Ч. 209 Секретная экспедиция подпоручика Гаврилова

Предыдущая страница  http://proza.ru/2021/08/19/1225

17 августа 1843 года министр финансов пришёл к царю с докладной запиской. В ней говорилось, что выгоды морской торговли при неудовлетворительном состоянии российского судоходства если и просматриваются, то в весьма далёкой перспективе, а вот кяхтинская торговля может пострадать.
 
Китайцы решат, что Россия сухопутную торговлю собирается заменить морской. В министерстве финансов подсчитали, что экспедиция обойдётся от 250 до 340 тысяч рублей, а это в четыре раза превышало прежние экспедиции на восток.
 
Министр высказал мнение, что если и направлять экспедицию, то пусть все расходы на неё примет Российско-Американская компания. Ей экспедиция обойдётся дешевле, поскольку у неё там уже были суда, а потому и имелась возможность вести морскую торговлю.

Полезные сведения, а откровенно говоря, разведданные, он предложил  собрать, направив разведчиков под видом частных путешественников. От попытки проникнуть в Японию, по мнению  министра, толку не будет, наших купцов туда всё равно не пустят, даже если экспедиция увенчается успехом.

Аргументы звучали убедительно, и Николай I принял решение экспедицию отложить на неопределённое время, а контр-адмирала Путятина приказал поблагодарить.
 
Экспедицию отложили, но строить планы продвижения на восток не перестали. На следующий год правительство предложило правлению Российско-Американской компании отправить к устью Амура одно из своих судов с целью проверки возможности входа в лиман и Амур со стороны Охотского моря.
 
Все расходы казна принимала на себя. Председатель правления компании контр-адмирал Фердинанд Петрович Врангель ответил, что сможет отправить судно не ранее 1846 года, и стоить всё удовольствие будет не выше пяти тысяч рублей серебром.

Молодцы Егор Францевич Канкрин, генерал от инфантерии и министр финансов России, и председатель правления Российско-Американской компании контр-адмирал Фердинанд Петрович Врангель! Два немца сэкономили казне самое малое двести сорок пять тысяч рублей.

Министр иностранных дел (ещё один немец!) Карл Васильевич Нессельроде (Карл Роберт фон Нессельроде-Эресховен) немедленно отправил  Врангелю утверждённую царём инструкцию для командира судна.

На ней император написал резолюцию: «Принять все меры, чтобы паче всего удостовериться, могут ли входить суда в р. Амур, ибо в этом и заключается весь вопрос, важный для России».

Несссельроде, которого так не любят наши историки, а в советское время считали чуть ли не шпионом, заброшенным к нам на парашюте, был очень осторожным человеком.
 
При напряжённых отношениях в Европейской части России с другими странами он меньше всего хотел конфронтации с Китаем, имевшим самую большую по протяжённости сухопутную границу с империей.
 
Техническая отсталость восточного соседа ни в малейшей степени не вводила его в заблуждение. Нессельроде прекрасно понимал, что в случае конфронтации это самый опасный противник, с китайцами лучше жить в мире.
 
Карл Васильевич был гораздо умнее и дальновиднее многих тогдашних государственных деятелей. Другое дело, что его осторожность порой  била через край.
 
В отправленной им секретной инструкции для командира судна говорилось, что тот должен будет «положительно удостовериться о степени удобопроходимости судов в Амур».

Но при этом китайцы ни в коем случае не должны заподозрить истинную цель появления русского корабля вблизи устья Амура.

Следовало тщательно избегать с ними встреч. Для этого корабль предписывалось оставить севернее на удобной якорной стоянке, а все исследования проводить только на гребных судах.
 
В случае контактов с аборигенами следовало получить от них максимально возможные сведения о крае. Командиру предписывалось осмотреть берег от реки Уды до Сахалина и залив между Сахалином и материковым берегом.

К инструкции приложили карту, выполненную ещё одним немцем, Александром Фёдоровичем Миддендорфом, который обследовал южное побережье Охотского моря.

Главный правитель русских колоний в Северной Америке капитан 2 ранга Михаил Дмитриевич Тебеньков эту задачу возложил на командира парусного брига «Константин»  подпоручика корпуса флотских штурманов Александра Михайловича Гаврилова.
 
Тебеньков, которого предупредили о строгой секретности поручения, вручил Гаврилову ещё и собственную инструкцию, содержавшую легенду, придуманную капитаном 2 ранга, правда, не на пустом месте, но об этом скажу позже.

Она должна была заморочить головы неизвестно чьим и откуда взявшимся шпионам.
 
По ней Гаврилов якобы узнал от тунгусов о русских преступниках, бежавших на Амур, где они основали селение. В задачу Гаврилова входило войти в Амур, убедиться, правда это или нет.
 
Эту легенду он должен был изложить китайцам, если они задержат судно и будут его допрашивать.

Капитан 2 ранга приказал командиру брига после окончания обследования устья Амура без задержки вернуться в колонию. 5 мая 1846 года Гаврилов из Новоархангельска направился на бриге «Константин» в Аян.

Оттуда 16 июня вышли в море. Никто, кроме командира, не знал, куда следовало судно. Он временно отстранил штурмана от его обязанностей и сам вёл прокладку курса.

Когда «Константин» подошёл к Амурскому лиману, командир посвятил в происходящее команду, взяв с каждого обязательство о неразглашении доверенных сведений.

16 июля бриг вошёл в Сахалинский пролив. Там моряки случайно обнаружили бухту, которую назвали заливом Обмана, потому что приняли её сначала за лиман Амура. 29 июля, воспользовавшись полной водой, Гаврилов вошёл в лиман и направился к югу вдоль западного берега Сахалина.

Плавание замедляли сильное течение и противные ветры. 3 августа  моряки дошли до широты 52 градуса 49 минут 5 секунд. Там встали на якорь. Александр Михайлович оставил часть команды на бриге, а с остальными моряками на шлюпке и двух байдарках пошёл по лиману, делая промеры.

Они шли к югу, потом повернули к южному входному мысу в устье Амура.  По Амуру моряки прошли 12 миль (примерно 22 километра) на вёслах, пока не увидели какую-то деревню.

Поскольку им было приказано избегать ненужных встреч, то они повернули назад к бригу. До 14 августа Гаврилов занимался исследованием лимана, устья реки и Сахалинского фарватера. Прохода для больших судов они не нашли, повсюду натыкались на мели.

Командир «Константина» торопился: его не освободили от обязанностей, как это сказали бы сейчас, по «северному завозу». Посему за короткую навигацию следовало многое успеть. И он действительно успел многое. Но не всё.

Гаврилов был человеком опытным и исключительно добросовестным, придерживался святого штурманского правила: «Пишем, что наблюдаем, а чего не наблюдаем, того не пишем». Он не успел осмотреть полностью устье и лиман, о чём и написал в отчёте.
 
В соответствии с полученными от Тебенькова указаниями Гаврилов закончил с обследованием 15 августа. «Константин» снялся с якоря и отправился назад в Аян, куда пришёл через пять суток.

Там Гаврилов сдал начальнику Аянской фактории Василию Степановичу Завойко опечатанный сургучными печатями пакет, в котором находились журнал и карта описи - для доставки их в Петербург контр-адмиралу Врангелю.

Продолжение сhttp://proza.ru/2021/08/21/701

На фотографии: Аян в наше время