астрономов за то, что они не предсказали затмение солнца.
 Можно в качестве примера отметить неточности современных представлений о научных утверждениях нынешнего столетия, что открытия сохранения материи и корреляции сил, особенно последних, провозглашаются как наши главные триумфы.  Это является «наиболее значительным открытием нынешнего века», как выразился сэр Уильям Армстронг в своей знаменитой речи на посту президента Британской ассоциации.  Но это «значительное открытие», в конце концов, совсем не является открытием.  Его происхождение, кроме бесспорных следов, которые можно найти у древних философов, теряется в густых сумерках доисторических дней.  Его первые следы можно обнаружить в смутных рассуждениях ведического богословия, в учении об эманации и растворении, одним словом, в учении о нирване.  Иоанн Эригена 149 обрисовал это в своей смелой философии в восьмом веке, и мы приглашаем всех прочитать его трактат «De Divisione Naturae» 150, чтобы убедиться в истинности вышесказанного.  Наука говорит, что когда теория сохранения материи (кстати, тоже очень, очень старая идея Демокрита) была доказана, возникла необходимость распространить её на энергию.  Никакая частица материи никогда не может быть потеряна;  никакая часть энергии, существующая в природе, не может исчезнуть;  следовательно, оказалось, что энергия также сохраняется, и было доказано, что её различные проявления или силы в разных аспектах могут быть взаимно преобразуемыми, но с разными способами движения частиц материи.  И, таким образом, была вновь обнаружена корреляция сил.  Г-н Гроув ещё в 1842 году придал каждой из этих сил, таких как тепло, электричество, магнетизм и свет, преобразуемый характер;  делая их способными в одно мгновение быть причиной, а в следующее – следствием 151. Но откуда приходят эти силы и куда они уходят, когда мы теряем их из виду?  По данному вопросу наука молчит.
Теория «корреляции сил», хотя она может быть в сознании наших современников «величайшим открытием века», не может объяснить начала или конца ни одной из таких сил; эта теория также не может указать её причину.  Силы могут быть взаимозаменяемыми, и одна может порождать другую, однако ни одна точная наука не способна объяснить альфа и омегу этого явления.  В чём конкретно мы тогда опережаем Платона, который, обсуждая в «Тимее» первичные и вторичные качества материи 152 и слабость человеческого ума, заставляет Тимея сказать: «Бог знает изначальные качества вещей; человек может только надеяться достичь правдоподобия».  Нам остаётся только открыть одну из нескольких брошюр Гексли и Тиндаля, чтобы найти точно такое же признание;  но они превосходят Платона в том, что не позволяют даже Богу знать больше, чем они сами;  и, может быть, на этом они основывают свои претензии на превосходство?  Древние индусы основывали своё учение об эманации и растворении именно на этом законе.  ;; ;; 154, изначальная точка в бескрайнем круге, «чья окружность нигде, а центр везде», эманирует из себя всё и проявляет их в видимой вселенной в разнообразных формах;  формы меняются, смешиваются и после постепенного превращения из чистого духа (или буддийского «ничто») в самую грубую материю начинают отступать и постепенно возвращаются в своё первобытное состояние, которое является растворением в нирване  153 – что же это, как не корреляция сил?
Наука говорит нам, что можно доказать, что тепло вырабатывает электричество, электричество вырабатывает тепло, а магнетизм переходит в электричество, и наоборот.  Движение, говорят нам, является результатом самого движения и т. д. до бесконечности.  Это – азбука оккультизма и самых ранних алхимиков.  Поскольку открыто и доказано сохранение материи и энергии, то это решает великую проблему вечности.  Зачем нам нужен тогда дух?  Его бесполезность отныне научно доказана!
 Таким образом, можно сказать, что современные философы не продвинулись ни на шаг дальше того, что хорошо знали жрецы Самофракии, индусы и даже христианские гностики.  Первые показали это в этих удивительно гениальных мифах о Диоскурах или «сынах неба»;  братья-близнецы, о которых говорил Швайггер, «постоянно умирают и возвращаются к совместной жизни, в то время как абсолютно необходимо, чтобы один умер, чтобы другой мог жить».  Они знали так же хорошо, как и наши физики, что когда энергия исчезает, она просто превращается в другую энергию.  Хотя археология, возможно, и не обнаружила какого-либо древнего аппарата для таких особых преобразований, тем не менее можно с полным основанием утверждать согласно аналогичным выводам, что почти все древние религии были основаны на таком сохранении материи и энергии (плюс эманация всего из эфирного, духовного огня) или центрального солнца, которое есть Бог или дух, на знании потенциальных возможностей которого основана древняя теургическая магия.
 В рукописном комментарии о магии Прокл рассказывает следующее: «Точно так же, как влюблённые постепенно продвигаются от той красоты, которая проявляется в ощутимых формах, к той красоте, которая божественна; так древние жрецы, когда они посчитали, что есть  определенный союз и симпатия в естественных вещах друг к другу, а также вещей по отношению к оккультным силам и обнаружили, что всё существует во всём, они изобрели священную науку, основываясь на этой взаимной симпатии и подобии. Таким образом, они признавали высшее в низших и низшее в высших, в небесных областях – земные свойства, существующие как причинные и небесные, а на земле небесные свойства, но в соответствии с земными условиями».
 Затем Прокл указывает на некоторые загадочные особенности растений, минералов и животных, хорошо известных нашим натуралистам, но ни одна из них не объяснена ими. Таково круговое движение подсолнечника, гелиотропа, лотоса, (которые до восхода солнца складывают листья, втягивая, так сказать, лепестки внутрь себя, а затем постепенно раскрывают их при восходе солнца,  и втягивают их снова, когда оно склоняется к западу) солнечного и лунных камней, гелио-селенитов, петуха, льва и других животных.  «Итак, древние, – говорит он, – созерцая эту взаимную симпатию вещей (небесных и земных), применяли в оккультных целях вещи, как небесной, так и земной природы, посредством которых через некое подобие они прослеживали божественные силы в этой низшей обители... Всё сущее исполнено божественной природы; земные натуры получают полноту небесных, а небесные – сверхнебесных сущностей, в то время как любой порядок вещей постепенно развивается в прекрасном нисхождении от высшего к низшему 155.  Ибо, какие бы частности ни были собраны в один из вышеупомянутых порядков вещей, впоследствии они распространяются при нисхождении, причём различные души распространяются их различными правящими божествами». 156
 Очевидно, Прокл не отстаивает здесь просто суеверие, но науку,  несмотря на то, что она оккультна и неизвестна нашим учёным, отрицающим её возможности, магия всё-таки является наукой.  Она прочно и исключительно основывается на таинственном родстве, существующим между органическими и неорганическими телами, видимыми продуктами четырех царств и невидимыми силами вселенной.  То, что наука называет гравитацией, древние и средневековые герметисты называли магнетизмом, притяжением, родством. Это есть вселенский закон, понятый Платоном и объяснённый им в «Тимее» как притяжение меньших тел большими телами и подобных тел подобными, причём последние проявляют магнетическую силу, а не следуют закону гравитации.  Формула антиаристотелизма, согласно которой гравитация заставляет все тела падать с одинаковой скоростью, безотносительно к их весу, а разница вызвана каким-то другим неизвестным фактором, казалось бы, намного точнее указывает на магнетизм, чем на гравитацию, причём первый притягивает скорее за счёт вещества, а не веса.  Основательное знакомство с оккультными силами всего, что существует в природе, как видимого, так и невидимого, с их взаимоотношениями, притяжением и отталкиванием и их причинами, прослеживаемыми до духовного начала, которое пронизывает и оживляет всё сущее, а также со способностью обеспечивать наилучшие условия для того, чтобы это начало проявило себя, другими словами, глубокое и исчерпывающее знание естественных законов – всё это было и остаётся основой магии.
В своих заметках о «Призраках и домовых» при рассмотрении некоторых фактов, приведённых некоторыми выдающимися защитниками феноменов спиритуалистов, такими как профессор де Морган, г-н Роберт Дейл Оуэн, г-н Уоллес, и среди прочего г-н Ричард А. Проктор заявляет, что «не считает убедительными следующие замечания профессора Уоллеса: «Как такие доказательства, как это, – говорит он (Уоллес), упоминая одну из историй Оуэна, – могут быть опровергнуты или объяснены?.  Зарегистрированы десятки и даже сотни подобных засвидетельствованных фактов, но не предпринимается никаких попыток для их объяснения. Они просто игнорируются и во многих случаях признаются необъяснимыми».  На это г-н Проктор шутливо отвечает, что, поскольку «наши философы заявляют, что они давно решили, что эти истории о призраках – всего лишь обман, поэтому остаётся только их игнорировать; но они чувствуют «обеспокоенность» в связи с тем, что необходимо приводить новые доказательства для привлечения новообращённых, некоторые из которых настолько неразумны, что требуют новых проверок на том основании, что прежнее заключение противоречит свидетельствам».
 «Все это, – продолжает он, – служит прекрасным поводом для того, чтобы не смеяться над «обращёнными» за их веру, но необходимо предпринимать что-то по существу, прежде чем наши «философы» смогут посвятить большую часть своего времени на предлагаемые исследования. Следует доказать, что благополучие человеческой расы в значительной степени связано с этим вопросом, в то время как тривиальный характер любых поступков привидений, записанных до сих пор, признается даже обращёнными!»
 Г-жа Эмма Хардинг Бриттэн собрала множество достоверных фактов из светских и научных журналов, которые показывают, какими серьёзными вопросами наши учёные иногда заменяют досаждающую их тему «Призраки и домовые».  Она приводит цитату репортажа одной вашингтонской газеты об одном из торжественных конклавов, состоявшемся вечером 29 апреля 1854 г.  Почтенного химика, профессора Хэера из Филадельфии, которого все уважают за его характер, а также за научные труды в течение всей жизни, профессор Генри «заставил замолчать», как только тот коснулся темы  спиритизма.  «Дерзкий поступок одного из членов «Американской научной ассоциации», – пишет автор, – был санкционирован большинством этого выдающегося общества и впоследствии скреплён подписями всех присутствующих в их протоколах». 157  На следующее утро, в репортаже об этом заседании газета «Spiritual Telegraph» так прокомментировала эти события:
 «Казалось бы, такой предмет, как этот (представленный профессором Хэером) исключительно относится к области науки».  Но «Американская ассоциация содействия науке»158 решила что он либо не заслуживает их внимания, либо им опасно в него вмешиваться, и поэтому они проголосовали за его отклонение… В этой связи нельзя не упомянуть, что «Американская ассоциация содействия науке» провела на той же сессии очень учёную, расширенную, серьёзную и глубокую дискуссию о том, почему петухи кукарекают между двенадцатью и часом ночи! Предмет достойный философов!  И, кроме того, вероятно, было доказано, что он воздействует на «благополучие человеческой расы» в весьма «значительной степени».
Достаточно выразить убеждение в существование загадочной симпатии между жизнью определённых растений и человеческой жизнью, чтобы быть предметом насмешек.  Тем не менее, есть много достоверных случаев, которые демонстрируют реальность такого родства.  Известно, что люди заболевают, когда выкорчевывают дерево, посаженного в день их рождения, и умирают, когда такое дерево умирает.  И наоборот, известны случаи, когда дерево, посаженное при тех же обстоятельствах, засыхало и умирало одновременно с человеком, который был ему, так сказать, как брат-близнец.  Первое г-н Проктор назвал бы «эффектом воображения»;  а второе – «любопытным совпадением».
 Макс Мюллер приводит ряд таких случаев в своем эссе «О нравах и обычаях».  Он рассказывает об этой популярной традиции, существующей в Центральной Америке, Индии и Германии.  Он прослеживает её почти по всей Европе;  находит её среди воинов маори, в Британской Гвиане и в Азии.  Рецензируя сочинение Тейлора «Исследования ранней истории человечества», в котором собрано немало таких традиций, великий филолог очень справедливо отмечает следующее: «Если бы эти традиции были только в индийских и немецких сказках, мы могли бы считать их собственностью древних арийцев, но когда мы находим их в Центральной Америке, ничего не остаётся, кроме как допустить более позднее общение между европейскими поселенцами и сказителями из числа коренных американцев... или выяснить, нет ли какого-то чёткого и поистине человеческого элемента в этой предполагаемой симпатической связи между жизнью цветов и жизнью человека».
 Нынешнее поколение людей, которые ни во что не верят, кроме поверхностных свидетельств своих собственных чувств, несомненно, отвергнет саму идею такой симпатической силы, существующей в растениях, животных и даже камнях.  Мембрана, скрывающая их внутреннее зрение, позволяет им видеть лишь то, чего нельзя отрицать.  Автор «Диалога с Асклепием» открывает нам причину этого, которая, возможно, могла бы соответствовать нынешнему периоду и объяснить эту эпидемию неверия.  В нашем веке, как и тогда, наблюдается прискорбный уход божественности от человека, когда ни о чём достойным неба или связанным с небом не хотят слышать или верить в это, и когда любой божественный голос неизбежно замолкает. 159  Или, как говорит император Юлиан: «Маленькая душа» скептика «на самом деле сообразительна, но ничего не видит своим здоровым и неиспорченным зрением».
 Мы находимся в низшей точке цикла и, очевидно, в переходном состоянии.  Платон делит прогресс разума вселенной в течение каждого цикла на плодородные и бесплодные периоды.  В подлунных областях сферы различных элементов вечно остаются в совершенной гармонии с божественной природой, говорит он;  «но их части», из-за слишком большой близости к земле и их смешения с земным (что есть материя и, следовательно, царство зла) «иногда соответствуют (божественной) природе, а иногда противоречат ей».  Когда эти циркуляции (которые Элифас Леви называет «потоками астрального света») во вселенском эфире, содержащем в себе все элементы, происходят в гармонии с божественным духом, наша земля и всё, что с ней связано, переживает период плодородия.  Оккультные силы растений, животных и минералов находятся в таинственной симпатической связи с «высшими природами», и божественная душа человека обладает совершенным знанием об этих «низших».  Но в бесплодные периоды последние теряют свою магическую симпатию, и духовное зрение большинства человечества настолько ослеплено, что теряется всякое представление о высших силах его собственного божественного духа.  Мы находимся в бесплодном периоде; восемнадцатый век, в течение которого злобная лихорадка скептицизма свирепствовала так неудержимо, повлёк за собой неверие как наследственное заболевание девятнадцатого века.  Божественный разум сокрыт в человеке,  философствует только его животный мозг.
Раньше магия была всеобщей наукой, находившейся полностью в руках учёных жрецов.  Хотя в святилищах ревностно охраняли её центр, её лучи освещали всё человечество.  Иначе как мы можем объяснить необычайную идентичность «суеверий», обычаев, традиций и даже высказываний, повторяющихся в народных пословицах, столь широко разбросанных от одного полюса к другому, что мы находим у татар и лапландцев те же самые понятия, что и у южных народов Европы, жителей степей России и аборигенов Северной и Южной Америки?  Например, Тейлор показывает, что одно из древних пифагорейских изречений «Не вороши огонь мечом» распространено в ряде стран, которые не имеют ни малейшего отношения друг к другу.  Он цитирует Де Плано Карпини, который обнаружил, что это предание бытовало среди татар ещё в 1246 году. Татарин не согласится, ни за какие деньги вонзить нож в огонь или дотронуться до него острым или колющим орудием из-за страха отрезать «голову огня».
Камчадалы Северо-Восточной Азии считают это большим грехом.  Индейцы племени сиу в Северной Америке не смеют касаться огня ни иглой, ни ножом, ни каким-либо острым инструментом.  Калмыки испытывают тот же страх;  и абиссинец скорее бы засунул голые руки по локти в пылающие угли, чем использовал близь лежащие нож или топор.  Все эти факты Тейлор также называет «просто любопытными совпадениями».  Макс Мюллер, однако, считает, что они теряют большую часть своей силы из-за того факта, что «в основе их лежит учение Пифагора».
 Каждое предложение Пифагора, как и большинство древних изречений, имеет двойное значение;  и, хотя оно имело оккультное физическое значение, выраженное буквально в его словах, оно воплощало нравственную заповедь, которая объясняется Ямвлихом в его сочинении «Жизнь Пифагора».  Выражение «не вороши огня мечом» является девятым символом в «Протреприке»160 этого неоплатоника.  «Этот символ, – говорит он, – призывает к благоразумию». Он указывает на «уместность противопоставлять острые слова человеку, полному огня и гнева или спорить с ним. Ибо зачастую грубыми словами ты можешь возбудить или взволновать невежественного человека, и сам будешь страдать... Гераклит также свидетельствует об истинности этого символа. Потому что он говорит: «Трудно бороться с гневом, ибо, как бы то ни было, это необходимо делать во спасение души».  Верно он говорит.  Поскольку многие люди, дав волю гневу, изменили состояние своей души и предпочли смерть жизни. Но при управлении языком и сохранении спокойствия, из раздоров рождается дружба, пламя гнева гаснет, и ты сам не будешь казаться себе лишённым рассудка». 161
 У нас иногда были опасения;  мы ставили под сомнение беспристрастность нашего собственного суждения, нашу способность достойно критиковать труды таких гигантов, как некоторые из наших современных философов – Тиндаль, Гексли, Спенсер, Карпентер и некоторые другие.  В нашей безмерной любви к «людям прежних времён» – первобытным мудрецам –мы всегда боялись нарушить границы справедливости и не воздать должное тем, кто это заслуживает.  Постепенно этот естественный страх уступил место неожиданному подкреплению.  Мы узнали, что мы были лишь слабым эхом общественного мнения, которое, хотя и сдержанно, иногда находило выход в талантливых статьях, разбросанных по всей периодике страны.  Одну из таких статей можно найти в журнале «National Quarterly Review» за декабрь 1875 года, она озаглавлена «Наши чувственные современные философы».  Это очень талантливая статья, в которой безбоязненно обсуждаются претензии некоторых наших учёных на новые открытия, касающиеся природы материи, человеческой души, разума, вселенной, а также происхождения вселенной и т.д. «Религиозный мир был весьма поражён, – продолжает автор, – и немало взволнован высказываниями таких людей, как Спенсер, Тиндаль, Гексли, Проктор и некоторых других из той же школы». Охотно признавая, насколько наука обязана каждому из этих джентльменов, тем не менее, автор «самым решительным образом» отрицает, что они  вообще сделали какие-то открытия. Нет ничего нового в их рассуждениях, даже у самых передовых из них, ничего, чего бы ни знали и чему бы ни учили в той или иной форме тысячи лет назад. Он не говорит, что эти учёные «выдвинули свои теории как свои собственные открытия, но они оставляют факты в таком виде, что это подразумевается, а газеты делают всё остальное…  Публика, у которой нет ни времени, ни желания изучать факты, принимает на веру мнение газет… и ждёт, что будет дальше!..  Предполагаемые создатели таких поразительных теорий подвергаются нападкам в газетах.  Иногда оскорблённые учёные принимаются защищать себя, но мы не можем вспомнить ни одного случая, когда они откровенно говорили: «Господа, не сердитесь на нас; мы просто обновляем истории, которые почти так же стары, как мир».  «Это была бы сущая правда, но даже учёные или философы, – добавляет автор, – не всегда могут устоять против соблазна потворствовать какому-то мнению, которое, как им кажется, может обеспечить им нишу среди бессмертных». 162
 Гексли, Тиндаль и даже Спенсер стали в последнее время великими оракулами, «непогрешимыми Папами» относительно догм о протоплазме, молекулах, изначальных формах и атомах.  За свои великие открытия они пожали больше пальмовых ветвей и лавров, чем было волос на головах у Лукреция, Цицерона, Плутарха и Сенеки.  Тем не менее, сочинения последних изобилуют идеями о протоплазме, первичных формах и т. д., не говоря уже об атомах, из-за которых Демокрит был назван философом-атомщиком.  В той же рецензии мы находим такое, самое поразительное обвинение: «Кто среди наивных людей не удивлялся, даже в течение последнего года, замечательным результатам, достигнутым с помощью кислорода? Какое волнение вызывали Тиндаль и Гексли, провозгласив в свойственной им манере оракулов лишь те самые доктрины, которые  мы только что цитировали из Либиха 163, вдобавок, уже в 1840 году профессор Лион Плейфер перевел на английский язык самые «выдающиеся» сочинения барона Либиха». 164
 «Еще одно недавнее высказывание, – пишет он, – которое поразило большое количество наивных и благочестивых людей, заключается в том, что любая мысль, которую мы выражаем или пытаемся выразить, производит определенное чудесное изменение в веществе мозга». Но для этого и гораздо большего в этом роде, наши философы должны были только обратиться к страницам сочинений барона Либиха. Так, например, этот ученый провозглашает: «Физиология обладает достаточным основанием утверждать, что любая мысль, любое ощущение сопровождается изменением состава вещества мозга;  что любое движение, любое проявление силы является результатом трансформации его структуры или вещества». 165
 Таким образом, на протяжении всех сенсационных лекций Тиндаля мы можем проследить почти постранично все размышления Либиха, время от времени перемежающиеся с ещё более ранними взглядами Демокрита и других языческих философов.  Попурри из старых гипотез, возведённое великим авторитетом дня в разряд квазидоказанных формул и представленное в присущей ему манере с использованием патетической, живописной, приятной и захватывающе красноречивой фразеологии.
 Кроме того, тот же рецензент демонстрирует нам множество идентичных идей и весь материал, необходимый для доказательства того, что великие открытия Тиндаля и Гексли можно найти в трудах д-ра Джозефа Пристли, автора книги «Размышления о материи и духе» и даже в «Философии истории» Гердера.
 «Правительство не досаждало Пристли,  – добавляет автор, – просто потому, что у него не было честолюбивых замыслов прославиться, провозгласив свои атеистические взгляды во всеуслышание. Этот философ... был автором от семидесяти до восьмидесяти томов,  и первооткрывателем кислорода».  Именно в этих трудах он «выдвигает те же самые идеи, которые были объявлены такими «поразительными», «смелыми» и т. д. высказываниями наших современных философов».
 «Наши читатели, – продолжает он, – помнят, какое волнение было вызвано высказываниями некоторых наших современных философов о происхождении и природе идей, но эти высказывания, как и другие, которые предшествовали или следовали за ними, ничего нового не содержат». «Идея, – говорит Плутарх, – это бестелесное существо, которое само по себе не имеет существования, но придаёт облик и форму бесформенной материи и становится причиной её проявления» (De Placitis Philosophorum 166).
 Воистину, ни один современный атеист, в том числе и г-н Гексли, не может превзойти Эпикура в материализме;  он может только подражать ему.  И что такое его «протоплазма», как не rechauffe 167 предположений индусских свабхавиков или пантеистов, которые утверждают, что всё сущее, как боги, так и люди и животные, рождены от свабхавы или их собственной природы? 168  Что касается Эпикура, то Лукреций приписывает ему следующие слова: «Душа, созданная таким образом, должна быть материальной, поскольку мы прослеживаем её происхождение из материального источника; ибо она существует, и существует только в материальной системе, питается материальной пищей, растёт вместе с  ростом тела, становится зрелой вместе с его зрелостью, приходит в упадок вместе с его распадом и, следовательно, принадлежит ли она человеку или зверю, она должна умереть с его смертью». Тем не менее, мы бы напомнили читателю, что Эпикур здесь говорит об астральной душе, а не о божественном духе. Но, если мы правильно понимаем вышесказанное, «протоплазма баранины» г-на Гексли  очень древнего происхождения, и может претендовать на Афины, как место своего рождения, и на мозг старого Эпикура, как свою колыбель.
 Далее, всё же, не желая быть неправильно понятым или признанным виновным в обесценивании труда любого из наших учёных, автор завершает свое эссе, отмечая: «Мы просто хотим показать, что, по крайней мере, та часть общества, которая считает себя разумной  и просвещенной, должна развивать свою память или помнить о «выдающихся» мыслителях старины гораздо лучше, чем она делает это теперь. Особенно это касается тех, кто, либо сидя за письменным столом, либо стоя за трибуной или кафедрой, берутся наставлять всех желающих получить от них наставления. Тогда было бы гораздо меньше беспочвенных опасений, гораздо меньше шарлатанства и, прежде всего, гораздо меньше плагиата, чем сейчас». 169
 Истинно говорит Кедворт 170, что величайшим невежеством, в котором наши современные умники обвиняют древних, является их вера в бессмертие души.  Подобно древним скептикам Греции, наши учёные (используя выражение того же д-ра Кедворта) боятся, что если они допустят духов и привидений, то им придётся признавать и Бога;  и нет для них ничего слишком абсурдного в их догадках, добавляет он, лишь бы не допустить существования Бога.  Огромное сообщество древних материалистов, какими бы скептиками они не казались нам сейчас, думали иначе, и Эпикур, отвергавший бессмертие души, однако верил в Бога, а Демокрит полностью признавал реальность привидений.  В предсуществование души человека и его богоподобные способности верило большинство всех мудрецов древности.  Магия Вавилона и Персии основывала на этом своё учение о махагистии.  В «Халдейских оракулах», на которые так много комментариев написали Плифон 171 и Пселл 172, постоянно и подробно излагаются разные свидетельства о магах.  Зороастр, Пифагор, Эпихарм 173, Эмпедокл, Кеб 174, Еврипид, Платон, Евклид, Филон, Боэций 175, Вергилий, Марк Цицерон, Плотин, Ямвлих, Прокл, Пселл, Синезий, Ориген и, наконец, сам Аристотель, отнюдь не отрицая нашего бессмертия, свидетельствуют наиболее решительно в его пользу.  Подобно Кардону и Помпонацци 176, «которые не были друзьями бессмертия души», как говорит Генри Мор, «Аристотель однозначно приходит к выводу, что разумная душа – это отличное от души мира существо, хотя и той же сущности», и что «она существует ещё до того, как попадет в тело». 177
 Прошли годы, с тех пор как граф Жозеф де Местр написал одно изречение, которое, вполне соответствуя эпохи Вольтера, в которой он жил, ещё с большей справедливостью можно отнести к нашему времени крайнего скептицизма.  «Я слышал, – пишет этот выдающийся человек, – я слышал и читал о множестве хороших шуток о невежестве древних, которые всегда и повсюду видели духов; мне кажется, что мы намного глупее, чем наши предки, поскольку никогда и нигде не осознаём ничего подобного». 178

 СНОСКИ

1Thou Great First Cause, least understood:
    Who all my sense confined
To know but this—that thou art good,
    And that myself am blind:
Первопричина – Ты, неведомая нам,
Кто ограничил чувства все мои,
Но только дал мне знать, что благо есть ТЫ САМ,
А я – слепец, неведомы пути Твои.
«Вселенская молитва» Александр Поуп
Алекса;ндр По;уп (Alexander Pope; 21 мая 1688 года, Лондон, Англия – 30 мая 1744 года, Твикенхэм, Англия)  – английский поэт XVIII века, один из крупнейших авторов британского классицизма. – Прим. пер.
2 Джо;зеф А;ддисон (англ. Joseph Addison; 1 мая 1672 – 17 июня 1719) – публицист, драматург, эстетик, политик и поэт, который стоял у истоков английского Просвещения. Джозеф Аддисон «Като», действие 5, сцена 1. – Прим. пер.
3 А;вгуст Фри;дрих Фе;рдинанд фон Коцебу; (нем. August Friedrich Ferdinand von Kotzebue; 3 мая 1761, Веймар — 23 марта 1819, Мангейм, Великое герцогство Баден) — немецкий драматург и романист. – Прим. пер.
4 Джеро;ламо (Джироламо, Иероним) Карда;но ( 24 сентября 1501, Павия – 21 сентября 1576, Рим) итальянский математик, инженер, философ, врач и астролог. – Прим. пер.
5 «Antidote» «Противоядие», кн. I, гл. 4.
6 Реджинальд Скот (или Скотт) (ок. 1538 – 9 октября 1599 года) был англичанином и членом парламента, автором книги «Открытие колдовства», которая была опубликована в 1584 году. – Прим. пер.
7 Томас Ади (ок. 17-го века) был английским врачом и гуманистом, автором двух скептических книг о колдовстве и охоте на ведьм. – Прим. пер.
8 Джон Уэ;бстер, англ. John Webster; 1578, Лондон – 1634, там же) – английский драматург, современник Шекспира и Бен Джонсона, мастер т. н. «кровавой трагедии». – Прим. пер
9 1Цар. 28:8-14 – Прим. пер.
10  «Письмо Гланвилю, автору «Sadducismus Triumphatus» «Торжествующего саддукейства», 25 мая 1678 года».
11 «История магии», кн.  II, с. 272.
12 Пьер Пуаре; (фр. Pierre Poiret; лат. Petrus Poiret; 15 апреля 1646, Мец – 21 мая 1719, Rijnsburg) – французский кальвинист, богослов и философ; пропагандист учений дам-философов Антуанетты Буриньон и мадам Гюйон; мистик. – Прим. пер.
13 «Apologie pour tous les grands personnages faussement accuses de magie» «Апология всех великих личностей, ложно обвинённых в магии».
14 Кристоф Вильгельм Гуфеланд (нем. Christoph Wilhelm Hufeland; 12 августа 1762, Бад-Лангензальца – 25августа 1836, Берлин) лейб-медик  прусского короля Фридриха Вильгельма III. – Прим. пер.
15 Берлин, 1817 г.
16 «Nova Medicina Spirituum» «Новая медицина духов», 1675 г.
17 «История магии».
18 Было бы бесполезным и слишком долгим трудом выступить здесь в защиту теории Кеплера о связи между пятью правильными геометрическими телами и величинами орбит пяти главных планет, до некоторой степени высмеянной проф. Дрэпером в его «Конфликте».  За многие теории древних отомстили современные открытия.  В остальном мы должны подождать.
19 «Magia Naturalis», Лейден, 1569 г.
20 Афанасий Кирхер «Magnes sive de Arte Magnetica Opus Tripartitum» «Магнит или о магнетическом искусстве; опус, состоящий из трёх частей», Кёльн, 1654 г.
21 Август Джеймс Плезонтон, которого часто называют А. Дж. Плезонтон (21 января 1808 - 26 июля 1894), был генералом милиции во время гражданской войны в США.  Он написал книгу «Влияние синих лучей солнечного света и синего цвета неба», которая была опубликована в 1876 году. – Прим. пер.
22 Растение рода Euphorbia, молочай, лат. tithymalus «Century Dictionary and Cyclopedia», вероятно, молочай-солнцегляд.  – Прим. пер.
23 Кн.  III, с. 643.
24  Лат. вид любовной лихорадки. – Прим. пер.
25 «Заметки о новых исторических отношениях с Сиамским королевством», де ла Лубьер, посол Франции в Сиаме в 1687-8гг.  Издание 1692 года.
26 У Платона «святящееся существо», «отражение зари» от слов ;;;; («авге» солнечный свет, заря) и ;;;;;;; («эйдолон» образ, подобие). – Прим. пер.
27 «Жизнь реальна! Жизнь серьёзна!
И к могиле не стремится;
«Прах  ты есть, и в прах вернёшься»,
О душе не говорится».
Генри Водсворт Лонгфеллоу «Псалом жизни» – Прим. пер.
28 Лат. великое Величие;  используется Ван Гельмонтом для обозначения природного оккультного принципа, который связывает души людей, позволяя им взаимно влиять друг на друга. – Прим. пер.
29 Лат. Ты мог бы назвать это духовной силой. – Прим. пер.
30 Баптиста Ван Гельмонт «Opera Omnia» «Полное собрание сочинений», 1682, с.  720 и далее.
31 Талапоин – сиамское обозначение буддийских аскетов или монахов, известных под различными названиями, кроме Сиама, также на острове Цейлоне. Иногда они называются также бонзами. – Прим. пер.
32 Де ла Лубьер «Заметки» и т. д. (см. выше), с.  115.
33 Там же, с.  120.
34 Там же, с.  63.
35  Уильям Максвелл (1581–1641), [1] или (1619–1669), [2] был шотландским врачом и писателем, ординарным врачом английского короля Карла I.  Он известен своей работой De Medicina Magnetica (1679), и был последователем Роберта Фладда. – Прим. пер.
36 См. его «Conf.» XIII, c. 1 в praefatione, предисловии.
37 1 Царств, XVI, 14-23.
38 Лат. «Магнетическая медицина» – Прим. пер.
39 Лат. То, что является общим для всех умов, присутствует в мире, позволяя им оставаться самими собой. – Прим. пер.
40 «Афоризмы» 22
41 Там же, с.  69.
42 Там же, с.  70.
43  «Философия оккультных наук».
44 3 Царств,  1:1-4, 15.
45 В синодальном переводе Ависаги. – Прим. пер.
46 Святой Жан Батист Мари Вианней или Кюре из Арса (8 мая 1786 – 4 августа 1859) (фр. Jean Baptiste Marie Vianney) – католический святой, покровитель приходских священников и исповедников. – Прим. пер.
47 Валентин Грейтрейкс (14 февраля 1628 – 28 ноября 1682), также известный как «Greatorex» или «поглаживатель», был ирландским целителем, который совершил поездку по Англии в 1666 году, утверждая, что лечил людей возложением рук. – Прим. пер.
48 Роберт Бойль (англ. Robert Boyle; 25 января 1627 года – 31 декабря 1691 года) – англо-ирландский натурфилософ, физик, химик и богослов. – Прим. пер.
49 Бедла;м (англ. Bedlam [;b;dl;m], искажённное от англ. Bethlehem –Вифлеем; официальное название Бетлемская королевская больница –  англ. Bethlem Royal Hospital), первоначальное название – госпиталь святой Марии Вифлеемской, психиатрическая больница в Лондоне (с 1547). – Прим. пер.
50 Иосиф Флавий «Древности», VIII, 2.
51 Термин, используемый Эндрю Джексоном Дэвисом для обозначения злых, невежественных или неразвитых духов. – Прим. пер.
52 «Дьякки и их жертвы; объяснение ложного и отталкивающего в спиритуализме».
53 См. главу о том, как человеческие духи становятся обитателями восьмой сферы, целью которой, как правило, является уничтожение личности. [гл. 1, с. 11]
54 Порфирий «О добрых и злых бесах».
55 «De Mysteriis Egyptorum», «О египетских мистериях», кн. III, c.  5.
56 Эпес Сарджент (англ. Epes Sargent, 1813 – 1880)  американский поэт, писатель, драматург и издатель. – Прим. пер.
57  Эпис Сарджент «Осязаемое доказательство бессмертия», стр.  45.
58 См. Матфея XXIV, 26.
59 См. Уоллес, «Чудеса и современный спиритуализм», и У. Хоувит, «История сверхъестественного», том.  II.
60 Уильям Хоувит (англ. William Howitt; 1792 –1879) – английский писатель и историк. – Прим. пер.
61 Ами; Буэ; (фр. Ami Bou;; 16 марта 1794, Гамбург – 21 ноября 1881, Вена) –австрийский геолог, геогност, географ, этнограф, картограф. Основатель Французского геологического общества (1830). – Прим. пер.
62 John MacEnery (1796 – 1841) – Прим. пер.
63 См. доклад Уоллеса, прочитанный перед Диалектическим обществом в 1871 году: «Ответ Юму и т. д.»
64 Кентская пещера – система пещер, расположенная восточнее (приблизительно на 1,5 км) города Торки (графство Девон, Англия) и являющаяся археологической и геологической достопримечательностью. – Прим. пер.
65 Член Королевского Общества – Прим. пер.
66 [[«Филолог»]] (Байли), второе издание.
67 Иов 38:2 – Прим. пер.
68 Иов 38:11 – Прим. пер.
69 Храм Падманабхасвами. В 2011 году храм вошёл в Книгу рекордов Гиннесса как самый богатый в мире. Под храмом была открыта сокровищница, наполненная золотом, серебром, драгоценными камнями и другими дарами, поднесёнными Вишну раджами и посетителями на протяжении столетий. Суммарная стоимость сокровищ Храма Падманабхи оценивается в два десятка млрд долларов США. Прим. пер.
70  Генерал сэр Чарльз Джеймс Непьер (10 августа 1782 – 29 августа 1853), был офицером и ветераном кампаний британской армии на Полуострове в 1812 году, а затем генерал-майором армии Бомбея. – Прим. пер.
71  См. ст.  «Аэроватика».
72 Ермолао или Эрмолао Барбаро, также Эрмолаус Барбар (21 мая 1454 г. – 14 июня 1493 г.), был итальянским ученым эпохи Возрождения. – Прим. пер.
73 Аппиа;н Александри;йский (др.-греч. ;;;;;;;; ;;;;;;;;;;; – Аппиано;с Александре;ус) – (ок. 95 – после 170 гг.) – древнеримский историк греческого происхождения, писавший по-гречески. – Прим. пер.
74 Тито Ливио Бураттини (8 марта 1617 — 17 ноября 1681) – изобретатель, архитектор, египтолог, физик, механик, географ, создатель инструментов и метролог, астроном, путешественник, инженер, дворянин и дипломат итальянского происхождения. – Прим. пер.
75 Франциск Цитезий (1572 –1652), медик при дворе французского короля. – Прим. пер.
76 Целий Аврелиан – древнеримский медик и теоретик медицины, представитель методической школы, автор трактатов по медицине. – Прим. пер.
77 Джова;нни Косте;о (итал. Giovanni Costeo, лат. Johannes Costaeus; 1528 –1603) – итальянский врач и писатель эпохи Возрождения. – Прим. пер.
78  Георгий Кедрин (греч. ;;;;;;;; ;;;;;;;;)  – византийский монах, историк конца XI или начала XII века, автор греч. ;;;;;;; ;;;;;;;; («Обозрение историй»). – Прим. пер.
79 Ко;нрад Ге;снер, или Гесснер ( 1516, Цюрих – 1565, там же) -швейцарский учёный-энциклопедист, одним из первых попытавшийся систематизировать накопленные человечеством сведения о животных и растениях.  – Прим. пер.
80 Андреас Либа;вий (лат. Andreas Libavius; 1555, Галле –25 июля 1616, Кобург) – немецкий врач и химик. – Прим. пер.
81 Вольфганг Лазиус (1514--1565 гг.) – австрийский врач, зоолог, историк и гравёр. – Прим. пер.
82 Фортунио Личети (лат. Fortunius Licetus; 3 октября 1577 г. – 17 мая 1657 г.) был итальянским врачом и философом. – Прим. пер.
83 Джамбаттиста делла Порта (итал. Giambattista della Porta; 1 ноября 1535, Вико-Экуенсе – 4февраля 1615, Неаполь) – итальянский врач, философ, алхимик и драматург. В части источников именуется Джованни Баттиста (делла) Порта. – Прим. пер.
84 Гвидо Панчироли или Панчиролли [17] (17 апреля 1523 – 5 марта 1599) был итальянским антикваром, историком, юристом и профессором права XVI века. – Прим. пер.
85 Бернардино Скардеоне (Падуя, 1482 – Падуя, 29 мая 1574) был итальянским религиозным деятелем и ученым. – Прим. пер.
86 Ху;н Луи;с Ви;вес (исп. Joan Llu;s Vives; 6 марта 1492, Валенсия, – 6 мая 1540, Брюгге) – испанский богослов, философ, гуманист и педагог. – Прим. пер.
87 Раффаэлло Маффей, (17 февраля 1451 – 25 января 1522) был итальянским гуманистом, историком и теологом;  и член Ордена сервитов.  Он был уроженцем Вольтерры, Италия, и поэтому его зовут Рафаэль Вольтерран или Рафаэль Вольтерра. – Прим. пер.
88 Гай Юлий Соли;н (лат. Gaius Julius Solinus; III век – 1 января 400) – римский писатель. – Прим. пер.
89 Альбе;рт Вели;кий или Св. Альберт, Альберт Кельнский, Альберт фон Больштедт (лат. Albertus Magnus, около 1200, – 15 ноября 1280) –средневековый немецкий философ, теолог, учёный. – Прим. пер.
90  Псалом 104:23. «Земля Хама», или «хемми», по-гречески ;;;;; [чёрная земля, египетское название Египта, Greek-English lexicon by Henry Liddell & Robert Scott (LSD) completed by Henry Jones (1940)], откуда термины алхимия и химия.
91  См. переписка Афанасия Кирхера      – Прим. пер.
92 Каспар Шотт (нем. Caspar Schott, 5 февраля 1608, Бад-Кёнигсхофен-им-Грабфельд – 22 мая 1666, Вюрцбург) – немецкий математик и физик. – Прим. пер.
93 «OEdipi AEgyptiaci Theatrum Hieroglyphicum», «Эдип Египетский, поприще иероглифики», стр.  544.
94 «Lib. De Defectu Oraculorum», «Об упадке оракулов» (Об умолкших оракулах»).
95 Бернардино Скардеоне (Падуя, 1482 – Падуя, 29 мая 1574) был итальянским религиозным деятелем и ученым. – Прим. пер.
96 Кн. I, класс 3, гл.  в конце.
97 Подробности этой истории можно найти в работе Эразма Франциска, который цитирует Пфлаумера, Панчиролли и многих других.
98 «Искусство бальзамирования» – Прим. пер.
99 Лат. асбестовый камень или горный лён – Прим. пер.
100 Лат. каристский камень,  Ка;ристос (греч. ;;;;;;;;) – город на юге острова Эвбея в Греции. В честь города добываемый на острове циполин иногда называют каристским мрамором. Циполи;н (чиполин, каристский мрамор) – метаморфическая горная порода, разновидность мрамора – полосчатый мрамор. – Прим. пер.
101 Лат. кипрский – Прим. пер.
102 Лат. горящий или меловой лён (вид асбеста). – прим. пер.
103 Лат. питание, пища. – Прим. пер.
104 Лат. Меркуриева вода – Прим. пер.
105 Лат. вещество металлов – прим. пер.
106 Лат. вечное употребление – Прим. пер.
107 Лат. первоматерия искусства – Прим. пер.
108 Лат. масло из стекла – Прим. пер.
109 «Sulphur. Alum ust. [сера, жжёные квасцы] 4 ; [Аптекарская унция (;)  устаревший термин. Во многих странах кроме гражданской или коммерческой системы веса аптекарями для взвешивания лекарственных веществ использовался аптекарский вес. Стандарты аптекарского веса варьировались в разных странах. Унция была основной единицей аптекарского веса и её вес в разных городах и странах колебался от 25 до 35 грамм.]; возгонка их до цветов до 2 ;, из которых добавляют кристаллическую  венецианскую буру (в виде порошка) 1 ;; на них изливают хорошо сконцентрированный путём перегонки чистый спирт и переваривают его, затем перегоняют и подливают  свежий спирт, повторяйте это так часто, пока сера не растает, как воск, без всякого дыма, на горячей латунной пластинке; это для питания, но фитиль нужно подготовить следующим образом: соберите нити или бахрому Lapis asbestos в пучок толщиной со средний палец и длиной с мизинец, затем поместите их в венецианский стакан и накрыв его вышеупомянутой очищенной серой или питанием, поместите стакан на двадцать четыре часа в такой горячий песок, чтобы сера пузырилась все время. После того как фитиль смазали, его помещают в стакан, похожий на раковину гребешка, таким образом, чтобы некоторая его часть могла находиться выше всей массы приготовленной серы, а затем, поставив стакан на горячий песок, растопить серу настолько, чтобы она могла удерживать фитиль, и когда он зажжён, он будет гореть постоянным пламенем, и вы можете установить этот светильник в любом месте, где пожелаете».
[Квасцы – двойные сернокислые соли, которые при потере кристаллизационной воды, называются уже "жжёными квасцами". Краткий словарь алхимических понятий и выражений. Арефьев А.Б.]
 Другой рецепт выглядит следующим образом:
 «  [возьмите] Solis tosti [Солнце подсушенное, солнце или золото в алхимии], 1 фунт; вылейте на него крепкий винный уксус и доведите его до консистенции масла; затем добавьте свежий уксус и размягчайте, и очищайте его, как и раньше. Повторите это четыре раза подряд, затем добавьте в этот уксус  vitr. antimonii subtilis loevigat [лат. стёртый мелкий порошок антимоний (сурьму)], 1 фунт; держите его на золе в закрытом сосуде в течение шести часов, чтобы извлечь его тинктуру, отфильтруйте жидкость и долейте свежего уксуса, а затем снова извлекайте тинктуру, повторяя этот процесс до тех пор, пока не избавитесь от всякой красноты.  Коагулируйте тинктуру до консистенции масла, а затем повышайте концентрацию путём перегонки на Balneo Mariae (водяной бане). Затем возьмите сурьму, из которой была извлечена тинктура, измельчите её в очень мелкую муку, положите в стеклянную колбу, полейте очищенным маслом, которое будет извлекать и очищать семь раз, до тех пор пока порошок не впитает все масло и не станет совершенно сухим.  Полученную тинктуру опять смешивайте с винным спиртом, пока из него не выйдет вся эссенция, которую поместите в венецианскую колбу с длинным горлом, пять раз заклейте бумагой, а затем выпаривайте до тех пор, пока не испарится весь спирт, а на дне не останется неистощимое масло, которое используется вместе с фитилем по тому же принципу, что и сера, описанная нами ранее».
«Это вечные огни Тритенхайма, - говорит Либавий, его комментатор, - которые действительно, хотя они и не имеют отношение к лигроину, но они могут иллюстрировать друг друга. Лигроин не так долговечен, чтобы его нельзя было сжечь,  поскольку он испаряется и быстро сгорает, но если его закрепить добавлением сока Lapis asbestinos, то он мог бы дать вечное топливо», говорит этот ученый.
 Мы можем добавить, что мы сами видели светильник, изготовленный таким образом, и нам сказали, что с тех пор, как его впервые зажгли 2 мая 1871 года, он не гаснет.  Поскольку мы знаем, что человек, который проводит данный эксперимент, не способен на обман, будучи самим ревностным экспериментатором того, что касается герметичных секретов, у нас нет оснований сомневаться в его утверждении.
110 «Комментарии к трактату блаж. Августина «О граде Божьем». 
111 Автор книги «De Rebus Cypriis» «Об истории Кипра» , 1566 г. н.э.
112 «Книга погребений древних».
113 Лат. лён-вино. – прим. пер.
114 Лат. несгораемая или асбестовая ткань. – прим. пер.
115 Лат. величайшая тайна. – прим. пер.
116 Гре;шем-ко;лледж (англ. Gresham College) – первое по времени создания высшее учебное заведение Лондона. Создано в 1597 г. согласно завещанию сэра Томаса Грешема. – прим. пер.
117 Матвей (Матеус, Матфей) Радер (нем. Matth;us Rader, лат. Mathaeus Raderus; 1561, Сан-Кандидо, Ю;жныйТиро;ль - 22 декабря 1634, Мюнхен,  Баварское курфюршество) – немецкий писатель, филолог и историк. Иезуит. – Прим. пер.
118 «Комментарии на 77-ю эпиграмму IX-й книги Марциала». [Марк Вале;рий Марциа;л (лат. Marcus Valerius Martialis; около 40 года — около 104 года) — римский поэт-эпиграмматист, в творчестве которого эпиграмма стала тем, что мы сейчас понимаем под этим литературным термином.]
119 «De Defectu Oraculorum» «Об упадке оракулов» («О умолкших оракулах»)
120 «Грубые ошибки», с.  124.
121 «Доклад Лондонского диалектического общества о спиритуализме», с.  229.
121 Там же, с.  230.
122 Там же, с.  265.
123 Лат. снаружи – Прим. пер.
124 Там же, с.  266.
125 Лат. не в здравом уме. – Прим. пер.
126 Дрейпер «Конфликт религии и науки», с.  121.
127 Мильтон «Потерянный рай».
128 Перевод Аркадия Штейнберга. – Прим. пер.
129 Иоганн Соломон Христофор Швейггер (1779—1857) — немецкий физик. – Прим. пер.
130 Дезирэ Рауль-Рошетт (1790—1854) — французский археолог. – Прим. пер.
131 «Monuments in;dits d’antiquit;s figur;es grecques, ;trusques et romaines» (1828—1830) «Неизвестные памятники античных фигур греков, этрусков и римлян»- Прим. пер.
132 См. Эннемозер «История магии», кн.  II, и Шваггер «Введение в мифологию через естествознание».
133  «История магии», кн.  II.
134 Антифо;нное пе;ние (от греч. ;;;;;;;;;) – хоровое (ансамблевое) пение, в котором попеременно звучат два хора (или два вокальных ансамбля). – прим. пер.
135 Бенджамин Джоуитт (англ. Benjamin Jowett; 1817, Лондон — 1893, Гэмпшир) — английский учёный, филолог-классик, педагог, богослов. Профессор Оксфорда. В 1870—1893 годах был главой оксфордского Баллиол-колледжа. Известен переводами Платона и Фукидида, а также аристотелевской "Политики" и комментариями к ней. – Прим. пер.
136 Б. Джоуитт, М.А . «Диалоги Платона», кн.  II, с.  508.
137 Профессор, кафедра которого учреждена одним из английских королей. – Прим. пер.
138 «Конфликт религии и науки», с.  240.
139 Фредерик Уильям (Фридрих Вильгельм) Гершель (15 ноября 1738, Ганновер — 25 августа 1822, Слау близ Лондона) — английский астроном немецкого происхождения. – Прим. пер.
140 «Плутарх», перевод Лэнгхорна
141 Некоторые ученые каббалисты утверждают, что в то время в монастыре во Флоренции еще существовали пифагорейские изречения Секста [Секст Эмпирик (2-я половина II века н. э.[3]) – древнегреческий врач и философ, представитель классического античного скептицизма] на древнегреческом языке, которые, как теперь говорят, были утрачены, и что Галилей был знаком с этими сочинениями.  Кроме того, они добавляют, что трактат по астрономии, рукопись Архита [Архи;т Та;рентский (428 год до н. э., Тарент –  347 год до н. э.) – философ-пифагореец, математик и механик, теоретик музыки, государственный деятель и полководец], прямого ученика Пифагора, в которой были отмечены все самые важные учения их школы, находился в собственности Галилея. Если бы какие-нибудь руфины овладели ими, то, несомненно, исказили бы их, как пресвитер Руфин [Руфи;н (Тураний или Тиранний (Rufinus), около 345—410) – римский церковный писатель] исказил вышеупомянутые изречения Секста, заменив их поддельной версией, авторство которой он стремился приписать некоему епископу Сексту.  См. Введение Тейлора к книге Ямвлиха «Жизнь Пифагора», с.  ХVII.
142 Джоуитт Введение к диалогу «Тимей», кн.  II, с.  508.
143 Там же.
144 «Конфликт религии и науки», с.  14.
145 Образовано от греческих слов ;;;; (навс) корабль и ;;;;;; (скопос) наблюдатель. – Прим. пер.
146 Геро;н Александри;йский (др.-греч. ;;;; ; ;;;;;;;;;;;) – греческий математик и механик. Время жизни отнесено ко второй половине I века н. э. на том основании, что он приводит в качестве примера лунное затмение 13 марта 62 г. н. э. – Прим. пер.
147 «Конфликт религии и науки», с.  311.
148 «Место Египта во всеобщей истории», Т. V, с.  88.
149 Иоанн Скот Эриуге;на (ок. 810—877), часто сокращённо Эриуге;на или Эриге;на – ирландский философ, богослов, поэт и переводчик, крупнейший мыслитель Каролингского возрождения. Жил и работал при дворе франкского короля Карла Лысого. – Прим. пер.
150   «О разделении природы» – Прим. пер.
151 У. Р. Гроув «Предисловие к корреляции физических сил».
152 «Тимей», с.  22.
153 Начиная с Годфри Хиггинса и заканчивая Максом Мюллером, любой археолог и филолог, который честно и серьезно изучил древние религии, понимал, что, рассматриваемые буквально, они могли только вести их по ложному следу.  Д-р Ларднер изуродовал и исказил древние доктрины – невольно или нет – самым грубым образом.  Учение о правритти или существовании живой природы в активном состоянии и о нирвритти или покое, неактивном состоянии, является буддийским эзотерическим учением.  «Чистое ничто» или небытие, если его переводить в соответствии с эзотерическим смыслом, означало бы «чистый дух», БЕЗЫМЯННОЕ или что-то, что наш ум не способен понять, и, следовательно, ничто.  Но мы поговорим об этом дальше.
154  Греч. Сущее. – Прим. пер.
155 Это – полная противоположность современной теории эволюции.
156 Марсилио Фичино, см. «Excerpta» и «Диссертация по магии»;  Тейлор: «Платон», том I, с.  63.
157 «Современный американский спиритуализм», с.  119.
158 Полное и правильное название этого ученого общества – «Американская ассоциация ради развития науки». Однако для краткости её часто называют «Американская научная ассоциация».
159 См. в переводе Тейлора «Избранные произведения Плотина», стр.  553 и далее.
160  Протре;птик (;;;;;;;;;;;; – увещевание) – жанр античной литературы, побуждающий или приглашающий читателя заняться изучением какого-либо учения (прежде всего, философии). – Прим. пер.
161 Ямвлих «De Vita Pythagorica», дополнительные примечания (Тейлор).
162 "The National Quarterly Review", декабрь, 1875г.
163 Ю;стус фон Ли;бих (нем. Justus von Liebig; 12 мая 1803, Дармштадт — 18 апреля 1873, Мюнхен) — немецкий учёный, внёс значительный вклад в развитие органической химии, один из основателей агрохимии[5] и создателей системы химического образования. – Прим. пер.
164 Там же, с.  94.
165 «Сила и материя», с.  151.
166 «Мнение философов». – Прим. пер.
167 Фр. компиляция – Прим. пер.
168 Бернуф «Введение», с.  118.
169 Бернуф «Введение», с.  118.
170 Ралф Ке;дворт (или Рудольф Cudworth; 1617 — 1688) — английский философ. Был профессором еврейского языка в Кембридже. Кедворт принадлежал к числу кембриджских платоников. Прим. пер.
171 Гео;ргий Геми;ст Плифо;н (греч. ;;;;;;;; ;;;;;;;; ;;;;;;, лат. Pletho, ок. 1360 — 26 июня 1452, Мистра, Морейский деспотат, Византийская империя) — византийский философ. – Прим. пер.
172 Михаи;л Пселл (греч. ;;;;;; ;;;;;;, 1018, Константинополь — около 1078 или позже) — учёный византийский монах, приближенный ко многим императорам; автор исторических и философских трудов, математик. – Прим. пер.
173 Эпиха;рм (др.-греч. ;;;;;;;;;; около 540—450 годов до н. э.) — древнегреческий комедиограф и поэт, философ-досократик. – Прим. пер.
174 Кеб, Kebes, из Фив, V/IV вв. до н. э., греческий философ. – Прим. пер.
175 Ани;ций Ма;нлий Торква;т Севери;н Боэ;ций (лат. Anicius Manlius Torquatus Severinus Boethius, также в латинизированной форме Boetius), в исторических документах Аниций Манлий Северин Боэций (ок. 480 — 524, по другим сведениям 526[3]:20, Павия или Кальвенцано) — римский государственный деятель, философ-неоплатоник, теоретик музыки, христианский теолог. – Прим. пер.
176  Пьетро Помпонацци (итал. Pietro Pomponazzi) (16 сентября 1462, Падуя, Венецианская республика — 18 мая 1525, Болонья, Папская область) — итальянский философ-схоласт периода ренессансного реализма; представитель философской школы александристов. – Прим. пер.
177 «De Anima», кн. I, гл.  3.
178 Де Местр "Soirees de St. Petersburg" «Вечера в Санкт-Петербурге»